***
— Весна наступает! — кричит Джисон, открывая дверь в общую спальню Минхо и Сынмина. — Снег уже начинает таять! Весна наступает… — Захлопнув рот, он сморщил нос от увиденного зрелища. — Фу. Почему вы голые? Уклонившись от брошенной в его сторону подушки, Джисон только смеется и садится на стул у стола. Минхо начинает натягивать рубашку через голову, при этом ругаясь под нос, и протягивает Сынмину очки. — Почему ты здесь? У тебя что, нет своей квартиры? — Я же говорил, что нам не стоило говорить ему пароль. — Если честно, вы никогда не говорили мне его. — заметил Джисон. — Вы просто слишком предсказуемы. Кто, блять, ставит свою годовщину в качестве кода доступа к квартире? Сынмин тут же обхватывает Минхо за талию, слишком хорошо зная его склонность набрасываться, когда он раздражен, что случалось слишком часто, на его взгляд. — Ладно, хён, успокойся. Не слишком ли рано для насилия? — Не слишком ли рано для того, чтобы проснуться? — ответил Минхо. — Хан Джисон, ты так и не ответил на мой вопрос. Почему ты здесь и мешаешь мне и моему парню в единственный совместный выходной день? — Во-первых, у вас один и тот же совместный выходной каждую вторую неделю… — Хан Джисон… — Ладно-ладно. — Джисон поднял руки в знак капитуляции. — Хёнджин только что уехал в командировку, а я не мог заснуть после того, как отправил его, потому что выпил слишком много кофе и мне было скучно одному в моей пустой квартире. Минхо лишь испустил самый длинный вздох из всех возможных, прежде чем сбросить одеяла и выскочить из спальни, бормоча себе под нос, что бросит Хёнджина во фритюрницу, когда вернется. — Тебе стоит остаться здесь ненадолго. Пусть он остынет. — говорит ему Сынмин, разминая руки и шею. — Я пойду умоюсь. Не заходи на кухню, пока Минхо-хён тебе не разрешит. Как будто Джисон когда-нибудь будет так рисковать своей жизнью. — Попался! Спасибо, Сынминни! Позже Минхо заставляет Джисона сесть за их крошечный обеденный стол, практически пихая в его сторону миску с жареным рисом с яйцом и чашку свежесваренного кофе. — Хён. — Джисон трепещет ресницами так, как ненавидит Минхо. — Какой смысл сначала кричать на меня, если ты все равно собираешься приготовить мне завтрак? В нужный момент на кухню входит Сынмин, садится рядом с Минхо и хватает его за руку, когда тот тянется за палочками для еды с возможным намерением выколоть Джисону глаза. — Ладно, хватит. Давайте пока просто поедим. Они едва выдержали несколько минут молчания, прежде чем Джисон открыл рот. — Вы уже что-нибудь купили Хёнджину? — Зачем нам что-то ему дарить? — Минхо не успел договорить, как Сынмин сказал: — Мы купили ещё несколько недель назад. Джисон чуть не подавился едой, сузив глаза на Минхо, и стал пить воду, чтобы смягчить больное горло. Сынмин только смеется и гладит Минхо по щеке, а затем снова обращает свое внимание на Хана. — Не слушай его. Клянусь, мы купили ему новый свитер и пару сережек, а также подарочные сертификаты в массажный салон, который он так любит. — Ладно, это хорошо. — Джисон с облегчением вздыхает, поднимает ложку и направляет ее на Минхо, который даже не смотрит на устрашающую утварь и продолжает есть. — Ты же знаешь, я не прощу тебе, если ты ничего не подаришь на день рождения Хёнджина. — Да, да. — Минхо отмахивается от него, бросая взгляд, который Джисон не может точно расшифровать. Но он не задумывается над этим, Минхо всегда был довольно сложным для понимания. — Как скажешь, Джисони.***
— Что значит, ты не будешь дома на свой день рождения? — Это все, на самом деле, — отвечает Хёнджин с другой линии, голос немного роботизированный. Им действительно нужно что-то делать со стационарным телефоном в их квартире. — Конференция задерживается, поэтому мне придется отложить свой рейс. Я буду дома на следующий день после своего дня рождения. — Это не то же самое, и ты это знаешь… — Я знаю, знаю. Мне жаль. Я обещаю, что мы сможем отпраздновать, когда я вернусь. Джисон думает о том, что он заказал столик в ресторане, который Хёнджин упоминал несколько месяцев назад, и вздыхает. В этой ситуации он действительно мало что может сделать. Хёнджин не может просто так взять и уйти с конференции и вернуться домой, чтобы отпраздновать свой день рождения с Джисоном. — Ладно. Хотя бы не забудь съесть суп из морских водорослей в свой день рождения. — Как я могу забыть? — Хёнджин смеется, и Джисон уже начинает чувствовать себя намного лучше. — Ханни, мне пора вешать трубку. Я скоро с тобой поговорю. Пока! — Пока, Хён… Связь прерывается прежде, чем Джисон успевает попрощаться. Разочарованно вздохнув, Хан бросает телефон в сторону своей кровати и падает лицом в подушки. Он пролежит так несколько минут, а затем возьмет телефон и напишет Сынмину, свободны ли они с Минхо на ужин. Нет смысла утопать в собственных страданиях, когда можно просто досадить своей любимой парочке.***
С юных лет Джисон всегда любил весну. Его тело никогда не привыкало к холоду. Он смутно помнит, как родители рассказывали ему истории о том, как он крал все одеяла в доме, чтобы укутаться, когда приближались признаки зимы. Запертость в доме накладывала свой отпечаток и на его настроение — улицы всегда слишком опасны для его маленького и очень энергичного тела, поэтому родители никогда не отпускали его дальше двора, когда шел снег. Джисон каждый год с нетерпением ждет весны. Ему нравится смотреть в окно и видеть, как снег медленно тает и исчезает с земли, нравится наблюдать, как оживают растения, простоявшие несколько месяцев в холоде, нравится прогуливаться по их району и впитывать солнечный свет. Переход от пронизывающего холода зимы к утешительному теплу весны всегда делают Джисона гораздо более энергичным, чем обычно. Учитывая его огромную любовь к весне, вполне логично, что Джисон подружился с человеком, олицетворяющим это прекрасное время года. Хван Хёнджин родился 20 марта — в первый день весны. Джисон нашел его плачущим в одиночестве в парке на день рождения, когда мир вокруг начал оживать, и поклялся, что Хёнджину больше никогда не придется праздновать день рождения в одиночестве.***
Несколько голов поворачиваются в их сторону, когда голова Джисона издает особенно громкий звук, роняя ее на стол. Сынмин бежит кланяться и извиняться перед другими посетителями кафе, изображая свою лучшую улыбку по обслуживанию клиентов и одновременно пытаясь проверить, не проломил ли Джисон череп о дерево. Как всегда, Минхо игнорирует склонность друга к драматизму, предпочитая вместо этого украсть немного его чизкейка. — Пойдем, Джисони. — Сынмин просит его поднять голову со стола, похлопывает его по щеке и заставляет выпить немного кофе. — Хёнджин сказал, что вернется на следующий день, и ты всегда можешь перенести бронь. Джисон хотел бы, чтобы все было так просто. — Мне просто неприятно, что Хёнджину приходится проводить свой день рождения в одиночестве. — Я уверен, что с ним все будет в порядке, — наконец добавляет Минхо, откладывая вилку и бросая на Джисона недовольный взгляд. — Он большой мальчик. К тому же, как сказал Ким Сынмин, вы сможете отпраздновать на следующий день. — Ты когда-нибудь перестанешь называть меня полным именем? — задается вслух вопросом Сынмин. — А что, если ему будет грустно в день рождения, хён? — Джисон снова хлопнул головой по столу, и Сынмин оставил попытки проверить, все ли с ним в порядке. Один раз это сделать можно, но делать это дважды — просто глупо. — Что, если в ресторане отеля нет ни супа из морских водорослей, ни торта? А вдруг он слишком занят, и я даже не смогу поздравить его с днем рождения по видеосвязи? Решив, что нытье Джисона ему надоело, Минхо решил устроить хаос. — Джисони. Ты когда-нибудь задумывался, почему ты всегда так стремишься устроить Хвану самый лучший день рождения? — Хён… — начал было Сынмин, но Джисон уже поднял голову от стола и недоуменно посмотрел на них обоих. — Потому что он этого заслуживает, — заявляет Джисон через несколько мгновений, но его брови все еще нахмурены так, что и Сынмин, и Минхо знают, что он все еще думает. — Каждый заслуживает хорошего дня рождения. Минхо кладет подбородок на ладонь, подмигивает Сынмину, а затем опасно улыбается Хану. О нет. — Ну, да, наверное. Но ты никогда раньше не делал таких вещей для меня и Сынминни, даже если мы оба знаем тебя дольше. — Обычно ты просто покупаешь нам подарки. Ты никогда не делал так, чтобы мы хорошо провели день, даже до того, как мы с хёном начали встречаться, — продолжает Сынмин, оставив попытки сдержать своего парня. — Ты всегда с нетерпением ждешь весны. Джисон переводит взгляд на стол, где его почти доеденный чизкейк грустно лежит на тарелке вместе с полупустыми чашками американо. — Мне всегда нравилась весна. — Конечно, нравилась, — убеждает Минхо. Еще немного. — Но по мере взросления она стала нравиться тебе больше. Первый день весны автоматически становится лучшим днем в году. Как ты думаешь, почему? Джисон даже не колеблется. — Потому что это день рождения Хёнджина… — Его глаза расширяются, угрожая выскочить из глазниц. — О боже. Минхо поглаживает его по голове. — О боже, действительно. — О боже, — повторяет Джисон, пряча лицо в ладонях. Он чувствует, как рука Сынмина проводит по его волосам — это успокаивает его, даже когда он смеется себе под нос. — Я влюблен в Хёнджина? Когда это случилось? Когда он снова поднимает голову, на него смотрят две пары глаз, обе с одинаковым выражением лица ты смеешься надо мной. Иногда Джисон задумывается, что для его психики было бы лучше, если бы Сынмин и Минхо остались друзьями.***
В детстве родители Хёнджина всегда были заняты. С тех пор как они делили дешевое мороженое под ярким солнцем, Джисон всегда находил предлог, чтобы привести Хёнджина к себе домой. Его родители более чем довольны этим, они благодарны за то, что их застенчивый маленький мальчик повзрослел и завел больше друзей, исключая соседей. Они разрешают им помериться силами на переднем дворе и приносят им лимонад. Мама Джисона всегда приглашает Хёнджина остаться на ужин. (— Почему ты всегда приглашаешь меня? — спросил Хёнджин однажды, когда они играли с лего Джисона в его спальне. — Разве у тебя нет других друзей? Даже не поднимая глаз от того места, где он пытался собрать машину, Джисон легко ответил: — Есть, но Сынминни и Минхо-хён любят все время играть на улице. Мне больше нравится играть дома. — Он хмурится, откладывая лего. — А ты хочешь поиграть на улице? — Нет, все в порядке. Мне нравится играть здесь, — быстро отвечает Хёнджин. — Мне просто интересно. Джисон ухмыляется, щель между зубами после того, как он потерял зуб на днях, откусив яблоко слишком сильно. — Ты всегда один дома, и мне это не нравится. У Минхо-хёна есть его кошки и Сынминни, с которыми он может играть, а у тебя никого нет. Поэтому ты должен играть со мной!) Вскоре Хёнджин становится постоянным гостем в жизни Джисона. Они проводят почти каждый день, играя вместе, практически прилепившись друг к другу. Отец Джисона называет их «купи один — получи второго». Через некоторое время Хёнджин, наконец, знакомится с Минхо и Сынмином, и вскоре они становятся неразлучны. На протяжении всей средней школы и колледжа, а также тонкостей взрослой жизни — все это они пережили вместе. За эти годы многое изменилось. Например, Минхо и Сынмин начали встречаться, что не стало большой неожиданностью. Джисон бросил колледж, чтобы заняться музыкальной карьерой, что тоже не стало неожиданностью, учитывая, что Хан всегда говорил о том, что не вписывается в рамки, которым его заставляют следовать академические круги. Многое осталось неизменным. Дружба между ними никогда не ослабевала, даже когда половина из них встречалась. После окончания колледжа они даже умудрились снять квартиру рядом друг с другом и часто врываются в соседнюю комнату, когда им заблагорассудится. Благодаря этому Хёнджин и Джисон видели многое из того, что им, возможно, не следовало видеть. Еще одна вещь, которая осталась неизменной, — это постоянная потребность Джисона следить за тем, чтобы Хёнджин никогда не оставался один в свой день рождения. Это была забавная маленькая игра. Умолять родителей приготовить любимую еду Хёнджина, когда он приходит на день рождения. Выбирать много мороженого, когда они ходят за продуктами, чтобы Хван мог съесть его, когда придет на день рождения. Убедиться, что он может свободно играть, несмотря ни на что, когда Хёнджин придет на день рождения. Список можно продолжать. По мере того, как он взрослеет, это становится все меньше игрой и все больше тем, что Джисон должен делать. Воспоминания о том, как десятилетний Хёнджин плакал в одиночестве, потому что ему не с кем было провести свой день рождения, словно впечатались в память Джисони. Одна мысль о возможном повторении этого — учитывая, насколько чувствителен Хёнджин и как ему обычно бывает одиноко — заставляет что-то противное подниматься в его горле. Обычно не имело значения, что они делали, лишь бы праздновали вместе, иногда с Минхо и Сынмином — Хёнджин всегда любил проводить время со своими друзьями. Вечера кино в старших классах, посиделки с напряженными матчами уно в колледже, простые ужины с небольшим количеством пива после колледжа. Джисон любит встряхнуться, но это были их обычные праздники. Иногда Джисон устраивает небольшую вечеринку с общими друзьями и покупает дорогие напитки, если чувствует себя немного экстравагантным. Пока Хёнджин был счастлив, Джисон тоже был счастлив.***
Джисон как раз смотрел на воду в кастрюле, желая, чтобы она быстрее закипела, и он смог приготовить рамен, когда в их парадную дверь заглянул Хёнджин. Поспешно выключив газ, Джисон поплелся к двери, где Хёнджин снимал обувь. — Разве ты не должен был быть дома завтра? — Рейс перенесли, — отвечает Хёнджин, вешая пальто на вешалку и затаскивая вещевой мешок в гостиную. Он украдкой взглянул на свои наручные часы, а затем обратил внимание на Джисона. — Все еще 20-е число. Джисон расширил глаза и схватил запястье Хёнджина, чтобы посмотреть на время — пять минут одиннадцатого. — Все еще 20-е число. — Он обнимает Хёнджина, неоднократно похлопывая его по спине и улыбаясь ему в плечо. — С днем рождения, Хёнджин-а! Ты уже ел? На заметное покачивание головой Джисон отстраняется и направляется на кухню, поэтично рассказывая о том, как Хёнджин собирается попробовать знаменитый рамен Хана в свой день рождения. Три пакета рамена и две миски риса спустя, Хёнджин тянется к своей лодыжке, а Джисон лежит под столом. — Спасибо тебе, Джисони. — За что? — Ты знаешь, — отвечает Хёнджин, все еще улыбаясь. — За все. За то, что всегда составляешь мне компанию в мой день рождения. За то, что поддерживал меня все эти годы. Я не думаю, что смог бы сделать что-то из этого без тебя. Признание так и висит на языке, когда Хёнджин улыбается ему вот так, лопаясь от счастья, на лице нет никаких признаков усталости, несмотря на долгий перелет. Вот почему Джисон прилагает все усилия, чтобы каждый год у Хёнджина был замечательный день рождения. Видеть, как Хёнджин улыбается, — этого достаточно, чтобы вокруг него распускались цветы и после смены времен года. Я думаю, что влюблен в тебя. Я думаю, что так и было все это время. Джисон думает, почти выплескивает, в последний момент отступает, возвращаясь к тому, что знает. — Я согласен. Без меня у тебя бы ничего не получилось. Помнишь, как я написал несколько твоих эссе, потому что ты «слишком устал, чтобы печатать»? Хёнджин чуть не падает на стул от смеха, запрокидывая голову назад и пытаясь удержаться от падения на пол. Я люблю тебя. — В свою защиту скажу, что печатать очень утомительно. Ты все равно сделал только половину работы, так как просто переписывал то, что я говорил. — Ты заставлял меня вычитывать их тоже, — заметил Джисон. Я люблю тебя. — Заставлял меня заниматься в колледже, когда я бросил учебу ещё несколько месяцев назад. Не могу поверить, что позволил тебе так мной помыкать. Хёнджин все еще смеялся и размахивал руками, защищаясь, объясняя, что после этого он купил Джисону хороший ужин, а не еду быстрого приготовления. Я люблю тебя. Джисон возражает, что Хёнджин купил ему только дешевый чанджанмен и даже не заказал тансуюк на двоих. Я люблю тебя. Хёнджин смеется и смеется, смеется и смеется, а Джисон удивляется, почему он так долго не мог понять, что вот это, прямо здесь, — это все, что ему нужно в мире.***
— Сынмин-а. При упоминании своего имени Сынмин поднимает глаза от ноутбука, очки на его лице перекошены. Джисон издает звук «тск», а затем сдвигает очки на переносицу. Они были в гостиной Минхо и Сынмина, Хан составлял компанию Сынмину (читать: мешал ему работать), пока они ждали возвращения Минхо из магазина. — Сынмин-а, — повторяет Джисон. — Вы с Минхо Хёном уже давно вместе… — Я сомневаюсь, что почти десять лет — это долго, но… — Так как же ты ему признался? Минхо решил подойти в этот момент, и его сразу же встретил вопросительный взгляд Сынмина. — Так вот что ты ему сказал? — спрашивает Сынмин, пока Минхо снимает обувь. — Что это я признался тебе? Прочистив горло, Минхо игнорирует его и направляется на кухню с пакетами продуктов. Интересно. Сынмин поднимает брови и снова обращается к Джисону. — Я проснулся раньше него, когда однажды ночевал у него дома. Я помогал его маме накрывать на стол, когда он зашел на кухню и поцеловал меня сказав «с добрым утром», на глазах у родителей и всех остальных. После этого он не разговаривал со мной около недели. — Так вот почему Минхо после занятий сразу пошел домой, а не пошел с нами в магазин на неделе? — спросил Джисон, разинув рот, как рыба. — А еще он сказал мне, что ты дал ему шоколад и… — Ладно, разве мы не говорили о чем-то другом? — кричит Минхо из кухни. — Сосредоточься на расстановке продуктов, детка, — кричит в ответ Сынмин, закатывая глаза и кривя одну сторону губ. Эти двое так отвратительны вместе. — Теперь вернемся к твоему затруднительному положению, почему бы просто не признаться Хёнджину? Застонав, Джисон уткнулся лицом в одну из подушек и стал демонстративно размахивать конечностями по дивану. Сынмин осторожно отодвигает ноутбук. — Что, если он не чувствует того же? Что, если я разрушу нашу десятилетнюю дружбу? Что, если он съедет? Как я буду платить за квартиру? В этот момент в гостиную входит Минхо и протягивает каждому по стакану яблочного сока, после чего садится на диван позади Сынмина, прижимая младшего к полу руками и ногами. — Так что там насчет признания Джисона? — Он хочет признаться Хёнджину, но боится, что потеряет их дружбу, как и все скучные вторые герои к-драм, говорит Сынмин, выпив половину яблочного сока и прислонившись к телу Минхо. — Как будто Хёнджин порвал бы все связи из-за такого пустяка. — Ты не помогаешь, — хнычет Джисон, опускаясь на диван после того, как допил свой сок. — Ханни, послушай, — говорит Минхо. Что-то в его голосе заставляет Джисона поднять голову и спрятать лицо в подушку. — Просто скажи ему, что он тебе нравится. Я обещаю, это не так уж и сложно, это же Хёнджин, черт возьми. Разве тебе всегда не было легко с ним? Сынмин «охнул» с места, где он сидел на полу, и повернул голову, чтобы встретиться с губами Минхо в поцелуе, а затем усмехнулся на отвратительное выражение лица Хана. — Как сказал хён. Просто попробуй, Джисон. Никогда не знаешь, что хорошего из этого может выйти. Я могу потерять своего лучшего друга. думает Джисон, снова зарываясь лицом в подушку. Или я могу получить высокого, красивого парня. Оба варианта одинаково страшны.***
— Итак, — начал Хёнджин, садясь напротив Джисона. — Почему ты решил встретиться здесь снова? Разве мы не должны были ужинать с Минхо Хёном и Сынминни? Они были в круглосуточном магазине рядом с их жилым комплексом. Хёнджин только что пришел с работы и по просьбе Джисона сразу же отправился туда, сев за один из столиков на улице, на который изначально претендовал Хан. На столе лежал пластиковый пакет, который Джисон старался спрятать от глаз Хёнджина. Вдох и выдох. Один два три один два три. Он может это сделать. — Я хотел тебе кое-что сказать. Хёнджин всегда быстрее всех разбирался в тонкостях поведения Джисона. — Ты в порядке? — Он тянется и берет руку Джисона в свою, сжимает раз, два. Вдох и выдох. Это всего лишь Хёнджин. Его лучший друг, самый близкий ему человек. Это просто Хёнджин. — Ну… — Джисон свободной рукой достает пластиковый пакет, достает мороженое и практически пихает его в лицо Хёнджину. — Вот. Эм. Для тебя. Хёнджин осторожно берет мороженое, быстро вертит его в руках, прежде чем отпустить руку Джисона, чтобы снять пластик. — Для меня, — повторяет он и откусывает кусочек. Со вкусом дыни. — Для чего это? — Это не та же марка. Тот, который у нас был раньше, уже снят с производства, но этот ближе всего к нему! По крайней мере, я так думаю. — Ладно, — пробурчал Хёнджин, повернув голову и бросив на Джисона недоверчивый взгляд. — Вкусно. Мне нравится. Вдох и выдох. Он может это сделать. — Я хотел, чтобы это было сентиментально. Дать тебе то же самое мороженое, которое я дал тебе в день нашей встречи. Сделать все еще более особенным или что-то в этом роде. Полный круг в некотором роде. — Джисони, что… —Ты мне нравишься, Хёнинни, — промурлыкал Джисон, глядя куда угодно, только не на красивого мальчика, сидящего перед ним. — Я думаю, ты мне нравишься… нет, я думаю, я люблю тебя столько, сколько себя помню. Мне нравится проводить с тобой время, смеяться с тобой, ужинать с тобой. Я люблю просыпаться утром, зная, что ты первый, кого я увижу. Я люблю приходить домой к тебе. Я-… Вдох и выдох. Почти получилось. — Я люблю проводить весну — не только весну, но каждое время года с тобой. Когда мы были детьми, я пообещал, что никогда больше не позволю тебе провести день рождения в одиночестве, и я хочу сдержать это обещание. Я хочу провести все твои дни рождения вместе. Я хочу провести с тобой первый расцвет весны до самых морозов зимы. Вдох и выдох. Это просто Хёнджин. — Ханни, посмотри на меня. Джисон так и делает, готовясь к отказу, уже готовый убежать и спрятаться — только для того, чтобы встретить улыбающегося Хёнджина. Хёнджин снова берет его руку, переплетает их пальцы. Нежно. Знакомо. Точно так же, как Хёнджин держал его руку все эти годы назад. — Долго же ты. Что? Вместо объяснений Хёнджин просто доедает мороженое и выбрасывает палочку в мусорное ведро вместе с пластиковой упаковкой. Он поднимает Джисона на ноги и берет пластиковый пакет, лежащий на столе, смеется, когда находит внутри несколько батончиков мороженого, и тащит Хана в сторону их квартиры. — Буквально все знают, что ты влюблен в меня, кроме тебя, — продолжает Хёнджин, покачиваясь на руках, совершенно не обращая внимания на то, что у Джисона небольшой стресс. — Ты расстраиваешься больше меня, когда есть вероятность, что я проведу свой день рождения в одиночестве. Ты каждый год покупаешь Минхо и Сынмину по одному подарку на день рождения, потому что, цитирую, «они практически одно и то же существо, а дни рождения у них с разницей в месяц». Но ты всегда делаешь все возможное для меня. Всегда. Как тебе понадобилось столько времени, чтобы понять? Я ждал этого целую вечность. Прежде чем Джисон смог хоть как-то контролировать свой мозг, они уже оказались возле своего дома. Хёнджин отпускает его руку, чтобы прижаться к его щеке, проводит пальцами по адамову яблоку, а затем целует губы Джисона, и смеется, когда Хан, пытаясь уследить за его движением, смотрит на него косыми глазами. Он снова берет Джисона за руку, одаривает его самой яркой улыбкой из всех известных человечеству, а затем осторожно затаскивает его в здание. — Теперь, пойдем. Мы можем наконец-то начать соревноваться в том, кто лучшая парочка с Минхо-хёном и Сынмином.