Кнут и пряник

Любимая моя, дорогая мамочка…       — Торд, так как у нас проблемы с деньгами тебе придётся пожить в приёмной семье… — После этой фразы в жизни пятилетнего Тордиуса Ларссона начался настоящий ад. Из семьи в семью он попадал к отбитым, равнодушным, мерзким и просто неадекватным людям, родители выслушивали все его рыдания и спешили забрать из новой семьи, лишь для того чтобы скоро отдать в другую, к восьми годам Торд уже окончательно потерял веру в нормальную жизнь без вечных переездов из дома в дом, от одних психов к другим, пока однажды отец не отвёз его к небольшому бежевому домику на краю города. Первое что увидел Торд это мужчина встречавший их на пороге, вернее только вблизи он понял что это мужчина, длинные волосы, стройное тело как у балерины и откровенно женские черты лица делали незнакомца действительно похожим на девушку, уж точно не на…       — Знакомься Торд, мой давний друг и капитан авиации Патрик Дудулевич, он согласился приютить тебя, — Торд не был удивлён, вернее был, но только словам про авиацию. Этот человек и капитан? Сколько же ему лет на самом деле если он уже дослужился до такого звания, или он просто талантлив? Тордиус не спешил задавать вопрос вслух, просто кивнул и пошёл вслед за мужчиной.       Жизнь в доме бывшего вояки и нынешнего капитана оказалась на удивление неплохой, хотя многие бы назвали метод воспитания Патрика диким, Торд считал его абсолютно правильным. Система «Кнут и пряник» работала всегда и безотказно, однако Патрик часто креативил на этой почве, он вроде как и любил мальчика, дарил ему игрушки, водил на представления, а его «Я горжусь тобой!» звучало вовсе не серо или жалостливо, Тордом и впрямь гордились! Но как получать пряники, так и кнуты мальчик привык, чаще всего это были обычные синяки и пощëчины, которые маленький Ларссон получал лишь за дело. В этом и было отличие Патрика от других приёмных родителей, он не разменивался на «профилактические» пиздюли, только если заслужил. Так же он делал и с подчинёнными, ещё в детстве юный Торд начал действительно восхищаться Патриком, его грациозностью и плавностью движений, жёстко контрастирующие с громким голосом и сильным ударом. Да, рука у Дудулевича была тяжёлой, а нрав и того тяжелее, но это и его мастерство в купе с умением держать себя в руках даже при чрезвычайных ситуациях делало его авторитетом в глазах юных подчинённых и хорошим коллегой для бывалых. И Торд признавался, что наверное слишком сильно пытался скопировать его манеру, не отдавая себе отчёта в том, что у него напрочь отсутствует грация и ловкость его любимой матери, зато тяжёлый взгляд и походка отца ещё как…       Пол Вурде — разгелдяй и немного идиот, но в опасных условиях лучше него пилота вам не найти! Именно так Патрику представили его нового подчинённого, мужчина скептически посмотрел на фото, человек с небольшой щетиной и густыми бровями спокойно курил сигарету (кто вообще разрешил ему с ней фотографироваться?).       — Ладно, я проверю его, — Отозвался Дудулевич снисходительно, были у него уже подобные таланты, дай боже чтобы на этот раз обошлось без лишних потерь. Седой мужчина напротив улыбнулся и ещё раз заверил Патрика в том, что тот не разочаруется.

Он был чертовски прав!

      Смотря на резкие но точные пируэты с помощью которых новобранец обходил препятствия Патрик едва ли не открыл рот от удивления, это надо же так! Естественно Пол нарушал кучу правил, но на войне все средства хороши, а это было просто поразительно!       — Вы хорошо справились, — Отчеканил Патрик дежурную фразу, изо всех сил стараясь не дать разглядеть бешеный блеск в его глазах. Пол слегка наклонился.       — Благодарю, товарищ капитан!       С тех пор они с Вурде стали достаточно близко общаться, Торд естественно ревновал отца, при этом прекрасно понимая, что рано или поздно Патрик превратиться в маму, чтобы не понять этого нужно было быть настоящим имбецилом и аутистом одновременно. Одиннадцатилетний Ларссон нахмурившись наблюдал за тем, как большебровый мужик разговаривает и смеётся вместе с его папой, при этом стараясь долго не задерживать взгляда на его фигуре, а задержаться было на чём. Тогда Торд принялся за решительные действия, и с видом самого главного парня на районе двинулся к воркующей парочке. Подойдя и бесцеремонно дёрнув Патрика за рукав кофты он с важным видом произнёс.       — Папа, я хочу кушать! — Глаза Пола в этот момент округлились, он смотрел то на Патрика, то на его сына, который таки существовал оказывается! Всё это время Вурде принимал все эти росказни на счёт ребёнка капитана за обычные слухи, которые водятся в любом коллективе, но теперь…       — «Пиздец, я чуть не пригласил на свиданку женатого парня с ребёнком, ахуеть… » — Патрик тем временем недовольно глянул на чадо и предупреждающе сжал его запястье.       — Ты ел недавно, — Коротко произнёс он, одним взглядом заставляя сына отойти, бормоча при этом что-то на норвежском, после чего повернулся к Полу и с улыбкой продолжил.       — Извини, это мой приёмный сын Торд, он немного дерзкий, — Мужчина вновь смерил Ларссона холодным взглядом, Пол тем временем отмер и раньше чем успел подумать выпалил.       — Приёмный? — И тут же прикусил язык поняв как громко и радостно это прозвучало, на его счастье Патрик кажется не обратил на интонацию должного внимания и лишь слегка кивнул. Вурде немного замялся и потирая костяшки пальцев наконец спросил.       — Раз так, то не хочешь сходить со мной на свидание?

***

      Торд как мог старался наполнить грудную клетку кислородом, но увы, вместо этого она заполнялась лишь кровью, в глазах мелькали пятна, в ушах звенело, рядом послышались быстрые шаги. Прежде чем Торд успел среагировать его целую щёку обожгла знакомая пощëчина.       — Тварь! Неблагодарная мразь! — Ларссон подумал что после свадьбы Патрик стал куда мягче, его поведение стало действительно походить на материнское, наверное поэтому Торд уже успел забыть этот знакомый звук и жар на щеке. По лицу Патрика Вурде катились слёзы. Он мог потерять родного сына из-за долбанной недоработанной игрушки, а ведь он говорил Полу что нужно тщательнее проверить обшивку, но куда уж там! Руки работали на автомате стремясь остановить обилие вытекающей крови, Торд начинал терять сознание.       «Мерзкая тварь!» «Неблагодарная мразь!» «Сраный коммунист!»

Сынок прошу живи!

***

      Серый дым выпускаемый из папиросы мирно поднимался вверх, Красный Лидер задумчиво вглядывался вдаль, рядом стоял Патрик и со скучающим видом разглядывал носки своих сапог.       — Кстати, мам, — Торд затушил папиросу и повернулся корпусом к Пату, тот поднял слабо заинтересованный взгляд, — С днём рождения!       Торд аккуратно достал из кармана плаща небольшой свëрток и отдал его родителю, тот развязал бант и с удивлением вытащил из него медальон, на одной его стороне было фото их семьи в полном составе, а на другой уменьшенная копия детского рисунка Торда, который тот подарил ему однажды на день матери.       — Торд это замечательно! — Патрик с улыбкой рассматривал медальон отдаваясь старым воспоминаниям, Торд тоже улыбнулся.       Для многих мама это в первую очередь нежный голос, тёплые руки, защита и безопасность, это уверенность в том, что тебя любят и не бросят, такое отношение принято в нормальных семьях, вот только Торд с его семейкой всегда были вне правил. Именно поэтому слово «мама» для него это грация и сила в одном теле, синяк на руке и горящая пощëчина, игрушечный красный робот, сумбурное признание в ориентации, громкие крики, ругань и желание послать биологических родителей далеко и надолго, это запах ангара, звук двигателя, искреннее «Я горжусь тобой!». Всё это ассоциируется у Торда с его по настоящему родной душой, человеком который действительно его любит.

Патрик Вурде — моя родная мать!