Good Night Kiss

Айзава мнётся на месте, окидывая оценивающим взглядом застеленный футон. Дневная усталость так и манит завалиться под одеяло и крепко спать вплоть до обеда завтрашнего, выходного дня, но он не поддаётся желанию. Спешить особо некуда, да и, собственно, куда? Времени настолько много, что он может позволить себе поднять тяжёлый взгляд на одноклассника, застывшего в театральной, приглашающей позе. Нет чёткой уверенности в том, стоит ли произносить то, что крутилось в голове целый день, давя чугунной тяжестью на мозг, перебирая его извилины и зудя так сильно, что это было трудно игнорировать. Но язык с трудом поворачивается произносить слова, отрепетированные сегодня уже много-много раз. Айзава знал, что снова останется на ночь. Знал, что ему снова постелят возле кровати Хизаши, он даже дал этому случиться, хотя было бы логичнее произнести эти слова чуть раньше, до того, как они выкатили футон из пыльного шкафа, но рой мыслей собрался только сейчас, концентрируясь, оседая на языке, готовясь вот-вот сорваться. — Могу я сегодня спать на твоей кровати? — слова тянулись как-то слишком неуверенно, медленно и вязко, и на их сбор в целостное предложение и осознание Ямаде потребовалось какое-то время. Он неловко сморгнул задумчивость и, почесав щеку ногтем, улыбнулся: — Конечно, чувак! Без проблем. Ночь-чейндж, меняемся местами! Классный ивент, — поток мыслей прервало отрицательное покачивание головой. От этого черная чёлка упала на глаза, так вовремя прикрывая прядями волос взволнованный взгляд. Ведь Заши всегда успешно читал любую эмоцию Шоты по его глазам, предпочитая не ориентироваться на невыразительную мимику и язык тела. А сейчас казаться взволнованным не хотелось вовсе. — Нет, Заши, ты не понял. Я могу спать сегодня с тобой? — Айзава выделил голосом последние, повергшие одноклассника в шок слова, заставляя того застыть на месте с отвисшей челюстью. Привычного быстрого ответа не последовало и Шота уже успел мысленно отругать себя за эти слова, начав оправдываться, — Нет, если тебе не комфортно, то конечно я буду спать на футоне, просто я подумал… — Мы ведь вместе, — внезапно продолжает Мик, — а для пар спать рядом — нормально, так ведь? — голос звучал нервно и громко. Громко, потому что в моменты сильных эмоций Ямада плохо контролирует квирк, а нервно, потому что он не верил своему счастью. Шота одобрительно кивнул на слова Заши, удивляясь тому, как чётко он всегда предугадывает ход мыслей одноклассника, будто когда-то давно произошёл резонанс, плотно закрепившийся за ними, связывая мышление и формируя устойчивую связь. Иногда они понимали друг друга без слов, но совсем без них обходиться не могли, как бы иногда не было смущающе произносить всё вслух. На бледном лице горел яркий румянец и Ямаде потребовалось звонко постучать себя по щекам, чтобы вернуть в норму спутанное из-за жара сознание. Это помогло привести голову в порядок, но никуда не дело волнение и лихорадочный цвет кожи. Парень всем весом плюхнулся на кровать, заставляя её металлический каркас жалобно взвизгнуть от такой выходки. Ему нужно было время, чтобы успокоить стучащее сердце и отодвинуться ближе к стене, приглашающе похлопывая по месту рядом с собой. Упругий матрас с шорохом прогнулся под Айзавой, который пристроился с краю, но, поразмыслив, придвинулся ближе, намеренно толкая своим плечом чужое, привлекая к себе внимание. Дрожащие губы аккуратно коснулись лба, так робко и неуверенно, что поцелуй казался почти невесомым. Шота любил эту невинность, любил мягкую кожу Хизаши, украшенную шрамами от заживших прыщей и то, как он забавно фыркал после этого ласкового жеста. На большее пока никто не осмеливался, но и это казалось настолько интимным и личным, что абсолютно устраивало обоих. Вскоре был погашен прикроватный светильник, а Хизаши заботливо укрыл цветастым одеялом себя и своего одноклассника. Чужое тело было тёплым, даже горячим, а совсем обжигающие руки крепко сжали узкую ладонь, заставляя Ямаду взволнованно поёрзать на месте, собирая простыни под собой в неудобные складки. Волнительно. Так волнительно от этой ситуации, своих мыслей и нерешительности, что с ума сойти можно! Внутреннее возбуждение сжимается за рёбрами в плотный комок, отбивая по ним учащённый ритм сердца, прокатываясь по плевре и оседая в лёгких, перехватывая дыхание, от чего неугомонное сердце лишь сильнее тараторило, распаляя, заставляя плавиться от собственных чувств. Ямада обрывочно стравил «пар» через раздувшиеся крылья носа и приподнялся на одном локте, уставившись на Шоту. Честно говоря, без очков и в темноте было видно плохо, но даже очертания лица Шоты, такого красивого и спокойного, моментально заставили всю шаткую уверенность испариться, будто ее и не было вовсе. Мик с сожалением поджал нижнюю губу, зависая на месте, так и не решаясь на действия. Карие глаза уставились в ответ из-под полу прикрыты век, немигающим взглядом сканируя Ямаду, даже в плохом освещении подмечая каждую его эмоцию. Он был настолько выразительным и читаемым визуально, что, казалось, надо было быть слепым, чтобы не заметить, что что-то не так. — Хочешь поцелуй на ночь? — тихий голос прервал длительное молчание, вызывая у Заши кривоватую улыбку. — Ну, я… — остатки предложения так и застряли в горле на полпути, стоило только Айзаве приподняться навстречу и снова обжечь лоб тёплыми губами. в ответ Мик издал какой-то разочарованный, сдавленный звук. Снова что-то не так. — Я сделал что-то не верно? — А можно, ну, поцеловать на ночь, но по-другому? — По-другому — это как? — Например… в другое место. — В щёчку? — Не то чтобы Айзава был недогадливым. Он уже успел понять, к чему клонит парень, но хотел услышать от него это лично. Они не могут не говорить. Даже если понимают друг-друга без слов. — А может, например, в… губы? Нет-нет, я не настаиваю! Но раз мы тут и в такой ситуации, то я подумал… Что уже можно… И, наверное, уже пора. Хотя я, честно говоря, думал сделать это в какой-нибудь более романтической обстановке, и… — Целуй, если хочешь. — А ты… хочешь? — Я бы тогда не предложил. Вполне логично, верно? — Верно… Ямада удовлетворённо вздохнул, нагибаясь ниже и как-то нелепо, чисто по-подростковому упираясь своими губами в другие. Это было плохо и неловко, ведь оба видели поцелуи только в фильмах, и то, предпочитали отворачиваться на подобных сценах, брезгливо фукая и заливаясь смехом от абсолютно синхронной реакции. Это было плохо и неловко, но так важно и нежно, что понравилось обоим. Лица потеплели, а сердца, казалось, даже пропустили удар. Оба забыли как дышать, так что поцелуй разорвал резкий выдох застоявшегося в лёгких воздуха. Тёплое дыхание ударило в покусанные от нервов губы, а Шота лихорадочно запыхтел, ведь не умел так хорошо контролировать собственное дыхание как Ямада, у которого это было скорее издержкой причуды. — Ну, как? — с нетерпением поинтересовался Айзава, волнительно сжимая стройную ладонь в своей. — Вроде… вроде ничего так, — неловкий смешок вырвался даже как-то неосознанно, а красные щёки украсили такие любимые Шотой ямочки от широкой улыбки. На это зрелище, кажется, можно было смотреть бесконечно, и Сотриголова без раздумий отдаст всё что имеет, лишь бы любоваться этой картиной вечно. — Я имею в виду… мне действительно понравилось! Как мне может не понравиться поцелуй с тобой?! Я просто… Как-то не верю всему происходящему! Ущипни меня, — Мик тут же вытянул перед собой свободную руку, под которую Айзава юрко занырнул, заключая своего парня в объятия. — Да ладно тебе, это было очень криво. — Да, это было очень криво. Но знаешь, — Заши потёрся щекой о чёрную макушку, заставляя ее обладателя вздернуть голову вверх. — Я с радостью потренируюсь с тобой в поцелуях. Айзава не выдержал и улыбнулся уголком губ, сдавленно усмехаясь себе под нос. Это было так глупо и мило, что на душе становилось теплее. Хотя, казалось бы, куда больше? Он смазано поцеловал Заши в скулу и, не разрывая объятий, потащил за собой, плюхаясь обратно на подушку. — Хорошо, только завтра, — последнее слово почти растворилось в широком кошачьем зевке, а тяжёлые веки наконец сомкнулись, расслабляя глаза. — Потерпишь? — Постраюсь, — Мик предвкушающе заёрзал, удобнее устраиваясь в тёплых объятиях. — Тогда спокойной ночи, Шо. — Спокойной ночи, — ответ был вялым и ели различимым, произнесённым в уже накатившем полудрёме. Скоро совместный сон и поцелуи на ночь войдут в привычку, но они пока об этом не задумывались.