***
«Боже правый, я сейчас свихнусь…» — мысленно стонет Сигюн, пережевывая тост с лососем и авокадо. Семья собирается к субботнему завтраку только в девять: домработница накрывает на стол; Локи, чинно сидя во главе, просматривает рабочие новости на смартфоне, не желая тратить попусту даже время завтрака; Хель беснуется, жалуясь, что каша невкусная; Фенрир издевается над ней, пародируя ее как «избалованную принцессу»; Йорд на правах старшего пытается угомонить младших. И во всем этом гомоне у Сигюн идет голова кругом. Она искоса бросает взгляд на непрошибаемо-спокойного Локи. Как он может оставаться непоколебимым в такой обстановке? Она в качестве его жены уже полгода, но до сих пор не привыкла к этому. И уверена — еще нескоро привыкнет. — Так что вы сегодня в первую очередь хотите сделать? — устало пытается перевести тему Сигюн, чтобы хоть как-то утихомирить разбушевавшийся хаос из детей. — Ларек со сладостями! — Книжная ярмарка. — Я буду гулять с мамой! — прожигает ее злобным взглядом Хель, и Локи впервые за утро раздраженно дергает бровью. Сигюн про себя хмыкает. «Оу, ну спасибо. Хоть какая-то реакция». Ангрбода. Конечно. Сигюн уже ненавидит сегодняшний день. — Естественно, будешь, — пожимает плечами она. — Я спрашивала: куда ты хочешь пойти. — Тебя не касается! — Хель! — холодно одергивает ее Локи. — Прояви к Сигюн должное уважение. — Она не моя мама! — со злостью, смешанной с отменной обидой, бросает она контрольный отцу. И желваки раздражения на худом лице проявляются, выделив скулы. — Но живет с нами она, а не наша мама. Наша мама нас бросила, — без задней мысли фыркает Фенрир, не вынимая изо рта даже омлета. И этой фразой погружает столовую в тишину.***
— Тетя Хела! — мальчишеский визг в унисон оглашает парк и вынуждает скривиться. Сигюн успевает мельком увидеть, как два бесенка накидываются на почти точную копию Локи. Только старше и в женском обличье. А следом Сигюн протягивают руку, помогая вылезти из авто. Она чувственно улыбается, беря Локи под локоть. Редкие снежинки путаются в рыжих кудрях, вызывая улыбку. Снег хрустит под толстой подошвой ботинок. Ее взгляд быстро окунается в мигающие огни, елочные украшения, ярмарочные рождественские домики и крупную богато украшенную игрушками ель, зазывно мигающую распростертыми на полпарка гирляндами. — Осторожнее! — Локи ловит охнувшую Сигюн, чья нога соскальзывает на притаившимся под тонким слоем снега льду. Она неуклюже смеется и делится: — У меня дежавю. Помнишь день нашего знакомства? — Не напоминай, — Локи делает наигранно мрачную мину. — Никогда не забуду, как ты съехала с тротуара прямо под колеса моей машины. Сигюн с усмешкой стреляет в него кокетливо-саркастичным взглядом, вызывая широкую ухмылку довольного кота. Самая удачная в их жизни «авария». — …ли, просто укажи ему, где его место. — Хела, чему ты снова учишь моих детей? — тихо возмущается Локи, нахмурившись. «Ничему, чему бы они уже не научились от своего отца», — думает Сигюн про себя. — Я тоже рада видеть тебя, братец, — безликая усмешка расползается на тонких губах, и они мажут щеку с заостренными скулами в сухом поцелуе. — Здравствуй, дорогая. — Привет, — Сигюн сконфуженно улыбается. Ей все еще немного неловко общаться с этой устрашающей женщиной так фамильярно. Но не так неловко, как… — Мама! — радостный оклик Хель вызывает ком в горле. Сигюн с трудом выдавливает из себя дежурную улыбку. Каждая встреча с бывшей женой Локи заканчивается зудящей головной болью.***
— Приходите к нам еще! С Рождеством! — Спасибо, вас тоже! — Сигюн с улыбкой забирает свой стаканчик с глинтвейном и возвращается к занявшей столик на открытой веранде Хеле. Она коротко оглядывается в поисках Локи и детей и находит их по заливистому заразительному смеху маленькой Хель в руках собственного отца и поправляющей съехавшую шапочку матери. Заразительному настолько, что даже Локи не удерживается от короткой усмешки: «Тебе что, смешинка в рот попала?» — чем втягивает в этот идиллический семейный водоворот еще и двоих сорванцов. От этой картины Сигюн становится неуютно настолько, что сдавливает горло, и даже любимый глинтвейн кажется мерзким. Она закусывает губу, рыжие брови сходятся на переносице. — Что, ревнуешь? Сигюн вздрагивает, воровато пряча взгляд в пластмассовую крышку, как будто ее застали за чем-то постыдным. Она усилием воли воспроизводит на лице нейтральное выражение, стирая некрасивую гримасу, и неопределенно хмыкает. — Опасаюсь, — помедлив, отвечает она. — Знаешь, как мне приходится стараться? — Челюсть, надеюсь, не затекает? — протяжно хмыкает Хела. Так похоже на Локи, что аж передергивает. — «Ха-ха», как смешно! — фыркает Сигюн, раздраженно закатывая глаза. Черт возьми, как у этих двоих все время получается ужалить в самое слабое место? — Я имею в виду маленького чертенка, названного в твою честь. У меня от ее закидонов голова кругом! Она соскальзывает вниз по креслу, пряча скривившиеся губы за стаканом с глинтвейном. — Она просто ребенок. — Вот именно, — бурчит Сигюн под нос. «Просто ребенок», доставляющий столько проблем. «Просто ребенок», постоянно напоминающий, что Сигюн заняла чужое место. Как будто одного факта, что она живет вместе с тремя детьми мужа от первого брака, ей не хватает. А ведь по удаче судьбы приходится их еще и воспитывать! Не будь Локи настолько завидной партией, Сигюн бы, пожалуй, ограничилась ролью его девушки какое-то время. Если бы не два «но». Оставлять его «холостым» было слишком рискованно. Локи был слишком собственником, чтобы не «клеймить» свою женщину дольше года. Тем более, когда та младше его на девять лет. И вот Сигюн здесь. В статусе «разлучницы», выскочившей замуж за «охмуренного» (кто кого еще охмурил!) богатенького папочку. Вынуждена участвовать в семейном рождественском сборище, включающем его бывшую. Вот угораздило же! — У нас посиделки девочками, а меня не пригласили? Сигюн едва не выплевывает глинтвейн обратно в стакан. Вспомнишь... кхм. — А ты разве не с детьми увидеться приехала? — резонно подмечает Хела. — Я не могу сделать перерыв? — Ангрбода выгибает черные брови и занимает последнее свободное кресло за столиком, вальяжно закидывая ногу на ногу. — Это вообще-то выматывает. «Это» — вообще-то то, чем Сигюн вынуждена заниматься вместо нее каждый гребаный день! Пусть и не без помощи домработниц. «Черт возьми, ты не можешь побыть со СВОИМИ детьми один день? Что не так с тобой, женщина? Хватит жаловаться!» — Что это за взгляд, распутная девица? — с поистине голливудской улыбкой интересуется Ангрбода. Сигюн завидует самоконтролю этой светской гадюки, когда дело касается словесных поединков. Неопытной ей в силу возраста приходится прикладывать слишком много усилий, чтобы просто держать нейтральным лицо. Что уж говорить о том, чтобы не выплеснуть на нее все из стакана. — Извини? — Что? — с издевкой, искусно скрытой за легким удивлением, хмыкает Ангрбода. — Не ты ли в нашу первую встречу лежала полуголая с раздвинутыми ногами перед моим мужем? Хела с видом насильно затащенного зрителя в театр шапито подпирает подбородок рукой, облокотившись на спинку кресла. — Я сидела, — саркастично и немного самодовольно закатывает глаза Сигюн. Да, не самое лучшее первое впечатление... Но никто не просил Ангрбоду специально возвращать детей с совместных выходных раньше условленного с Локи срока и заставать их во время страстной прелюдии на кухонном островке. Особенно после проведенной вместе жаркой ночи, когда Сигюн по привычке щеголяла в одной его черной рубашке. К счастью, у домработницы хватило сообразительности отвести детей в их комнаты, иначе бы случился ужасный конфуз. Кроме того… — И он уже не был твоим мужем. Локи был вполне свободным мужчиной. — Дай подумать, кто же стал этому причиной? — цинично вбрасывает Ангрбода. — Ты разрушила семью, надеюсь, ты счастлива. — Конечно, я виновата… — глумливо фыркает Сигюн. — Может, уже хватит переводить стрелки на меня? Когда мы начали встречаться, Локи УЖЕ подал на развод… — Подтверждаю, — коротко сигнализирует Хела. — … и уж точно не Я стала этому причиной! Как вообще может стать причиной развода женщина, которую мужчина встретил после принятого решения развестись?! Не стоит ли искать проблему в том, что послужило принятию этого решения? — Ты хоть знаешь сколько пар доводят процедуры развода до реального развода, девочка? Тем более пары с тремя детьми. Не возникни в нашей жизни таракан, который лезет в чужие семьи, мы могли бы еще сойтись! — ядовито цедит Ангрбода так, что Сигюн аж передергивает. — Дорогая, — лениво вздыхает Хела с холодной полуулыбкой, — вы бы не-сошлись, поверь мне. Там с обоих сторон все было уже испорчено до невозможности. — Как ты можешь принимать ее сторону?! — Маска умеющей держать себя в руках женщины трескается. — Я мать твоих племянников, которые вынуждены жить без матери! Хела устало закатывает глаза. Как же этот вечно циркулирующий по круговой балаган ей надоел. Одно и то же при каждой встрече. Может еще померяются, у кого камень на обручальном кольце от ее брата больше? Кого эти две куклы здесь пытаются впечатлить? — Мне вообще все равно, кого из вас двоих будет трахать мой брат. Эта фраза для Ангрбоды и Сигюн звучит хлесткой пощечиной, заставляя обеих возмущенно-опешивши застыть с раскрытым ртом. — Вечно с этим ребенком одни проблемы.***
Сигюн вырывается из ужасающе неуютной обстановки проветрить голову. Постоянные беспочвенные обвинения Ангрбоды и манипуляции против «злой мачехи» собственной дочерью уже сидят в печенках. «Кто, черт возьми, просил тебя быть такой сукой, что даже не выдержал собственный муж?! С которым вы успели родить три ребенка! И почему в своих ошибках ты винишь не себя, а других?!» Сигюн в своем раздражении похожа на вздыбившуюся кошку. И наэлектризованная на морозе искусственная шуба этому только способствует. С Локи причитается сполна за этот отвратительный день! На глаза попадается шале с вывеской «Книжная ярмарка», и Сигюн замедляет ход. Если припомнить: Локи с Ангрбодой сводили детей почти по всем выставленным аттракционам и, разумеется, накупили сладостей. А вот в книжную лавку Йормунганд так и не попал. Стоило бы проверить, есть ли там вообще хоть что-то для детей, верно? — Добрый день, мисс! Со звоном дверного колокольчика Сигюн заходит в лавку, наполненную запахом старых книг, ели и цитрусовых от крафтовых украшений. Вот, за что ей так нравится Рождество! — Добрый день! — Хотя, пожалуй, время близится к вечеру. На улице уже темнеет. Она стягивает с рук перчатки и пробегается пальцами по корешкам изданий, некоторые выглядят изрядно потрепанными — в основном классика. — Ищете что-то конкретное? — приветливый старичок облокачивается на прилавок рядом. — Могу вам подсказать? — Да, у вас есть что-то вроде познавательных энциклопедий для детей? Или обучающих книг для среднего возраста? — Хм… довольно интересный запрос, нужно посмотреть. Выбираете для своего брата или племянника? Сколько ему? — Эм… пасынка, — со слегка скованной улыбкой уточняет Сигюн. — Ему восемь. Почему-то поднимать тему наличия приемных детей довольно взрослого возраста до сих пор неловко. Возможно, дело в непривычке. Хотя скорее все же в общественной морали и реакции посторонних. У них сразу возникают закономерные вопросы: «сколько лет ее мужу?» и «какая у них разница в возрасте?» А завершается все очевидным выводом: «это очередной брак ради денег». Иногда молодость и современные стереотипы действительно играют злую шутку. — О, вы, должно быть, замечательная мачеха! …Но, видимо, не в этот раз… — Ну, я стараюсь… Виной ли всему рождественская атмосфера, или ей попадается просто хороший человек, но она не получает привычный понимающе-осуждающий взгляд. Это даже слегка поднимает настроение и придает уверенности. Книг нужной темы в лавке, к сожалению, не оказывается. Вместо этого Сигюн советуют другое место, а она, чтобы не уходить с пустыми руками, покупает шесть фигурных имбирных печений. И с неохотой — еще одно. На улице уже наступает вечер, а огни вокруг горят еще ярче, создавая праздничную атмосферу, когда Сигюн выходит из книжной лавки. Она, довольно улыбаясь, затягивает за веревку рождественский носок с печеньем и вешает на запястье. Одновременно с этим вытаскивает вибрирующий телефон из кармана, недовольно интересующийся текстом Локи прямо с экрана блокировки: «Где ты?» Сигюн лукаво хмыкает и наскоро печатает ответ, когда… — Ох! — …она врезается плечом в прохожего, и телефон мгновенно вылетает из рук прямо в сугроб. — Извините! — наскоро бросает Сигюн. — Черт! Она нагибается, но кто-то оказывается быстрее. — Вот, держите! Мужской голос и крупная рука. Сигюн натягивает на губы дежурную улыбку, но когда поднимает голову… — О! — произносят они вдвоем. — Теорик, привет! Давно не виделись! — Сигюн, — в отличие от нее друг здоровается с какой-то заминкой: — … привет! Отлично выглядишь! И это первое, что он ей хочет сказать? Хах. Что ж, действительно, деньги делают свое дело. — Спасибо, — хмыкнув, забирает она телефон. — О, с Рождеством! — Да, с Рождеством! … — Что? — не выдерживает Сигюн пристального взгляда. — Ничего, хах… — он выдыхает со смущенным смешком облако пара изо рта. — Просто ты очень изменилась со времен старших классов. — Ну… — многозначительно тянет она, — мы давно не виделись. Много времени прошло. Ты тоже изменился. Сменил прическу, — пытается разрядить странную атмосферу Сигюн. — Да, действительно, — смеется Теорик. Русые волосы крупными кудрями выбираются из-под шапки, обрамляя лицо. А раньше он предпочитал коротко стричься. И почему ее всегда тянуло именно на кудрявых парней? — Чем сейчас занимаешься? Слышал, ты поступила на экономиста. Работаешь по специальности? А, я, надеюсь, не отвлекаю? — как обычно чрезмерно беспокоится он. Вот из-за этой неуверенности у них ничего и не получилось. Что ж, хоть что-то остается неизменным. — Не то чтобы… Я здесь с семьей. И… на самом деле немного сменила профиль. Сейчас я в отделе рекламы. — Серьезно? — по своему обыкновению забавно удивляется Теорик. — Впрочем, тебе гораздо больше подходит. — Думаешь? — весело переспрашивает она. На нее находит какое-то внезапное веселье, хочется еще немного его подразнить. — Да, знаешь… — Мам! — ее неожиданно берут за руку, и Сигюн вздрагивает, отмечая холодок, тут же пробежавший по затылку. Она опускает голову, взгляд сталкивается с недовольным светло-голубым, который Йормунганд тут же вперивает в незнакомого дядю. Но, погодите… «Мам?!» Сигюн внутренне саркастично фаркает. «Маленький хитрый манипулятор!» — Оу, — давит сконфуженную улыбку Теорик. — Когда ты сказала, что с семьей, я думал… — он прочищает горло. — Твой сын? — Да, — отвечает за Сигюн Йорд, даже не пытаясь скрыть холодной враждебности. — А ты кто? Рыжие брови взлетают вверх. Что не так с этим ребенком? Она впервые видит столь концентрированную и ярко направленную неприязнь от самого старшего пасынка. Впрочем, если бы на его месте был Фенрир, то уже бы случился скандал… И почему у нее чувство, как будто ее поймали на месте преступления? Сигюн бросает в Теорика сконфуженно-сожалеющий взгляд, многозначительно говорящий: «Дети…» К счастью, Теорик всегда был хорошим парнем. — Я друг твоей мамы, Теорик. Мы вместе учились в школе. А тебя как?.. — Папа ищет тебя, — не дав закончить, обращается к раскрывшей рот в изумлении Сигюн Йормунганд. — Пойдем! — и настойчиво тянет ее в центр парка. — О-ох! П-пока, извини! — кидает она через плечо, едва поспевая за настойчиво идущим напролом через толпу ребенком. — Еще увидимся! …Эй, Йорд, погоди! Они заворачивают за угол очередного шале, и Йормунганд резко останавливается, упирая в нее такой взгляд, как будто она совершила предательство. Становится не по себе, точно она провинилась. Ну, со стороны ребенка, который уже пережил уход матери из семьи однажды… Кроме того, Йормунганд был первым, кто принял ее как их новую маму. Сигюн натянуто улыбается. Боги, что она должна делать в такой ситуации?.. — Хей, парень, ты чего? — она коротко сжимает его ладошку в игривом жесте. — Не встречайся с ним больше, — с холодной настойчивостью чеканит Йормунганд, и Сигюн неожиданно становится смешно. «Что за внезапные вспышки ревности?» Сведенные вместе брови, раскрасневшееся лицо от быстрого шага и надутые губы. Такой милашка! Она садится на корточки, оказываясь ниже его на голову, и заглядывает в сердитые глаза снизу-вверх. — Почему я не могу? — спрашивает она с улыбкой. — Действительно, почему же? — от насмешливого баритона за спиной Сигюн едва не выпрыгивает из своей кожи. Они что, специально, да? Если от маленькой, душащей в ревнивых объятиях любви змейки ей бы еще удалось выкарабкаться, то от большого змея шансов уйти никаких. — А подслушивать, между прочим, нехорошо, — показушно строит обиженную гримасу она. Локи медленно растягивает губы в ехидном предупреждающем оскале, и Сигюн нервно отводит взгляд. Черт! — Так с кем тебе стоит ограничить общение? — он подает руку, помогая подняться, и она с внутренним вздохом обреченности понимает, что это вовсе был не вопрос. — Ее друг из школы, — рапортует Йормунганд, все еще держа Сигюн за руку. Теперь она в какой-то змеиной западне… — Он мне не нравится. — Ну, раз твой друг не нравится моему сыну… — издалека начинает Локи со смешком, и только на дне глаз оседает еле заметный нехороший осадок. Йормунганд получает отцовский одобрительный взгляд: «Отличная работа», — и Сигюн не выдерживает. Эти двое в своем собственничестве просто невыносимы! — Эй, вы серьезно? Мне что, поговорить с другими мужчинами нельзя? — Но ты наша! — праведно возмущается Йорд, сжимая ее руку сильнее. И Сигюн остается только беспомощно хлопать глазами с приоткрытым ртом. На это заявление у нее нет контраргументов. Локи ехидно скалится. — Именно. Поэтому для тебя должны существовать только три мужчины: я и мои сыновья. — Они мальчики, — фыркает Сигюн, понимая, что проще в этот раз согласиться, чем пытаться доказать очевидное. — Тоже верно, — подозрительно весело отвечает Локи. — Значит, остаюсь только я. Он обнимает ее за плечи, ловя в капкан своего тела, и Сигюн ничего не остается, кроме как закатить глаза, приняв полное поражение, и окончательно упасть в его объятия, обвив талию. — Как будто до этого было иначе. — Правильный ответ, — с затаенной угрозой властно шепчет Локи на ухо, и Сигюн покрывается тонной мурашек, безудержно волнующих воображение. — Возвращайся к остальным, Йормунганд, — отпускает он сына. Сигюн теряет в руке частичку тепла и с сожалением провожает ребенка, бегущего к тете и брату с сестрой у ледяных скульптур. Оказывается, они были не так далеко. — А где Ангрбода? — недосчитывается она. — Уехала, — мертвенно-холодно чеканит Локи, и Сигюн шестым чувством осознает, что дальше лучше не лезть. Теперь становится понятна чересчур острая реакция Йорда на Теорика. И причина слишком напряженного Локи тоже: наверняка опять цапались с Ангрбодой на пониженных тонах как два бешеных пса. Да и, если присмотреться, глаза Хель заплаканные. Сигюн внутренне раздраженно вздыхает. Что не так с этой женщиной? Времени прошло всего-ничего. Даже если она погрязла в работе, можно выделить на детей один единственный день! И почему Сигюн вообще из-за этого злится?.. Она искоса бросает взгляд на сосредоточенного на детях Локи. Зная его, мягко говоря, сейчас он не в духе. Но Сигюн была бы не Сигюн, если бы не любила тыкать в разъяренную змею палкой. — Так… — боги, она роет себе могилу… — Я снова провинилась? — как бы невзначай интересуется Сигюн. Вздыхает с наигранным сожалением и запускает руку в разрез его пальто, между пуговиц. Она стреляет глазами из-под опущенных ресниц снизу-вверх, победно отмечая, как мышцы живота под ее ладонью напрягаются, а хватка на плече становится чуть жестче, чем следовало бы. Они наконец — боги, как у этого мужчины получается возбудить ее одной харизмой? — по-настоящему остаются одни. — Да, — недобро сузив глаза, строго выносит приговор Локи, притягивая ее к себе вплотную за талию. — Меня ждет наказание? — весело проговаривает Сигюн, играя с лацканами на его пальто. Локи знает, что она делает. Ее манипуляции слишком неприкрытые и бесхитростные. Возможно, именно поэтому он с удовольствием каждый раз на них «попадается». На глоток свежего воздуха, ворвавшийся в его жизнь после стольких лет удушья. На светлый огонек жизни, который он ловит в клетку из своих костей. Их взгляды встречаются. Открытые, понимающие, благодарные, наслаждающиеся этой любовной игрой, многообещающие. — Ты же и так знаешь ответ, — сладко улыбается Локи, и от этой улыбки у Сигюн в предвкушении между ног становится влажно. Она тянет его на себя для жаркого в этот холодный вечер поцелуя, и ей отвечают со львиной охотой. С жарким отчаянно контролируемым трепетом. Сигюн в последний раз сминает его губу своими, а Локи коротко мажет по ним языком. Жаль, что им сейчас нельзя заходить дальше. Очень жаль. — Кстати, — пытается отвлечься он и указывает на рождественский носок, о котором Сигюн напрочь забыла, — что это? — Имбирное печенье! — торжественно восклицает она и, достав одно, сует ему под нос. — Хочешь? Локи опускает взгляд на пряничную лисичку и низко смеется. Забирает свой подарок, разворачивает целлофан и без лишних слов сует в рот. — Почему из всех мест нужно было кусать ее именно за попу? — подкалывает Сигюн. Совсем забыв на секунду, с кем имеет дело. — Я всю ночь кусал одну изворотливую лису за попу, — глумливо скалится Локи, заставив ее покраснеть. — У меня выработался рефлекс!__________________________
— …не-е-ет? Может, эту? — поворачивает к Йорду обложку Сигюн. — Я уже читал. Покажи вон ту!.. — Ну давайте уже пойде-е-ем, тут скучно!!! — воет Фенрир и получает по голове увесистым томом со сказками. — Хватит ныть! — фыркает Хель.***
— Но я тоже хочу на коняшку! — Ты издеваешься? — прыскает со смеху Локи. — Пошли-пошли! — хватает Сигюн в охапку Хель и под задорный смех тащит на светящуюся карусель к братьям. — Моя лучшая наездница! — с саркастичным восхищением провозглашает он, вынуждая всех вокруг заржать, а Сигюн покраснеть.***
— Фото у елки! Давай! — Не нужно было давать тебе последний глинтвейн, — глумится Локи. Сигюн проказливо высовывает язык и широко улыбается, получая в обе щеки по поцелую. — Сегодня я меняю тебя на твоих сыновей!