Комната номер 7

      — Что?! — переспросил Римус, развалившись на кровати и смотря на Питера у двери.       — На что жалуются? — поинтересовался Джеймс, выходя из ванной и задевая стопку книг.       — На шум! Из шестой, — повторил Питер.       Это происходило, по крайней мере, раз на неделе, и всегда от Фрэнка с его вечно противным дружком. Джеймс устало застонал и бросился рядом с Римусом на четыре сдвинутых друг к другу кровати. Плед, как всегда, валялся где-то на полу.       — Пойдет жаловаться МакКошке! — добавил Питер, снимая свою сумку с плеча и кидая ее на стол, захламленный и стоящий рядом со шкафом.       — Ну опять… — Римус потянулся, разрываясь от желания выйти из их прокуренного мирка и сказать Фрэнку пару ласковых. Ещё он изнывал от голода и боролся с желанием пойти и настучать всем поварам за такие, сомнительного качества, блюда.       Джеймс постучал костяшками по верхней книге из стопки у кровати и, нахмурившись, поинтересовался:       — Пит, скажи, а почему мы до сих пор не настучали ему? — Хвост лишь пожал плечами и устало приземлился на стул, куда все обычно бросали одежду. — Эй, а вдруг у меня в кармане брюк очки?! — встрепенулся Джеймс. Питер инстинктивно привстал, не успев подумать, а Римус пихнул Джеймса в бок:       — Они у тебя на бошке, — Джеймс поднял брови, посмеиваясь.       По коридору послышались шаги, но не свои, как можно было подумать по долгому отсутствию Сириуса — его, а чужие. Из-за открывающейся двери прихожей показалась рыжая макушка А́ртура.       — Макгонагалл вызывает вас, — Джеймс театрально удивился:       — Вызывает? Прям вызывает или зовёт? — потянулся на кровати он. Артур вздохнул:       — Вызывает.       — По какому поводу? — наигранно ласково спросил Джеймс, приподнимаясь и садясь на кровати.       — Наверное поведение? — он раздражённо посмотрел на Римуса, а потом и Питера. После их многозначительного молчания Артур разозлился: — Ну чего вы от меня ждёте?! Сходите и узнайте.       Он уже было хотел уйти, как добавил:       — И Блэка прихватите, она всех вызывает.       Джеймс встал с кровати, потягиваясь и разминая спину:       — Ну, вперёд! — он приблизился к двери, перешагивая барахло и завалы.       — А где Сириус? — спросил Питер, вставая со стула.       — Пойдем и по пути поищем.       Шагая по коридору, Римус чувствовал злость на Фрэнка. Макгонагалл вызывала Мародеров не каждый раз при жалобах, но частенько. Сначала это всех бесило, но вскоре начало забавлять.       Сириус обнаружился на лестничной площадке, где разговаривал с белобрысой девушкой. Сзади неё стоял агрессивно настроенный Регулус. Римус удивился, вспоминая, как громко в последний раз Сириус крыл матами всех членов своей семьи, включая брата.       Увидев подходящих Мародеров, Сириус кивнул и продолжил говорить. В девушке Римус узнал Пандору из Воронов, она поприветствовала их и, будто передавая за Сириуса информацию, повернулась к Регулусу. Римусу захотелось поскорее забрать Сириуса отсюда.       — Все нормально? — вмешался Римус, видя как Регулус зло отвечает Пандоре. Сириус раздражённо пожал плечами и ответил:       — Конечно, — Джеймс положил ему руку на предплечие:       — Пойдем, нас МакКошка вызывает.       Сириус поднял одну бровь:       — Марлин? — Питер цокнул. Джеймс вздохнул:       — Не смешно, пойдем.       Перед входом на третий этаж охранник смерил их подозрительным взглядом и пропустил через турникет.       Там их встретили пугающие неприлично чистые стены. В кабинете Макгонагалл Римус бывал частенько, поэтому заметил изменения в виде беспорядка, хотя раньше наблюдать его было редкостью.       Макгонагалл не злилась, а просто устало выполняла свои педагогические обязанности, и Римус любил ее за это.       — Вы же умные талантливые мальчики, давайте не будем мешать соседям… — все помнили это начало шарманки как свои пять пальцев. Потом она начнет говорить, что Френк — тоже умный и талантливый мальчик, и в случае продолжения шума его амбиции могут подпортиться, и тот сойдёт с благородного пути достойной жизни. Потом напомнит о всех конфликтах со Змеями, а в особенности со Снейпом, скажет, что таких мальчиков из неблагополучных семей нужно поддерживать, помогать адаптироваться.       Римус всей силой воли заставлял себя не закатывать глаза и устало опираться об стену. Сириус ненароком касался рукой его пальцев и предплечья, поэтому было совсем не до слов Кошки.       Когда та их отпустила, шагая по коридору обратно на второй этаж, у Римуса громко заурчал живот, и Сириус, обеспокоенно вздохнув, повернулся к нему:       — Ты поел? Все нормально?       Джеймс на эти вопросы поддакивал, Питер кивал.       — Ну… Невкусно было, я и не стал.       Сириус поджал губы:       — Пойдем, наберём хлеба, колбасы, огурцов, помидорок, бутербродов наделаем… — тихо предложил Сириус. Джеймс закивал, добавляя:       — Девочек позовём… — Сириус фыркнул, смотря на Джеймса, но улыбнулся и согласился.       Уже сидя в комнате на кровати и ожидая Сириуса с Джеймсом, Римус думал, что эта идея плоховата: продукты не отдадут, из-за девочек все накурятся сильнее обычного, а того и гляди, на шум или приглашение может прийти Алиса и принести алкоголь, Френк либо приревнует ее, либо опять пожалуется на шум, если в худшем случае не оба варианта. Сириус опять весь вечер проговорит с Мэри, не замечая остальных, в иное развитие событий начнет с ней флиртовать, Римус приревнует его, Марлин принесёт свой запас пластинок и кассет, шума станет ещё больше, все напьются…       Питер сидел на том же самом стуле-шкафу, читая книгу про ботанику, периодически вытаскивая из-за уха карандаш и что-то помечая на страницах.       Стало так тихо, что из соседней опустевшей комнаты послышались тиканья стрелки часов: в седьмой комнате часов на стены никто не вешал.       — Как думаешь, Френк опять настучит на нас?       Питер отвлёкся от книги, поднимая взгляд:       — Наверняка. Посмотрим, — он положил свою книгу на одну из стопок на полу, наклонился и взял стопку полностью, поднимая. — Помоги прибраться, а то места нет.       Римус прихватил другую стопку, и они оба сложили книги на стол, сгребая мелкое барахло в кучу и сдвигая к стене. Питер вытащил мусорку из-под раковины в ванной, с Римусом начали сгребать бумажный и пластиковый мусор с пола.       Спустя минут десять за дверью в коридоре послышались свои шаги: на пороге прихожей возникли Джеймс и Сириус. Оба держали по пакету продуктов и попутно снимали тапки и шлёпанцы. Живот Римуса жалобно завыл, чувствуя запах еды.       Сириус быстрыми широкими шагами преодолел расстояние до Римуса и, улыбаясь, залез на кровать. Римус в экстазе смотрел на взбудораженного Сириуса и то, как он раскрывает пакет и по одному вытаскивает продукты:       — Яблоки, пирожок с ветчиной и сыром, ватрушка, огурцы, малосольные огурцы, укропчик, рис — можем сварить, яйца… Что хочешь? Нам тут благородные Барсуки отвалили немного.       Сириус, раскрасневшийся и тяжело дышащий, будто только что пробежал стометровку, в ожидании уставился на Римуса.       Он хотел сказать, что слопал бы сейчас всё, но чтобы не показать признаков бескультурья, ответил:       — Пирожок, яблоки, и яйца бы. Вареные.       Сириус улыбнулся, складывая все ненужное обратно в пакет. Джеймс, прошедший к шкафу, открыл его и оценивающе оглядел их совместный гардероб. Он побубнил про себя, задумался. Сириус повернулся к нему, издевательски усмехнулся, комментируя:       — Писюн выбирает наряд для своей Эванс. Ля, какой важный, сейчас ещё сундук с цацками откроет, всё перемеряет.       Джеймс оскорблено отвернулся от шкафа, зло глядя на того:       — Никакая она не моя, а я не писюн, — Сириус показал язык, приземляясь рядом с Римусом на кровати и упираясь спиной о стену. Джеймс, видимо сочтя путь оправданий не самым лучшим, попробовал другой: — А ты мне завидуешь, — Сириус удивлённо вскинул брови. Питер цокнул, качая головой. — Да-да, именно завидуешь. Завидуешь тому, что ты не самый крутой писюн, потому что ещё есть я. Завидуешь, что Лили моя.       Сириус цинично приложил тыльную сторону ладони ко лбу в драматичном жесте:       — Я? Завидую? Тебе? Да не в жизни!       — Ты завидуешь, что тебе не для кого наряжаться! — улыбнулся Джеймс, вытаскивая из шкафа пару импортных и потёртых джинс, но вполне опрятных. Сириус оскорбился:       — Не для кого? А откуда ты знаешь?!       Он с вызовом привстал с кровати. Римус вздохнул, чувствуя как сердце с грохотом падает вниз, и вместо него вырастает что-то липкое и неприятное.       На этом их разговор закончился. Римус скушал пирожок и яблоко и решил сварить яйца позже. Помогая Питеру и Сириусу прибраться, Римус все возвращался к фразе Сириуса, пытаясь разгадать очевидное, для кого же Сириус наряжается или будет наряжаться.       Приближающееся «мероприятие» омрачняли эти мысли, хотелось выкинуть чувства к Сириусу, забыть к чертовой матери, проявить уважение к Мэри, та ведь определенно испытывала взаимность к Сириусу, у них наверняка даже намечались отношения.       Сдвинув весь хлам в укромные уголки, Джеймс и Сириус принялись обсуждать, что неплохо бы успеть сделать до вечера. Римус плюнул на это и просто развалился сразу на двух кроватях. Он потянулся за сигаретой, и с облегчением вздохнул, нащупывая между матрасами припрятанную пачку, причем не пустую.       Он закурил, пытаясь расслабиться. Курить в таком положении оказалось крайне неудобно, поэтому он навалился на подушку у стены. Питер сидел у электрической плитки, держа турку с кофе. Римус вспомнил про свои планы сварить яиц, но пока было откровенно лень.       Сириус и Джеймс копошились в ванной, и, судя по звукам, работала только одна душевая кабина, значит один из них наверняка брился. В это время кто-то из них напевал, а Питер что-то бормотал себе под нос, пока снимал турку с плитки.       Из ванной вышел Джеймс, радостный и с шилом в заднице. Он пританцовывал, напевая уже тише. Душ все ещё работал, и чтобы не начать представлять Сириуса там, Римус подтянулся к краю кровати, слез и присел к плитке. Питер переливал сваренное то из кружки в турку, то обратно.       — Подай-ка кастрюльку, — попросил Римус, указывая на полки шкафа, стоящего между дверью в прихожую и входом в ванную.       Идти наливать воду в кастрюлю Питер отказался, поэтому пришлось самому. Как можно быстрее Римус прошагал к раковине, избегая смотреть в сторону душевых, хотя разглядеть что-то за шторкой всё равно было невозможно.       Пока медленная тонкая струя наполняла кастрюлю, раздался скрип шторки и выключение душа.       — Лунатик?       Противореча себе, Римус повернулся. Сириус выглядывал только головой, намеренно натягивая шторку под подбородком.       — М?       — Как дела? — спросил тот обеспокоенно. Римус озадачился. Как у него дела? Хуево. Проблемы с зубами, с желудком, с сильной утомляемостью, с невзаимностью, с самоопределением в жизни, с тем, что скучает по родителям и дворовым друзьям, хотя интернатские Мародеры для него раз в сто превосходят дворовых. Как об этом сказать? Такое не вываливают на обычный повседневный вопрос «Как дела?» Но Сириусу, вроде как, и в правду было интересно.       Римус вздохнул, решив быть откровенным, и ответил, не колеблясь:       — Хуйня дела, но могло быть хуже, — Сириус, похоже, не удивился:       — Я могу как-то помочь? — он глядел так сочувственно и нежно, что хотелось залезть к нему и расцеловать. Мог ли он помочь?       — Не, я сам, — Римус пожал плечами. Сириус огорчился и посмотрел на кастрюлю:       — О, варить будешь? Помочь?       Римус решил поотнекиваться:       — Не надо, у тебя же другие дела. Ты… — Сириус стянул с перегородки между душевых полотенца и одежду и, скрывшись за шторкой, вышел с полотенцем на голове, улыбаясь и приговаривая:       — Ты бы хотя бы раз признал, что помощь других — полезно.       Он схватил кастрюлю за ручку, и к этому времени струя успела наполнить ёмкость. Римус заворчал, но сил на споры не было.       Сириус, не подпуская его ни к кастрюле, ни к плитке, заботливо варил яйца, помешивая и соля. На протест он ответил:       — Риму, не кипишуй. Полежи, отдохни, скоро круто будет, даже стол накроем. Тебе надо майонез к яйцам принести?       И Римус отдыхал, развалившись звездой, потому что ослушаться такого домашнего и заботливого Сириуса было преступлением. Римус позволял себе изредка смотреть на него: как мешает воду, как сушит волосы феном, как рассматривает сундук с «цацками», выбирая, какие кольца, браслеты, сережки или бусы можно надеть или обменять взамен на другие разности.       Питер одолжил майонез у восьмой комнаты, и все Мародеры, вместе отведав блюдо Сириуса, ещё немного прибрались, но особо лучше не стало.       — Все равно барахолка, — заметил Джеймс, улыбаясь. — Стабильность.       Сириус с Джеймсом решили походить по соседним комнатам, кроме шестой, и поклянчить стол на один вечер, так как их уже ломился от стасканного барахла.       Они наряжались, стоя у шкафа, и препирались, колоча друг друга подушками. Натягивая через горло красную кофту с толстой жёлтой горизонтальной линией в районе груди, Джеймс опять решил напомнить Сириусу, что Поттеру, в отличии от некоторых, есть для кого наряжаться.       — Заебал ты, если наряжаешься только для кого-то, а не для себя, это — звоночек к психологу. Я вот самодостаточный, могу себе позволить быть пиздатым и не зависеть от чужого мнения.       Джеймс фыркнул, но не ответил. Сириус, напевая под нос, вытащил из шкафа тёмно-фиолетовую водолазку, черные джинсы, и, распевая припев песни, извлёк из сундука с цацками любимые бусы Римуса с желтыми звёздами и полумесяцами. Римус хотел надеть их сегодня, но ради Сириуса решил выбрать что-то другое.       Пока вместе накрывали на стол, нарезая хлеб, колбасу, сыр и помидоры на бутерброды, в коридоре послышались шаги, и в прихожую заглянула Алиса, здороваясь:       — Привет! — Джеймс повернулся к ней, улыбаясь. Мародеры поздоровались в ответ, Сириус спросил:       — Ты придёшь сегодня?       — Ага, Марлин мне рассказала, сколько с меня бутылок?       Питер ответил:       — Да не нужно…       — Восемь, — поспешил Джеймс, и Алиса кивнула, удаляясь в коридор.       Время уже подошло к семи часам, и Джеймс, последний раз крутанувшись перед зеркалом, спросил у Римуса:       — Я не слишком причёсанный? — Римус, отвлекаясь от книги, посмотрел на Сохатого:       — Не слишком, — Джеймс улыбнулся и прошагал в сторону прихожей, попутно отряхивая свои широкие серые джинсы, и у порога залез в тапочки с рисунком солнц.       — Пойду встречу девочек… — он закопошился у двери и вышел.       Римус отряхнул свой свитер и зашёл в ванную, чтобы умыться.       Вода освежала, в прохладе ванной голос Сириуса показался совсем уж родным:       — Сохат ушёл? — Римус ни сколько не удивился его присутствию, хотя уже успел забыть. Он повернулся, наблюдая как Сириус, наклонившись над раковиной перед зеркалом, проводит бритвой по остаткам пены. Тот сначала щурился, смотря в зеркало, а потом, не шевелясь, посмотрел на Римуса кокетливо.       — Ага, — только и выдохнул Римус, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть наваждение. Сириус включил кран, и начал умываться, загнув рукава. Римус продолжал смотреть на него, ожидая продолжение разговора.       — Риму, ты же умеешь красить подводкой? — повернулся он, вытирая лицо полотенцем. Римус кивнул, судорожно вздыхая. — Накрасишь?       Забравшись на стиральную машину, Сириус подставил лицо, осторожно открывая подводку и протягивая Римусу. Тот с благоговением взял ее, и дыша почти бесшумно, схватился за плечо Сириуса для равновесия. Он аккуратно провел по веку, чувствуя как краснеет от близости и напряжения от тонкой работы.       Докрасив второй глаз, Римус чуть отдалился, оценивая результат.       — Спасибо, — улыбался Сириус, спрыгивая со стиралки и заглядывая в зеркало над раковиной.       Стоя над сундуком с цацками, Римус услышал шаги и то, как входная дверь распахивается. Быстро напялив два железных кольца и один браслет, он повернулся, видя как в прихожую вваливаются Джеймс, Лили, Мэри и Марлин.       Пока они все снимали тапки и шлепанцы, Джеймс что-то бормотал, шутил, и девочки дружно смеялись, хотя Лили притворствовала, но сдержаться не могла.       — Римус! — поприветствовала она, сегодня облаченная в летнее зелёное платье. Римус, чувствуя прилив нежности, обнял ее с порога, будто они не виделись буквально позавчера.       — Привет! — улыбнулся он Марлин и Мэри, когда те полезли и к нему обниматься тоже. Сириус присоединился к ним, и вдруг Марлин оказалась между Сириусом и Римусом, и последний как в замедленной съёмке видел, как они с Сириусом чуть не сталкиваются носами. Бродяга засмеялся, отшучиваясь. Римус не знал куда себя деть.       Марлин принесла магнитофон с кассетами и пластинки для мародёрского проигрывателя. Пока она разворачивала пластинки из бумаги, садясь перед проигрывателем в куче барахла в углу комнаты, начала:       — Знаете, я вообще-то ещё хотела сгонять вам за цветами, сформулировать свою историю, а то Ночь Сказок как никак…       Джеймс оторопел:       — Ночь Сказок?.. — он отвернулся от Лили, а Марлин от проигрывателя:       — А что? — она нахмурилась, видя как Джеймс приходит в ужас. — Только не говори, что ты…       — Сохатый! — испугался Сириус, удивлённо глядя на оторопевшего Джеймса. — Как ты мог забыть?!       — Я думал девятнадцатого… — оправдывался он. Римус воскликнул:       — Ты же у нас вестник мероприятий!       Лили хохотнула:       — Девятого, а не девятнадцатого.       — Да что бубнить то? — пожала плечами Мэри. — Просто позовите остальных, стремянку принесите…       — Зачем стремянку? — нахмурился Питер. — Стремянка для комнат побольше. Нам незачем.       Пока девочки, Питер и Джеймс в спешке подготавливали больше мест для сидения, расставляя кровати не параллельно друг к другу, а вдоль стен, застилали их, Сириус позвал Римуса, чтобы пригласить остальных.       Только выйдя в коридор, Римус нахмурился:       — А как же Мэри? Не хочешь ей помочь? — он скрестил руки на груди, не переставая идти. Сириус повернулся, нахмурившись в ответ:       — Ты думаешь, они впятером не справятся?       Римус не понял:       — Дак вы же… — Сириус вопросительно вскинул бровь. — Ой, да ладно.       Заглянув в восьмую, Сириус позвал Артура, а потом ещё походя по комнатам, согласились прийти Эммелин Вэнс, Доркас, Молли, Пандора, Амелия Боунс…       На обратном пути Римус аккуратно спросил:       — А о чём вы говорили с Пандорой и Регулусом?       — Ой, да о хуйне всякой, — помрачнел Сириус, чуть отворачиваясь. Выждав паузу, он повернулся. — Рег не хотел говорить со мной, поэтому потащил Пандору, чтобы не говорить на прямую, хотя это так нелогично, ведь он просил помириться с… — Сириус сморщился, уводя взгляд. — Не могу назвать их… — он опять осёкся, подбирая слова получше. — Вы моя семья, а не они.       Римусу захотелось глубоко вдохнуть и выдохнуть от нахлынувших чувств, но он решил, что это может показаться слишком сентиментальным, поэтому чуть замедлил шаг. Сириус шёл впереди, и Римус, смотря на него, оценил ситуацию. Ничего плохого не случиться, правда?       Римус ускорился, и они опять шли рядом. Быстро оглянувшись по сторонам, Римус попросил:       — Подожди, — Сириус остановился и вопросительно посмотрел на Римуса. Тот преодолел расстояние между ними за полшага и обнял Сириуса.       Он опешил, оказавшись зажатым в кольце рук.       — Отпусти, — попросил Сириус, вдыхая глубоко носом.       — Не, — пробубнил Римус, чуть наклоняясь утыкаясь щекой в изгиб шеи Сириуса.       — Отпусти, — повторил он. Римус расстроенно ослабил хватку, отстраняясь.       Вдруг Сириус сам обхватил его за шею и обнял.       — Не удобно так… Как ты сделал. А так нормально.       Римус ненавидел, что такие обычные объятия вызывают в нем столько теплоты. Он чувствовал такую нежную всеобъемлющую любовь и радость, доверие и уважение. От волос Сириуса пахло приятно сладковато.       Римус зажмурился, ненавидя себя за настолько непрошенное возбуждение, поэтому чуть отодвинулся тазом. Сириус сам поддался тазом вперёд, и схватил его одной рукой за плечо, другую положил на щеку.       Оптимист внутри Римуса поддался вперёд, уже думая, что это может быть даже поцелуй, но реалист заметил, что Сириус приближаться не спешит, а только, широко распахнув глаза, смотрит с каким-то удивлением, но в то же время с упрёком. Пессимисту же хотелось выпилиться.       Он отвёл взгляд от серо-голубых Сириуса, не решаясь ни заговорить, ни отстраниться, ни поцеловать. Как назло взгляд упал на его губы. Римус судорожно вздохнул.       — Посмотри на меня, — держал Сириус крепко, поэтому послушаться пришлось. Хотя, по сути, Римус смотрел на него, просто не в глаза.       — Что? — одними губами спросил Римус. Сириус порозовел, но тона и взгляда не сменил:       — Не позволяй себе голодать, — Римус кивнул, почти не дыша. А потом вспомнил, что его руки все ещё лежат на талии Сириуса, а член упирается в бедро. Сириус, кажется, не придал этому значения. А Римусу было стыдно. — И резаться тоже.       Сириус чуть отстранился, засучивая рукава свитера Римуса и указывая на белые полосы шрамов.       — Сколько лет уже успело пройти, они ведь совсем старые, — вздохнул Римус. Сириуса его слова не убедили. — Подростковый бунт был, понимаешь? Я такое уже не делаю, — Сириус смерил его скептическим взглядом.       До седьмой дошли в молчании, а перед входом в прихожую Сириус пристыженно опустил взгляд в пол:       — Прости, просто волнуюсь за тебя…       — Все нормально, — Римус глядел на него, и Сириус, вздыхая, во второй раз полез обниматься.       Римус был уже готов разрыдаться от разрываемых его чувств, но в прихожей за дверью послышались шаги, и Римус, полный решимости, поцеловал Сириуса в макушку.       Чмок вышел неожиданно громким, но Сириус не отреагировал. Он, видимо, услышав шаги, резко отстранился и открыл дверь раньше Джеймса.       — Вы где были? Все уже пришли, — он скрестил руки на груди, но отодвинулся, пропуская Римуса и Сириуса внутрь.       В комнате было необычайно тесно: Все поверхности были заняты, даже на шкафу сидел попугай Эммелин Вэнс. На трёх стульях у стола с барахлом в ряд сидели Алиса, Френк и его противный дружок — Эдгар Боунс. На полу перед ними сидела Доркас на подушке, она курила с пепельницей под боком, и рядом на ещё две подушки напрашивалось пару человек.       Две кровати были сдвинуты вдоль более длинной стены, противоположной двери в прихожую. На первой, ближе к Боунсу, сидели Артур, Молли, Амелия и Эммелин. На второй сидели Мэри и Марлин так, что между Мэри и Эммелин хватало место на двоих.       Следующая кровать стояла уже параллельно стене, в которой был вход в ванную. На ней расположились Лили и Питер с свободным местом по середине. Четвертой кровати в комнате не оказалось, и Римус искренне понадеялся, что она была не его, потому что под матрасом хранились припасы.       Сириус и Римус сели между Мэри и Эммелин, и Сириус, оказавшись рядом с Мэри, завел с ней светскую беседу о вреде Змеенышей обществу.       Джеймс, удалившийся в ванную, вышел обратно, и сел на приготовленное ему место рядом с Лили.       Римус, догадавшись, что все благородно ждут прихода Пандоры, потянулся за печеным бутербродом к столику.       — …Мы ж уже пять раз успели сказать ему: «Долбаёб, ты ей не интересен, она предпочитает красный зелёному», — голос Сириуса не был громким, но Лили, положив голову на плечо Джеймса, засмеялась, указывая на цвет своего платья.       Пока все сидели, Римус разрывался сначала от ревности, потом от чувства вины за неуважение к Мэри, потом от стыда за выходку у дверей комнаты.       К счастью дверь отворилась, и на пороге показалась радостная Пандора с пакетом в руках. Приглядевшись, Римус заметил силуэт за ней. Пройдя чуть дальше, Пандора поставила на столик тарелку с печеньем. Джеймс поблагодарил ее, и, как только силуэт вышел на свет, все увидели Регулуса. Сириус рядом напрягся, и Римус в успокаивающем жесте положил ладонь тому на плечо.       Регулус, как ни в чем не бывало, сел вместе с Пандорой на подушки рядом с Доркас.       На второй в году Ночи Сказок почему-то было принято собираться группами не менее пятнадцати человек, даже не смотря на то, общаешься ты с ними, как с другом всей своей жизни, либо же только по праздникам, или ещё лучше — кивнешь тому на выпускном и полезешь в альбом, чтобы вспомнить его имя.       — И чего он припёрся? — раздражённо спросил Сириус на ухо. Римус пожал плечами:       — За компанию с Пандорой.       Но начало Ночи не дало им поговорить, Джеймс вдруг оказался сидящим на подушке в центре комнаты в окружении зажжённых свечей, а Лили, стоя у выключателя, погрузила комнату в полумрак. Оранжевые блики заскакали на лице Джеймса, он заговорщицки улыбнулся, выжидая, когда Лили сядет. Вздохнув, он начал.       Римус, кажется, за все школьные годы успел выучить правила наизусть, поэтому в голове вторил торжественному и одновременно загадочному голосу Джеймса:       — Правила: не шуметь, обсуждать шепотом и не часто, не раздражать товарищей, не перемещаться, не включать свет, не перебивать, истории рассказывать не медленно и не тихо. Уважать говорящего.       Он как во время ритуала встал, поклонился, сдерживая смешки, обошел свечи и сел на кровать. Лили закатила глаза и фыркнула.       Рассказывать вызвалась Пандора. Она, улыбаясь и осматривая гостей, подошла к подушке, поклонилась, села, и начала, побрякивая сережками:       — Перед Сказкой — Научная справка: Морщерогие кизляки не имеют своих особенных звуков, они только копируют чужие. Находясь некоторое время в обществе кошки, кизляк может начать мяукать и мурчать. Слушая дальние завывания волков, кизляки могут завыть с ними. Их голосовые связки устроены чудесным образом, они обладают широким диапазоном, кизляки могут копировать человеческую речь, музыку, звуки природы, очень низкие и очень высокие частоты.       Все, как и говорил Джеймс, изредка шептались. Римус услышал, как Амелия передаёт Эммелин:       — Эх, может скажем девочке, что научные факты должны быть доказаны?       Пандора не обращала внимания. Ее сережки-редиски позвякивали, и к удивлению Римуса, Регулус смотрел на Пандору с нежностью и абсолютным доверием. На каждое ее слово он медленно кивал, Доркас завороженно слушала Пандору, периодически шепча на ухо Регулусу.       — Сказка. Однажды кизлякам было так скучно, что они решили устроить соревнование, кто произнесет более дивный и заморский звук, который удивит всех. Первый кизляк пропел павлиньим голосом, а он, как правило, ужасный. Судьи оценили не очень. Следующий заурчал пением сверчков. Другой — звуками космоса…       Римус не видел смысла в больших весенних Ночах Сказок. Другое дело — осенние. В этом году, как помнил Римус, на осенней было хорошо и приятно. Тогда Лили впервые нормально заговорила с Джеймсом — без оскорблений.       Джеймс тогда ещё неделю ходил счастливый, оптимистичный, всем помогал, но Лили все равно не сменила гнев на милость. Тогда, в осеннюю Ночь, Сириус просидел на кровати в углу рядом с Мэри, они всё разговаривали и лепетали — с энтузиазмом, с увлечением, долго и весело. Римус в тот день все и осознал. Его смущала эта мысль, он не мог не смотреть в тот день на Сириуса. Тот разоделся, разукрасился, зарядился и все шептал Мэри. Несколько раз глядел на Римуса в ответ, рассказывал сказки, шутил, играл на гитаре, курил, танцевал…       Римус огляделся: сказка Пандоры закончилась, не успев начаться, Римус благополучно все проморгал. На её место пришла Лили. По народу прошёлся шепоток и вздохи: никто, кроме, видимо, Джеймса и Римуса, не любил истории Лили. Они всегда были с персонажами-животными, но через сюжет Лили проектировала собственные проблемы.       Сейчас она рассказывала о семье лам с двумя дочерьми. Старшая сестра завидовала младшей, ибо младшей доставалось якобы всё: и родительская любовь, и верные друзья, и врождённый интеллект, и взаимная влюбленность…       На этом Джеймс поднял брови и глубоко вздохнул, а Мэри и Марлин беззвучно засмеялись. Сириус многозначительно посмотрел на Джеймса.       Римус не знал, как реагировать. Он улыбнулся Лили и позволил потоку слов, звуков и мнений себя унести.       Римус слушал ещё несколько сказок: Джеймса — про черный-черный дом в чёрном-чёрном городе, Сириуса — про дружбу оборотней и собак, Мэри — про голого короля, Артура — про гения технологии с псевдо-моралью, Доркас — про тигрицу, умершую на войне, Регулуса — про Русалочку, Эммелин — про Красную Шапочку…       Из-за всей своей нелюбви к большим Ночам, Римус воздержался от рассказа.       Когда все истории успели исчерпать себя, Римус позволил развалиться себе на кровати. Остальные оказались раскиданы по комнате. На кровать к Римусу забрались Сириус, Мэри, Марлин и Лили.       — Взаимная влюбленность, говоришь? — ворковала Мэри. Лили нахмурилась, краснея.       — У ламы, — серьезно поправила та и скрестила руки на груди.       — Не отнекивайся, — Сириус прижался спиной к стене в ногах Римуса, от чего ему пришлось согнуть их. Сириус засмеялся, пока Лили лезла на него с кулаками. Римус улыбнулся, потягиваясь. Марлин легла к немурядом на подушку и затянулась дымом сигареты.       — Ну что они её допытывают, всё ведь итак очевидно, — она пьяно закивала головой, опять затягиваясь. Римус почувствовал, что Марлин почти падает с кровати, потому что ту кровать, что была перпендикулярно, отодвинули, и он прижался к стене поближе. Марлин выдохнула дым и продолжила: — Да-да, очевидно. Это ведь ещё год назад было видно. Не знаю, чего Нюниус ещё добивался.       От его упоминания Римус поморщился. Марлин растянулась на матрасе, складируя ноги на колени Мэри, пока та на пару с Сириусом подначивала Лили. — Согласен, — Римус кивнул, с завистью смотря на сигарету. — Поделишься? — Марлин похлопала его по плечу: — Извини, это последняя.       Римус разочарованно вздохнул и приподнялся на руках и, пытаясь не обращать внимания на потасовку в ногах, осмотрел комнату: другие две кровати сдвинули ближе к столу и окну, на них лежали и сидели, кушая, куря и выпивая. Между их одиночной и чужой сдвоенной тоже лежали и сидели. Везде пепельницы и тарелки, кружки и бутылки, сигареты и папиросы, листы и ручки, свечи и фонарики. В дальнем углу на чужой сдвоенной сидели Пандора, Доркас и Регулус. Римус сразу повернулся на Сириуса. Как и предполагалось, он смотрел прямо на брата. Со спокойствием, и даже равнодушием. Регулус на Сириуса — с раздражением и обидой.       Джеймса в комнате не оказалось. Просить сигареты у кого-либо другого желания не было, поэтому Римус перекрестил пальцы и с надеждой запустил руку под матрас в поисках пачки. Зажмурившись от неприятного давления корпуса кровати на руку, он нащупал блок. Внутри осталась лишь одна сигарета.       Римус рухнул обратно и засмотрелся в потолок. Уж слишком он простой и объяснимый. Прищурившись, он разглядел слово, выцарапанное вверху: «НИЖЕ».       Если бы все надписи на стенах имели смысл, все было бы проще. Ниже чего? Ниже кровати? Пол. Ниже пола — первый этаж. Ниже него — подвал. Ниже — земля.       Римус закурил, приподнимаясь и невольно опять смотря на Сириуса и его профиль. Они с Лили и Мэри больше не дрались. Кто-то из них притащил бутербродов, воды и сигарет с пепельницами. Римус поглядел на Мэри в немом вопросе. Та посмотрела в ответ и сочувственно ответила:       — Нету.       — А где Джеймс? — Римус вопросительно посмотрел на Лили, но к своему несчастью забыл, что эксперт по Джеймсу, в первую очередь, — это Сириус, а только во вторую — Лили, сколько бы она не была Сохатому женой и столько же раз не умирала с ним в один день.       Лили схватила волосы двумя руками и потянула их в противоположные стороны, закрывая лицо. Она соскользнула с кровати и поползла на пол.       — Они с Питом вытаскивают четвертую кровать из ванной, она у них то ли сломалась там, то ли они ее поставили не так, теперь чинят или разворачивают, — ответил Сириус и выпрямил спину, глядя на Римуса.       — Может надо помочь? — он постеснялся сохранять с Сириусом долгий зрительный контакт, поэтому повернулся на девочек: Мэри сняла с Марлин один носок и задрала штанину, и теперь массировала ей ступню и щиколотку. — Всё таки наша кровать.       Он опять посмотрел на Сириуса. Видимо, именно из-за нахождения Регулуса в комнате, тот не мог вести себя более раскрепощённо и свойственно себе.       — Сохат сказал, чтоб не совались туда, сами разберутся.       Римус пожал плечами. Рядом захихикала Марлин, Мэри цокнула на неё.       — Щекотно, — потянулась она, смеясь, а Мэри продолжала массировать:       — Успокойся, и будет нормально.       В полумраке было видно, как мастерски Мэри делает массаж, и Римус ненадолго засмотрелся на её руки, на длинную ногу Марлин и контраст их кожи.       На соседней чужой сдвоенной кровати смеялись и галдели гости. Римус остро нуждался в сигаретах и свежем воздухе, но подавил это желание.       — А где Лили? — почесал макушку Римус. Мэри усмехнулась:       — Уползла либо ссать, либо к Поттеру, место одно, в принципе.       Как только Марлин надоел массаж, она встала, потянулась, поднялась и, до сих пор хихикая, зашептала Мэри на ухо. Та, улыбаясь, кивнула и встала с кровати, утягивая Маккиннон за собой.       — Мы… — начала оправдываться Марлин. Мэри взяла это на себя:       — У нас Беверли одна в комнате осталась, мы сходим, проверим её, — Римус вопросительно посмотрел на нее. Мэри вздохнула: — Ну, кошка наша. Ты что, забыл?       — Да как запомнить, вы ей каждую неделю кличку меняете, — нахмурился Римус. Марлин запротестовала:       — Она у нас разносторонняя, не может охарактеризоваться одним именем.       Девочки, видимо, хотели ещё пооправдываться, чтобы их отмазка звучала правдоподобно, но, ничего не придумав, они пошли в прихожую, хихикая.       Сириус проводил их взглядом и, переместившись на кровати вправо, он лег на место Марлин, улыбаясь. Римус поспешно отодвинулся к стене. Сириус повозился, ложась удобнее, и повернулся к Римусу:       — Эх, Сохат там, наверняка, кипятком уже ссытся… — Сириус задумчиво уставился в потолок, лёжа на спине.       — Как думаешь, Алиса у пластинок Марлин — хорошая идея? — Римус заметил, как та взяла на себя диджейство, и теперь заунывная песня сменилась бодрым роком. Сириус глянул в сторону Алисы:       — Нормальная, не кипишуй, — махнул рукой Сириус. Римус вздохнул. — Ты слишком много берешь на себя ответственности, расслабься.       Сириус был слишком близко, и Римусу в темноте вновь удалось разглядеть свою работу в виде макияжа. Он заворожённо смотрел, чувствуя теплое дыхание на своем лице, и сам не понимал, что говорит:       — Да когда тут расслабляться, ты сегодня на расхват, — Римус осознал все слишком поздно. Сириус не понял:       — Что?       — Я имею в виду… — он увидел, как за спиной Сириуса на них таращится Регулус. То ли зло, то ли раздражённо. Римус не хотел напоминать Сириусу о конфликте, поэтому предложил: — Давай выйдем, курить хочу…       Он подумал о заманчивой прохладе коридора, как только хлопнула дверь ванной и в комнату вплыли Лили с Джеймсом бок о бок.       Лили, хихикая, потащила Джеймса к их одиночной кровати. Сириус засмеялся:       — У ламы, говоришь?       Джеймс, подпевая играющей песне, рухнул между ним и Римусом.       — Эй! — Римусу пришлось ещё сильнее прижаться к стене.       — Мои поздравления, товарищ, — Сириус пожал руку Джеймсу. Поттер повернулся к Римусу, подставляя ладонь — потную и горячую. Римус заметил, что лицо Джеймса все в неярких помадных пятнах. Лили театрально закатила глаза и скрестила руки на груди:       — Поттер, это было один раз и… — она густо покраснела и сделала паузу подбирая слова, как Джеймс из ниоткуда достал губную гармошку и заиграл весёлую мелодию. Сириус истерически засмеялся, Лили опять закатила глаза, сдерживая улыбку. Римус тоже невольно улыбнулся.       Лили, сидя у них в ногах, привстала на колени и, угрожающе нависнув над Джеймсом, заявила:       — Никакой симпатии, Поттер. Никакой любви, никаких отношений…       — Никакого секса! — подсказал кто-то, сидевший на полу. Сириус засмеялся ещё сильнее. Римус не смог себя сдерживать и зашёлся в беззвучном хохоте. Лили смущённо отвела взгляд, растеряв эффект грозной тучи.       — Никакого, — подтвердил Джеймс, тыльной стороной ладони вытирая след помады со своих губ. — Только целомудрие и совокупление после свадьбы.       — Поттер! — Лили цинично взвилась вновь. — Не повторится. Это была лишь исключительно взаимовыгода, ничего более.       Джеймс переглянулся с Сириусом, потом с Римусом и скромно поинтересовался:       — А как же твоя последняя карикатура?       — Какая? — моментально стушевались Лили, смутившись. — Последняя — это ты повешенный. Ну… «Долой бескультирие!» которая.       — А вот и не правда, — заявил Джеймс, приподнимаясь на матрасе. — Последняя — это «Поддержим команду Львов и ее капитана», — Лили залилась краской, и Джеймс засиял от произведенного эффекта. — У актового зала. И лев… Красивый такой, большой. Ты такая талантливая художница, оказывается.       — Не правда! — она нахмурилась. — Это не я писала, — Джеймс поднял брови. — Меня заставили… — раздражённая реакцией Поттера, Лили ущипнула его за бедро, а когда Сириус захихикал, пригрозила ему кулаком и подушкой. Она скрестила руки на груди. — Почему ты мне не веришь?       — Твой почерк, — Лили истерично хикнула, и Джеймс поднял руки, раскрывая объятия: — Иди сюда.       Лили кинулась на него, будто только этого приглашения и ждала.       Сириус запротестовал, в миллиметре находясь от падения. Он свалился на пол, где его встретили возмущёнными возгласами Эммелин, Эдгар и Амелия.       Сохатые за секунду превратились в беспорядочное месиво тел, и Римус поспешил выбраться, вставая и добираясь до пола.       Сириус встал и, отряхиваясь и попутно извиняясь, подошёл к Римусу.       — Выйдем? — он хохотнул от абсурдности ситуации. Римус благодарно посмотрел на него.       В коридоре оказалось до неприличия свежо и просторно. Сириус опять засмеялся, и его хрипения эхом отдались от стен.       — Не думал, что это произойдет, — Сириус закурил одну сигарету и протянул вторую Римусу.              — М, Питер-бедняжка, где же ты? Многое пропускаешь, — улыбался Римус, затягиваясь и обращаясь к потолку. Они остановились у подоконника и посмотрели на небо, выдыхая дым. Сегодня звёзды светили ярче, чем обычно. — Сентимитальщина, — прокомментировал Римус, и Сириус нахмурился:       — Вовсе нет. Там я. Андромеда… Но и эти… — он опять искал подходящее название для своих. Римус вздохнул. — Блэки.       Он неопределённо указал на небо и затянулся, облокачиваясь на подоконник. Римус ободряюще сжал его плечо.       — Как у неё дела? Вы общаетесь? — решил сгладить неприятную паузу Римус. Сириус повернулся:             — Хорошо. Она недавно начала заниматься глиной. Лепит горшки, вазы. Нимфадора хорошо растет, Тэд работает… Мы недавно созванивались, она зовёт в гости, говорит, приезжай со своими. Поехали летом?       — Поехали, — Римус пожал плечами, про себя ликуя.       Они оба докурили, и Сириус предложил:       — Пойдем, подышим.       На улице было тепло и ясно. На небе постепенно плыли облака, открывая луну. Римус вспомнил, что при ней можно красиво и завуалированно признаться в любви. Не вспомнив, он предложил присесть на трубу, проходящую через пришкольный дворовой пустырь.       — Я тебе обещаю, это лето будет таким крутым… Таким, каким захочешь, ладно? Дора будет рада нашему приезду… И Дромеда. У них дома всегда так хорошо, ты не представляешь. А ты хочешь…? Ну… Что ты хочешь? — с воодушевлением спросил Сириус, положив ладони по бокам от своих бедер.       — На море, — ответил Римус, краснея, ведь единственным правдивым ответом на вопрос Сириуса был «тебя».       — О, я тоже! Поехали? Мы же уже совершеннолетние. В Италию там… Или во Францию? Или… — Сириус улыбался, хватаясь за плечо Римуса. Тот печально улыбнулся, склонив голову на бок:       — Как будто у меня есть достаточно денег.       Сириус замер, смотря вперёд, на пристройки. Он какое-то время сидел, не моргая. Он вдруг отмер, поворачиваясь:       — У меня есть, — он смотрел в глаза Римуса, дыша тихо. Его зрачки бегали изучающе и с интересом. До Римуса сказанные слова дошли не сразу, он сглотнул. Вдруг понял, и даже не успел запротестовал, как Сириус двумя руками схватил его за плечи: — Я всё оплачу, ты ни в чем не будешь нуждаться.       — Сириус, нет! — громко отрезал Римус, сам удивляясь неожиданной реакции. Сириус вздрогнул, быстро вдыхая. — Я имею в виду… Прости, просто так ведь нельзя, — Сириус смотрел удивлённо и с угасающим испугом. — Так не делается. Мне неудобно перед тобой. Я должен сам их заработать.       — Лунатик, — серьезно произнёс Сириус. — Я эти деньги ведь тоже не зарабатывал. Мне их оставили. Я хочу, чтобы у тебя было счастливое лето, — Римус приподнял бровь. — Ни то, чтобы без этой поездки оно не будет таким, просто лучше с ней, чем без. Позволь мне помочь.       Римус отвёл взгляд, грустно глядя в темноту. Ему не хотелось, чтобы остальные чувствовали жалость. Он ведь мог сам выбраться из недостатка средств. Только не к этому лету. И не к следующему. Римус вздохнул, поворачиваясь обратно в ожидании продолжения разговора. Сириус приподнял брови:       — Я никогда больше без твоей просьбы не дам тебе ни цента. Позволь мне…       — Спасибо, — только у выпалил Римус, глядя на колени. Ужасный день. Он винил себя, было стыдно… Сириус молчал.       Они молчали оба несколько минут. Сверчки стрекотали до сих пор, ветер тихо дул, свет в некоторых окнах гас, Римус даже начал радоваться перспективе провести каникулы за границей, как у него неожиданно возникла навязчивая мысль и немой вопрос о девочках на «М». Он вспоминал их сегодняшнее поведение и вопрошал.       — Тебе не кажется, что Марлин… — начал Римус, опасаясь этой темы, так как Сириус сам не решался затрагивать ее. — Ну… — он понадеялся, что Сириус поймет, и Римусу не придется произносить это вслух. Но тот молчал. — …Чувствует что-то к Мэри?       Стало тихо. Сириус вздохнул. Играла далёкая приглушенная музыка, шелестела листва.       — Ну да, наверное, — Сириус пожал плечами. Римус нахмурился:       — А вы с Мэри разве не…       Теперь нахмурился Сириус:       — Что? — Римус закусил щеку изнутри:       — Встречаетесь?.. — предположил он. — Это подходящее слово?       Сириус посмотрел в сторону, спокойно вздохнул и неспешно размял спину, потягиваясь. Римус начал раздражаться.       Вдруг Сириус уткнулся Римусу в плечо и рассмеялся громко, но устало. Ткань свитера приглушила его смех, и Римус разозлился:       — Ответь нормально! — Сириус не поднял взгляда.       — Лунатик. Скажи, я что, похож на натурала?       Римус замер, чтобы все переварить. Он моргнул, щекой упираясь в затылок Блэка.       — Я…       — А она. Она тоже что-ли похожа?       Сириус поднял голову с его плеча. Заглянув Римусу в глаза, он аккуратно положил одну руку Римусу на щеку, другую — на шею. Прямо как в коридоре, когда он решил позаботиться о питании Римуса. Римус покраснел и засмотрелся на Сириуса.       — Не особо похож. В смысле… А ты…? — Римус не смог связать и пары слов, из-за чего пришлось тупо пялиться. Сириус прошептал:       — Дурак ты.       Римус буквально окаменел, пытаясь хоть что-то ответить. Сириус встал и потянул его за собой, хватая за руку.       — Пойдем, я спать уже хочу. Надо будет к девочкам попроситься, уверен, Мэри и Марлс уже освободили комнату.       — Подожди, — собрался Римус, осознавая все. Он не мог перестать улыбаться, осознавая. Римус сжал руку Сириуса крепко, так что она почти моментально вспотела. Римус вздохнул, смотря на небо и вспоминая слова. — Луна сегодня красивая.       Сириус поднял взгляд, набирая воздуха в грудь:       — Настолько красивая, что умереть можно, — он смущённо отвернулся, и Римус моргнул:       — Это ведь про любовь, да? — Римус смотрел под ноги, чувствуя все и сразу.       — Ага, но Питер не оценит, Блэки не поймут.       Римус хихикнул, быстро поворачиваясь и целуя Сириуса в покрасневшее ухо.       — Ты серьезно? — аккуратно спросил Римус, останавливаясь и смотря на ухо Сириуса замутнённым взглядом.       — Что именно? — он повернулся, розовея. Римус отвёл взгляд:       — Все что ты сказал.       Сириус честно и серьезно кивнул. Римус моргнул и приблизился, глядя в глаза и ища ответы. Подводка Сириуса размазалась, он шмыгнул носом и глянул под ноги, пряча глаза. Его волосы растрепались на ветру, одна прядь упала на лицо. Бусы с полумесяцами и звёздами побрякивали, Римус чувствовал как грохотало сердце.       — Ну ты писюн, — заметил он, взяв Сириуса одной рукой за плечо, другую — положив на талию.       Тот смущался, думал, чувствовал.       — Лунатик, — Сириус закинул руки тому на плечи, обнимая за шею. На Римуса накатило возбуждение, он не обратил внимания, лишь смотрел и думал. Сириус смотрел непозволительно дерзко и провокационно, ухмыляясь. — Можно я буду думать, что все эти твои секси шрамы от драк с дикими кошками, а не от…?       — Ты клеишься ко мне? — улыбнулся Римус. Сириус приблизился, упираясь своей эрекцией в противоположную. Они оба невольно вздрогнули, и Римус почувствовал, как Сириус покрывается мурашками.       — Возможно, — Сириус поднял брови. — Ну разрешишь так думать?       Римус прижался ближе, внутренне расцветая:       — Разрешаю.       Римус придвинулся, посмотрел в глаза Сириусу, мысленно спрашивая, можно ли. Тот моргнул, улыбаясь. Римус трепетал, целуя в губы медленно и осторожно, прощупывая почву. Сириус ответил, потираясь тазом. Римус перехватил воздух, отстраняясь на мгновение, но второй раз промахнулся, целуя сначала в подбородок. Сириус дышал загнанно, обхватывая руками крепко, сильно и максимально близко. Он продолжал обнимать Римуса за шею, одной рукой пробегаясь по затылку и оглаживая. Римус пытался не взорваться, пока за талию придвигал Сириуса ближе. Тот переместил ладони, обхватив лицо Римуса руками.       — Нормально? Всё хорошо?       — Ну… Пиздато, — лицо с ушами горело, с рук лились водопады, все было чудесно. — Я, кстати, не один дурак. Ты ведь не знал, что я тебя…?       — Не знал, — подтвердил Сириус и огладил шею Римуса по бокам, передвигая ладони на плечи. Тот сглотнул. — Ты почему, думаешь, я с Мэри так много шушукаюсь?       — Про меня, что-ли? — выпрямился Римус.       — Не только, — взгляд Сириуса переместился с глаз ниже. — Да, прости, странно прозвучало. Она просто людей насквозь чует. Вот и меня раскусила, — Сириус все ещё загнанно дышал, счастливо улыбаясь. Римус не мог не вторить. — На прошлой Ночи, — добавил Сириус. — И как благородная девица, она решила попытаться раскусить и тебя. «Странный он, — говорит. — Боюсь ошибиться». Сказала мне, ложных надежд не возлагать. Я послушался. Макдональд хуйни не скажет.       Римус поднял брови, удивляясь:       — Круто. А ты не просил её ещё пораскусывать кого-нибудь?       — А кого? — Сириус пожал плечами. — Сохата я и сам знаю, он весь открыт, как на ладони. Про Эванс Мэри молчит, — женская солидарность, секреты. Про Марлин тоже самое. Как всё у Пита — два варианта: либо всё настолько очевидно, что скучно, либо настолько непонятно, что тут даже Мэри в шоке.       Римус захотел спросить о Регулусе, но побоялся испортить настрой и идиллию. Но Сириус вдруг сам продолжил:       — У Рега такая же ситуация, как и тебя. Можно предполагать, надеяться, но говорить наверняка — нет. Пока не спросишь на прямую — не поймёшь. Хотя подозреваю, что спрашивать его бесполезно.       Он вздохнул, взглянул правее на двор и вдруг поморщился. Сириус отмер, возвращаясь к глазам Римуса.       — Ой, да похуй. Давай целоваться.       — Точно? Может перерыв? Тебе же грустно и ой, как не похуй.       Сириус чуть нахмурился:       — Мне не грустно, и давай без этой темы.       Римус пожал плечами, опять прижимаясь близко и крепко. Сириус приблизился, целуя сразу глубоко и абсолютно прекрасно. Римус взял его за затылок и целовал так, как всегда хотелось: долго, тепло, спокойно.       — Ты говорил про сон… — оторвался Римус. — Предлагаю продолжить на месте нашего найденного ночлега.       Сириус кивнул и с испариной на лбу потащил Римуса за собой внутрь здания.       Римус только сейчас вспомнил о выпитом алкоголе, он грел изнутри, расслабляя мышцы, из-за чего осознание произошедших событий настигало медленно и постепенно. Римус позволил Сириусу вести себя.       Пробравшись по заднему запасному входу, они обнаружили, что в коридорах успели выключить свет, значит перевалило за полночь. Сириусу пришлось параллельно с ведением Римуса щёлкать зажигалку для получения хоть какого-то света.       — На вахте есть фонарик, — вспомнил Римус, дёргая Сириуса за рукав.       Сириус еле как довёл Римуса до вахты, шагая на ощупь и ориентируясь по выцарапанным рисункам на стенах.       — В столе, — уточнил он. Сириус, выуживая мини-маяк, понизил голос:       — Как на счёт посмотреть льва Лили?       В освещённом кругу на исписанной вдоль и поперек стене на пространстве, освобожденном белилами и валиком, красовался большой золотой лев, и надпись слева вторила словам Джеймса:

ПОДДЕРЖИМ КОМАНДУ ЛЬВОВ И ЕЕ КАПИТАНА

      Сириус усмехнулся. Лев, величественный и гордый, с какими-то слишком эмоциональными и грустными глазами, смотрел в душу. Он был обведён полосками красных и жёлтых цветов. Римус прокомментировал:       — Миленько.       — Красиво, — добавил Сириус, кивая.       В корпусе девочек было намного тише: лишь в одной комнате по пути все ещё провожали Ночь Сказок.       У двери Мэри, Марлин и Лили Римус засомневался:       — Просто попросимся поспать? — Сириус пожал плечами:       — Да, если никого нет — ещё лучше.       На стук ответили не сразу. Римус переглянулся с Сириусом. Тот зевнул и потянулся.       Дверь открыла Мэри, раздражённая, обескураженная и растрёпанная. Она, в растянутой безразмерной футболке, стояла, держа на руках рыжую кошку, видимо, чтобы казаться более невозмутимой.       Римус ещё не успел сформулировать просьбу, как Сириус невзначай поинтересовался:       — Привет, а что с хлеборезкой? Трахались что-ли? — Мэри зевнула:       — Нет, а вы?       Сириус нарочито небрежно ответил:       — Нет, а вы?       Римус и Мэри одновременно вздохнули. Сириус хихикнул:       — Пустите поспать? У нас там уже и притон, и оргия…       Мэри невозмутимо оперлась о дверной косяк:       — Вы мне очень помешали, и я очень зла, как думаете, пущу?       Сириус склонил голову на бок:       — Ради бога, Макдональд, сжалься над сонным Лунатиком, в его комнате слишком шумно для сна, и…       — У меня были дела. Мне надо их закончить.       — Дорогая, пойми, пожалуйста, нашу ситуацию. Сон — штука подлая…       — Ой блять, — она вздохнула, наклоняясь, чтобы поморщиться от алкоголя. — Возьмёте матрас Лили и пойдёте в ванную. До утра не будете выглядывать.       — До утра?! — возмутился Сириус. — В ванных всегда жарища неимоверная, совсем совести нет?       — Да, до утра. Не все такие скорострелы, как некоторые.       Сириус драматично приложил тыльную сторону ладони ко лбу:       — Эх, Макдональд, зачем так жестоко?       Римус не понял, это он про слова о скорострелах или про перспективу заточения в ванной. Он не стал уточнять, почёсывая шею.       Беверли вдруг попросилась на пол, и Мэри выпустила ее. Та, мяукнув, убежала обратно в комнату.       — Чтоб жизнь медом не казалась. Наша комната — наши правила.       Мэри прошла в комнату, и Сириус с Римусом за ней, попутно снимая тапки.       Римус сощурился, когда Мэри включила свет, — до этого горела только настольная лампа. Марлин лежала на сдвоенной кровати у стены с одеялом почти до подбородка и курила.       — Привет, — она помахала им, улыбаясь позитивно, но не от всей души.       Римус смущённо отвёл взгляд, увидев на столе пачку презервативов. Сириус хихикнул, подошёл к матрасу на кровати Лили и невозмутимо спросил Мэри:       — Что, не поможешь дотащить? — она зло и устало ответила:       — Пошёл нахуй.       Сириус хохотнул, и Римус тоже не смог сдержаться.       Вместе взяв матрас, они поволокли его в ванную, попутно хихикая и получая в спину удары подушкой.       Ванная была чуть меньше, чем Мародёрская — две душевых кабинки и два унитаза без каких-либо перегородок, вместо трёх. Римус радостно отметил, что участь недостатка одного унитаза и одной кабинки постигла и женский корпус.       — Бельё постельное только выстиранно, чтобы никаких жидкостей на нем не было: ни крови, ни пота, ни мочи, ни спермы. Перед лежанием вымойтесь по-человечески и писькой об бельё не теритесь, — Мэри стояла в проходе, скрестив руки на груди.       — За своей писькой следи, Макдо-… — Сириус осматривал душевые кабинки, отодвигая шторки. Мэри перебила его, повышая голос:       — Не забывай, Блэк, я злая, — она мерила того взглядом, пока Сириус улыбался. Римус сидел на матрасе, наблюдая за ними и еле сдерживая смех. — Мыться разрешаю гелем Марлин в зелёном бутыльке.       Из комнаты раздались возмущённые возгласы, и Мэри быстро закрыла дверь.       Римус с Сириусом ещё смотрели на дверь, пока Сириус не начал посмеиваться. Вдруг в замочную скважину вставили ключ и закрыли дверь. Сириус захотел было ещё повозмущаться, как Римус устало попросил:       — Не надо, смысла нет.       Сириус вздохнул и присел рядом на матрас.       — Пятизвёздочный отель, — оглядел ванную Римус. Сириус махнул рукой:       — Не кипишуй, успокойся, отдохни, послушай эту прекрасную тишину…       Сириус игриво толкнул Римуса плечом в бок. Римусу захотелось опять поцеловать его, обнять, сказать что-то приятное…       — Надо помыться, — он поборол себя, поднимаясь с матраса. Сириус посмотрел на него снизу вверх:       — О. Давай. Ничего что у меня лобковые волосы рыжие?       Римус усмехнулся:       — Что?!       Сириус обошел матрас, вставая у одной из душевых. Он обхватил низ своей водолазки, уже готовясь снять её.       — Блин, ну ты будто сам их не видел.       Римус отвернулся к стене с унитазами, снимая свитер. Он всегда слишком стеснялся смотреть в Мародёрской ванной в его сторону, что уж там говорить о том, что ниже пояса.       — Ну мало ли, ты покрасил их, например, — смущённо ответил он.       Стоит ли Сириус к нему лицом? Смотрит ли? Римус аккуратно посмотрел через плечо. Тот стоял лицом к душевым в одних трусах. Он щурился, выискивая обещанный зелёный бутылёк. Римус снял джинсы и кинул одежду на матрас. Он подошёл к Сириусу, заглядывая в кабинку. В отличие от Мародёрской душевой, тут полки находились на стенках кабинки внутри.       Бутылёк нашёлся во второй кабинке, и Римус почесал затылок.       — Придется по очереди, раз он один, — Сириус поднял бровь:       — А разве мы не вместе хотели? — невинно поинтересовался он, и Римус вспыхнул:       — Хотели одновременно, но в разных! — он попытался придать голосу безмятежность, но возбуждение накатило слишком быстро.       Сириус улыбнулся и порозовел, хлопая Римуса по вспотевшему плечу:       — Хороший повод сходить вместе.       Римус сглотнул:       — Без трусов? — прозвучало ну слишком неуверенно в себе. Сириус хихикнул, проводя ладонью по плечам Римуса:       — В шубах, — он закинул руку тому на плечи и чуть притянул к себе, поправляясь: — Как хочешь. Если стесняешься — с ними.       Римус махнул рукой, понимая, что стесняться собственной наготы в данной ситуации — странно. Они друзья, столько лет прожившие в одной комнате. Что такого? Да, друзья, недавно целовавшиеся в потёмках интернатского двора.       — Не, не стесняюсь, просто думал, — он на ходу снял трусы и, кидая на матрас, зашёл в кабинку. Сириус судорожно вздохнул, замешкавшись. — Идёшь? — повернулся Римус. Сириус быстро отвёл взгляд и пробормотал:       — Ага, — Римус отвернулся, обследуя винтеля душа и бутыльки. Он почувствовал, как твердеет и встаёт член, и порозовел, быстро включая душ и умываясь.       Сириус забрался в кабинку, и Римус отступил к стене, отводя взгляд и подставляясь грудью и плечами под воду. Он позволил себе глянуть в сторону Сириуса: тот окунулся в воду, сделал шаг назад, вылил в ладонь геля и начал обтираться, смущённо глядя в пол.       — Не горячая? — спросил Римус. Сириус растерял весь свой пыл и поднял взгляд.       — Нет, нормальная, — он смотрел прямо в глаза, жадно и как-то забвенно, а потом спустился взглядом ниже: на губы, шею. Римус улыбнулся, уже было захотев рассказать самый смешной анекдот в жизни Сириуса, чтобы сгладить неловкую паузу. Тот смотрел, не отрываясь, член Римуса дёрнулся, и он опять поддался навстречу воде, окунаясь.       Сириус согнал наваждение и передал гель Римусу. Он быстро обтерся, смыл всё водой и повернулся.       — Все? — спросил Сириус и, дождавшись кивка, он выключил душ. Сделал шаг вперёд. Римус вздохнул:       — Можно, да?       Вдруг их члены столкнулись, и Римус сглотнул от возбуждения, утыкаясь Сириусу в сырое плечо носом. Тот обнял в ответ, целуя в висок, а Римус целовал ключицу, шею, подбородок, пока Сириус постепенно запрокидывал голову, подставляя кожу. Римус дышал размеренно, смакуя каждую секунду.       — Ты… Такой красивый… Я не могу, — целовал Римус уже щеки. Сириус шумно вобрал воздуха в лёгкие, обхватывая бедра Римуса и прижимая ближе. Он судорожно потёрся пахом о пах, и улыбаясь широко и ярко, поцеловал Римуса в губы медленно, со значением, нежно.       Они оба, попутно обтираясь полотенцами, перебрались на матрас, и Сириус захихикал, надвиснув над Римусом и целуя уже более быстро и требовательно:       — Интересно, Сохатый обидется, что мы побывали на матрасе Эванс раньше него?       Римус засмеялся, обхватывая его член и двигая вверх-вниз. Сириус выгнулся, ластясь ещё ближе, и у Римуса подогнулись пальцы на ногах.       — Мы хорошенько извинимся перед ним, да, Бродяга? — он задви́гал рукой все быстрее, и Сириус лишь поцеловал Римуса снова.