Он один?

Исключена. Лампочку исключили. Кнайф с огромным огорчением упал на колени, эмоции так и бушевали в его голове. По щекам катились соленые слезы. Он не мог потерять ее. Не мог НЕ МОГ НЕ МОГ! Резчик все еще сидел на коленях в горько плакал от осознания, что потерял того кем дорожил, очень сильно дорожил. Все уже разошлись. Остался только Кнайф заливающиеся слезами и И Краткий. Малиновый просто стоял и смотрел своим обычным выражением лица на страдание от потери инвалида. — Пхах, она тебе была так дорога?) Немного успокоившись и набрав недостающего кислорода, серый ответил. — Дорога.. но, теперь ее нет. Деревянный все так же смотрел на землю. Желание смотреть в глаза хосту не было никакого. Но встал вопрос, зачем он это спрашивает. — А тебе то какое дело? На это буква лишь усмехнулась. — Ну если спрашиваю, значит есть дело. Резчик немного шире открыв глаза, все же посмотрел на розового вопросительно. — Что? Удивляет? Кнайф кивнул головой, немного затаив дыхание. Что он затеял? — Хах, знаешь у тебя такой взгляд как будто я тебя убить собираюсь. Со стороны одиннадцатого послышался смех. — Смешно. Тринадцатый лишь утирал мокрые щеки, рукавом от темного худи. — Да ладно. Не медленными шагами малиновый подошел к серому. И взяв за руку поставил на ноги. — Шучу же. Кнайф не шибко сопротивлялся, но очевидно ему этот жест не понравился. — Ага.. Инвалид почувствовал прикосновение к своей макушке. Его гладили? Он встал в ступор. В это время, шоумен который гладил инвалида, посмотрел на время. — Уже обед. Пошли. Ножа опять взяли за руку и так сказать потащили за собой. *** Этот разговор Кнайф никогда не забудет. С того момента почти нечего не поменялось. Ну почти, Кнайф и Краткий нашли общий язык.