А почему бы и нет?

М-21 часто снились сны. Цветные, теплые, после которых оставались слезы в уголках глаз, и щемило в груди так, что сбивалось дыхание. Но он их не помнил. Забывал, едва открывал глаза, едва нарушалась пелена сна, и Морфей выпускал его из своего царства. В таких случаях раньше он шмыгал носом, поспешно вытирал набежавшие слезы, вдыхал, выдыхал и вставал, стараясь закрутиться в дневных заботах, потом… потом он пытался придумать, что же там, за гранью реальности, было? Получалась красивая и приторно сладкая картинка. Первым придумывалось себе имя. Почему-то сильно тянуло на немецкие, хотя по внешности он вполне смахивал на местного, на корейца. Может, был полукровкой, может, что ещё… но имя каждый раз брал корейское. Так что получался Квон Куан Тует. А почему бы и нет? Причем тянуло его на это имя и все тут. Потом лепилась «сказка на ночь», как он называл это сам. А потом… засыпал, так и не додумав, почему он хочет именно это имя. У Квона Куана Туета в его сне была небольшая гончарная мастерская, хотя ему пророчили военную карьеру. У него был двоюродный брат со стороны отца, Квон Куан Нгок. Вот он был военным и вполне оправдывал «имя поколения», радуя родню. Тует же просто любил заниматься тем, что умел. Гончарное дело вполне его обеспечивало. Можно было даже расширять бизнес и продавать свои диковинные статуэтки, вазы, чаши всем желающим не только в небольшой деревеньке, где они жили, но и в ближайшем городе. Что за город и деревня он никак не мог придумать. Не получалось. Человеком он был вполне уважаемым, поскольку помогал людям и вполне себе жил образцовой жизнью, трудясь с утра до ночи и не разгуливая по сомнительным заведениям. Все равно семья не слишком-то им гордилась, поскольку профессию военного считали более прибыльным и серьёзным делом. Квона Куана Туета это не волновало. Главное – близкие у него были, а его любви к ним хватит и на ответное от них чувство, пусть даже у себя в голове. Все текло мирно и спокойно, но в один прекрасный день в их деревеньку приехала перепуганная девушка из столицы. Ей на вид было лет девятнадцать. Самому же Туету было тогда едва двадцать один. Она сняла комнату, которую Квон сдавал в мастерской. Особой красотой она не блистала, но была доброй, ласковой, умела хорошо готовить, работать по хозяйству. Несмотря на традиционный пунктик про «милого вора», Нанг Мэй умела все не в пример лучше многих деревенских хозяек. Квон Куан Тует влюбился. Окончательно и бесповоротно. Навсегда, как ему казалось. Да и очаровательная малышка отвечала ему взаимностью. Это был светлый и яркий сон, полный тепла и нежности. Сон радостный, приятный. М-21 безумно хотел такой жизни, хотел себе такого счастья. Хотел, пока мог это видеть и чудесный сон не улетучивался из головы. После достаточно длительного времени, когда уже молодой гончар начал готовиться к свадьбе, появились ОНИ. Как оказалось, Нанг Мэй сбежала из дома. Её отец был крупной и очень видной личностью среди военных. Забрав девушку, он приказал до полусмерти избить Туета, после чего сжег мастерскую и уехал . Едва встав на ноги, неуемный влюбленный кинулся в город, чтобы спасти Мэй. Стоит ли говорить, что ничего не вышло? Девушку выдали замуж против воли за другого человека и отправили вместе с ним в заграницу. Слишком уж не в меру любопытного Квона отправили на эксперименты в медицинский центр, который был под защитой людей господина Нанга. А потом были колбы, эксперименты, боль, потери, снова… беспамятство. Прежде, чем проснуться, М-21 всегда думал, что такой сон слишком реален, слишком болезненный, но… но кто его знает, что было на самом деле. Когда они с М-24 приехали в Сеул, то нашли себе жилье недалеко от автовокзала. Каждый день маршрут обхода их пролегал мимо этого суетного места. Двадцать Первому все время казалось, что на него кто-то смотрит, что нужно оглянуться и поискать кого-то взглядом в толпе, но это было слишком глупо и времени на это не находилось. Спеша в поисках, он ни разу не видел стоящую у входа на вокзал старушку в пыльных и поношенных одеждах. Она не просила милостыни, не призывала к чему-то… она просто стояла изо дня в день с табличкой в руках, раздражая прохожих, что спешили на работу своим полным надежды и грусти взглядом, вызывая сочувствие у сердечных, но пустоголовых мамочек… просто стояла и ждала с табличкой, написанной от руки явно дрожащими пальцами: «Квон Куан Тует, возвращайся домой!» М-21 никогда не помнил сны, от которых на глаза наворачивались слезы и болело в груди…