Ножка

Какая же белая кожа, какая белая… молоко… и на вкус… Он обводит языком маленький пальчик, мизинец, едва ли не причмокивает и снова касается губами — бережно, благоговейно. Нежно, ласково — он мечтал об этом. Он мечтал об этом всю свою жизнь. Когда аккуратно надевал на нее туфли, и она смущалась, краснела и говорила, что Неро — настоящий рыцарь. Она тогда рассмеялась и... куда-то ушла... А ее ступня, такая хрупкая, такая… Он хрипло выдыхает и прижимается губами к тонкой косточке, обтянутой такой же тонкой кожей, что видно красивую венку. Он лижет, закрывает глаза, пытаясь унять дрожь в руках. Ему горячо, ему жарко — ему больно. В паху тяжело, так давит, что сил нет дышать, хотя Неро никогда не думал, что это может быть связано. Он медленно вбирает в рот пальцы, один за одним. Они такие мягкие, такие… Ложатся на язык идеально. Неро самым кончиком щекочет узкую ложбинку между ними и сдавленно стонет. Его рука, обычная, человеческая, все же добирается до ширинки. Неро даже не контролирует ее. Грубая демоническая кожа и невесомая ступня, которая скользит по ней — это единственное, что его волнует на самом деле. Он и не знал, что эта рука настолько чувствительна. Замечал раньше, но — это впервые. Что именно этой рукой можно гладить и ощущать все: нежное, теплое, мягкое. Кирие должна улыбнуться, но... Неро облизывает губы и обхватывает себя ладонью. Он не смеет коснуться там ее ступней, он не смеет… он бы хотел… От этой мысли его скручивает, перед глазами темнеет. Руки дрожат — он сам весь дрожит. И припадает языком к тонкой коже сбоку, ведет губами. Кирие ходила по облакам, мягким… таким же, как она сама, как ее ножка. Он уверен. Ему кажется, что ангелы носили ее на руках. И она никогда не падала, ее никогда не касались демоны. Она — парила. На языке ощущается острый соленый привкус. Неро болезненно дергается и распахивает глаза. Его рука сильнее сжимает в паху, почти до боли. Красная, яркая струйка. И еще одна. И еще… Некоторые уже засохли, но все равно, все равно… Они смотрятся на ее молочной коже так гротескно, так… И за ними взгляд тянется. Тянется… И упирается в красное. Красное — мясо. Он видит багровую плоть, он видит, что прекрасная кожа неровным ошметком свисает с одного бока. Плоть раскрыта как мякоть спелого фрукта. И кость… обломанная, неровная кость — она все портит. Она желтая, она желтая… Она не может принадлежать… Кирие… Кирие! Неро резко вскидывает голову, но его взгляд снова утыкается в эту кость. Нет, нет, неправильно! Такая мягкая, такая нежная, идеальная кожа, невесомая и легкая, словно ее создали высшие создания и… и это внутри. Нет, так не бывает. Неро всхлипывает и прижимается щекой к маленьким пальцам, которые созданы для ласки. Такая прекрасная. Она такая прекрасная.