Поддержка

      Ещё в гримёрке, возможно, даже чересчур компактной для такого количества людей, перед съёмкой у всех наступил приятный мандраж. Конечно, ребят достаточно сложно удивить, учитывая кто только к ним в шоу не приходил, и с кем только они не виделись, но всё равно гости бывают разные.       Есть скромные, даже немного зажатые, новички — они только начали набирать популярность, получать приглашения во всякие шоу, и к такому вниманию со стороны не все привыкают сразу. Есть же наоборот, максимально раскрепощённые, работающие в медиасфере достаточно, чтобы быть с ребятами на одной волне. А есть импульсивные, эмоциональные. Безусловно, эмоциональные все, просто в разной степени, но есть именно те, чьи преувеличенные эмоции и есть их медийный образ.       Когда Константин Ивлев согласился принять участие в «Громком вопросе» все конечно же обрадовались, и уже заранее предвкушали этот выпуск, где за каждый чей-нибудь косяк гость стучит по столу, возмущается, в общем делает шоу. Первым делом ребята договорились относиться к нему лояльно, мол просто его образ, и если он вдруг что скажет, не воспринимать это в штыки. Вторым — начали договариваться о времени и дне съёмки.       Какого-то серьёзного волнения не было, все прекрасно себя чувствовали, особенно после зимнего отдыха, хоть и, вероятнее всего, всем хотелось лечь и продолжить отдыхать. Но выпуски за них никто не отведёт, лежать вечность всё равно не получится, а поэтому надо надеть улыбку, взять себя в руки и пройти на съёмочную площадку.       — Это Громкий вопрос! — в унисон закричали почему-то только двое из пяти. В принципе, как и всегда.       Хоть парни и словились сразу — были на одной волне — когда надевали наушники, что-то шло не так. То ли Ивлев пытался зарекомендовать себя как умный дядька, то ли «Черчиль» и «Бекхэм» не самые лучшие примеры для объяснения английского языка, но игра не складывалась. Парни разряжали обстановку, хотя, в принципе, всё пока что шло нормально, и с одним ответом бывало выигрывали. Да и гость, не знает шоу настолько, чтобы оценить качество своей игры со стороны.       Несколько раз обговорив стратегии объяснений, парни наконец нашли коннект, постигли дзен, в общем дали правильный ответ. Естественно, приправили это всё шутками про письки, но как тут без них.       Видимо уже надеясь на командный дух, который их, к сожалению, посетил всего на один вопрос, или божья помощь, как подметил Ивлев, ребята снова потеряли бдительность. Ладно, потерял её Арсений, но мы тут не осуждаем, никто не виноват, что Арсу не сказали, что Костя уже знает ответ. Обстановка, на удивление, всё ещё была дружелюбная, гость не разозлился на Диму, и все просто продолжили играть.       Новый вопрос, Арс наконец-то знает ответ, и даже успевает всем его объяснить. Переживает, правда, за Позова, но и он в последнюю секунду не подводит, и пишет ответ Попова. Все радостные ровно до момента, когда открывается правильный ответ.       — Гёте, — обрывает всеобщее веселье Константин.       — Ну я, честно говоря, тоже так думал, — вставляет своё Дима.       Нет, у Арсения не обрывается мир, это не вселенская драма, это просто очень обидно, и разочаровывающе. Он, в целом, понимает что его никто не застебёт, не осудит (кроме ребят, но они же в шутку), и жизнь от этого не перевернётся, но внутри, детское желание доказать что он умный и образованый даёт о себе знать. На душе что-то начинает скрести, он нервно облизывает губы, но привычка на камеру не показывать эмоции спасает — с лица не спадает улыбка. Хоть и по глазам видно, что она натянутая, а не искренняя, он старается не выпадать из шоу — время на «порефлексировать и заебать себя своими же переживаниями» он выделит сразу же после съёмок.       Пока Арс пытается оправдаться тем, что перепутал главного героя и автора разных произведений, Антон замечает потухший взгляд Попова и понимает что их ждёт когда они останутся вдвоём. Сразу продумывает слова поддержки, хоть и говорил их уже не раз, но лишним ведь никогда не будет.       Следующий вопрос. И снова неправильный ответ Арса. В этот раз, во всей этой суматохе Шаст решил поддержать его и написать что говорил Попов, хотя сам не то чтобы был уверен в правильности. Зато как закончилась музыка, естественно подстебнул, повторив слова Ивлева про «подозрительность» Арсения.       Попов всё-таки хороший актёр — не зря его берут в кино, на камеру своего разочарования почти не показывает, сводит всё в шутку, смеётся с Антона, но внутри всё равно уже не спокойно. Так облажаться — ещё уметь надо. Два раза подряд! И неважно что это просто игра, и всё это не серьёзно, он же показывает свои знания. К тому же на него все полагаются. Полагались. Кроме Антона, он ему безоговорочно доверяет.       Слегка поднимает настроение Шастово «вот такие вопросы по нам» на следующий правильный ответ, и потрясающая гиперболизированная пародия на льва-тигра, в ходе которой он украдкой смотрит на Арсения оценивая — поднял ли хоть немного его настрой?       Перед супер игрой у них был небольшой перерыв, и как только его объявили, Антон утянул Попова за собой в дальнюю гримёрку.       — Арс?       — Это пиздец. Это блять пиздец, — без эмоций — все эмоции потом — подвёл итог половины съёмки Попов.       — Иди сюда, — мягко говорит Антон, прекрасно понимая состояние своего партнёра. Он осторожно, одной рукой, заключает Арсения в объятия, а второй поглаживает его по голове. Какое-то время они просто молча стоят прижавшись друг к другу, наслаждаясь тишиной и спокойствием, а если быть точнее — просто заглушёнными голосами всех, кто остался на съёмочной площадке — звукоизоляция, по крайней мере в гримёрке, не идеальная.       — Всё хорошо, две минуты есть, справимся, — не говорит — шепчет Шастун, целуя куда-то за ушком, когда замечает что время небольшого перерыва заканчивается, и от этого жеста у Попова внутри всё немного успокаивается.       После съёмок они задерживаются ненадолго — обсуждают технические моменты, прощаются и расходятся кто куда. Арсений с Антоном, конечно же ко второму домой, но перед тем как сесть в машину они остановились у выхода чтобы покурить.       Шаст поджигает сигарету, подносит ко рту, затягивается и замечает как Попов оглядывается — нет ли кого поблизости. Уже минут десять как нет, все поскорее хотят домой, полночь как никак — съёмки неожиданно затянулись.       После того как Арс огляделся, он осторожно берёт Шастову руку с сигаретой, пока сам Антон не понимает, подносит её к своему рту и тоже затягивается. Потом ещё раз и ещё. Шастун второй рукой нащупывает пальцы Арсения, и несильно сжимает их в знак поддержки. И, как ни странно, на время, Попову правда стало спокойнее. Они, в принципе, могли бы послать всё нахуй и поцеловаться, но страх что их заметят всё-таки намного сильнее, хоть и поблизости полная тишина.       Докурив одну на двоих сигарету и не произнеся ни слова, они садятся в машину.       — Арс?       — Давай дома, пожалуйста, мне надо подумать.       Всю дорогу ехали молча.       Шли до квартиры и поднимались тоже.       — Арсюш, — мягко начал Антон, закрывая входную дверь и включая свет. — Тебе надо просто понять, что во-первых, ты человек, и тебе свойственно ошибаться, а во-вторых, тебя из-за этого меньше любить не станут, говорю по себе, — Шаст снял с себя обувь и куртку, дождался когда Арс тоже снимет, забрал у него из рук верхнюю одежду и повесил обе. Сразу после этого, нежно касаясь плеч, притянул его в свои объятия, одну руку кладя ему на спину и поглаживая, а другой трепя волосы.       — Я знаю, но я не понимаю этого. Ты же знаешь, меня так воспитывали. Блещешь знаниями — ты хороший, нет — плохой, — Попов прижался ближе и положил подбородок на плечо парня. — Я пытаюсь себя переубедить, но…       — Я тебя люблю, — медленно, шёпотом говорит Антон куда-то в макушку, после отстраняется и легонько целует в висок. — И не за какие-то твои знания или умения, — он слегка отодвигается, не разрывая объятий и заглядывает в голубые глаза. — Нет, конечно некоторые твои навыки мне очень даже нравятся, — играя бровями лукаво улыбнулся и немножко разрядил обстановку Шастун. — Но вообще ты понял, и мы это уже обсуждали, — всё ещё шепчет, вновь прижимая ближе к себе и снова поглаживая. — С твоим синдромом отличника надо что-то делать.       Арсений нащупывает руку Антона, которая прекрасно устроилась у него на голове, снимает её и переплетает их пальцы. Шаст же на это отвечает мягким поглаживанием. У обоих такие нежные прикосновения почему-то до сих пор вызывали трепет, но их всё более чем устраивало. Попов утыкается Антону куда-то в изгиб шеи и выдыхает.       — Я знаю, просто думал что такого больше не будет. Понимаю, глупо, я не могу знать всего, но бля, Тош, так тупо проебаться! — Сильнее сжимает руку партнёра, а второй цепляется за его же плечо, не распуская объятий.       Антон обнимает его крепче, не переставая гладить, шепчет что-то несвязное, и от этого сердце Арсения плавно успокаивается. Шаст целует Попова в макушку, и на душе у второго тоже постепенно стихает буря. Но кошки всё ещё продолжают скрести.       — Будешь кофе? — Спустя пару минут молчаливых объятий предлагает Антон.       — Да, пожалуйста, — нехотя отрывается от парня Арсений, на прощание (хоть и не долгое) благодарно целует Шаста в губы и идёт мыть руки.       Сидя за кофейным столиком в гостиной Попов честно пытается не думать, но дурацкие мысли настойчиво продолжают лезть в голову. Он возвращается в реальность только когда перед ним оказывается чашка кофе. Поднимает глаза наверх и наконец-то встречается с теплотой и уютом зелёных, которые теперь смотрят в упор, а не отводят взгляд каждые три секунды — как велел Стас — боясь быть замечеными камерами. Хотя там всё настолько запущено, что даже сам Шеминов монтирующий это, не может вырезать абсолютно все моменты, так что добрая половина этих гляделок всё-таки попадает в выпуск.       Совершенно необъяснимо как за все эти годы у пары сохранилась химия, которая присуща начальным стадиям в отношениях. Возможно дело в том, что из-за плотных графиков у них не так много возможности побыть вместе и подольше настадиться ею, а возможно просто люди любят. Не стоят с букетами в метро, но любят сильно.       — Три ложки сахара чтобы подсластить твоё настроение, — тепло подмигивает Шаст, садясь на диван рядом и взяв парня за руку. — Всё прошло на высшем уровне, как и всегда. Максимум поржут с того, что ты перепутал имена, и забудут об этом сразу на следующей шутке, — ласково говорит Антон, почему-то переходя на шёпот, так как будто получается интимнее, нежнее, а Арсу сейчас нужна именно забота.       — Спасибо, Тош, — искренне благодарит Попов, подвинувшись чуть ближе ластится, и кладёт голову на плечо Шасту. Полежав несколько минут и успокоившись он наконец почувствовал голод — сказалась усталость от съёмочного дня плюс стресс и плюс тот факт, что он последний раз полноценно ел кажется перед мотором, в обед, а уже далеко за полночь. Арсений отстранился от плеча и сделал небольшой глоток.       — Ты как? Лучше? — Мягко положив руку на его щёку и развернув Попова в свою сторону чтобы заглянуть в глаза, спросил Антон.       Арсений повернулся в сторону Шаста и начал тереться о подставленную руку, а она отвечала поглаживанием щеки. Попов наконец-то искренне улыбнулся. После пары секунд таких долгожданных гляделок Антон преодолел разделявшее их расстояние, но целоваться не спешил. Прижавшись лбами он соприкоснулся своим носом с его, легонько потёрся, в знак искренней поддержки. Горячее дыхание в унисон, взгляд глаза в глаза — и поцелуй, такой нежный, лишённый страсти, но переполненный другими чувствами, ленивый, но очень эмоциональный.       Арсений снова обвивает своего парня руками, укутывая в объятия, пальцами проходясь вдоль его позвоночника, вырисовывая и постукивая одному ему известные нервные узоры и ритмы, и прижимается ближе, кладя голову ему на плечо. Антон же руками обхватывает лицо Попова и проходится по нему поцелуями. Сначала в лоб, в знак заботы и внимания, между бровей, выцеловывает обе щеки по очереди, не оставляя на них места, где бы не касались его губы, в кончик носа и конечно же в сами губы. Хотелось покрыть поцелуями всего Арсения, дарить ему бесконечную страстную нежность, но он понимал, что сегодня не тот день, и ограничивался лицом. После последнего касания губ, он снова обнял его, притянул как можно крепче и начал размеренно гладить вдоль позвоночника.       — Теперь да, спасибо, Тош.