*flashback*
Светодиодная лампа под потолком мигает с редкими перерывами, чем бесит всех присутствующих. Те стараются игнорировать раздражитель, с интересом и напряжением наблюдая за развернувшейся перед глазами сценой. — Крис, блять, ты понимаешь, насколько это неразумно?! — кричит блондинка, яростно размахивая руками. Она подступает ближе к насупившейся подруге, которая продолжает упёрто смотреть исподлобья. — Ты хочешь, чтобы мы бросили всё, что у нас есть, только из-за какой-то ёбанной эфемерной возможности? Бросили наши запасы? Доступ к воде? Это место, которое устраивали под себя месяцами? Ты хочешь, чтобы мы всё это проебали?! Медведева почти брызжет ядом, приближаясь к чужому лицу. Старшая всегда казалась ей голосом разума и опорой в этом обезумевшем мире, но сейчас она не может её узнать. Захарова стоит перед ней с каменным лицом и лишь морщится, когда шатенка почти задевает её конечностями. А Кира не понимает. Не понимает, как можно быть такой беспечной? — Кирюх, все устали, — длинноволосая вздыхает, делая полшага от кипящей возмущением младшей. — Устали мариноваться тут и вылезать только раз в неделю, и то — в магазин. — А тебе, блять, погулять хочется? — шипит, чувствуя, как в груди горящей лавой бурлит злость. — Вперёд, нахуй! Иди, прогуляйся под ручку с каким-то ходячим трупаком. Джентльмен, конечно, из него так себе, и на первом свидании будет норовить тебя сожрать, но зато воздухом свежим подышишь. — Да, блять, ты идиотка или прикидываешься? — Крис начинает раздражаться. — Пойми, мы все устали тут сидеть в изоляции. А там, блять, есть возможность встретиться с другими людьми. — У тебя чё, стадное чувство взыграло? С хуя ли ты вообще решила, что там будет лучше? — Там должна быть военная база. Я изучала этот вопрос, когда ещё была возможность, — девушка складывает руки на груди, принимая защитную позицию. — На вопрос, блять, ответь, — рычит, криво скалясь. — С чего ты решила, что там лучше? Помещение погружается в тишину. Сидящая в отдалении брюнетка с опаской смотрит на происходящее и нервно ковыряет заусенец на большом пальце. Лиза может понять обеих девушек, поэтому чью-то сторону не принимает даже внутренне. Но то, что сейчас этот вопрос решится окончательно, она знает на сто процентов. Слишком долго эта тема висела в воздухе их убежища и не выходила обсуждение. — Я это не утверждаю, но мы должны хотя бы попробовать, — Захарова резко поправляет любимую чёрную кепку, с которой не расстаётся уже несколько лет. — Ты также не можешь утверждать, что там будет хуже. Если окажется, что ты права, то мы вернёмся обратно сюда, — пытается найти компромисс и успокоить разбушевавшуюся подругу. — Она права, Кирюх, — с места поднимается Настя, подавая голос. — Нужно хотя бы попробовать. По комнате прокатывается одобрительное тихое перешёптывание, и кто-то склоняет голову в согласии. Андрющенко воздерживается от какой-либо реакции, продолжая наблюдать за разборками. Медведева обводит взглядом присутствующих, которые за всё это время стали ей как семья, и обиженно поджимает губы. Она же всего лишь хочет уберечь, обезопасить. Блондинка разжимает напряжённую челюсть усилием воли и цедит сквозь зубы: — Делайте, что хотите. Тяжёлая дверь громко хлопает, заставив Лизу вздрогнуть. Воздух всё ещё искрится от прошедшего конфликта, и никто не решается сказать первое слово в этой тишине. Сведённые к переносице брови Амины и Леры говорят о глубоких раздумьях по поводу ситуации. Они — одни из немногих, кто действительно понимал серьёзность решения. А остальные просто обеспокоенно переглядывались между собой, безмолвно обсуждая яростную реакцию обычно безэмоциональной и собранной Медведевой. — Я схожу за ней, — брюнетка встаёт с нагретого места под одобрительный кивок Кристины и покидает место сбора.*end of flashback*
Кира морщится от нежданных воспоминаний о том роковом дне и встряхивает головой. В современном мире куча мозгоправов лечили бы её после такой ситуации от ПТСР и прописывали кучу успокаивающих колёс, но в нынешней современности большинство психологов и психиатров с удовольствием сожрали твари. Она запрещает себе думать о прежней жизни. Это бессмысленно, учитывая, что как раньше уже никогда не будет. Не будет работы в баре с жёсткими запарами по субботам. Не будет тусовок на даче у Крис по случаю хорошей погоды. Не будет ненавистного уника, куда она поступила только по просьбе своих стариков. При мысли о бабушке с дедушкой грудь болезненно ноет. Прошло столько времени, а их светлые образы всё также режут по сердцу без ножа. Медведева крепче сжимает в руках автомат, с которым обнималась с начала дежурства. Холод металла успокаивает и будто даёт гарантии, что она не пропадёт, останется на плаву в этом загибающемся мире. Наверху слышатся шаркающие шаги, будто кто-то волочит за собой шланг. Но, скорее всего, это очередная тварь, у которой вывались кишки, и теперь они тащатся за ней, оставляя чёрные сгустки затхлой крови. Кира напрягается, прислушиваясь. Волосы на затылке встают дыбом, а лежащая на её плече Лиза вздрагивает, пялясь раскрытыми глазами в темноте туда, где должна находиться забаррикадированная дверь. Звук проходится прямо над головой, останавливаясь на пару минут на месте. Существо топчется и проходит дальше. Всё это время девушки не дышат, напряжённые, словно струны, и прислушиваются к малейшему колебанию. Но когда неровные шаги становятся тише, шумно выдыхают. Андрющенко приваливается лбом к плечу блондинки и расслабленно улыбается. Слава богу, обошлось. Рядом раздаётся тихое всхрапывание и сонное мычание. Девушка дёргается на резкий звук и кидает взгляд туда, где примерно должна лежать Виолетта. Ту будто не волновало постоянное напряжение и жизнь на волоске от смерти. В отличие от Лизы, она всегда спала, когда выдавалась возможность, в то время как брюнетка не могла провести по-человечески ночь ни разу, с момента начала катастрофы. Под глазами залегли тёмные тени, которые, казалось, уже отпечатались на самих костях, но лучше она будет недосыпать, чем при каждом закрытии век видеть пережитые ужасы. Да и воспалённая нервная система реагировала на малейший шорох, пытаясь увеличить у своей обладательницы шансы на выживание. Как будто есть смысл продолжать существовать в таком мире. — Может, отдохнёшь? — шепчет брюнетка, касаясь костлявыми пальцами сжатой на автомате руки. — Я подежурю. Всё равно уже не засну. Медведева тепло улыбается и сжимает чужие ледяные ладони, поглаживая большим пальцем выступающие костяшки. — Нет, кисуль, — она тянет руку Лизы к своим губам и нежно целует. Даже не видя этого жеста, у старшей всё равно расплывается тепло где-то глубоко в груди. Какое счастье, что у неё есть Кира рядом. — Не хочу тебя одну оставлять. Ты и так слишком дёрганная в последнее время. Андрющенко тяжело вздыхает и пододвигается ещё ближе, притираясь своим телом к теплу чужого. Сил категорически мало, а веки тяжелеют с каждой секундой. Измученный организм хочет отвоевать себе хотя бы крохи сна, но брюнетка упорно держится, не желая снова видеть яркие картинки кошмаров. Она не знает, сколько сейчас времени, может только предположить, что на улице ночь. Затхлый запах бетона и пыли пропитал всю одежду с волосами. Девушка с тоской вспоминает о том, как могла помыться раньше. Хоть время банных процедур и было строго ограничено, но они хотя бы были. Пальцы накручивают чужой, светлый на конце локон, который ближе к макушке переходит в каштановый цвет. К сожалению, никто не озаботился тем, чтобы прихватить во время начала апокалипсиса краску для платинового блонда, и поэтому младшая сейчас щеголяет с сильно отросшими корнями. Кира поддаётся манипуляциям и трётся щекой с острыми скулами о чужую ладонь. — У нас ведь всё будет хорошо? — сорванный голос брюнетки, полный надежды, будто даёт под дых. Медведева может представить обеспокоенное лицо и глаза, повидавшие кучу ужасов. Ей хочется внушить уверенность в завтрашнем дне. — Да, киса. Всё будет хорошо, — убеждает, кивая в подтверждение своих слов. Вот только она совсем в этом не уверена.***
Живот громко воет и грозится прилипнуть к позвоночнику. Тонкая кожа натягивается на выпирающих рёбрах с каждым вдохом, подчёркивая болезненную худобу. Андрющенко обнимает себя руками за талию и скручивается, болезненно морщась. Во рту пересохло и стоит кислый привкус. — Тихо, — шипит на ноющий желудок. Ей не хочется, чтобы её слышали другие, но это неизбежно в маленьком замкнутом пространстве. — Держи, — блондинка протягивает ей маленький кусочек какого-то застарелого батончика. Кажется, это последнее, что осталось, не считая воды, которую им посчастливилось набрать в какой-то разрушенной квартирке. Девушка отрицательно мотает головой. — Нет, — она отпихивает протянутую руку. — Лучше сама поешь. Несмотря на то, что Медведева не выглядит так же плохо, как старшая, это не отменяет того, что она тоже голодна. Милые щёки, на которых было так приятно оставлять поцелуи, впали, оставив острые скулы, которые, казалось, готовы были порвать бледную иссушенную кожу. А на когда-то сильном и крепком теле одежда теперь висела мешком. — Прекращайте любезничать, — из противоположного угла убежища выступает темноволосая девушка. Она болезненно морщится, разминая шею, и садится рядом. — Лиз, просто возьми. Ты сейчас самая слабая, а балласт нам не нужен. Андрющенко закусывает губу и тупит виновато глаза, забирая жалкий кусочек калорий. — Следи за языком, Ви, — произносит сурово блондинка, сверля взглядом в полумраке беспардонную младшую. Малышенко не выглядит злобно, скорее очень устало. Под её глазами тоже залегли тени, а татуировки на лице будто побледнели вместе со своей хозяйкой. Она без сил, как и все присутствующие здесь. — Кирюх, не нуди, — она кривится. — Сама все прекрасно понимаешь. Медведева правда понимает. Время, которое они могут провести здесь, не бесконечно. Всё, что они успели спасти из провизии, уже съедено, а каждый глоток воды на вес золота. Это место является одновременно их спасением и заточением. Если они ничего не предпримут, то так и останутся тут подыхать в четырёх стенах подвала от голода и жажды. Девушка яростно трёт осунувшееся лицо, оставляя красные пятна на коже. Мозг напряжённо продумывает возможные варианты действий. Но никакой из них не даёт гарантий на выживание, и от этого хочется отчаянно скулить побитой собакой. Она не имеет права подвести их. Тяжелый вздох покидает грудную клетку, и она поднимает глаза от ладоней. — Помнишь, ты видела заправку неподалёку отсюда? — дожидается короткого кивка Малышенко. — Она выглядела вполне целой. Если повезёт, то найдем там хоть немного еды в магазине, а потом подрежем тачку. Крис учила меня, как завести её без ключей, так что должно проканать. — Ты ебанулась? — Ви обращает взгляд, полный скепсиса, на их негласного лидера и хмурится. — После того пиздеца на базе, этого ходячего тухлого мяса в разы больше, чем обычно. Мы даже не дойдём до этой ёбанной заправки. Брюнетка следит за разговором исподлобья, не вмешиваясь. Она всегда доверяет чужим решениям больше, чем своим, а особенно, если это решения Киры. На языке приятной сладостью растекается шоколад, которым был покрыт батончик. Андрющенко не жуёт его, а рассасывает, чтобы продлить это приятное ощущение. Всплывают тоскливые воспоминания, когда без сахара она жить не могла и ела его в огромных количествах каждый день. Кто же знал, что даже такая мелочь станет роскошью. — У нас нет выбора, Вил, — Медведева хмурится и забирается рукой в волосы на затылке. — Хочешь тут сдохнуть от голода? Сколько мы, блять, ещё продержимся на воде? Надо хотя бы попытаться что-то сделать, пока мы ещё способны. Малышенко замирает на секунду. На лбу залегает складка, а черты лица становятся острее. — «Нужно хотя бы попробовать», — цитирует роковые слова и кривит рот в улыбке. — Хорошо, добро. Пойду пересчитаю оставшиеся патроны. Мелкая дрожь рождается где-то глубоко в груди после фразы темноволосой, и Лиза обхватывает себя руками, дыша сбито. Это становится спусковым крючком к воспоминаниям, которые она так усердно блокировала всё это время нахождения тут. Тело трясёт, и она уже не видит, как к ней подлетает Кира, обнимая за плечи и прижимая к себе. Перед глазами бегают чёрные точки, постепенно заполняя собой всё. По щекам катятся горячие слёзы, пока блондинка шепчет ей что-то успокаивающее прямо на ухо. Воздуха не хватает, и она хлопает ртом, словно выброшенная на берег рыба. Мысли путаются в огромный клубок тревоги и страха. Девушка судорожно цепляется за чужую одежду, рвано дыша, и выдавливает дрожащим голосом почти истерично: — Нет-нет, оно повторится. Пожалуйста, нет. На другом конце помещения недовольно цокает Виолетта, когда чужие эмоции сбивают её со счета. — Чш-ш, кисуль, всё будет хорошо, — блондинка крепко прижимает к себе трясущееся тело, поглаживая по спине. Оставляет череду поцелуев на холодном лбу и продолжает быстро шептать. — Это не повторится. Не бойся.*flashback*
— Бегом, блять! — голос срывается, и блондинка оглядывается за спину на отстающих. Существа, под прикрытием людей в военной форме, ломятся за ними огромным потоком. Распихивают сородичей и с безумным, покрытым пеленой взглядом, несутся за живой целью. Щёлкают челюстями и превращают землю под своими ногами в гнилой воняющий фарш. Ёбаная база. Ёбаный апокалипсис. Ёбаное, блять, всё. Медведева рычит, с силой откидывая особо наглую тварь от своей шеи, и пускает череду пуль прямо в голову. Не обращает внимания, что на лицо попадают брызги бурой крови, и подлетает к отбивающейся почти голыми руками Захаровой. С ноги отпихивает разлагающуюся рожу в сторону от подруги и дёргает её за руку. — Валим отсюда нахуй, Крис, — она тянет длинноволосую вперёд и замирает, когда понимает, что та не двигается с места. — Шума, блять, ты не видела что ли, как остальные полегли?! — в тоне прорезаются истерические нотки. — Чё встала? К ним хочешь?! Она нервно оглядывается за спину, примерно рассчитывая, через сколько секунд сюда прибудет основная масса этой нечисти. Взгляд цепляется за окровавленный рукав одежды подруги, и блондинка давится воздухом. — Я уже всё, Кирюх, — девушка расплывается в виноватой улыбке и задирает рукав, показывая кровоточащий укус с двумя глубокими отпечатками человеческих зубов. — Помнишь своё обещание? Медведева в неверии отрицательно машет головой, чувствуя, как по щекам расплываются слезы. Этого не может быть. Это не по-настоящему. Перед глазами вереницей ярких картинок бегут счастливые воспоминания, связанные с раненой подругой. Однако кровь на чужой руке перечёркивает их жирным алым крестом и оставляет блондинку тонуть в отчаянии. Оставляет захлёбываться в этом мерзком чувстве, без возможности выплыть на берег. Она не сможет. — Давай, ты обещала мне. Я не хочу быть одной из них, — Крис не прекращает улыбаться и прислоняет дуло чужого автомата ко лбу. От раны уже расползается мёртвенная синева, грозясь в скорейшие сроки вытеснить человеческое сознание своим напором. — Пожалуйста. Лицо младшей искажает гримаса. Палец на курке каменеет и не хочет двигаться, но нагоняющей толпе тварей похуй на её эмоции и душевные терзания. Она закусывает губу почти до крови, не в силах сдвинуться. — Кира! — любимый голос проходит словно сквозь толщу воды. Она вздрагивает и смотрит, как Лиза вместе с Вилкой отбивается от нарастающей группы мертвецов, и девушки явно проигрывают в этой схватке. Лицо Андрющенко полностью залито кровью, и она по-звериному рычит, когда под пальцами с противным хрустом ломаются шейные позвонки твари. Времени мало. Она должна сделать всё, что в её силах. Медведева обращает внимание к Захаровой и возвращает ей тоскливую улыбку. В ушах пульсирует кровь, пока она облизывает солёные от слёз губы. Палец давит на курок. — Прости, — звук выстрела проходится по всему телу. Разрывает не только чужую плоть, но и её душу. Вместе с Захаровой умирает часть её нормальной жизни до этого кошмара. Блондинка уже не смотрит, как оседает тело подруги, падая лицом прямо в дорогу. Она несётся в сторону оставшейся группы, рывком оттаскивая зажавших Малышенко мертвецов, и тащит двух девушек вперёд. — Настя… её просто разорвали, — словно в бреду произносит брюнетка, следуя за младшей просто на автомате. — Всех их. Их нет больше. — Заткнись нахуй, я знаю! — гаркает девушка, пытаясь не споткнуться на неровной поверхности. — Потом поноешь. А сейчас просто беги, блять! Лиза заторможено кивает. Её лицо становится менее отрешённым и принимает более осознанный вид. Сознание выталкивает травмирующие воспоминания о том, как они приехали на военную базу, в надежде найти там стабильность и опору, а в итоге всё пошло прахом. Как только они открыли двери забора, на них набросилась оголодавшая толпа, уничтожающая всё на своем пути. Большая часть группы погибла на месте. Все возможные запасы, которые они брали в дорогу, были погребены под завалами гнилых тел. Сейчас от всего того обилия остался только жалкий рюкзак за плечами брюнетки, в котором находился самый минимум. Андрющенко цепляется за лямки на плечах и мчится вперёд вместе с девушками. Как они оторвались и оказались в подвале она не помнит. В памяти всё сохранилось мелькающими образами и отрывистыми чертыханиями измотанной Медведевой, а дальше только темнота замкнутого пространства и спёртый воздух.*end of flashback*
Они готовы к вылазке уже на следующий день. Холод металла неприятно отпечатывается на ладонях, и Лиза хмурится. Она плохой стрелок. Умеет только потому, что в своё время Кира настояла на обучении обращению с огнестрельным оружием, но брюнетка всегда надеялась, что это ей не пригодится. Что-то чинить в убежище или настраивать рации ей всегда было ближе, чем открытый бой с тварями. Но теперь это неизбежно. Тяжесть пистолета ощущается чем-то иррациональным и не приносит спокойствия. Живот снова скручивает, но она уже не понимает: от тревоги это или от чувства голода. Андрющенко садится к стене и откидывает голову на грязный бетон. Сегодня всё решится и это гнетёт. Гнетёт так, что от одних мыслей о будущем у неё трясутся ноги и сбивается дыхание. Ей страшно. — Лизок, ты слушаешь? — блондинка смотрит на девушку в упор, выглядя сосредоточенной. Старшая отнимает голову от согнутых коленей и виновато улыбается, отрицательно качнув головой, чем вызывает недовольный цок от Виолетты. — Повторяю последний раз, — она тяжело вздыхает, потирая переносицу. — Сначала выходит Вилка, она разведает обстановку и свистнет нам, если всё чисто. Потом идёшь ты, и после уже замыкаю я. В таком построении добираемся до заправки. Наша задача — сделать всё максимально тихо и аккуратно, пока не заведём машину. Потому что с тем количеством гнили, что выскочило с базы, мы не справимся. Одно неверное движение, и мы окажемся в их рядах. Понятно? Липкое волнение расползается по позвоночнику и переходит на грудь, не давая нормально вдохнуть. Лиза отрывисто кивает и прикусывает внутреннюю сторону щёк. Снова ковыряет ногтем кожицу на большом пальце, пока не выступает капелька крови. Боль отрезвляет и смещает на второй план тревогу. Блондинка наблюдает за чужими действиями пристально и, не выдержав, подходит ближе, присаживаясь рядом на корточки. — Перестань, — голос полон нежности и заботы. Она кладёт ладонь на чужие руки и ласково проводит по ним подушечкой пальца, размазывая кровь. — Не вреди себе. Через усилие, старшая пытается привести дыхание в норму и тянет Медведеву к себе за шею, обнимая. — Только не геройствуй, — шепчет сбито прямо на ухо, сжимая тисками. Во всём этом кошмаре она беспокоится не за себя, а за Киру. Свою первую и единственную любовь, которая нашла множество подтверждений искренности с момента начала апокалипсиса. Она не переживёт, если с ней что-то случится. — Всё будет хорошо, кисуль, — эти слова уже как молитва, которую младшая повторяет бесчисленное количество, в надежде, что она сбудется. Тёмные волосы грязные и пахнут затхлостью, но она зарывается в них носом с упоением, прикрывая глаза. Сердце на пару секунд становится спокойнее. Чужой нос упирается ей в грудь и мило сопит, а руки сами собой крепче обвиваются вокруг костлявых плеч. Хочется продлить этот момент на целую вечность. — Нам пора, — напоминает Ви, разбивая их идиллию. Девушка смотрит на них исподлобья завистливо и понимающе. В отличие от этих двоих, у нее больше нет того, ради кого она бы продолжала жить и бороться. Темноволосой уже абсолютно всё равно даже на то, как пройдёт эта вылазка. Медведева неохотно выпускает из объятий старшую и тянется к карману, доставая оттуда один патрон. — Вот, — она вкладывает его в чужую ладонь. — Пригодится. — Но он же из твоей половины, — возмущается брюнетка, пихая предмет обратно. — У нас всего поровну. — Я и стреляю лучше, кис, — она улыбается одними глазами и щёлкает старшую по кончику носа. — Один патрон погоды не сделает. Просто возьми. Если не пригодится, то вернёшь потом. Лиза надувается, но принимает это невербальное обещание выжить. Смотрит, как младшая встаёт и отряхивает колени, быстро надевая маску всезнающего уверенного лидера. Прикрывает глаза на секунду, а после приказывает: — Выдвигаемся. Улицы разрушенного города встречают их обвалившимися домами, торчащими балками и отвратительным запахом трупчины, которым пропитался весь воздух. Где-то вдалеке горит здание, испуская клубы чёрного дыма и разнося пепел. Лиза смотрит на то, как он оседает на одежде, и нервно сглатывает, перехватывая пистолет крепче. Всё пока идёт хорошо. По дороге почти не встречаются препятствия, и девушки проходят быстрее, чем ожидали. Они почти подходят к заправке, как из-за угла выползает тварь. Ноги у неё переломаны, и где-то торчат кости с гнилым мясом, что не мешает активно ползти на руках к живой цели, щёлкая челюстями. Остатки лица перекошены гримасой, а почерневшие ногти скребут побитый асфальт, ломаясь и кровоточа. Кислый комок встаёт прямо в горле, когда Андрющенко видит эту картину. Если бы было чем, то её бы стошнило. Она никогда не привыкнет к такому. Череп ползающего трупа лопается с чавкающим звуком, будто кто-то разбивает арбуз, под тяжёлым армейским ботинком Виолетты. Та недовольно морщится, вытирая подошву об асфальт, и цедит: — Мерзость. Лиза не может с ней не согласиться. Дальнейший путь до магазина проходит без происшествий. Помещение встречает почти пустыми полками и отсутствием тварей. Видимо, оставшиеся консервы их не очень интересуют. Девушки осматривают все углы на наличие спрятавшихся сюрпризов и не находят ничего интереснее разлагающегося человеческого трупа за кассовым аппаратом и лестницы на крышу. Блондинка брезгливо морщится на стайку скопившихся мух и прикрывает нос от разъедающей вони. — Быстро берём все, что можно взять, и валим, — Кира тихо даёт инструкции, прихватывая с пола банку консервированной тушёнки. Брюнетка кивает, перехватив пистолет поудобнее, и пускается на поиски всего, что можно употребить в пищу. Она пытается достать из-под стеллажа закатившийся батончик, когда в помещении разносится резкий грохот, который заставляет подпрыгнуть всех присутствующих. Девушка быстро встаёт на ноги и оборачивается на Малышенко, которая так и замирает с вытянутой рукой, в то время как железная полка валяется на полу. — Твою мать… — шепчет одними губами и переводит расширившиеся глаза на Киру. — Вилка, какого хуя?! — уже не сдержавшись, орёт блондинка. — Они сейчас все сбегутся на этот ёбаный грохот! За стенами магазина начали нарастать гомон и звуки хриплых выдохов. Андрющенко белеет, видя, как на них несутся твари. Негнущиеся мокрые пальцы ложатся на курок пистолета, который она держит, дай бог, третий раз в жизни. — Сука, я не знаю! Потянулась, а эта хуйня просто отвалилась! — оправдывается, бегая глазами с Медведевой на надвигающуюся толпу. Брюнетка обращает внимание на пол и видит валяющийся ржавый болт, который до недавнего времени держал полку. Блядство, а так хорошо всё шло. — Блять, — блондинка дёргается, когда видит подступающую гниль. — Быстро приготовились! Первые выстрелы из автомата, как раскаты грома. Они активизируют замершую Малышенко, и та тоже начинает отстреливать приближающиеся цели. Толпа подступает ближе, выбивая остатки стекла в витринах и зажимая их у стены. Они в ловушке. Действие превращается в одно сплошное месиво, ёбаный фарш из гниющего мяса, от которого хочется блевать. Брызги крови попадают прямо на лицо от простреленных голов. У Медведевой кончаются патроны, и она начинает отбиваться прикладом, грязно матерясь. — Лестница на крышу! — кричит Андрющенко, отпихивая от себя воняющую пасть. По венам бурлит адреналин, который заставляет работать истощённое тело из последних сил. — Вил, надо прикрыть её! — блондинка командует даже в такой ситуации. Темноволосая рычит, давая пистолетом по шее мертвеца, довольно вслушиваясь в хруст, и кивает. Они вместе помогают пробраться старшей к лестнице, отпихивая норовившую вцепиться в ноги нечисть. Лёгкие спирает от недостатка воздуха, а запах гниющей плоти въедается в само существо. Малышенко чувствует, как силы покидают её. Волосы слиплись в мокрые сосульки от пота и крови, но она продолжает упорно распихивать лезущих тварей. Лиза лезет по железным перекладинам, скользя на липкой от бордовой жидкости подошве. Руки трясутся, но она выбивает старый деревянный люк, ведущий на крышу, и проскакивает наверх, где её сразу бьёт в лицо холодный ветер с запахом гари. Брюнетка не обращает на это внимания и припадает к лестнице, протягивая руку девушкам. Те находятся прямо под ней, заметно запыхавшиеся. — Давайте руки, живо! — орёт старшая, смотря, как твари наступают всё сильнее. Виолетта на секунду оборачивается на звук, и в тот же момент в её плечо вгрызаются жёлтые зубы. Существо вырывает огромный кусок плоти, разрывая мышцы и дробя кости. Девушка воет от боли, а видящая это Андрющенко шокировано смотрит на то, как младшая падает прямо в пучину голодной гнили, и там её разрывают на части, перекрывая звук голоса Малышенко навсегда. — Нет! Истерика разрастается в геометрической прогрессии, но она давит её в себе. Перед глазами снова плывут чёрные мушки, разбавляя сплошной алый цвет. Она должна вытащить Киру. Хотя бы её. — Поднимайся, пока они отвлеклись, — она хватает протянутую, всю в крови руку, и помогает Медведевой ступить на лестницу, в то время как большая часть тварей с мерзким завыванием и чавканьем доедает горячую плоть их подруги. У младшей поплывший взгляд, и пот застилает глаза. Выглядит так, будто она на грани и вот-вот свалится в обморок. Лиза цепляется за чужую руку, пытаясь вытянуть тело. Кира не должна погибнуть. Она выживет, и они вместе придумают, что делать дальше. Ведь так? Когда им остаётся пара перекладин до расслабленного выдоха, блондинку резко дёргает вниз, и она кричит. В ногу впивается особо прыткий мертвец и вырывает солидный шматок плоти. Лиза каменеет, смотря, как рука девушки слабеет и перестает сжимать её ладонь, а глаза покрывает пелена боли и отчаяния. Она не может поверить в то, что сейчас видит. Продолжает цепляться за скользкую от крови конечность, силясь спасти и вытащить. На теле младшей с каждой секундой повисает всё больше тварей, и она орёт из последних сил: — Отпусти! Андрющенко отрицательно мотает головой, продолжая удерживать ту уже двумя руками. Но ладони скользят по влажной коже, а вес снизу не соизмерим с её силами. По лицу катятся слёзы отчаяния. Она не может её потерять. Только не это. Брюнетка не может перестать смотреть на то, как глаза Киры закатываются, а изо рта с бульканьем выходит кровь. Она пузырится на подбородке и скатывается вниз, пачкая одежду. А Лиза просто смотрит. Смотрит-смотрит-смотрит. Смотрит, как любимая девушка умирает из-за её слабости. Как до последнего думает лишь о брюнетке, но никак не о себе. Всё тело леденеет, и она просто не может сдвинуться с места, впитывая взглядом каждую деталь, каждую секунду наступающей смерти. Пытается оставить как можно более сильный отпечаток в голове от чужого образа. Чужая рука выскальзывает из хватки, и тело младшей падает прямо в пучину оголодавшей гнили. Девушка истошно кричит, смотря раскрытыми от ужаса глазами, как её любовь разрывает на части толпа обезумевших существ. Истеричные рыдания покидают её грудь одним бурлящим потоком. Она впивается в волосы и дёргает с силой, грозясь их вырвать. Лицо кривится в гримасе, а пепел, принесённый ветром, липнет на мокрые щёки. Лиза воет, не думая о том, что обратит внимание тварей на себя. Бьётся лбом от всепоглощающего отчаяния о поверхность крыши и захлёбывается в рыданиях. Моральная боль, наравне с физической, расплывается по всему телу от груди, педалируя скрюченное тело. Внизу продолжают копошиться мертвецы, доедая свежее мясо, и от звука рвущейся плоти к горлу подступает спазм. Андрющенко поднимается на руках и раскрывает рот, смотря, как её организм покидает желудочный сок. От неё буквально ничего не осталось. Всё, что сохранилось, благодаря усилиям младшей к сегодняшнему дню, просто разрушилось в одночасье с её смертью. Лиза не чувствует себя живой, не чувствует себя мёртвой. Мышцы болят от былого напряжения, но всё словно померкло на фоне того, что Киры теперь нет. Больше нет нежных касаний, нет подбадривающих поцелуев в лоб и объятий до потери пульса перед опасной вылазкой. Всё это посерело и осталось огромным рубцом на сердце, который сейчас гниёт и кровоточит. Девушка заторможено поднимается на негнущихся ногах и, шатаясь, подходит к краю крыши. Её взгляду открывается разрушенный город. Тут и там — сгоревшие дома с выбитыми окнами и перевернутые машины. В небо всё ещё поднимается столб чёрного дыма, который за это время стал только больше. Андрющенко надеется, что этот пожар никогда не прекратится и захватит весь город. Она обессиленно, как в тумане, кладёт руки в карманы и всхлипывает, когда нащупывает там маленький предмет. Достаёт на свет и разглядывает блестящий на солнце патрон. «Пригодится» На губы лезет кривая улыбка сквозь слёзы. Лучше бы Медведева оставила его себе. Может быть, хоть тогда шанс выжить был бы больше. Взгляд падает на валяющийся у люка грязный пистолет, и она замирает. Мысль проста до банальности. Плетётся в сторону оружия, поднимая ненавистный предмет. Может быть, в следующей жизни Кира научит её стрелять лучше? Дрожащие холодные пальцы заряжают магазин. — Пригодилось, — шепчет и проводит по металлическому боку. Щелчок. Снимает с предохранителя и приставляет к виску. Перед глазами несётся череда картинок, как из старого альбома. Урывками и смазано. Она будто видит краткую сводку своей жизни, каждый кадр которой занимает младшая. Улыбающаяся, хмурая, плачущая, любящая. Всё это проходит с бешеной скоростью и доходит до последнего воспоминания. Мёртвая. Лиза жмёт на курок. Звук выстрела разносится по округе. Это конец.