Перевязка

Все переживания сметает напрочь, когда, переступив порог снятого ими жилья, она спотыкается взглядом об Тобираму. И, нервно прикусив губу, старательно отводит взгляд. Безмятежность как ветром сдуло. Сенджу с ледяным спокойствием, даже не морщась, обрабатывал раны на животе, боках и груди, совершенно точно не обращая на нее ни грамма внимания. Наруто понимает, какая подстава - одно жилье на двоих. Беспокойство по этому поводу растет так же стремительно, как и лес под воздействием техники мокутона. Она же невзначай выдаст себя с головой. Тобирама в достаточной степени гениален, чтобы понять, что Наруто влюблена в него чуть ли не без памяти. Признаваться ему в этом она не собиралась и надеялась, что когда-нибудь перегорит. Очень-очень уповала на то, что характер Тобирамы, с налетом так ненавистного ей мудачизма, когда-нибудь отобьет всякое желание испытывать к нему нежные чувства. Помогало ещё и то, что они пересекались достаточно редко, и его явно отрицательный настрой по поводу ее персоны мешали выдать сокровенную тайну. Так что, собственные романтические чувства цвели и пахли, отравляя ее душу и тело. А Тобирама Сенджу счастливо пребывал в неведении. Но эта миссия обещала свести ее с ума. Чуяла она, что все может обернуться катастрофой. Ей уже не отвести взгляд от его торса. Она то и дело украдкой поглядывала на него, каменея от напряжения. И она решила выбрать тактику полного игнорирования. Но он, как назло, не дал ей этого сделать. Судьба была против ее желаний. — Помоги, — ровно просит он, поднимая на нее взгляд. Темный и недовольный. Будто бы она ему не угодила тем, что существует в природе, но, к прискорбному сожалению, он вынужден обратиться к ней за помощью, признав ее существование. Узумаки с ужасом посмотрела на Тобираму, протягивающего ей бинты и мазь. По пояс обнаженного. И преступно брутального. И нуждающегося в ее помощи. Наруто нервно сглатывает и убеждает себя, что ничего необычного во всем этом нет. Она сотни раз обрабатывала раны своих товарищей. Не менее мускулистых и отчасти привлекательных. Так что… Да что она там не видела-то? Но Тобирама выглядит куда складнее и внушительнее ее товарищей. Мужественнее. Распространял вокруг себя флюиды несокрушимой мощи. И… сексуальнее. Наруто вспыхивает от макушки до пят, когда понимает, чем вызван ее ужас и, соответственно, ступор. С каких таких пор она считает Сенджу Тобираму сексуальным? Она никогда! Абсолютно никогда не рассматривала его под таким углом! И вот сейчас, видимо, настал тот самый момент, когда необходимо было столкнуться и с этой его стороной. Темной и соблазнительной. Невинные романтические чувства приобретали налет рейтинговых книжек крестного. — Ну же, — холод его голоса не остужал. Как и взгляд, выражающий пренебрежение ее умственным способностям. Ей бы разозлиться на скрытое в малиновых глазах оскорбление, да только она всё ещё не совладала с внутренней бурей. Да и не могла она так поступить по отношению к Тобираме. Он нуждался в помощи, а значит надо засунуть свои притязания куда подальше и оказать ему эту долбанную помощь! — Узумаки, — Тобирама уже и не знал, как ему достучаться до обомлевшей Наруто. Стоит напротив него, хлопает своими ресницами, нервно кусая губы, и смотрит так, как будто бы увидела что-то сверхъестественное. А ему дурно от ее такого вида. Да всего вида в целом! И это выбивает из колеи. Злость на себя быстро берет верх, и выплескивается паршивым отношением к Наруто. — Не будь обузой, — он хмуро взглянул на нее исподлобья, ожидая, когда же та наконец отомрет и поможет ему. А лучше пускай обидится и покинет его на время, оставив в гордом одиночестве. Очень жаль, что их бюджет ограничен, и денег хватило только на один номер. В следующий раз он возьмёт свои собственные средства, вот на такой случай, чтобы во время вынужденных остановок в более комфортных условиях их разделяли стены. — Сейчас, — тряхнув головой, она пытается скинуть с себя наваждение. Вид обнаженного мускулистого торса Тобирамы, хоть местами и покрытого порезами, вызывал в ней смешанные чувства. Вот вроде бы он и ранен, ему необходима помощь для перевязки, а она стоит и откровенно пялится на возмутительно четкий рельеф его мышц, как озабоченная девица. Ей только слюни пустить осталось. В голове проносятся незатейливые картинки - эпизоды извращённых романов Джирайи - где вместо главных героев, она представляет себя и Тобираму. Как тонкими пальцами она касается его живота, игриво вырисовывая сложные узоры, опускает руку ниже, смело проникая под край штанов, чтобы… Интересно, какова будет его реакция, если воплотить такое? И что испытает она сама, делая это? — Ты крови раньше не видела? Или что? — сердится Сенджу на ступор сокомандницы. Больше никогда в жизни он не возьмёт ее с собой на задание, как бы ему не навязывали ее общество. Наруто, поджав губы, проигнорировала его недовольство и сделала не очень решительный шаг навстречу. Горячие фантазии померкли, но осадок из вспыхнувшего возбуждения остался, оттягивая низ живота. Проклятая фантазия! Она теперь не могла на него нормально смотреть. Тобирама в ее понимании переквалифицировался в очень горячего мужчину. И ни о чем другом, кроме как о его потрясном торсе, она думать не могла. Перспектива касаться его бледной кожи, ощущая под пальцами твердость его натренированных мышц… Издевательство чистой воды! — Обработай спину, — он почти с силой вкладывает в ее дрожащие пальцы баночку с мазью из походной аптечки. Грубо торопит. Черт, возьми и зайди за спину, скрывшись с моих глаз долой! Румяные щеки Наруто приковывают взгляд. Отрицать ее привлекательность бесполезно. И это успешно работает против его хладнокровия. Оно трещит по швам, пропуская спрятанные в дальний темный уголок души чувства к этой возмутительной женщине. Наруто сконфуженно кивает, все кусая губы. Сенджу испытывает непреодолимое желание самому легонько укусить ее нижнюю губу, провести языком, влажно лаская, про… Проклятье! Тобирама презрительно хмыкает в ответ на собственные низменные желания. И клянет на чем свет стоит нерешительность Наруто. Благо, разозлится на нее проще простого. Некоторое время назад в бою она себя показала очень хорошо. Сражалась так, словно поле брани ее родная стихия. Зато в спокойной обстановке, в стенах снятого ими номера она зависла. Ровно тогда, когда он попросил ее помощи. Один брошенный взгляд на него - и она превратилась в безмозглую куклу, способную лишь моргать. Вот вечно ее кидает из крайности в крайность. Никакой стабильности! И это его раздражает в ней. Он не может понять, предугадать, просчитать ее. Никакой последовательности действий. Узумаки стыдно. Щеки горят. На типичное возмущение и недовольство сил не хватает. Все ее ресурсы брошены на то, чтобы совладать с внезапно вспыхнувшим в груди жаром и подавить неуемную фантазию, волнительно щекотавшую низ живота. Пряча пунцовые от смущения щеки, она на негнущихся ногах обходит Тобираму, заходя ему за спину. Спотыкается о его доспех, разложенный рядом с его ногами, мгновенно теряя равновесие. И, чтобы не упасть, она рефлекторно хватается за его плечо. Это помогает поймать потерянный баланс, но и тут же доводит до припадка. Впиваясь с силой подушечками пальцев в его бицепс, она чувствует, как мышцы под ними напрягаются, становясь стальными. Судорожно выдохнув, она резко отнимает руку, вновь чуть не теряя равновесие. Собственная неуверенность и смущение ввергают в шок. — Узумаки, ты головой повредилась? — Сенджу тоже недоумевает. Обычно боевая и дерзкая, а сейчас размазня какая-то. Это настораживает. И, кто бы мог подумать, умиляет. — Кажется, да, — это единственно верный ответ, который может быть. Узумаки Наруто тронулась умом, раз испытывает неловкость и сексуальное напряжение рядом с по пояс голым Тобирамой. Жар из груди раскаленным камнем падает вниз, нанося сокрушительный удар не только сознанию, но и телу. Теперь не щекотало, а натурально полыхало внизу живота. Волнение усиливается в многократном размере. — О Боги, — сдавленно вырывается у нее изо рта. Его торс, с какой стороны не глянь - само совершенство. Даже несмотря на бессчетное количество шрамов, усеивающих тело. Тобирама напрягается. — Все так плохо? — принимает восклицание за реакцию на раненую спину. Только вот правда в том, что раны ее не впечатлили ни сколько. Выглядят как обычные царапины. А вот собственное ощущение ситуации… и это влечение… — Да, — выдыхает она, насильно заставляя окунуть палец в мазь и наконец-то начать обрабатывать лекарством порезы на его спине. Хвала богам, на груди и животе он сам обработал себе раны. Иначе бы ее разрыв сердца настиг. Руки едва слушаются, когда она касается поврежденной кожи, нанося лекарство. Предательски дрожат. — Насколько? — Сенджу не удается подавить дрожь, когда она касается его спины. Ему должно быть больно и неприятно, но… ее мягкие и аккуратные касания сводят дискомфорт на нет и дарят совсем иные чувства. И все вот-вот готово будет полететь к демонам в пропасть. Он солидарен с ней. Ситуация хуже некуда. Сквозь розово-красную вату девичьих фантазий пробилась мысль, что она может причинить ему боль. Идея неприятно жалит сознание. А неуместное желание сжигает нутро дотла. Аж целых две причины не спешить выполнять просьбу Тобирамы. Ее действия пропитаны осторожной нежностью. Прикосновения почти что невесомы. Ей хватает и минимального контакта, чтобы пальцы покалывало как от соприкосновения с райтоном. Наруто хранит напряженное молчание. Не отвечает. Сосредоточенно обрабатывает его раны и боится коснуться его кожи. Есть у нее подозрение, что коснись его смелее, у нее унесет крышу. И тогда благие намерения превратятся в попытку облапать его. — Ты можешь быть быстрее? — Тобирама начинает сходить с ума. Узумаки своей убийственной медлительностью и запредельной аккуратностью доводит его до исступления. Он и так прикладывает огромные усилия, чтобы держать себя в узде. Но ее нежная и трогательная забота планомерно становится пыткой. Если бы ситуация не вынудила, он бы в жизни не позволил сократить настолько сильно дистанцию между ними, раздражая собственную эмоциональность. — Тебе будет больно, — бурчит она, оправдывая свою медлительность заботой о нем. Ей всё ещё страшно прикоснуться к нему в полную силу. И вместе с тем до безумия хочется касаться, трогать, гладить, поцеловать… Наруто раздражённо клацает зубами и жмурится. Приплыли! — И что? — Сенджу безуспешно пытается рассердиться. Опять ее непрошеное внимание! Почему она не может быть такой же грубой, как и иногда ее слова. Вот взяла бы, абы как намазала его раны, не задумываясь о его чувствах, обмотала бы бинтом и отошла от него на приличное расстояние. Так нет же! Она переживает о нем. — И то. — Узумаки, заканчивай, — холодно цедит он и протягивает ей бинт, заводя руку за спину. Пора ставить точку в этих мучениях. Наруто судорожно сглатывает, видя в протянутой руке не бинт, а перспективу получить инфаркт. Часть ее рада открывшимся возможностям, а другая напугана до дрожи в коленках. Она уже едва контролирует собственные эмоции и желания. — Ну же, — у Тобирамы от такого положения рука начала затекать. Наруто сегодня непривычно медлительная. И за это ей хочется высказать. Тяжко вздохнув, будто бы Тобирама ей предлагал не его перевязать, а себя покалечить, она взяла бинт. Ожидаемо, ей пришлось касаться его. И прислоняться к нему. Выходило что-то типа объятий, когда она перепасовывала бинт из одной руки в другую. И это здорово нагнетало и без того сковавшее ее волнение. От Тобирамы пахло травяным мылом и немного кровью, и совсем чуть-чуть потом. Горячие источники, где они остановились, чтобы залатать раны после битвы позволили смыть с себя всю грязь, кровь и пот. Может быть, она бы и не подметила такой детали, но когда наступал момент прислоняться к нему, обматывая его живот бинтом, она чуть ли не щекой касалась его лопаток. И запах его кожи тут же взорвал рецепторы, слегка вскружив голову. Соблазн провести носом по его коже и вдохнуть его аромат полной грудью возобладал над ней. — Ты что творишь? — Тобираме и без этого приходилось нелегко. А теперь она без зазрений совести привалилась своей бессовестно горячей щекой к его правой лопатке, и щекочет своим носом его спину. Бинтовала она его уже не меняя такого положения. — Увлеклась, прости, — мгновение спустя отлипла она от его кожи, желая провалиться со стыда под землю. Его тело и запах действовали на нее вопиюще кощунственно. Такого напряжения она ещё никогда не испытывала. Все внутри сводило от желания. — Чем? — изумленно спросил Сенджу. У него было лишь одно предположение - она просто сегодня хотела его довести до ручки своим странным поведением. Наруто открыл было рот, но тут же его поспешила закрыть. С языка чуть не сорвалось предательское "Тобой". Самым правильным выходом было хранить молчание. А то знает она себя. Сказанет лишнего, а потом умирай от неловкости. И отказа. Потому что он точно не разделяет ее чувств. Он вообще к ней очень агрессивно настроен в последнее время. Взаимностью тут и не пахнет. Стопроцентная антипатия. Сделав пару дыхательных упражнений, которые должны были привести ее в хотя бы жалкое подобие равновесия, она продолжила бинтовать торст Тобирамы. Бинт начал выскальзывать из закостеневших от напряжения пальцев. И все же он выпрыгнул, предательски упав на колени Сенджу. Тобирама шумно выдохнул и напрягся. — Проще было самому справиться, — раздражённо цедит он, сытый по горло помощью, которая постепенно превращалась в изощренную экзекуцию. Первым порывом было резко встать и молча удалиться, гордо задрав подбородок. Но такого удовольствия она ему доставлять не собиралась. Его грубость, как и всегда, провоцирует дать ему отпора. А здесь и сейчас она может выкинуть нечто безумно глупое. Ещё одна грубость, и он напросится на неприятности! Обещает себе Узумаки. Сцепив зубы, она собралась вернуть бинт, не считая нужным менять своего положения. Левой рукой обхватив его за узкую талию, помогая себе держать равновесие, просунув ему руку под правый бок, потянулась за бинтом, задев ладонью его бедро. Тобирама сориентировался мгновенно. Накрыл ее ладони своими, левую отрывая от своего живота, а правой мешая добраться до бинта. — Узумаки, я просил перевязать меня, а не лапать, — голос его вибрирует от плохо скрываемой ярости. — А я и не лапаю, — возмущается Наруто, прикусывая губу, мешая гаденькой усмешке явить себя миру. Вот оно! Сейчас она доведет его до припадка! Уже кусая щеку, подавляет рвущееся злое хихиканье. Сенджу ее не видит, но мало ли у него глаза на затылке. Зато она добилась того, что он напряжен не меньше ее самой. Сам напросился! — Я бинт достаю, — невинно выдает Наруто, а внутри мстительно ликует. Сенджу рассерженно дышит, но руки отпускает. Плотно сжатые челюсти сводит. Стала бы его Наруто лапать? Навряд ли. Она настолько простодушная и легкомысленная, что не понимает, насколько сильно ее поведение действует ему на нервы. Она всегда поступает так, как удобной ей, не заботясь о чувствах окружающих. И подаёт ей бинт. — Заканчивай уже скорее, — выдавливает из себя он жесткое требование. Наруто это распаляет ещё сильнее. И теперь ее подмывает сделать ещё что-то такое же вопиющее, чтобы у него глаз дёргался от ее неправомерных действий. Его же всегда бесило ее вопиющее поведение и откровенное наплевательство на нормы этики и морали. И она действует, окрылённая порывом. Не думая, прислоняется к его спине всем телом. Заодно ответит сама себе на вопросы, каково это - трогать его. Тобирама выдыхает так, будто бы она не привалилась к нему, а ударила, вышибив весь воздух из лёгких. Вот наверное у него сейчас лицо такое, словно она ему кунай в спину вонзила, а не грудью к лопаткам привалилась. — Заканчиваю, — поясняет Узумаки, положив свой подбородок ему на плечо, почти обнимая того со спины, рвет бинты и завязывает едва гнущимися пальцами узел. Коварный узел не поддается. Наруто натруженно пыхтит. Края ткани норовят выскочить из ослабевших пальцев. Тобирама всё ещё действует на нее как валерьянка на кошку. Жар его распаренной кожи и приятный запах тела заставляет кровь кипеть. — Я сам, — напряженно чеканит Тобирама, стараясь вырвать из ее одеревеневших пальцев бинты. Движения его рук грубые и резкие. Наруто в ответ упрямо стискивает руки в кулаки, пряча концы бинта в плену своих пальцев. — Да отдай же ты эти гребанные бинты, — рычит Тобирама, прикладывая больше усилий. Ему до ужаса хочется не только вырвать из ее рук бинт, но отодрать ее от себя. Она разрушает его. — Ты вежливо попроси, может тогда отдам. А то раскомандовался, — Наруто уверенно держит оборону, навалившись всем весом своего тела ему на спину. Дыханием касается его горла, носом щекочет линию напряженной челюсти. — Отдай, пожалуйста, мне эти гребанные бинты, — тон его звенит от горячего раздражения. Тобирама замирает в ожидании, перестав предпринимать попытки получить бинты силой. — Вот так лучше, — улыбается ему в шею Наруто и расслабляет сжатые в кулаки руки. Тобирама, почувствовав это, яростно отнимает желаемое. — Хороший мальчик, — подняв левую руку, она ласково треплет его по волосам. Издевательства над ним на этом не заканчиваются. Наруто губами находит сонную артерию и коротко целует. Сенджу задрожал, застигнутый врасплох по всем фронтам. — Это отвратительная идея, — мрачно изрекает он, судорожно сжимая в руках бинт. Сжать бы ее горло и… Сенджу жмурится, качая головой. Будто это поможет прогнать непрошеные мысли, навеянные ее бессовестной близостью. И погасит то, что сейчас творится внутри него. — И что в этом отвратительного? — Наруто отстраняется, на мгновение подарив Тобираму надежду на то, что пытки над его терпением кончились. Взгляд ее приклеен к его чертовски привлекательной спине. — Все, — коротко бросает он и принимается завязывать узел. — Да ну, — скептически фыркает она и касается своими ладонями его лопаток, осторожно поглаживая. Сейчас она докажет, что ничего плохого тут нет. А если не докажет, то урвет для себя кусочек счастья Тобирама замирает, так и не завязав узла. Дыхание спирает. — Отвратительна тут только одна вещь, — она смелеет, загораясь как спичка. Все же он чертовски горяч! Мышцы под ее пальцами твердеют. Тобираму сковывает напряжение. Наруто обуревает желание. У нее свет клином сошёлся на его восхитительном телосложении. — Твой характер, — который не выполняет более своей роли. Не заставляет одуматься. Она не уверена и в том, что ее пыл может охладить и ванная со льдом, не то что его холодные и колючие интонации. Ее пальцы оказываются на его позвоночнике чуть выше линии бинта. Подушечками указательного и среднего пальцев она нежно касается каждого позвонка, пробираясь наверх. Тобирама является олицетворением каменного изваяние. Сидит неподвижно, дышит едва заметно. Наруто не без удовольствия замечает на почти что белой коже россыпь мурашек. Кажется, теперь ее не остановит и вероятность обжечься о его равнодушие. Крышу вот-вот сорвёт основательно. — Просто останови меня, если тебе не нравится, — подавшись вперед тихо произносит она, обжигая своим горячим дыханием кожу его плеча. Тобирама едва заметно вздрагивает и стискивает в кулак многострадальные бинты. Самоконтроль пакует вещи. Мозг вскипает, анализируя ее действия. Пользуясь его замешательством, она приникает губами к тонкой полоске шрама над правой лопаткой. Почти вся спина Тобирамы усеяна застарелыми ранами. Проще было сосчитать участки кожи, которые никогда ранее не были повреждены. Наруто ласково и бережно целует каждую слегка выпуклую линию, осыпая его спину короткими нежными поцелуями. — Ну же, — поторапливает его с принятием решения. Она тут за себя не ручается. Им будет чертовски неловко с друг другом, если она запрыгнет на него, желая получить то, чего так отчаянно жаждет ее тело, а он опомнится и столкнет с себя, потому что для него это неприемлемо. И замер он по причине того, что ему реально отвратительно. И вообще, его возбуждает только наука и исследования, а не всякие безбашенные горячие девчонки. Наруто постепенно теряла связь с реальностью. Обняв его и плотнее прижавшись к его спине, она с накатывающей страстью выцеловывала его шею. Она быстро не сдастся. О боги! Она откровенно соблазняет его! Ну точно с ума сошла! Руками она нежно гладила его грудь, ключицы, невесомо щекотала его горло, скользила подушечками пальцев по скулам. Она упивалась им, наслаждалась каждым касанием, сгорая дотла в собственных ощущениях. Тобирама Сенджу был совершенным. Невыносимо горячим снаружи и чертовски холодным внутри. Мысль, что он не разделяет ее влечения, замаячила на периферии сознания. Его безучастие начинало напрягать. Ответа так и не было. Раздраженная этим фактом, она укусила его у основания шеи, а потом прислонилась своим лбом к его холке. Тяжело дыша, прикусив губу, она убеждала себя отступить. Да эту ледяную глыбу и костер не растопит! Тобирама непробиваемый. И не от мира сего, раз его не впечатлила ее ласка. Проще сослаться на то, что она реально рассудком повредилась. Руки безвольно опустились, мягко скользнув от его груди к бокам. — Прости, — голос подводит и дрожит. Обида и неутоленное желание схлестнулись, безжалостно раздирая изнутри. Собрав волю в кулак, она нехотя отстраняется, начиная утопать в ядовитых сожалениях. — Не прощу, — хрипло выдает Тобирама, левой рукой перехватывая ее правую руку и дёргая на себя. Наруто с силой впечатывается в него, теряя равновесие. Вместо жгучей обиды поднимается яростное возмущение. — Поиздеваться вздумала? — сдавленно рычит он. Наруто, почуяв угрозу, пытается вырвать руку. Сенджу сжимает ее запястье сильнее, продолжая тянуть. — Отпусти, — предупреждающе цедит. Она отказывается комментировать то, что сейчас было. Отчасти задумывалось как издевательство, но она увлеклась, отдавшись на растерзание собственным чувствам и уже утоляла собственные любопытство и желания, мечтая о взаимности. Теперь же ей срочно нужно сбежать отсюда и провалиться под землю от своих извращённых прихотей и провальной попытки их воплотить. — Только тогда, когда ты исправишь то, что учинила, — он насилу опускает ее ладонь на напряженный и изнывающий от желания пах. Вот что она творит! Он не хотел бы быть слишком резким и таким образом показывать ей, как сильно она его привлекает, но она вынудила. Наруто проглатывает все свое возмущение и краснеет ещё сильней. Когда запал поутих, это смущает. — Оу, — пораженно выдыхает она. Сквозь ткань штанов она ощущает пульсирующий жар набухшей плоти. — Ты хочешь меня? — она сама не верит, что произносит это вслух. Это глупо. — А ты сомневаешься в этом? — Сенджу мягко надавил на ее ладонь и прикрыл глаза от острого удовольствия. Давление ее руки ощущается восхитительно. — Ты удивительная, — беззлобно усмехается Тобирама на ее реакцию. То есть, не этого она все это время добивалась? Она не преследовала цели возбудить его? Уж простите, но от такого грех не воспылать желанием. Тобирама, не веря своему счастью, молча упивался ее обжигающей нежностью, чувствуя, как его заполняет облегчение. Не так уж все безнадежно между ними. Наруто стряхивает его руку со своей, отнимая ее от возбужденного паха. — Козел, — ей бы сейчас встать, развернуться и уйти, оставив его ни с чем. Но и себя она оставит ни с чем. А низ живота всё ещё зудит от сдерживаемого желания. Просто не такого сильного, как до этой заминки. Да и это очевидно намекает на то, что она ему нравится. Это удерживает на месте. — Оставим обмен колкостями на потом, — он меняет свое положение, поворачиваясь к ней лицом. Он уверенно развязывает узел на гостиничной юкате, в которую она одета, пожирая темным от возбуждения взглядом, с облегчением замечая, что она не против. Наруто смотрит на него стремительно мутнеющим взглядом, часто-часто моргая. Сердце подкатывает к горлу и перехватывает дыхание. Предвкушение волнующе нервирует нутро. Ловкими движениями он освобождает ее от одежды, обнажая полностью, и тут же широкой ладонью касается бедра. Неужели это происходит с ним здесь и сейчас? Она перед ним, без одежды, такая хрупкая и превосходная. — Я хочу тебя, — жадный взгляд впивается в ее фигуру, хищно исследуя все то, что раньше было скрыто под одеждой. У него дикая потребность касаться губами ее кожи. Везде, где он только сможет это сделать. В отличие от нее он не нежен. Его порывы граничат с грубостью. Сказывается то, что он слишком долго терпел, гася эти чувства. И они сокрушительным порывом обрушиваются сразу на них двоих. Он сгребает ее объятия, одной рукой сжимая упругую ягодицу, а второй скользя от бедра вверх. Наруто сдавленно ахает, изумленно распахнув глаза. Ее насквозь прошивает иглами наслаждения. Наравне с этим ее полностью окутывает тепло его тела. Даже не тепло. Жар. Сметающий все на своем пути. Ей приятно это чувствовать. Приятно ощущать его смелые прикосновения, отзывающиеся в ней крупной дрожью. Приятно оказаться в плену его силы, наслаждаться его мощью. Его губы хаотично целуют ее плечи, ключицы, шею, подбородок, прежде чем находят ее собственные и утягивают в ненасытный поцелуй. Желание вспыхивает в ней с новой силой и подобно неукротимой стихии сметает все внутренние затворы. В нем она растворяется и забывает себя, отдаваясь во власть его рук и губ. Важно сейчас только то, что происходит с ними здесь и сейчас. Тобирама, просунув руки между ними, мягко касается ее груди, буквально заставляя себя быть более терпимым и нежным. Прогнувшись в спине, она поддается навстречу его ладони. Ей нужно ещё! Больше! Острее! Чувствительнее! Необходимо, чтобы его пальцы не мимолётно и дразнящие задевали затвердевший сосок или невесомо поглаживали грудь, а задержались подольше, подарив больше наслаждения. Ткнувшись ему в рот своим языком, она углубляет поцелуй, яростно лаская его, перенимая инициативу. Целует со всей страстью. Она находит его вторую руку, нагло отдирая ее от своего бедра, и требовательно ведёт к груди. Тобирама самодовольно усмехается ей в рот. Наруто в ответ на усмешку нежно кусает его нижнюю губу. Заставив его судорожно выдохнуть. Тобирама подчиняется ее желанию, уже двумя руками массируя упругие груди. В отместку легонько щипает за возбужденные соски. О боги, как это прекрасно! Наруто глухо стонет в поцелуй. Теряя себя в пронзительном удовольствии. Тобирама призывно прислоняться своим пахом к ее бедру. Как же он ее хочет! Без всех этих прелюдий. Ее руки путаются в повязке, узел на которой им уже не суждено завязать. Он шипит от вспышки боли, задетой ею раны. Бинты сбиваются на пояс, обнажая пресс. Его боль заставляет ее замедлиться, отрезвляя. — Тебе больно, — сиплым от возбуждения голос произносит она, касаясь его лба своим. Дыхание тяжёлое и рваное. И наконец-то выходит выпутать руку из плена бинтов. — И что? — его это мало заботит, руки опускаются с ее груди к бедрам, удерживая ее на месте. А то мало ли чего ей в голову взбредёт. — Как это "и что"? — слабо возмущается она. Тело останавливаться не хочет. Внизу живота уже нестерпимо жарко, и этот пожар просит освобождения. — Наруто, это всего лишь царапина, — подхватив ее под бедрами, он усаживает ее на себя, предварительно сев поудобнее. — Позаботишься обо мне потом, — и чтобы наверняка она больше не поднимала данную тему, Сенджу опускает ладонь ей между ног, невесомо касаясь влажных складок, грозя ей сладким забвением. — Но… — то, что она хотела сказать дальше, забылось сразу, как только он опустил большой палец на клитор, слегка пошевелив им. Она бы сказала, что так не честно, но не хотела. Ей было слишком хорошо. Так хорошо, что из ее горла сейчас могли вырываться только всхлипы и стоны. Его губы вновь обрушились на нее с жаркими поцелуями. От зацелованных губ, спустились к шее, выцеловывая влажную дорожку ниже. Наруто задрожала всем телом, когда его горячий рот опустился ей на грудь, а влажный язык кружил вокруг соска. В сочетании с его пальцами между ее ног это грозило стать смертельными оружием против любых ее возмущений и недовольств. Наруто вцепилась в его волосы, прижимая его голову ближе к себе, нетерпеливо качнула бедрами навстречу его пальцам. Стоны становились протяжнее и громче. Это было настоящим безумием. Она и Второй Хокаге! Сенджу тесно в штанах. Да и в собственной коже. Его переполняет страсть. Пах болезненно пульсирует от того, как Узумаки двигает бедрами, натирая эрегированный член. — Приподнимись, — требует Тобирама. Она подчиняется, но не сразу. Он снимает с себя ненужные тряпки, мешающие их близости. Ее рука тут же соскользнула с его головы, целенаправленно опускаясь ниже. Глаза у нее предвкушающе заблестели, губы расплылись в хитрой ухмылке. Наруто выглядела как хищница, которая дорвалась до своей добычи. Но Сенджу перехватывает ее ладонь, не давая себя коснуться. — А теперь опускайся, медленно, — хрипит он, заблаговременно сходя с ума. Первую руку он кладет ей на поясницу, направляя, левой придерживает подрагивающий от возбуждения член. И она опускается, мучительно медленно вбирая его в себя. Запрокинув голову, она шумно дышит, прикрыв от наслаждения глаза. Он наполняет ее. Переполняет. И ей хочется рассыпаться на части от этих ощущений. Слишком приятно. Это чувство околдовывает, заставив замереть, чтобы впитать в себя эти необычные мгновения. Запомнить каждой клеточкой тела, что близость может быть такой умопомрачительной. Тобирама слегка толкается, погружаясь глубже. Ей перехватывает дыхание, а он напряженно сжимает челюсть. Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Такая горячая, влажная и тесная. И его. Положив свои ладони ей на бедра, он заставляет ее медленно двигаться. Вперёд-назад. Вперёд-назад. Громкие вздохи вот-вот перетекут в тихие стоны. Наруто начинает двигаться сама, наращивая заданный им темп. Коротко погладив бедра, он скользит руками к ягодицам, жадно впиваясь в них пальцами. Это заставляет ее прогнуться в спине и издать грудной стон. Наруто не знает, куда деть свои руки. Она то зарывается пальцами ему в волосы, то до боли сжимает плечи. На полминуты прижимает к себе, обнимая, впиваясь ногтями в спину. Движения становятся яростными и быстрыми. Задыхаясь, она все наращивает темп, жмурясь от блаженства. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Вперёд-назад. Вперёд-назад. Подступающий оргазм маячит яркими искрами под закрытыми веками, пульсирует раскаленным комом чуть ниже живота, рвется из горла особо громким стоном. Чистый восторг. Необузданное безумие. Ток по венам. Пожар в груди. И тело сводит судорогой экстаза. Наруто двигается на чистой инерции, крупно дрожа, царапая в кровь его плечи. Тобирама тут же принимает инициативу на себя, меняясь с ней местами. Наруто удивлённо всхлипывает, когда оказывается в лежачем положении. Действительность перед ней искрится и плывет на сладких волнах удовольствия. Раздвинув ее ноги шире, он резким рывком проникает в нее, с шумом выдыхая. Перед глазами плывут яркие пятна. Он груб и неосторожен. Самозабвенно прокладывает дорогу к собственному удовольствию, пользуясь ее податливостью и удушающей мягкостью. Наруто кусает собственные костяшки пальцев в слабой попытке заглушить рвущиеся наружу громкие стоны. Она выгибается, мечется под ним, терзаемая острым наслаждением. Тобирама почти что рычит, неистово двигаясь внутри нее. Напряжение достигает своего пика. Оргазм оглушает внезапно, достигая его слуха срывающим голос стоном Наруто. Собственные чувства сжигают его дотла. Он до синяков сжимает кожу ее бедер, в попытке удержаться в этой реальности и не рассыпаться в восхитительном наслаждении. Слишком ярко. Слишком непривычно. Слишком феерично. Сенджу устало склоняется над ней, осторожно убирая прилипшие к влажному от испарины лицу волосы. Нежно и неторопливо целует Наруто в губы и опускается рядом с ней, поворачиваясь набок. Сколько они пролежали в блаженной тишине, все ещё пребывая в восторженных чувствах, неторопливо и нежно лаская друг друга, то поглаживая, то осторожно целуя, они не знают. И ещё бы столько пролежали, лениво упиваясь друг другом. Ожидаемо, Наруто первая решила заговорить. — Тебя надо перевязать, — шепчет она, касаясь его живота, вяло подцепив пальцами все ещё болтающиеся на его торсе бинты. — Думаешь, стоит? — Сенджу увлеченно перебирает пряди светлых волос, то наматывая локон на палец, то путаясь в них. Иногда, мягкими кончиками вырисовывая незатейливые узоры на коже, щекочет ее. Наруто от этого тихо и весело смеётся, очаровательно улыбаясь. В свою очередь его это заставляет глупо улыбаться. — Да, — Наруто подбирается, собирая силы для того, чтобы встать. Расслабленное тело едва поддается контролю. — Само пройдет, — отмахивается Тобирама от заботливой Наруто. — Нет, — ворчит Узумаки, приподнимаясь на локтях. И пытается смотреть строго-строго, чтобы у него не осталось возражений о необходимости этой затеи. — Я знаю ещё один действенный метод, как убедить тебя этого не делать, — он нависает над ней, растягивая губы в хитрой усмешке. Глаза хищно загораются и мгновенно темнеют от желания. — Но… — она хотела высказать ему, что таким ранам нужен уход и правильное лечение, поэтому необходимо срочно заново обработать их и перевязать, но нотация осталась при ней. Она буквально чуть не подавилась своей заботой, мгновенно задыхаясь. Тобирама Сенджу показывая удивительную скорость, оказывается у нее в ногах быстрее, чем ее мысли слетели с языка. Деловито раздвигая ей колени и нырнув вниз, он крепче перехватывает ее под бедрами, фиксируя ноги в нужном для него положении. И стремительно обрушивает поцелуй в самом неожиданном месте, тут же пуская в дело и язык. И Наруто забывает обо всем на свете. Кроме того факта, что Тобирама Сенджу имеет против нее самое сильнейшее оружие, способное победить ее в любой ситуации. За одну ночь он ей доказал это несколько раз. Ей ничего не оставалось, кроме как сдаться на милость чересчур сексуального и невероятно горячего врага и получать удовольствие. А с утра они, возможно, поговорят о чувствах, опять же, если Тобирама позволит ей побеспокоиться об этом.