Добрая традиция

— Итак, — торжественно возвестил Шэнь Цинцю, поднимая бутылку с вином. Чтобы напиться, заклинателям нужно было выпить неприличное количество алкоголя, так что через полчаса попойки все забыли о чашках и начали хлебать из горла. — Я должен поделиться с вами мудро… стью… — Язык его немного заплетался от алкоголя, но Шэнь Цинцю был очень целеустремлён в том, чтобы распространять истину. Все пиковые лорды повернулись к боевому брату, обращая на него вежливый интерес. Ну, кто смог. Му Цинфан уютно устроился на столе, посапывая (впоследствии никто не вспомнил, пил ли он вообще или уснул просто так, радуясь перерыву), а лорд Кусина случайно глотнул из не той бутылки и увлечённо пытался выблевать алкоголь обратно. В остальном же казалось, что покачивающийся, словно деревцо на ветру, Шэнь Цинцю, был пьянее всех, и ни один из лордов и леди не смог вспомнить, чтобы они видели, чтобы лорд пика Цинцзин пил раньше. — Итак, — повторил Шэнь Цинцю, снова прикладываясь к бутылке. Затем его голос стал заговорщицким, — Знаете, как привлечь внимание любовного интереса? Лю Цингэ, трезвый как стёклышко, нахмурился, а немного поддатый Шан Цинхуа смешливо протянул: «О-о-о-о!». — А ты, что ли, кого-то привлёк? — скептически поинтересовалась Ци Цинци, отлипая от стола. Алкоголь действовал на неё странно, — казалось, она почти не теряла ясности сознания, но становилась расслабленной, словно, по её выражению «кости превращались в облако». — Подарите ему уродливую вазу! — довольно продолжил Шэнь Цинцю, не слушая протестов. — Человек будет смотреть на то, как она не вписывается в интерьер и вспоминать о вас. — Он уточнил, — С нежностью. — Немного подумав, всё же добавил, — Или с раздражением, но это тоже неплохо. Шан Цинхуа хрюкнул и засмеялся, пока в меру нетрезвый Юэ Цинъюань решал серьёзно уточнить: — А почему вазу, а не картину? — Надо вазу, — Шэнь Цинцю помотал головой, с удовлетвоением опускаясь на своё место в зале, где обычно и собирались пиковые лорды, и где, не заморачиваясь, устроили попойку. — Это важно. — А человек не подумает, что у тебя просто плохой вкус? — улыбнулся Юэ Цинъюань, явно наслаждаюсь этим разговором. — Подумает, — кивнул Шэнь Цинцю, обнимая бутыль, словно любимую плюшевую игрушку. Краешек, мокрый от вина, оставил розовую полоску на его одежде. Впрочем, он тут же передумал, — Или нет. Человек же… узнает, что это ваза. Вазы это важно. — И ты когда-нибудь видел, чтобы кто-то так делал, Цинцю-шиди? — поинтересовался лидер школы ласково, со смешинкой в глазах. — Много раз! — обиженно воскликнул Шэнь Цинцю и пьяно замямлил, — Все самые… видные люди… так и делают. — И что за люди? — грубовато спросила Ци Цинци — Секрет, — вздохнул Шэнь Цинцю вроде как в проявлении искренней печали. — Секрет уродливых ваз, — хихикнула Ци Цинци и тут же подумала, что после этой речи Шэнь Цинцю стоит ожидать парочку. Она была права, почти. Неделю спустя Шэнь Цинцю, уже совершенно трезвый и отчаянно жалеющий, что позволил себе один раз потерять контроль и поставить под угрозу секреты Системы, вышел из бамбукового домика и тут же чуть не застонал, когда перед его лицом нарисовалась… уродливая ваза! — Четвёртая?! — шокированно воскликнул он и только тогда увидел за громадным подарком кудрявую макушку своего ученика. — Бинхэ, а ты куда?! Ло Бинхэ без труда опустил вазу на траву и обратил на Шэнь Цинцю щенячьи глаза. Ваза была в уродливом сочетании грязных таких синих, красных и жёлтых цветов, образующих что-то, отдалённо напоминающее картину заката. — Эти штуки… — Ло Бинхэ кивнул в сторону вазы, — Их дарит Шицзуню кто ни попадя, я тоже должен был это сделать! — Бинхэ, слепо повторяя за другими, не дойдёшь до добра, — строго выговорил Шэнь Цинцю, — Я даже понятия не имею, что это за вазы и к чему они. Вдруг это проявление неприязни или ещё чего… Правильно, Шэнь Цинцю ни бельмеса не помнил с той попойки, и потому понятия не имел о том, что за сигналы ему так упорно подавали. Он перерыл все книги с этикетом, распросил подозрительно весёлого Самолёта, и только одна странная ассоциация промелькнула у него в мозгу, но была отринута как совершенно неправдоподобная. Первым, кто принёс уродливую вазу, был Лю Цингэ, она была вся в таких хиленьких голубых цветочках непонятной породы и немного косила вбок. Боевой брат просто сгрузил подарок и, почему-то краснея, коротко бросил: «Это тебе». А затем… просто улетел обратно на пик? Шэнь Цинцю, конечно, утаивая смешок, принял подарок. Он был уверен, что Лю Цингэ _не так уж_ плох во всём, что касается искусства, по крайней мере, чтобы выбрать вазу поровнее, но всё равно чувствовал себя довольным. Несуразный элемент интерьера, конечно, нельзя было поставить на всеобщее обозрение, но, например, в спальню, чтобы глядеть на хилые цветочки перед сном и посмеиваться? Правда, прежде, чем Шэнь Цинцю успел придумать, куда конкретно устроить новый подарок, к нему в гости зашёл Юэ Цинъюань, кажется, по делу, но оно оказалось мгновенно забыто, когда взгляд главы школы упал на вазу Лю Цингэ. — Кто… подарил тебе это? — спросил он внезапно сухим голосом. — Ах, Лю Цингэ, — хихикнул Шэнь Цинцю и прикрыл лицо веером, не подозревая, как он походит на влюблённую школьницу. — Понятно. Лю-шиди действительно отважный человек, — сказал Юэ Цинъюань, быстро становясь по-странному печальным. Внезапно он развернулся и бросил: «Я скоро вернусь» — прежде, чем скрыться за дверью. Этим же вечером под недоумённым взглядом Шэнь Цинцю (и всех его учеников заодно) Юэ Цинъюань тоже… принёс вазу… Заставляя Шэнь Цинцю сомневаться в реальности происходящего и даже чуть-чуть пытать Систему — вдруг он правда во сне?! Эта ваза была вырвиглазно фиолетовая с золотыми узорами на ней, и казалось, её можно было заметить за тысячу миль, такой она была яркой. — Э-э, спасибо, — растерянно сказал Шэнь Цинцю и попытался изобразить радость, — Чудесный цвет. Поставлю её… — он беспомощно оглянулся, готовый безнадёжно испортить декор любимого домика, — В спальной! Юэ Цинъюнь кивнул, всё время с таким лицом, как будто он улыбался, несмотря на ноющие зубы, и тихонько произнёс: — Надеюсь, Цинцю-шиди оценит этот жест. «Что ещё за жест?!» — чуть не закричал Шэнь Цинцю в ответ. Что происходит?! Что за вазовое безумие? Но вместо этого он лишь вежливо ответил: — Конечно, Юэ-шисюн. Этот шиди будет ценить ваш подарок. На следующий день он срочно пригласил Шан Цинхуа и тот, казалось, чуть не умер от попыток сдержать смех, пока Шэнь Цинцю экспрессивно обрисовывал ему загадочную ситуацию. Однако стоило Шэнь Цинцю зло поинтересоваться, что такого смешного произошло, тот тут же делал серьёзное лицо и с убийственной честностью отвечал: — Как может быть любовь двух пиковых лордов к уродливым вазам не быть смешной? А на следующий день, утром, ученики Аньдина принесли ужасную вазу в набросанном на скорую руку рисунке из кривоватых пупырчатых огурцов. «От тайного поклонника», ага! Все вазы были ровным рядом выстроены в спальне Шэнь Цинцю, видимо, чтобы каждый день он просыпался и засыпал с напоминанием об этой страшной нерешённой загадке. А теперь Бинхэ! — Извините, учитель… — грустно, как щенок, повесивший хвост, прошептал Ло Бинхэ. — Мне избавиться от вазы? Шэнь Цинцю вздохнул. В конце концов, его сердце не было сделано изо льда, как у его оригинала! — Ладно, — проворчал он, — Заноси её внутрь, посмотрим, куда я смогу её поставить. После этого слух, что Шэнь Цинцю коллекционирует уродливые вазы, пошёл дальше, и в конце концов он получил по одному пополнению в «коллекцию» от почти каждого из учеников, пока наконец вазы ему не начали дарить даже политические союзники, каждый раз доводя его до такого чувства, будто он откусил и жевал луковицу. Внешне Шэнь Цинцю лишь вежливо улыбался и велел нести очередную вазу на склад, внутри обливаясь горючими слезами. Что такого произошло, что сюжет так повернулся? Он попал в вазную AU???? Тем временем Лю Цингэ, глядя на заваленный десятками ваз склад своего шисюна, только хмурился, размышляя, сколько ему выпало соперников. Оборачиваясь на Юэ Цинъюаня в дверях, он был уверен: тот думает то же самое. Может быть, надо было выбирать уродливее?