Жажда делать зло

***

      Густую тишину еле слышно начали прорезать шелестящие звуки, напоминающие дождь. Стало сыро, захотелось укрыться от влаги, что каплями падала откуда-то сверху. Шум дождя слышался всё отчётливее, и казалось, что каждая капля била по крышке железного сундука, отзываясь звонким эхом в голове. С каждым мгновением ощущение собственного тела становилось всё явственнее. При попытке открыть глаза их нещадно зажгло, а от малейшего шевеления губами те оцарапались во рту обо что-то острое. Потребовалось некоторое время чтобы понять — всего лишь клыки.       Голова наливалась свинцовой тяжестью. Разлепив наконец веки, демон уставился воспалёнными глазами в тёмно-серые клубы низких туч. Сырая земля холодила спину и затылок, одеревеневшего тела. Со стороны потянуло кровью, и, следуя за запахом, он повернул голову. Рядом валялись начисто обглоданные кости и кусочки шкуры какого-то крупного животного вроде лошади. Следом взгляд упал на собственные пальцы и когти, измазанные в подсохшей тёмной крови. Яркой вспышкой мелькнуло и погасло воспоминание о том, как он разрывал плоть животного голыми руками.       В животе жалобно потянуло, а неизвестный жуткий шёпот в голове заскрежетал: «Ещё. Ещё». Нужно найти ещё еды. Безразлично скользнув взглядом по свежеобглоданным человеческим костям, демон поднялся на ноги и повёл носом. В воздухе смешались запахи сырой земли и крови. Уловив едва различимый след какого-то живого существа, он медленно побрёл по нему, движимый лишь одним чувством — голод. Жажда заглушить ноющее, снедающее чувство внутри затмила собой абсолютно всё.       Не имеет значения, найдёт ли он место для ночлега или чистую воду для питья. Значение имели лишь голод и зловещий шёпот, звучавший словно откуда-то, из глубины чего-то чёрного и леденящего: «Убей… убей и сожри…». Повинуясь голосу, он убивал и ел всё, что мог убить и съесть. Слабое, худое, но жилистое тело не позволяло охотиться на крупную добычу, поэтому приходилось довольствоваться малым. А порой когда голод пеленой застилал глаза, демон не гнушался даже падали. Не важно что, главное — есть. Утолить хоть на краткий миг выкручивающее, воющее, словно старый, хриплый шакал, чувство.       Болезненное, лихорадочное желание, доводящее до слепой ярости, толкало на поиски жертв и так выматывало, что, насытившись, демон проваливался в забытье на долгое время. Охота, убийство, еда, забытье — и так тянулась бесконечная череда дней. Животные, люди, демоны. Мясо и кровь, не важно, живого или мёртвого. В нём сидело что-то, что заставляло желать растерзать на кусочки существ во всех мирах, упиться кровью, выть, как зверю, и ненавидеть. Ненавидеть за то, что они есть.       Прячась в сырых, скалистых пещерах с низкими сходами, демон выжидал днём и охотился по ночам. Охота за охотой, Луна, медленно плывущая по небосклону, наливалась, становилась больше, а после снова шла на убыль, но голод всё не отступал. Порой демону казалось, что он слышит ещё один голос. Тихий, слабый, как шелест лепестков на ветру. Хотелось остановиться, прислушаться, разобрать невнятный шёпот, что пробуждал странное чувство неправильности всего, что он делает. Но злая жажда не позволяла забыть о себе и на миг, вновь погружая во тьму мрачных и низменных желаний.       Сколько прошло дней или, может, месяцев? Не имеет значения. Скольких он убил? Много и в то же время недостаточно. Животных, людей, но большего всего других демонов. Поглощая их, он чувствовал, как сила его жертв наполняет тело. Чем больше он пожирал демонов, тем сильнее становился сам.       Голод продолжал терзать и скручивать изнутри, чей-то голос всё шептал изо дня в день: «Убей, убей, убей. Испей крови, вонзи клыки в плоть». Другой тихий, прерывистый шелест просил остановиться, но голод и безумие были сильнее, чем воля демона, и он вновь и вновь шёл у них на поводу. Не помня себя, он убивал и пожирал всех, кто попадался на его пути, как дикий, кровожадный зверь. Очередная погоня привела его на заросший, каменистый берег. Обосновавшись у глубокой реки, демон пристрастился охотиться на местных водных гулей, с каждым поглощённым телом чувствуя, как сам всё больше тяготеет к воде.              Берег окутали холодные, осенние сумерки, превращая накатывающую на песок воду в чёрную тушь для каллиграфии. Самое время для охоты. Поймав одного гуля, демон вытащил его из воды на камень и тут же впился в серую, подгнившую плоть зубами. Запах демонической, зловонной мертвечины заполнил нос, по губам и подбородку текла чёрная вязкая кровь вперемешку с речной водой, на языке появился гнилостный, сладковато-горький вкус. Не важно что, главное — есть. Клыки жадно впивались в рыхлую, раздувшуюся плоть, а голос в голове тихо, словно шорох жухлых листьев, продолжал шептать: «Ещё, ещё».       Пока демон самозабвенно обгладывал руку, сидя на берегу, ноги убитого гуля лежали в воде и приманивали его сородичей, которые тоже были не прочь полакомиться. Один гуль попытался схватить добычу и утянуть под воду, но демон хищно зашипел и злым шакалом кинулся на него, защищая еду. Гуль испуганно отпрянул и в мгновение ока исчез под водой, а перед демоном вместо уродливой полусгнившей головы предстала другая, отражённая в тёмной, изломанной рябью глади.       Луна, выглянувшая из-за туч, пролила свет, и в водном успокоившемся зеркале демон увидел себя. Остатки сгнившего мяса и тёмная, дурно пахнущая слизь перепачкали всё лицо и свисающие спутанные пряди волос. Зачерпнув воды, он бездумно ополоснул лицо, смывая грязь и кровь. Ладонь, скользившая по коже, замедлилась, а после замерла, когда пробирающая до самых костей дрожь сотрясла тело. Из горла вырвался судорожный выдох. Голос жажды, контролировавший его жизнь, вдруг умолк, с глаз слетела плотная пелена, а в голову ворвался ворох перепутанных, обрывочных, шумных мыслей.       Демон, словно впервые за долгие-долгие годы, сделал вдох, грудь обожгло изнутри и что-то наконец в нём пробудилось. Взглянув в отражение, демон лишь сейчас осознал, что смотрит на себя. Его, а не чужое лицо глядело из воды. Скомканные, не сформированные мысли роились в голове подобно растревоженным пчёлам, из-за чего в ушах всё сильнее нарастал гул.       Ничего не понимая, он продолжал вглядываться в отражение в мутной, тёмной воде. Когда-то ему говорили, что он красив, но теперь от его мягкой, юношеской красоты и свежести не осталось и следа. Из воды глядело худое, измождённое лицо со впалыми щеками и бледно-серой кожей покойника. Когда-то светло-карие с золотинкой глаза налились нечеловеческим жёлтым оттенком и в прорехах, нависших на лицо чёрных всклокоченных прядей волос сверкали каким-то лихорадочным огнём. Скулы слишком выдавались в стороны, искажая черты лица, делая его хищным, не похожим на человеческое, а из головы торчали костяные наросты — зачатки рогов.       Это не его лицо! Что с ним стало? Что сделало его таким? Он был человеком! Обычным человеком! Почему он превратился вот в это?! Демон смотрел на себя и не мог узнать, не мог поверить, что этот безумный, мрачный и хищный облик принадлежит ему. Он ошеломлённо провёл ладонью по лицу, желая удостовериться, что оно, и правда, принадлежит ему, и испугался собственных рук. Бледные, худые, измазанные в грязи и загустевшей крови; длинные пальцы венчали почерневшие, как у трупа, ногти, заострившиеся за время охоты в настоящие когти.       Это не его руки! Он не мог стать кровожадным чудовищем! Опустив ладони в воду, демон судорожно принялся оттирать с них грязь, а вместе с ней жуткие когти и мертвенную бледность, едва не сдирая кожу. Почему? Почему он превратился в демона? Злость, страх, обида, непонимание теснили грудь и жгли глаза слезами. Осознав наконец, что вода не поможет смыть эту мерзость с рук, с лица, с души, человек неловко отполз подальше от реки, словно боялся вновь увидеть отражающегося в ней безумного демона. Он не верил, что этот демон и есть он. Этого не может быть!       Все долгие месяцы, с тех пор как он очнулся один посреди леса, он делал то, что шептал внутренний голос, но не понимал, в кого превратился. Он не понимал, что убивает без разбору всех, кто попадался на его пути. Не понимал, что ест всё подряд, даже мертвечину, желая любой ценой утолить звериный голод. Он даже не понимал, что уже перестал быть человеком.       От лежащего рядом трупа водного гуля потянуло гнилью и стоялой водой, а демон лишь в это мгновение осознал всю отвратительность запаха. Как он мог не замечать его раньше? Как он мог есть серое, вязкое мясо мёртвого человека? Во рту ещё ощущался этот омерзительный вкус, по телу пробежала судорога, и демон едва не выплюнул свой желудок вместе с содержимым. Как он мог так низко пасть?       Он лишился человеческой жизни и утратил человеческий облик, едва окончательно не превратившись во взбесившееся животное. И лишь случайность в последний момент оттолкнула его от края, удержав рассудок от падения в бездну. В неверии взглянув на свои руки, демон зарылся пальцами в волосы и, сжав их, завыл от боли и отчаяния. За что? Почему он стал таким? Он ведь был обычным человеком, почему он превратился в этого ужасного монстра?       Голова начала протяжно ныть, когда он попытался вспомнить, как стал демоном, как жил раньше, хоть что-нибудь. Осознание потекло по телу холодным, как горный ручей, потоком леденящего ужаса, превращая его в стылый кусок льда. Он не мог вспомнить даже собственное имя. Он знал, что был человеком, но воспоминания, вспыхивая яркими, размытыми, нечёткими картинками, исчезали прежде, чем он успевал поймать хотя бы одно. Подобно рыбе в реке, фрагменты памяти выскальзывали из его руки.       Нужно вспомнить хоть что-нибудь, пока его вновь не поглотила тьма безумия. Он сжал голову руками, едва не раздавив её, и лишь усилием воли сумел вцепиться сначала в одну размытую картинку, затем в другую. Это всё равно что пытаться вспомнить вчерашний напрочь забытый сон. Воспоминания нехотя и медленно приобретали чёткость и ясность. Скрипя зубами и натирая пальцами виски, юный демон упрямо выуживал из глубины сознания своё имя, свой дом, свою семью и как потерял всё, что у него было.       Он не смог вспомнить за раз всего, но и этого хватило, чтобы внутри всё сжалось от чудовищной боли. Почему он просто не умер? Неужели всех его потерь было недостаточно, и судьба решила, что он должен потерять ещё и себя, превратившись в обезумевшего от злости зверя? Губы мелко задрожали, горло противно сдавило, и из глаз Хэ Сюаня покатились горькие слёзы.       Он вспомнил, как неудачи преследовали его, и, словно заново, переживал горечь обиды и разочарования. Вспомнил, как один за другим умирали его близкие, и вновь переживал боль утраты. Вспомнил, как впервые сознание заволокла тьма безумия и не хотела его опускать. Та самая тьма, что управляла его разумом со дня смерти. Страх вновь потерять себя холодной рукой гладил по мокрым от слёз щекам, протяжно выл над самым ухом и порывами ветра пробирался под тонкие одежды.       Демоны не чувствуют холода, но сейчас Хэ Сюаня била сильная дрожь, словно он оказался посреди снежной вьюги в одной нижней рубашке. Одинокий, брошенный, слабый и уязвимый. Хотелось спрятаться хоть где-нибудь, укрыться от удушающих, прожигающих чувств. Его одежда совсем износилась и превратилась в рваные, грязные лохмотья, а он этого даже не заметил. Замутнённый взгляд жёлтых глаз сам собой приковал вытащенный на берег мёртвый гуль. Видно, человек утонул совсем недавно, ведь одежда на нём была ещё целая, хоть и грязная.       Подобравшись поближе, Хэ Сюань неуклюже вытряхнул труп из добротной тёмной мантии и завернулся в неё сам. Кутаясь в плотную, пропахшую гнилыми водорослями, ткань, юный демон ощутил себя пустым и разбитым на мелкие острые осколки. Всё, что от него осталось — это воспоминания, те самые разбитые осколки. Касаясь их, он ранил душу до крови и всё равно продолжал касаться снова и снова, потому что именно боль не давала впасть в забытье. Единственное, чего он теперь боялся, это снова утратить контроль над собственным разумом.

***

      Открыв глаза, Хэ Сюань упёрся взглядом в низкий тёмный свод пещеры, заменяющей ему кров. В дальнем углу отбивала свой скучной ритм вода, падающая с потолка капля за каплей. По полу тянуло холодом и гниющей плотью. Пальцы стягивало от засохшей, застарелой крови, а во рту ещё ощущался её металлический привкус. Повернувшись на бок, демон подтянул колени к груди, съёживаясь в комок злости и отчаяния. Он снова не сумел противостоять голосу жажды и убил кого-то. Поднять голову, чтобы взглянуть на останки, не было сил. Что, если он снова убил человека?       Почему это произошло с ним? Почему в нём сидит эта неутолимая жажда, которая превращает его в безумное, кровожадное чудовище? Откуда в нём столько ненависти? Он пытался подчинить себе зловещий голос, но тот не желал сдаваться. Со дня, когда он впервые после смерти смог прийти в себя, внутри Хэ Сюаня шла борьба. Он боролся за собственный разум с чем-то тёмным и гадким, что сидело в нём подобно червю. Но воля демона была ещё слишком слаба. Он всё ещё не мог противостоять заглушающему голос разума голоду. Ему нужно стать сильнее, чтобы бороться с чернотой внутри себя.       Хэ Сюань не хотел быть демоном и ещё больше не хотел быть чудовищем. Вся его человеческая жизнь была борьбой. За достойную жизнь, за благополучие близких, за счастье. И, даже терпя одно сокрушительное поражение за другим, юноша никогда не сдавался. Он просто хотел жить. И даже после смерти продолжал к этому стремиться. Он всё ещё не помнил, как именно умер, не понимал причин собственного безумия, но продолжал цепляться за едва уцелевший рассудок. Он всё ещё существует, пусть и в облике демона, значит в этом есть какой-то смысл. В этом должен быть смысл, иначе для чего он обречён на столь жалкое существование? Почему он просто не умер?       Закутавшись в длинную тёмную мантию с головой, Хэ Сюань зажмурил глаза, выуживая из памяти лица своих близких, по очереди мысленно рассматривая каждое из них. Мать. Отец. Сестра. Невеста. Умерев, он мог бы переродиться и в новой жизни снова с ними встретиться. Но сейчас, лёжа в пустой холодной пещере, ему оставалось только предаваться воспоминаниям, по маленьким кусочкам восстанавливая их в своей памяти.       Эти обрывки помогали бороться с накатывающим безумием. Только благодаря им он всё ещё помнил, что был человеком. Только благодаря им он всё ещё хотел быть человеком. Пусть он уже никогда не вернётся к жизни, оставаясь не упокоенным призраком, но сошедшим с ума монстром не станет. Медленно погружаясь в неглубокий сон, Хэ Сюань продолжал перебирать в памяти обрывки прежней жизни, силясь вспомнить что-нибудь ещё.

***

      Бледные утренние лучи медленно заползали в широкие окна небольшого храма, наполняя воздух холодным, надменным светом. Тонкие нити благовоний непрерывно тянулись к потолку, и их запах, перемешиваясь с запахом лежалых фруктов, настырно лез в нос. У мальчика лет четырёх после целой ночи, проведённой в храме за чтением молитв, уже кружилась голова от этих тяжёлых, сладковатых ароматов. Его отец даже по прошествии многих часов продолжал сидеть неподвижно в смиренной позе на коленях и одним лишь шевелением губ бормотал молитвы.       Малыш ужасно устал, хотел есть и спать, но, взглянув на своего отца, лишь коротко вздохнул и выпрямил спину. Отец посчитал, что он достоин всю ночь молиться с ним в храме за здоровье матушки как взрослый мужчина, значит он не может его подвести. Когда храм до самых тёмных углов наполнился солнечным светом, сухонький старичок-настоятель шаркающей походкой подошел к отцу и, положив руку на его плечо, что-то прошептал в самое ухо. Лицо отца, остававшееся всю ночь сосредоточенным, на краткий миг просветлело и вновь приняло обыкновенно спокойное, чуть строгое выражение. Повернувшись к сыну, он тихо сказал:       — У тебя родилась сестра, теперь ты старший сын и должен во всём подавать пример, А-Сюань.       — Да, отец.       Торжественно кивнув, мальчик будто ощутил на плечах всю тяжесть сказанных слов. Теперь он взрослый, он должен помогать родителям и заботиться о младшей сестре, быть для неё опорой и примером. Наверное, это будет не легко, однако Хэ Сюань не мог не испытывать некого радостного трепета. Теперь у него есть сестра. Интересно, какая она? Она должна быть очень красивой. Не даром они с отцом уже выбрали имя на случай, если родится девочка — Сюли.       Резко распахнув глаза, демон несколько мгновений даже не в полной мере понимал, где находится. Ощущения были столь реальными, что в носу всё ещё чувствовался запах храмовых благовоний, а спина протяжно ныла от долгого сидения в одной позе. Словно это был вовсе не сон, и воспоминание, о котором Хэ Сюань давно позабыл, он пережил заново.       Как он радовался, когда А-Ли появилась на свет, и как гордился тем, какой замечательной девушкой она выросла. С того момента, как отец сообщил ему о рождении сестры, он нёс за неё ответственность. Старший брат должен был воспитывать и беречь её. И от того вдвойне горьким было воспоминание, что выполнить свой долг он не сумел. Хэ Сюань не смог уберечь любимую сестру от беды, а после подвёл её, не сумев позаботиться об их родителях.       Что бы сказала А-Ли, увидев старшего брата в столь жалком виде? Грязный, измождённый, загнанный в угол, словно бродячий пёс. Он обещал сестре, что станет для неё примером, и теперь, чтобы не оскорблять её память, он должен во что бы то ни стало выжить и вернуть утраченное достоинство. Хэ Сюань ещё не знал как, но он должен был побороть безумие и обрести цель своего существования хотя бы ради тех, кого любил.       Прежде всего, он должен стать сильнее, намного сильнее. В мире демонов выживают только сильные и хитрые, не ведающие жалости. Ещё будучи человеком, Хэ Сюань слышал, что демоны пожирают не только людей, но и себе подобных. Раньше он не понимал зачем, но теперь, став одним из них, знал, что таким образом можно увеличить собственные силы. Каким бы мерзким ни был способ, но он оказался взаправду эффективным.       Поедая демонов, Хэ Сюань чувствовал, как растёт мощь его демонической ци и как он перенимает способности своих жертв. От вынужденного пожирания трупов он чувствовал себя скверно и гадко. Однако, используя столь неприятный метод, демон сумел приобрести немало сил, с помощью которых он мог хотя бы защитить себя и не стать самому чьей-то добычей. Даже в мире смертных людям приходится опасаться людей, а в мире демонов, и подавно, обитатели друг другу — злейшие враги.       Бесконечные одинокие скитания, безумный голод, стычки, охота и нескончаемая борьба за рассудок — если бы Хэ Сюань был живым человеком, едва ли он смог вынести тяготы столь жалкого существования. Выходит, хорошо, что он уже мёртв. Демону, стремящемуся вновь стать хотя бы отчасти человеком, претили его теперешний облик и жизнь. Разве это жизнь, когда в любой момент он может снова сойти с ума и начать потрошить всех, кому не посчастливилось оказаться поблизости? Хуже всего было вновь обнаружить себя среди крови и останков и даже не помнить, что произошло.       Хэ Сюань отчаянно не желал становится тем чудовищем, которым обычно пугают детей. Он цеплялся за то немногое, что осталось в нём человеческого, и со временем смог вернуть себе прежний облик. Заострённые уши, клыки, когти и воспалённые ненормально-жёлтые глаза останутся с ним навсегда, но хотя бы от рогов он сумел избавиться, а черты лица стали более мягкими. Теперь из воды на него глядело почти человеческое лицо, почти то же, что глядело прежде. Болезненная желтизна глаз налилась тёплым янтарным оттенком, напоминающим о мягком светло-карем цвете, что был раньше.       Теперь, глядя на себя, Хэ Сюаню было легче подавлять приступы безумия, ведь он уже не походил на жуткое чудище. Если бы только он мог снова стать настоящим человеком… Его тяготели и мучали вопросы, на которые он никак не мог вспомнить ответы. Почему это произошло с ним? Почему он стал демоном? Почему внутри него поселилась злоба и неутолимая жажда? Хэ Сюань никогда не был злым. Мать учила его доброте и справедливости, и он всегда жил по её заветам. Так почему праведная жизнь обернулась кошмаром, словно прямиком из Диюй?       Будучи человеком, Хэ Сюань мучился и страдал от несправедливости, и даже умерев, он продолжил нести это бремя. Порой он чувствовал такую боль и обиду, что хотелось разорвать собственную грудь и вынуть их, словно гнилую опухоль. И всё же, являясь по природе решительным и упрямым, Хэ Сюань, стиснув зубы, продолжал бороться. В конце концов, какой ещё у него был выбор? Кто сидит на тигре, тому сложно с него слезть.       Приходилось учиться жить как демон, управлять новыми силами и, главное, подавлять безумие. Последнее давалось труднее всего, однако медленно, но верно воля юного демона крепла. Порой марево безумия всё ещё застилало глаза Хэ Сюаня, и тогда он, не контролируя себя мог совершить нечто ужасное. Однако со временем демон научился подавлять голод, что сводил его с ума, большим количеством еды, а после погружал своё сознание в спячку, чтобы жажда, глотнув крови не требовала ещё. А находясь в забытье, Хэ Сюань, бывало, вновь окунался в воспоминания.

***

      Юноша стоял под высоким деревом и, глядя на то, как клонящееся к горизонту солнце окрашивает небо нежно-розовым цветом, нервно теребил пояс. Во всех его движениях угадывалось нетерпение и совсем немного волнение. На опушку леса лезли длинные тени, по другую сторону поляны располагалось поселение, и вместе с ветром до юноши долетали приглушённые звуки и голоса кипящей жизни. Его простое, серое одеяние делало молодого человека неприметным на фоне темнеющего леса. Словно дух, он наблюдал со стороны, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.       Внезапно он услышал крадущиеся шаги за спиной, а мгновением позже глаза перестали видеть, когда их накрыли тёплые ладошки.       — А-Сюань, — тихо и завлекающе шепнул мелодичный голос.       Юноша хотел сжать ладошки, накрывающие глаза, но они ловко выскользнули из его рук.       — А-Мин, — обернувшись, Хэ Сюань ожидал, что увидит милое, улыбающееся личико, но никого не обнаружил.       Маленькая шалунья успела юркнуть за ствол дерева и спряталась, выдавая себя лишь тихим звоном скромного украшениях в волосах. Юноша подкрался к массивному стволу и заглянул за него, предвидя, что девушка выскользнет из-за дерева с другой стороны. Поэтому едва девица попыталась скрыться от своего преследователя, как тут же оказалась поймана в объятия.       Сильные, жилистые руки бережно и крепко обхватили её за талию. Звонко смеясь, она игриво пыталась вырваться из рук, словно птица, пойманная в силки. Однако вскоре веселье сменилось волнением и смущённым румянцем, заливающим щеки, когда девушка оказалась плотно прижата к юноше. Розовой щёчки коснулось горячее, нетерпеливое дыхание. Девица, томно хлопнув ресницами, приподнялась на носочки и запрокинула голову, подставляя свои губы под нежный, несмелый поцелуй.       Юноша был на голову выше и куда сильнее неё, но так осторожно и робко касался маленьких розовых губ, словно боялся быть отвергнутым в любой момент. Пожалуй, он никогда не сможет поверить до конца, что его чувства оказались взаимны, даже несмотря на то, что Юймин не только ответила на них, но и согласилась стать его женой. Кто бы мог подумать, что самая красивая девушка в округе полюбит именно его. Подобные мысли до сих пор кружили Хэ Сюаню голову, словно крепкое, сладкое вино. Оставалось лишь получить согласие их семей.       — Я поговорил с отцом, — шепнул он, оторвавшись от губ, и улыбнулся, когда в вишнёвых глазах мелькнули страх и нетерпение. — Завтра он отправит письмо твоей семье.       А-Мин облегченно выдохнула и, счастливо улыбнувшись, в порыве радости крепко поцеловала своего уже почти жениха. Едва ли их семьи будут против этого брака, однако и одного слова хватит, чтобы навсегда разлучить их. Господин Хэ не отказался принять девушку в своём доме в качестве жены старшего сына, теперь решение оставалось за семьёй невесты.       — Я буду ждать, — пообещала А-Мин, лишний раз подтвердив своё согласие и поуютнее пристроилась в объятиях любимого. — Когда мы с семьёй были в последний раз в столице, я помолилась за нас Небесному Владыке.       — А-Мин, — мягко усмехнулся Хэ Сюань, — богам нет до нас никакого дела.       — А я верю, что он нам поможет.       Девушка смущённо опустила личико и принялась перебирать пальцами кончик своей ленты, очаровательно прикусив губу. Пускай А-Сюань не верит, но она-то знает, что добрый и справедливый Владыка обязательно услышит её молитвы.       — А у меня кое-что есть для тебя, — загадочно шепнул юноша.       А-Мин, тут же позабыв о ленте, вскинула голову, и в её больших вишнёвых глазах заблестел искренний интерес. Достав из-за пояса небольшой свёрток, Хэ Сюань протянул его девушке. Откинув ткань, в которую был завёрнут подарок, юноша довольно улыбнулся, завидев восторг на лице невесты.       — А-Сюань… — зачаровано прошептала она, прикрыв рот ладонью.       Изящная золотая цзи горделиво поблескивала, покоясь в руке юноши. Россыпь ажурных золотых цветов с кровавыми рубинами в центре украшали изделие, золотые пластинки тихонько звенели, свисая с одного конца длинной шпильки.       — Какая красивая, — А-Мин не могла оторвать глаз от украшения, не решаясь взять его в руки.       Девушке явно очень хотелось прямо сейчас пристроить шпильку в свою незамысловатую причёску и радостно кружиться, наслаждаясь звоном золотой кисти. Однако заломив руки, А-Мин сокрушённо вздохнула, подняв глаза на юношу.       — А-Сюань, это ведь так дорого, — обречённо произнесла она, понимая, что не может принять такой подарок.       — Пустяки, — отмахнулся Хэ Сюаню и сам вложил шпильку в руки девушки.       А-Мин была права, золотая цзи с рубинами стоила действительно немало, но юноше так хотелось сделать подарок, достойный его невесты. И теперь, наблюдая, как белые пальчики заворожённо касаются блестящих лепестков, он чувствовал неподдельную гордость.       — Надень её на нашу свадьбу, — шепнул Хэ Сюань, наклонившись к самому уху девушки.       Подняв взгляд, А-Мин одарила его столь нежной и любящей улыбкой, что сердце юноши едва не остановилось от тёплого, медового счастья, разливающегося в груди.       — А-Сюань, ты такой замечательный, — пролепетала девушка, припав к губам жениха в сладком поцелуе.       Каждый раз возвращаясь в реальность из воспоминаний, Хэ Сюань испытывал горькое сожаление, даже если воспоминание не было плохим. Ведь тогда он ещё был жив, тогда ещё можно было что-то исправить. Но больнее всего было вспоминать счастье и знать, что оно больше никогда не вернётся. Память о том дне, когда юноша подарил А-Мин цзи, тяжёлым камнем легла на мёртвое сердце.       В те дни жизнь казалась ему абсолютно прекрасной, словно насквозь пропитанной тёплыми, солнечными лучами. Матушка и отец были здоровы, сестра хорошела с каждым днём и притягивала к себе всё больше томных взглядов юношей, семья Юймин дала согласие на брак, а он должен был вскоре закончить обучение, сдать экзамен и наконец выбраться из бедности, обеспечив достойную жизнь родителям, жене и их будущим детям. Казалось, весь мир был в его руках.       Как горько сейчас было думать об этом, каким наивным Хэ Сюань теперь виделся сам себе. Тогда он даже не мог подумать, что жизнь начнёт рассыпаться точно шаткий дворец из золотых листков. Он никогда не отличался везением, но в какой-то момент его будто прокляли, и все начинания стали заканчиваться неудачей. Демон уже очень устал бесконечно ломать голову над тем, чего не мог понять. Почему жизнь обошлась с ним так жестоко?       А, впрочем, какая теперь разница? Живя как демоном, Хэ Сюань ужесточился и озлобился, постепенно утрачивая чувства жалости и сострадания. Он не хотел становиться таким, но выбора не было. Он не желал делать зло, но иначе ему не выжить. К тому же пора было столкнуться с новым для него миром лицом к лицу. Научившись управлять демонической ци и совладав с неуёмной жаждой, демон решил отправиться туда, где мог найти пищу, кров и новые знания – в Призрачный город.

***

      Прозрачный воздух, насквозь пронизанный лучами утреннего солнца, всё больше наполнялся шумом людской толпы. Гомон голосов, топот ног, звон, стук, клёкот и скрежет поднимались над рыночной площадью и оседали, словно мелкая пыль, на головы прохожих.       Мальчик девяти лет юркой рыбкой быстро петлял среди множества людей, спеша по своим делам. В небольшой крепко зажатой ладошке позвякивали несколько серебряных монет; чёрные, блестящие волосы были убраны наверх и лисьим хвостом забавно болтались из стороны в сторону; внимательный взгляд светло-карих глаз подмечал каждую мелочь.       Вот продавец, засмотревшись на парочку юных девиц, не заметил, как бродячий пёс стащил один баоцзы с его прилавка. Какой-то молодой человек незаметным движением передал девушке крохотную записку, украдкой сжав её пальчики так, чтобы суровый отец возлюбленной не заметил. Две почтенные госпожи, спорящие о веерах, ещё не скоро обнаружат, что какой-то мальчик-оборванец ловко стащил кошель с монетами.       А вот и лавка с глиняной посудой, как всегда возле лотка со сладостями. Матушка велела купить пару глиняных горшков, строго наказав не глазеть почём зря по сторонам, но смягчившись дала ещё одну монетку, хитро прищурив карие глаза. Купив пригоршню засахаренных ягод, мальчик закинул парочку в рот и направился к посуде, убрав остальные в карман. Потратить на сласти больше, чем позволила матушка, он никогда бы не посмел, в первую очередь думая о своём поручении.       Мальчишка так сосредоточено рассматривал глиняные горшки, что не сразу услышал детский плач. Среди людского шума нотка плача, вносившая ещё больше неразберихи, была почти не слышна, но чуткое ухо мальчишки всё же уловило её. Дома его ждала младшая сестра, за которой он очень часто присматривал. И теперь, заслышав тоненькие, жалобные всхлипы, мальчик вскинул голову и быстро огляделся, по привычке ища глазами сестру. Однако вместо знакомого заплаканного, маленького личика с протянутыми к нему ручками, он увидел на противоположной стороне улицы иную картину.       Забившись меж деревянных прилавков, сидела девочка и тихо плакала, закрыв лицо руками. Спешащие по своим делам взрослые даже не замечали её с высоты своего роста. Девчушка свернулась в маленький несчастный комочек из рассыпавшихся по плечам волос и длинной юбки нежно-зелёного платья.       Подойдя ближе, мальчик отметил, что украшения в тёмных, отливающих на солнце золотом волосах отнюдь не безделушки — камушки в шпильках хоть и маленькие, но настоящие. Возле ног девочки нежными складками лежал подол платья из тончайшего шёлка цвета весенней зелени. Посему выходило, что посреди шумного рынка плакала вовсе не селянка, а юная госпожа годами не старше мальчика, обратившего на неё внимание.       — Почему ты плачешь? — спросил он, присев напротив девчушки. — Тебя кто-то обидел?       Юная госпожа вздрогнула и испуганно отняла ладони от покрасневшего лица.       — Б-брат, — заикаясь от плача, пролепетала она, не решаясь поднять глаза.       — Тебя обидел брат? — мальчик сердито нахмурил брови, но его праведный гнев тотчас схлынул, когда девочка протянула:       — Не могу най-най-ти.       — Ты потерялась?       Закивав, девчушка зарыдала ещё сильнее, утирая лицо промокшим подолом своего красивого платья. Порывшись в карманах, мальчик вытащил горстку засахаренных ягод и протянул девочке.       — Вот, держи, — произнёс он и невольно улыбнулся, когда на заплаканном личике мелькнул живой интерес. — Меня зовут Хэ Шэн.       Малышка уже успела положить в рот одну ягоду, и поэтому та едва не вывалилась, когда он озадаченно приоткрылся. Наклонившись ближе к мальчику, будто собираясь рассказать какой-то секрет, девочка прошептала:       — Мне нельзя называть своё имя незнакомцам.       Хэ Шэн понимающе хмыкнул, решив, что это наказ от строгих родителей, и, поднявшись на ноги, протянул ей руку:       — Не плачь. Поищем твоего брата вместе.       Мальчишка невольно будто прирос к земле, когда в него вперились большие, светло-зелёные, влажные глазёнки.       — Правда? — пролепетала девчушка, несколько раз неверующе хлопнув длинными ресницами.       Мягко улыбнувшись, Хэ Шэн кивнул и осторожно сжал опустившуюся в его руку влажную от слёз ладошку.       Прилавок, в котором семья Хэ обычно покупала хорошую, но самую простую посуду, находился на окраине рынка. Поэтому, взяв потерявшуюся девочку за руку, мальчишка повёл её ближе к центру большой, кишащей людьми площади. Прилавки с дорогими и изысканными товарами располагались в самом центре, и, судя по одежде и украшениям маленькой госпожи, её брата стоило поискать именно там.       Сначала девчушка шла медленно и неуверенно, продолжая тихонько всхлипывать и молча жевать угощение. Однако вскоре, почувствовав себя в безопасности, она заметно повеселела и начала крутить головой, разглядывая всевозможные товары. Прошло совсем немного времени, и малышка уже бодро шныряла от одного прилавка к другому, утягивая за собой своего спутника. Она крутилась, прыгала, смеялась, восхищённо хлопала в ладоши и, кажется, совсем позабыла, что ещё недавно горько плакала.       Хэ Шэн покорно следовал за ней, пытаясь углядеть в толпе того, кто мог бы оказаться братом юной госпожи. В какой-то момент ему показалось, что маленькой проказнице просто нужна была компания для прогулки, и никого она не теряла. Уж больно весело и беззаботно она вела себя, разглядывая то блестящие сабли, то изящные шпильки, то аппетитную выпечку.       Теплая ладошка ни на миг не покидала руки Хэ Шэна, зелёные ленточки в волосах то и дело касались его лица, когда девчушка крутила головой. Она так заразительно смеялась, и её большие влажные глаза так восхищённо блестели, что спустя пару сгоревших палочек благовоний мальчик почти забыл, что они ищут родню потерявшейся. Поэтому радостный крик маленькой спутницы застал его врасплох и осел горьковатым привкусом досады.       — Смотри! Смотри! Вон мой брат!       Хэ Шэн вскинул голову и, проследив за указывающим пальцем девочки, увидел высокого, статного юношу в светлых ученических одеждах. Его лицо заслоняли яркие лучи солнца, длинные волосы были собраны в высокий строгий хвост, полы одежд развивались на ветру, окружая весь облик ореолом благородства и возвышенности. Юноша приставил ладонь козырьком ко лбу и вглядывался в толпу поверх голов, вероятно, разыскивая сестру.       — Брат! — окрикнула его девочка и помахала рукой, но юноша её не услышал и повернулся спиной, продолжая искать.       Опасаясь, что брат сейчас снова затеряется в толпе, девочка поспешила следом за ним. Её рука всё ещё продолжала лежать в ладони Хэ Шэна, но через несколько проделанных шагов выскользнула из неё. Почувствовав свободу, девочка вдруг остановилась, словно опомнившись, и обернулась к спутнику. Сообразив, что мальчик дальше не пойдёт с ней, она улыбнулась и со всем почтением поклонилась на прощание.       Замешкавшись на мгновение, Хэ Шэн поклонился тоже и вздрогнул, когда его щеки быстро и легко коснулись нежные губы. Поцеловав его и бросив весёлое «Спасибо, Хэ-сюн», девочка умчалась вслед за братом. Мальчишке оставалось лишь удивлённо приоткрыть рот и смотреть на уносящийся прочь вихрь зелёного шёлка, чувствуя, как всё сильнее полыхают его щёки.       Открыв глаза и обнаружив себя в какой-то грязный сырой пещере, которая попалась на его пути, демон лишь обречённо вздохнул. Почему он вспомнил об этой случайной встрече, о которой уже давным-давно позабыл? Интересно, что стало с этой девочкой? Наверное, она выросла и, возможно, уже вышла замуж. Наверное, она счастлива.       Хэ Сюань вдруг почувствовал, как из его глаза, прочертив мокрую дорожку, скатилась горючая слеза. Ему теперь никогда не быть счастливым. Почему он просто не умер? Почему окончательно не лишился разума и вынужден видеть эти цветные обрывки теперь уже бесконечно далёкой человеческой жизни?       Позволив в последний раз утолить слезами жалость к себе, Хэ Сюань решил, что такого больше не повторится. Сожаления о потерянном не принесут никакой пользы и легче от них не станет. А он не настолько слаб, чтобы лить слёзы о своей несчастной загубленной жизни. В это мгновение демон ощутил жуткое отвращение к холодной катящейся по лицу влаге. Рука резким, злым движением смахнувшая слезу, едва не оцарапала когтями кожу на щеке. Слабость и слёзы — это удел смертных.

***

      Чем ближе Хэ Сюань приближался к Призрачному городу, тем больше по пути попадалось других демонов, а местность и дороги становились всё более оживлёнными. Юный демон, хоть и примирился со своей сущностью, всё равно чувствовал себя среди них чужим и пытался как можно меньше попадаться на глаза. Заходя в ворота столицы демонических земель, Хэ Сюань опасливо взглянул на стражу, однако те не обратили на него никакого внимания. Верно, ведь внешне он ничем не отличается от прочих демонов. Не без грусти подумав об этом, Хэ Сюань поплотнее завернулся в мантию и вступил на широкую улицу.       Ночь — время демонов, а потому, несмотря на поздний час, город не спал. От ворот дорога вела прямо в центр, место сосредоточения жизни города. Будучи человеком, Хэ Сюань проживал в небольшом поселении и в императорской столице бывал всего несколько раз. Он ещё помнил, как впервые оказался там, и шумная, суетливая, пёстрая толпа, расплескавшаяся, словно море, на широких каменных улицах, поразила его. Теперь, оказавшись в Призрачном городе, он испытывал схожие чувства, однако если в первый раз его переполнял восторг, то нынче это был ужас.       Проведя много времени в одиночестве, Хэ Сюань теперь думал, что вокруг него слишком много разных существ, звуков, запахов, голосов. Пробираясь тенью в глубь города, юный демон шарахался ото всех, опасаясь буквально каждого. Он слишком привык, что все демоны, которых он встречал, были либо угрозой, либо добычей. Чем ближе он подходил к главной улице, тем больше и цветастее становилась толпа.       Над головой зажглись фонари, ярко освещая широкий, пёстрый бульвар. Многочисленная, шумная толпа подхватила сбитого с толку демона и понесла его вглубь яркой, цветастой круговерти. Множество торговцев с различными товарами, музыканты, разукрашенные демоницы из Весеннего дома, пьяницы, выбравшиеся из шумного трактира. Слишком много лиц мелькало вокруг — весёлые, злые, кривые, уродливые, похожие на людей и совсем утратившие человеческие черты.       У Хэ Сюаня заболела и закружилась голова. Всё это было для него уже слишком. Хотелось заткнуть уши, закрыть глаза и хотя бы на мгновение вырваться из этой толпы. Чувства кричали об опасности со всех сторон, чуткий слух резали громкие, резкие звуки, острое обоняние страдало от переизбытка тяжёлых запахов. Он слишком долго был один и к тому же ещё никогда не сталкивался с таким количеством демонов. Развернувшаяся суматоха пугала и злила демона.       Ему удалось выбраться из самой гущи и отойти в сторону. В глазах рябило от ярких, преимущественно красных, цветов, и Хэ Сюаню нужно было немного времени, чтобы перевести дух и успокоить взбесившиеся чувства. Он присел, прижавшись к каменной стене какого-то заведения и, опустив голову, зарылся пальцами в волосы. Демон, конечно, знал, что Призрачный город немногим отличается от той же столицы в мире смертных, но не ожидал увидеть нечто ещё более шумное, суматошное, кричащее и красное.       В голове звенело, и Хэ Сюаню всё труднее становилось держать себя в руках. Чувство опасности побуждало безумие вновь поднять всю уродливую голову. К тому же он шёл сюда несколько дней и очень хотел есть. В этот момент откуда-то со стороны навязчиво потянуло свежей, ещё горячей выпечкой. Желудок скрутило от голода, и демону даже пришлось зажать себе нос, чтобы аромат не сводил его с ума. Сколько он уже не ел нормальной человеческой еды? Рот наполнился вязкой слюной, и начали чесаться клыки. Проклятье.       Ведомый манящим запахом, Хэ Сюань побрёл по улице и наткнулся на лавку с той самой выпечкой. Даже по виду было понятно, что демоны готовят не такую еду, как люди, хотя внешность стряпни была схожей. До смерти голодный демон лишь жадно глядел воспаленными глазами на аппетитные шаобин и лихорадочно глотал слюну. У него не было ни гроша, и купить еды было просто не на что.       — Покупай или убирайся! — гаркнул демон за прилавком, которого немая, чёрная тень в лице Хэ Сюаня явно очень раздражала.       Не обращая на него внимания, демон продолжал взглядом гипнотизировать шаобин, сильнее кутаясь в мантию от сотрясающей всё тело дрожи. Надо было стащить у кого-нибудь кошелёк. За большие деньги и богов купить можно, а ему бы хватило и пары жалких монет. Скрипя зубами и досадуя на самого себя, Хэ Сюань быстро сгрёб в охапку несколько лепёшек и бросился бежать под вопли торгаша: «Стой! Ворюга! Гони деньги!». Парочка демонов, распихивая прохожих кинулись за ним, но в такой толпе затеряться не составило труда.       Хэ Сюань юркнул в тёмный, узкий переулок, на ходу закидывая лепёшки себе в рот. Он укрылся за каменным выступом и, опустившись на корточки, принялся жадно заталкивать украденное в рот. Наверное, со стороны он походил на бедняка, которому впервые за неделю удалость достать еды, и теперь он, словно животное, давился ею, пытаясь затолкать в глотку всё за раз. Впрочем, он теперь действительно был лишь голодным, жалким нищим.       Расправившись с лепёшками и немного утолив голод, Хэ Сюань даже не испытал мук совести за совершённую кражу. С того торгаша не убудет, к тому же выпечка была явно с начинкой из человечины, так что поделом ему. Хорошо, что демонов он ест лишь по принуждению, иначе рыхлый и пухлый торговец подошёл был на роль ужина куда больше, чем несколько шаобин.       Демон ясно видел, как его преследователи промчались мимо, не заметив его в переулке, но на всякий случай осторожно выглянул из-за угла. Отсюда ещё была видна лавка с выпечкой и толстый торгаш с ослиными ушами. Он что-то объяснял кому-то в толпе, причитая и размахивая руками. Видно, жаловался на кражу, только кому? Толпа чуть расступилась, и Хэ Сюань успел заметить, как высокий демон, облачённый в красное, снисходительно бросил пару серебряных монет торговцу после чего тот благоговейно повалился перед ним на колени.       Сколько себя помнил, Хэ Сюань всю жизнь слышал разные невероятные истории о легендарном, могущественном демоне в красном. О том, кто, впервые запев, поразил людей. Даже находясь на достаточно большом расстоянии, юный демон чувствовал, как мощная ци тяжёлой волной катилась по всей улице, заставляя всех вжать головы и раболепно пятиться. Кто же ещё это мог быть, если не Собиратель цветов под кровавым дождём?       Хэ Сюань даже позавидовал давящей силе его ци. Теперь он не понаслышке знал, что такое могущество непревзойдённого Князя Демонов. Он не собирался ему подчиняться, но если бы Градоначальник приказал опуститься на колени, то Хэ Сюань не смог бы противиться его воле. Вот она — та власть и сила, которые помогут ему не только выжить в этом мире, но и никого не бояться. Юный демон не стремился подчинять и покорять народы, он просто хотел покоя.       Задумавшись над тем, каким способом можно обрести такое могущество, Хэ Сюань побрёл вниз по улице и наткнулся на выделяющееся, величественное заведение. Стены, высокие колонны и ковёр, которым были устланы широкие ступени, въедались в глаза глубоким красным цветом. Здание могло потягаться в великолепии с императорским дворцом, но не смотрелось вычурно. Табличка над входом, написанная ужасно неразборчиво, гласила, что Хэ Сюань оказался на пороге Игорного дома.       Демон слышал о нём ещё будучи человеком и потому заходить внутрь точно не собирался. В этот момент двое крепких и рослых демонов-вышибал волоком вытащили какого-то бедолагу и сбросили его вниз со ступеней. Худой демон в одних оборванных штанах, скатился по лестнице и упал едва ли не у ног Хэ Сюаня, продолжая безостановочно плакать и кричать «Нет! Нет!». Следом спустился странный демон, облачённый во всё чёрное и маской с застывшей злой улыбкой на лице.       Незнакомец спокойно подошёл к валявшемся на земле демону и, взяв того за обломанный козлиный рог, потащил его куда-то прочь, словно нёс мешок пуха. Когда незнакомец в маске прошёл мимо, Хэ Сюань уловил его слабый запах и мог поклясться, что перед ним был человек, что очень его удивило.       — Эй, ты, хочешь сыграть?       Хэ Сюань даже не сразу понял, что один из стражников обращается к нему.       — Нет, — ответил он и кивнул головой в сторону отчаянно плачущего демона. — Что он сделал?       — Он поставил на кон свой прах и проиграл, — гнусаво ответил стражник.       — Глупец, — брезгливо бросил его напарник, и они оба скрылись в глубине за красными колоннами, оставив Хэ Сюаня задумчиво хмурить брови.       Однако думал он сейчас вовсе не о глупом демоне, а о собственной глупости. Прошло уже немало времени, но он всё ещё не научился думать, как демон. Каждый раз вступая с кем-то в драку, Хэ Сюань опасался быть убитым, не подозревая, что смерть ему не грозила. Даже дети знают, что единственное слабое место демона — это его прах. Прах, о котором Хэ Сюань совершенно позабыл. Он всё ещё продолжал мыслить, как человек.       Теперь, вспомнив об этом, он решил наведаться в родное поселение и найти собственный прах. Увы, он даже не помнил, как именно умер и совершенно не знал, что стало с его телом. Упокоил ли его кто-нибудь как подобает? Едва ли. Все, кто мог позаботиться о его теле, уже были мертвы. Тяжело вздохнув, Хэ Сюань направился прочь из города, в котором всё равно не хотел оставаться.       Теперь его путь лежал в мир смертных, в поселок Богу, к собственным останкам. Но что он будет делать если не найдёт свой прах? А что будет если найдёт? Упокоит рядом с могилами близких? А может проще развеять его по ветру и просто исчезнуть? Возможно, какая-то часть Хэ Сюаня и хотела бы этого, но другая настойчиво твердила, что он ещё не всё завершил в этом мире и развоплощаться ему рано. В конце концов, он ведь не просто так обернулся демоном. Кто-то или что-то удержало его, не дав душе уйти, не окончив все дела в этой жизни.

***

      — А-Сюань, посмотри, мне идёт?       Невысокая, но очень красивая девушка с тонкими чертами лица раскинула руки в стороны и ещё раз покружилась, демонстрируя новое платье. Полы юбки заструились по воздуху мягкими складками, тёмные волосы и цветные ленты рассыпались по плечам, а длинные широкие рукава раздулись от ветра, подобно крыльям. Казалось, сегодня утром возле дома семьи Хэ кружилась красивая, яркая бабочка, ища какой-нибудь случайный цветок.       — Очень идёт, — юноша не сдержал лёгкой улыбки, глядя на счастливую сестру в новом наряде.       — А-Ли, тебе очень к лицу это платье, — вторила Юймин своему жениху и мягким ужиком протиснула ладошку под его сложенные на груди руки, обхватив за плечо. — Все юноши в округе поспешат к тебе посвататься.       Сюли звонко засмеялась, смущённо прикрыв вспыхнувшее лицо рукавом из нежного, кремового шифона. При упоминании сватовства лицо её брата вновь приобрело привычное, чуть строгое выражение со сведёнными у переносицы бровями. Пусть Сюли по возрасту уже невеста, но Хэ Сюань пока и слышать не хотел о её возможном скором замужестве. Она же ещё совсем дитя, как он сможет отпустить её от себя в чужую семью?       — А-Сюань, — позвала его сестра нежным голоском и пальчиком разгладила хмурую складку между бровей брата, — не хмурься. Я ещё не собираюсь замуж.       — Вот и ладно. Рано тебе ещё, — пробормотал юноша и покосился на свою невесту. — А ты не подначивай её.       Девушка лукаво улыбнулась и, заставив Хэ Сюаня чуть наклониться к ней, нежно поцеловала его щёку, шепнув на ушко:       — Когда поженимся, тогда и будешь мне указывать.       Юноша недоумённо замер, а Сюли, хохотнув, зажала себе рот ладонями, чтобы не рассмеяться ещё громче. Юймин же лишь невозмутимо и мягко улыбнулась, вновь превратившись в милую и кроткую девушку, не смеющую и слова против сказать будущему мужу. Хэ Сюаня на миг посетило ощущение, что эти две девицы явно плетут заговор за его спиной и вертят им, мужчиной, как хотят.       — Хватит болтовни, нужно успеть на рынок до заката, — строго буркнул юноша тоном, не терпящим возражений.       — И правда, уже пора, — согласилась А-Мин и покорно последовала за Хэ Сюанем, направившимся к выходу со двора.       — Ой, я тоже хочу с вами!       Сюли с готовностью подхватила подол своего платья и помчалась следом, но брат вдруг резко остановился и обернулся к ней.       — Нет, А-Ли, не сегодня.       — Братик, ну пожалуйста, — взмолилась девица, и её глаза наполнились влагой. — Я по дому все дела уже сделала, возьмите меня с собой.       По какой-то причине Хэ Сюань не хотел, чтобы сегодня Сюли шла с ними на рынок. Внутренний голос говорил, что ей лучше остаться дома, к тому же две женщины сразу будут его задерживать. Однако сестра так жалобно просила, что сердце брата не могло не дрогнуть. Семье редко удаётся купить что-нибудь новое для младшей дочери, и теперь А-Ли безумно хотелось прогуляться в новом, красивом платье.       Поймав ещё один умоляющий взгляд вишнёвых глаз невесты, Хэ Сюань тяжело вздохнул и сдался, не вынеся такого натиска.       — Хорошо, только не отставай, — пробормотал он.       — Не буду, — заверила А-Ли, сияя, словно полуденное солнце, и, подскочив, взяла брата под руку, чуть ли не повиснув на нём.       Оказавшись на рынке, юноша и девушки змейкой пробирались от одного прилавка к другому, ища необходимое. Хэ Сюань старался держать их обеих при себе, чтобы не пришлось ни за кем возвращаться или искать. Особенно это касалось сестры, которая любила подолгу что-нибудь рассматривать или поболтать с кем-то из знакомых, не считая времени.       Проследив за тем, чтобы мальчишка, помощник торговца, отсыпал столько риса, сколько положено, Хэ Сюань бросил ему пару монет и взвалил мешок на плечо. Мальчишка ловко поймал монеты и, коротко поклонившись, пролепетал: «спасибо, Хэ-сюн». Юноша взглядом нашёл стоящую неподалёку сестру и направился к ней. Юймин отлучилась ненадолго, желая заглянуть в лавку с лентами, что находилась неподалёку от центральной площади.       Солнце медленно клонилось к закату, понемногу забирая с собой духоту летнего дня. Юноша не сразу обратил внимание на поднявшуюся суматоху. Людей вокруг них с сестрой почему-то становилось всё больше, и на лицах прохожих всё явственнее росло беспокойство. Одни слишком торопились покинуть рынок, волоча за собой домочадцев, другие напротив устремились к рыночной площади, где явно что-то происходило.       Хэ Сюань ощутил, как внутри него нарастает тревога. Он взглянул на сестру, и в её глазах отразились те же страх и непонимание. Внезапно людской гомон разрезал чей-то крик. На площади, куда стекалась толпа, кричала женщина. Не успел стихнуть вопль, как следом раздался ещё один, и сердце Хэ Сюаня обожгло ужасом, ведь это кричала Юймин. Бросив сестре «Будь здесь», он помчался к площади, распихивая локтями любопытных зевак.       Посреди выложенного камнем бульвара стоял красивый, богато украшенный паланкин, а вокруг него целый отряд стражников, закованных в броню. Рослые мужчины, вооружённые цян, не давали толпе приблизится к паланкину, образуя живой широкий круг. Чуть поодаль стояла простая крытая повозка, в которую один стражник уже заталкивал какую-то девушку, по бледному лицу которой катились слёзы.       Возле паланкина, разодетый в дорогое шелковое ханьфу, стоял высокий, неприятный на вид мужчина и узкими хитрыми глазами разглядывал собравшуюся на рынке толпу. Два стражника подвели к нему очередную девицу, заломив ей руки. Приподняв ее лицо за подбородок, мужчина рассмотрел его повнимательнее и поцокал языком.       — Хороша, очень хороша, — довольно протянул он.       Девушка поспешила вырвать своё лицо из его цепких пальцев и, заметив прорвавшегося сквозь толпу юношу, закричала:       — Сюань!       — Юймин!       Не помня себя, Хэ Сюань бросился к ней, но путь ему тут же преградили два скрещённых древка копий. Поднырнув под них, юноша выбежал на площадь, но чья-то медвежья рука огрела его по спине и повалила на землю.       — Отпусти её! — крикнул он, силясь подняться.       В этот момент из паланкина высунулась мужская рука и падала какой-то ленивый знак. Без слов поняв желание своего господина, долговязый дважды коротко хлопнул в ладоши и стражники, что держали сопротивляющуюся Юймин, зашагали к повозке.       — Сюань! Помоги! — отчаянно закричала девушка, и по её щекам потекли слёзы.       — Не трогайте её! Юймин!       Вырвавшись из захвата, Хэ Сюань бросился вперёд и даже успел наброситься со спины на одного из стражников, но следом на него обрушился град тяжёлых ударов, поваливших его на землю. Задыхаясь от боли, он продолжал кричать, чтобы негодяи отпустили А-Мин. Никто другой за девушку не вступился, её отца поблизости не было, и Хэ Сюань был единственный, кто мог бы спасти её от участи стать наложницей в гареме, но что он мог один против вооружённой стражи?       Он снова попытался подняться с земли, но очередной удар ногой припечатал его к стёсанным от тысяч ног камням. При каждом вдохе грудь обжигало острой болью, хотелось кричать, но из горла вырывался только сиплый свист. Будто сквозь толщи воды, Хэ Сюань слышал, как кричала Юймин. Какой-то из стражников поставил ногу на его спину, но юноша всё равно пытался встать, стискивая до скрежета зубы.       А в следующее мгновение воздух снова выбили из его легких, только не очередной удар, а ещё один крик полный страха и тревоги.       — Брат! Что случилось?!       Голос сестры был где-то совсем рядом. Он же велел ей оставаться на месте. Зачем она пошла следом?! Хэ Сюань хотел крикнуть, чтобы она скорее бежала прочь, но рослый мужчина опередил его, отдав короткий приказ:       — И эту тоже.       Отчаяние и крики сестры наполнили тело какой-то неведомой силой. Хэ Сюань сумел подняться, отбросив одного стражника и ударив по лицу другого. Самое ценное, что есть в его жизни — эти две девушки, и он не может позволить кому-то просто отнять их у него. Он уже почти схватил сестру за руку, но тут острый наконечник цян пронзил его плечо. Сильнейшая боль сковала всё тело и заглушила все звуки. Он даже не слышал, как кричала Сюли, только видел, как двигался рот и ужасом горели глаза.       Повалившись на колени, Хэ Сюань судорожно хватал ртом воздух и зажимал горящее от боли плечо. Рука перестала двигаться, кровь быстро пропитала одежду, но он не мог позволить себе сдаться. Он ещё слышал, как кричали девушки, которых насильно заталкивали в повозку, но сил даже поднять голову уже не было. Рядом послышались ленивые, шаркающие шаги того долговязого, что отдавал приказы. Протянув здоровую руку, Хэ Сюань смог ухватить его за рукав ханьфу и дёрнуть на себя.       — Ты! Черепаший сын! Отпусти их! – кипя от ярости зашипел юноша, глядя в глаза опешившего мужчины. — Не смей трогать мою сестру! Ей всего двенадцать!       — Прочь с дороги, щенок! — завопил мужчина, пытаясь отцепить сомкнувшиеся на его запястье пальцы. — Стража!       Посыпался новый град болезненных ударов, и Хэ Сюань всё же невольно отпустил его руку, снова оказавшись на земле. Глаза застилал туман боли, но он смог разглядеть упавший перед его лицом мешочек с монетами.       — Эти девушки теперь собственность господина Шан, — заскрежетал противный, надменный голос. — Бери монеты и возблагодари богов за его щедрость, свиная голова.       Ярость с новой силой опалила изнутри, и Хэ Сюань сумел поднять голову, чтобы плюнуть в этого мерзавца. А следом всё тело взвыло от боли, когда его пнул в живот какой-то из стражников. Ещё двое последовали его примеру, и юноша не помнил больше ничего, кроме ударов сапогами и древками копий. Так продолжалось до тех пор, пока боль окончательно не поглотила его целиком и не превратилась в непроницаемую тьму.       Прорываясь сквозь мрак, Хэ Сюань всё тянулся и силился догнать увозившую девушек повозку, но, когда взгляд прояснился, он понял, что пытается поймать руками лишь ночной лесной воздух. Всего лишь сон. Очередное воспоминание из прошлой жизни. Трагедия, с которой вся его жизнь начала рушиться.       Впрочем, нет, всё началось несколько раньше, когда Хэ Сюань не смог сдать экзамен и получить хорошую должность. Глупое упрямство и жадность старых ослов-чиновников лишили его возможности стать учёным человеком и начать новую жизни. После этого неприятности стали преследовать его и в быту, но всё это были лишь незначительные мелочи по сравнению с тем, что произошло в тот день на рынке. Что же там было дальше?       Стражники так сильно избили Хэ Сюаня, что он едва не умер и сумел прийти в себя лишь через неделю. А вскоре пришло известие о кончине Сюли и Юймин. Господин Шан милостиво сжалился и решил вернуть тела девушек их семьями. Сюли не пожелала покориться новому хозяину, и её забили до смерти, а Юймин не смогла пережить позора и покончила с собой, несколько раз проткнув себе горло цзи, которую подарил ей Хэ Сюань. С того дня как семьи одобрили их помолвку, девушка никогда не расставалась с драгоценной шпилькой. Теперь подарок жениха покоился вместе с ней в могиле.       Демон устало провёл ладонью по лицу, вспомнив, сколько боли и горя обрушилось тогда на их дом. Матушка едва не умерла от тоски по любимой дочери. А Хэ Сюань сходил с ума от бессилия и собственной слабости. Во всем случившемся он винил только себя. Оправившись от ран, юноша, снедаемый болью и обидой, попытался призвать богача к ответу через суд за похищение и убийство. Однако подкупленные чиновники обвинили самого Хэ Сюаня в прелюбодеянии и воровстве и бросили его в тюрьму.       Демон вдруг ощутил, словно наяву, запах гнили и плесени, что царили в его камере. Вспомнил, как едва не умер от голода за те два года, что провёл в тюрьме. Может причина этого бесконечного жуткого голода, что преследует его, в тех голодных годах в сырой темнице? Но откуда в нём столько свирепой злобы? Неужто он никак не может простить того богача? Что с ним было после тюрьмы?       Хэ Сюань попытался вспомнить что-нибудь ещё, но голову сдавил обруч ноющей боли. Хватит на сегодня воспоминаний. Тряхнув головой, демон поднялся на ноги и откинул упавшие на лицо длинные пряди. Нужно продолжить путь. Чем дальше он шёл, тем больше чувствовал, что в родном поселении сможет найти не только свой прах, но и ответы на мучающие его вопросы.

***

      День медленно подходил к концу, превращаясь в прохладный осенний вечер. Лес и тропинку окутали синие сумерки, солнечный свет понемногу иссякал, уступая темноте. Хэ Сюань брёл вдоль дороги, скользя, словно тень, неприметный на фоне высоких стройных стволов деревьев. Мир смертных, такой знакомый и привычный, теперь казался ему совершенно чужим.       Спокойное течение жизни, её конечность, домашний быт и хлопоты, ежедневный труд и заботы, которыми полнились умы встречающихся людей. Не так давно Хэ Сюань и сам был таким же, но теперь подобная жизнь казалась ему ничтожной, а люди жалкими и слабыми. Человеческая жизнь лишь тростинка на ветру — подуй чуть сильнее, и переломится. Люди хрупкие и беззащитные, а потому всё время поглощены страхом. Они боятся за свою жизнь и за жизни близких, боятся неудач и бед, боятся любого незнакомца, забредшего в их края, а порой даже собственной тени. Неужели Хэ Сюань тоже жил, поглощённый этим бесконечным страхом?       Став демоном, он избавился от страха, но вместе с тем его медленно покидали и другие чувства, которые делали его живым. Только теперь, вернувшись в мир людей, демон понял, чем так разительно он отличался от мира демонов. Скоротечность, непостоянство, простота, суетливость наполняли обычную людскую жизнь. Смертные каждый день беспокоятся о сотне вещей, о которых бессмертные даже не задумываются. И трудно сказать, кем бы Хэ Сюань теперь предпочёл быть.       Будь у него прежде столько сил, сколько сейчас, он бы ни за что не допустил гибели близких. У него не хватило сил защитить их или хоть как-то повлиять на собственную жизнь. Однако за обретённое могущество он заплатил болью и страданиями, почти утратив всё, что делало его человеком. Его внутренняя борьба за собственный разум и борьба с внешним миром за жизнь не окончены и, возможно, не окончатся никогда. Стоит ли такая жизнь обретённых сил? Хэ Сюань всё ещё даже не знал, в чём смысл его существования. Не знал, как одолеть злобу внутри себя. Это сводило с ума.       Пробираясь мимо поселений, он чувствовал, как от голода в нём вновь пробуждается жажда. Жажда убийства и расправы, непонятная ненависть ко всему живому. Не желая ненароком кому-то причинить вред, Хэ Сюань держался как можно дальше от людей. Тем более, что теперь он и внешне отличался от простых смертных.       Сумерки окончательно сгустились, и впереди демон увидел зажжённые огни небольшой часовни. Он давно не ел и решил наведаться туда в поисках съедобных подношений. Ещё будучи человеком, он никогда не верил, что богам есть дело до простых людей и уж тем более до их подношений. Если бы это было не так, то люди бы не знали в своей жизни столько горя. И они с Юймин прожили бы вместе долгую, достойную жизнь, о которой так искренне просила девушка у Небесного Владыки. Однако Верховный бог пантеона остался глух, а значит и на то, что какой-то демон поживится в его часовне, тоже не обратит внимания.       В поздний час в округе уже не было прихожан, и Хэ Сюань без опаски вышел из тени, направившись к деревянному строению. Совсем недавно прошёл дождь, и ещё сырая, мягкая земля полностью поглощала звуки от шагов демона, превратив его в бесшумно скользящего чёрного призрака. Хэ Сюань не сомневался, что часовня посвящена Небесному Владыке Цзюнь У, однако подойдя ближе, понял, что ошибся.       Деревянное строение оказалось по площади совсем маленьким, но высотой в два человеческих роста. Сразу за порогом начинался постамент для молитв и подношений, а над ним возвышалась каменная статуя божества. Сверху вниз на Хэ Сюаня глядело каменное изваяние, ростом выше взрослого мужчины. Судя по всему, часовня была построена недавно, не более пяти лет назад, и посвящена новому богу. Искусно вырезанный из камня образ вышел на редкость удачно, словно мастер воочию видел божественный лик. Ровные складки одеяния, словно из настоящего шёлка, тонкие руки с изящными пальцами, удерживающие веер, водопад густых волос, красивое, спокойное лицо.       Встретившись взглядом с каменной статуей, Хэ Сюань вдруг понял, что уже видел это лицо. Несколько мгновений, растянутые в вязкую бесконечность, понадобились ему, чтобы воспоминание обрушилось гомоном колоколов. Именно этот холодный, надменный, словно не живой взгляд смотрел на него также сверху вниз в ту самую ночь, когда он умер. В груди что-то протяжно завыло, перед глазами заплясали обрывки новых воспоминаний, и, схватившись за голову, демон осел, взрыхлив коленями сырую землю.       К тому времени, как его наконец освободили из тюрьмы, матушка, уставшая от горестей и болезни, уже скончалась. Хэ Сюань даже не успел с ней попрощаться. А отец, измученный тяжким трудом, подкосившим его здоровье, превратился лишь в бледную, худую тень прежнего себя. Ему срочно требовались лекарства, на которые просто не было денег. Тогда Хэ Сюань брался за любую работу, способную принести хоть какой-то заработок.       О мечте стать уважаемым учёным юноше пришлось навсегда позабыть и сжечь все свитки, что хранились дома. Всё детство и юность он любил на досуге разбирать учёные записи, сложные трактаты и письмена на других языках, находя такое занятие поистине увлекательным. Отец гордился тем, как быстро А-Сюань всё схватывает, каким умным и любознательным он растёт. Никто не сомневался — его ждёт большое будущее. Однако судьба распорядилась иначе. Из многообещающего, целеустремленного студента Хэ Сюань превратился в бывшего заключённого без надежды на достойную жизнь.       И всё же юноша не собирался сдаваться. Сколько бы бед не свалилось на его голову, в груди продолжала гореть вера и решимость. Он сам хозяин своей судьбы и сможет выбраться из любой, даже самой глубокой ямы.       Хэ Сюань старался как мог, но не находил достойной работы. Его не хотели брать то из-за неоконченного обучения, то по причине того, что он сидел в тюрьме. Юноше пришлось заняться торговлей, однако едва дело начало налаживаться, как местные купцы этому воспротивились. Умному и ловкому конкуренту никто не будет рад, поэтому, объединившись против молодого человека, они стали его притеснять. Они отбирали деньги, сжигали товар, загоняя его в долги и лишая средств к существованию.       Хэ Сюань сопротивлялся как мог, но с купцами, которые уже давно издевались над простыми людьми подобными ему, ничего сделать не мог. Надежда и решимость таяли, отцу становилось всё хуже, юноша чувствовал, как отчаяние всё больше завладевает его душой, но не желал сдаваться. Последней каплей, переполнившей сосуд терпения, стала смерть отца.       Единственный родной человек, последняя живая душа, которая любила Хэ Сюаня, покинула его. Горе такой силы обрушилось на юношу, что рассудок его помутился. Все года, что он терпел несчастья, потери и неудачи превратились в жгучую ненависть. Добрый и кроткий по натуре, Хэ Сюань больше не мог вынести столько несправедливости и в один миг словно обернулся другим человеком. Душа его утратила надежду и озлобилась. Он никому в жизни не сделал дурного, так почему в ответ он получил лишь боль и унижения?       Теперь, когда терять ему было уже нечего, Хэ Сюань, обуреваемый жаждой расправы, взял нож и отправился к тем купцам, чтобы воздать им по заслугам. В его крови кипела ненависть и злоба, которые он сдерживал и подавлял. Им управляла слепая ярость, за которой он не видел больше ничего. Странный, шелестящий голос в голове зашептал «Убей... Убей их всех...». Юноша всю жизнь мечтал стать учёным, а не воином, поэтому не обладал большой физической силой. Однако в тот момент словно боги или демоны даровали ему столько сил и ловкости, что он сумел прикончить всех купцов. Словно кто-то другой, бешеный и неудержимый, направлял его руку с зажатым в ней ножом.       Кровь, хлеставшая из глубоких ран, превратила одежды и всё пространство вокруг в бескрайние поля цветущего ликориса. Хэ Сюань, совсем обезумев, смеялся, как сумасшедший, слушая крики и видя неподдельный ужас в глазах своих обидчиков. Кровавая резня, развернувшаяся посреди ночи накануне Холодных рос, закончилась, лишь когда на ногах остался стоять только студент Хэ.       Опьяненный кровью и жаждой убийства, он даже не заметил, как его самого насколько раз серьёзно ранили. Добравшись до дома он, обессилев, упал на пол и вдруг понял, что умирает. Злость и ненависть разгорелись в нём с новой силой, подстёгнутые жгучей обидой. Он не хотел умирать. Отчаянно не хотел. После всего, что он пережил, как не справедливо умереть вот так! Он даже не успел поквитаться со всеми обидчиками. Как бы ему хотелось убить этих жалких, ничтожных чиновников, которые не позволили ему сдать экзамен. Убить тех, кто оклеветал его перед судом. Собственными руками медленно перерезать горло богачу Шан за то, что отнял у него сестру и невесту. Ему ещё рано умирать!       Разум перестала застилать кровная дымка, и тело захлебнулось в волне боли. Хэ Сюань закашлялся, и из его горла хлынула тёмная, густая кровь. Стало холодно, сил не осталось, боль не давала даже вздохнуть. Для него всё конечно. Но почему? Почему он встретит именно такой ужасный конец? Хэ Сюань из последних сил попытался встать, приподнявшись на руках, но рухнул обратно. Это не честно, всё не может кончится вот так! Он не хотел умирать!       Истекая кровью, он чувствовал, что душа его уже начала медленно покидать тело, и пытался её удержать из последних сил. Внезапно взгляд его затуманенных глаз различил движение. Медленно, скрипя половицами, к Хэ Сюаню приблизились два белоснежных сапога, прикрытых полами такого же белоснежного одеяния. Находясь на грани жизни и смерти, юноша не знал, что и думать. С трудом приподняв голову, он взглянул вверх и встретился взглядом с нежданным гостем. Молодой, изысканно одетый мужчина смотрел на него сверху вниз надменно и даже брезгливо, но не без доли любопытства.       Не проронив ни слова, он молча наблюдал, как Хэ Сюань захлёбывается в крови, как душа покидает его тело. Юноша не понимал, реален ли этот человек или это лишь предсмертное ведение, не важно. Он хотел протянуть руку, схватить его за полы белых одежд и попросить, нет, потребовать помощи. Ведь он так не хочет умирать. Однако Хэ Сюань так и не успел сказать ни слова. Лужа крови, медленно растекавшаяся по полу, почти коснулась белых сапог и, заметив это, человек сделал брезгливый шаг назад.       Снова подняв глаза, Хэ Сюань вперился взглядом в горделивое надменное лицо, вскипев лютой ненавистью. Зачем он пришёл? Чтобы посмотреть, как он умирает? Новый приступ кашля сотряс всё тело, юноша не чувствовал уже ни рук, ни ног, а из его груди вырвались глухие предсмертные хрипы. Человек в белом подошёл чуть ближе и присел рядом, видимо, желая убедиться, что с ним покончено.       В последнее мгновение своей жизни Хэ Сюань видел перед собой лишь высокомерный взгляд и мимолетную снисходительную улыбку, которую возненавидел всей душой. Он возненавидел этот облик так сильно, что, кажется, сама душа, всё его существо кричало от злости. В нём было столько ярости и жажды убийства, сколько не будет и у тысячи взбешённых зверей. И теперь это же самое лицо сейчас смотрело на него с каменного постамента часовни. Небожитель. Человек, который приходил посмотреть на его смерть — небесный чиновник.       Табличка, висевшая под крышей часовни, гласила: «Храм Повелителя Вод Уду». Немыслимо. Неужели всю свою жизнь Хэ Сюань заблуждался, и боги все-таки интересуются жизнью смертных? Только не с целью участия, а чтобы развлечься. Этот самодовольный, надменный тип был явно доволен тем, какая мучительная, кровавая смерть постигла юношу. Не он ли всё устроил так, чтобы свести его с ума и насладиться страданиями? Иначе зачем ещё он спустился в мир смертных той ночью?       Давящую тишину позднего вечера начал сотрясать глубокий, раскатистый смех, полный боли и безумия. Теперь Хэ Сюань понял, откуда взялась эта злоба, что сводила его с ума. Он хотел убить этого человека и всех, кто причинял ему боль, и теперь жажда убийств мучала и преследовала его. Он ненавидел этого человека и всех, кто причинял ему боль, и теперь затаённая злоба терзала его изнутри. Он не хотел становится таким, не хотел делать зло, но ему не оставили выбора.       Но за что? Чем он заслужил такую участь? Подняв голову, Хэ Сюань всмотрелся в каменное лицо, словно пытаясь найти в нём ответ. Однако, чем больше он смотрел на тонкие, холодные черты, тем больше в нём вскипала ненависть. Он ли виноват в смерти Хэ Сюаня? Неизвестно. Но разве может небесный чиновник так равнодушно глядеть на умирающего? Он хотел, чтобы лежащий у его ног человек умер. Так как он смеет после этого называть себя небожителем?       В бессильной злобе Хэ Сюань зачерпнул горсть мокрой земли и швырнул прямиком в надменное лицо. Чёрная грязь прилипла к камню, словно обнажая настоящий, порочный облик водного бога. Внезапно за спиной демона послышались чьи-то шаги.       — Эй! Что ты себе позволяешь?! Это статуя великого божества!       Медленно обернувшись, Хэ Сюань увидел двух юных девушек и двух юношей, один из которых возмутился его поступку. Молодые люди были хорошо одеты и держали в руках по резному фонарю. Не иначе как влюблённые парочки пришли тайком поздним вечером помолиться за своё счастье. Глупцы. Наивные глупцы. Кого это они считают великим божеством? Надменного заносчивого подлеца?       Ненависть, что клокотала внутри демона, нашла брешь и наконец вырвалась наружу. Учуяв запах свежей добычи, смертельно голодный и злой Хэ Сюань оскалил острые клыки и зарычал точно дикий зверь. Девушки от испуга выронили фонари и завопили на всю округу «Демон! Спасите!!!». Юноша, что сделал замечание, от страха задрожал всем телом, но всё же попытался заслонить собой девиц, уставившись на демона глазами, полными ужаса. В одно движение оказавшись рядом, Хэ Сюань отбросил его одним ударом руки.       Второй юноша, истошно завопив, кинулся бежать прочь, схватив за руку лишь одну девушку, что стояла к нему ближе всех. Другая девица онемела от страха, оставшись один на один с кровожадным демоном. Она хотела убежать, но ноги её не слушались. Упав на землю, девушка, умирая от страха, лишь наблюдала за тем, как демон замахивается рукой с длинными чёрными когтями. В последний миг она зажмурила глаза и закричала, что есть силы: «Братик! Помоги!!!» .       Юноша, которого отбросило в сторону, неуклюже поднялся и поспешил к сестре, намереваясь в отчаянной попытке заслонить её собой. Однако демон почему-то не спешил нанести смертельный удар, застыв, словно обратился в камень. Не растерявшись, молодой человек воспользовался заминкой и, схватив сестру за руку, бросился бежать прочь. Хэ Сюань лишь наблюдал за тем, как их силуэты исчезают за деревьями.       Он едва не убил человека, вновь позволив ненависти поглотить себя целиком. Лишь в последний миг крик несчастной, отозвавшийся острой болью в груди, пробудил его сознание. В тот момент ему показалось, что он замахнулся на собственную сестру. Ужас от мысли, что он мог причинить вред Сюли, сковал всё тело. Закрыв лицо руками, Хэ Сюань опустился на землю и завыл, ужаснувшись от самого себя.       Долгие месяцы упорной борьбы прошли даром. Этого недостаточно. Его воля ещё слишком слаба, чтобы он мог противостоять этому кровожадному безумию. Ему нельзя оставаться подле людей, иначе в следующий раз ничего не сможет его остановить. Хэ Сюань хотел тотчас бежать куда угодно, лишь бы подальше от людских земель, но сначала ему нужно найти свой прах. После он сделает всё, чтобы обуздать своё безумие. Ну а потом займётся тем, что выяснит, какое участие в его судьбе принял Повелитель Вод Уду.       Сделав медленный, глубокий вдох, чтобы окончательно прийти в себя, Хэ Сюань уже хотел подняться, но заметил, как что-то блеснуло у его ног. Пара золотых длинных серёжек лежали на сырой земле. Наверное, их выронила та девушка, когда упала от испуга. Молодые люди направлялись к часовне, а значит золотые серьги – это ничто иное как подношение небожителю. Демон крепко зажал украшение в своей ладони, вновь ощутив раздражение. Этот небожитель не заслуживает таких подношений.       Хэ Сюань спрятал серьги в рукав своей чёрной мантии и, прежде чем уйти, бросил через плечо полный ненависти взгляд на каменную статую. «Однажды я узнаю правду и воздам тебе за всё сполна», — пронеслось в голове демона.

***

      После случившегося возле часовни Хэ Сюань ещё больше избегал встречи с людьми, не желая никому причинять вред. В поселок Богу демон проник глубокой, безлунной ночью. Лишь оказавшись на пустынной рыночной площади, он понял, что нынешняя ночь была кануном Холодных рос. Он умер в эту самую ночь ровно год назад.       Оглядевшись по сторонам, Хэ Сюань и узнал, и не узнал это место. Это посёлок, в котором он родился и вырос, но за последний год с ним произошло слишком много изменений. Теперь оказалось, что молодой господин Хэ действительно умер год назад, а он, теперешний Хэ Сюань, был совершенно другим существом, не похожим на него. С тем немного наивным, но целеустремленным юношей их роднили, пожалуй, только решимость. Ни тот, ни другой во что бы то ни стало не собирались сдаваться.       Бесшумной тенью демон незаметно добрался до окраины посёлка, туда, где раньше стоял его дом. Однако теперь на том самом месте остался только чернеющий, обугленный деревянный остов. Его дом сгорел дотла. Хэ Сюань ожидал увидеть что угодно, но только не это. Почему? Что произошло с его домом? Внутри пожарища демон обнаружил обгоревшие, покрытые пеплом и золой кости. Его кости. Именно на этом самом месте он и умер.       Тяжело вздохнув, Хэ Сюань присел рядом и бездумно уставился на свой череп, словно ждал, что тот заговорит с ним. Вероятно, кто-то из купцов пожелал отомстить за убитых друзей, а придя сюда, обнаружил, что мстить уже некому, и решил спалить дом, оставив тело юноши без достойного погребения. Что ж, глупо было надеяться, что кто-то позаботился о его теле. Взмахнув рукой, Хэ Сюань обратил кости в пыль и поместил её в маленький мешочек. Теперь вся его жизнь зависела от этой вещицы.       Будь он прежним, то увиденное оставило бы в душе глубокий шрам. Однако теперь демон не испытал ничего, кроме небольшого потрясения и разочарования. В этом доме всё равно больше некому было жить. Сгоревшее дотла жилище только лишь подвело некую черту всей его человеческой жизни. Все надежды и чаяния Хэ Сюаня сгорели, обратившись в серый пепел. Сгорели его мечта, его семья, его жизнь. Теперь впереди были лишь тьма и неизвестность.       Демон понимал, что из-за своей неуправляемой кровожадной сущности он не мог долго оставаться в землях людей. В землях демонов ему тоже не было места, а значит, стоит отправиться куда-нибудь подальше. Однако уйти один и оставить семью он не мог. Дойдя до могил на семейном кладбище, Хэ Сюань, трижды отбив земной поклон, попросил прощения за то, что потревожил их покой и принялся выкапывать гробы. Неизвестно, что ждёт его впереди, но оставаться один он больше не хотел.       Сложнее всего было добраться до могилы Юймин. Она умерла прежде, чем стала членом семьи Хэ, поэтому её тело покоилось на семейном кладбище её отца. Пусть она так и не стала ему женой, но Хэ Сюань не мог оставить единственную девушку, которую любил, которую считал своей семьей наравне с родителями и сестрой. Забрав и её тело, демон дотащил четыре гроба до реки и спустил на воду.       Он не знал, куда ему идти, поэтому решил убраться как можно дальше за море. К тому же перемещать гробы по воде было куда проще, чем по земле. Опустив руки в речные воды, Хэ Сюань напитал их своей демонической ци, делая послушными. Волны окрасились в чёрный цвет и, услужливо подхватив гробы, понесли их туда, куда велел хозяин. Добравшись по реке до Восточного моря, демон продолжил свой путь в сопровождении четырёх гробов.       Он плыл всё дальше и дальше, движимый желанием сбежать так далеко, чтобы больше никто и никогда не потревожил его. Хватит с него людей, демонов и небожителей. Доплыв до какого-то одинокого острова, Хэ Сюань убедился, что на нём нет никого опаснее местных диких демонов и решил, что останется здесь. В глубине острова он нашёл озеро. Измученный голодом и собственными мыслями, Хэ Сюань забрался в воду и опустился на самое дно, чтобы никто не помешал ему. Он так сильно хотел есть, что поглотил без разбору всё живое, что водилось в озере, оставив лишь скелеты.       В тишине озёрных вод он день за днём тренировал свою волю, подчиняя и усмиряя безумие. Внутри его разума одна часть пыталась поймать и посадить на цепь другую, ту, что желала крови, однако сделать это оказалось также трудно, как обуздать бешенного шакала. Хэ Сюаню казалось, что он сумел совладать с этой злобой и контролировать её, но это была лишь иллюзия. Потаённая обида и ненависть засели в нём так глубоко, что ему пришлось всё начинать сначала. Прежде чем стать драконом, ты должен страдать как муравей.       Демон нарочно терпел голод, пытаясь научиться подавлять его, а не идти у него на поводу. Ещё человеком он читал о том, как даосские монахи самосовершенствуются с помощью длительных медитаций и особых техник. Сплетя вокруг себя кокон из демонической ци, Хэ Сюань занялся чем-то вроде медитации, концентрируя энергию внутри себя и создавая из неё тяжёлые цепи, способные удержать его личного шакала на привязи.       Так, не заметно для него, прошло немало лет. Почувствовав наконец, что справился и усмирил внутреннюю тьму, Хэ Сюань открыл глаза, словно очнулся от бесконечного и глубокого сна. Рассеяв кокон, демон вдруг понял, что вода в озере так сильно пропиталась его ци, что стала чёрной и беспрекословно слушалась, будто была продолжением его собственного тела. Он проделывал такое раньше, но не ожидал, что ему подчинится целое озеро.       Однако на этом неожиданности не закончились. В озере водились рыбы и мелкие демонические драконы, которых Хэ Сюань сожрал, как только погрузился в воды. Оставшиеся лежать на дне озера скелеты, окружённые долгие годы демонической ци, ожили и теперь сновали вокруг очнувшегося демона, признав в нём хозяина. Хэ Сюань никогда раньше не слышал о подобном и даже не думал, что такое возможно.       Погрузившись в своё сознание, демон не замечал, как за пределами кокона бушевала его ци. Выбравшись на берег, он обнаружил, что и от земли вокруг озера исходит его энергия и, судя по всему, местные, больше похожие на зверей демоны её очень боялись. И не зря. Поселившееся на их острове зло, спустя много лет наконец выбралось из озера и принялось пожирать всех подряд. Жуткий голод никуда не делся, но теперь Хэ Сюань не боялся потерять голову, забывшись в пылу охоты. Теперь он был готов вернуться в обитаемые земли.       За время вынужденной медитации Хэ Сюань успел о многом подумать и многое переосмыслить, научившись рассуждать как демон. Затаённая злоба и обида не позволили его душе покинуть этот мир и переродиться в другой жизни. Ведь у него остались не завершённые дела в этой. Месть. Он умер, не успев отомстить всем своим обидчикам, и эта жажда расправы держала его. Значит, чтобы развоплотиться он должен всем отомстить.       Однако и такая лёгкая для демона задача имела некую трудность. Скорее всего, за то время, пока Хэ Сюань просидел в озере в полном одиночестве, многие его обидчики уже умерли своей смертью. Демон желал бы лично с ними расквитаться, однако смерть освободила его от необходимости марать о них руки, что не могло не радовать. Тем более что ему ещё было кому отомстить. Один его обидчик сумел обрести бессмертие, а значит у Хэ Сюаня есть ещё очень много времени, чтобы добраться до него.       Для начала стоило узнать, какое именно отношение имеет Повелитель Вод к тому, какая судьба постигла несчастного юношу. Поклонившись на прощание четырём гробам, что всё это время были на острове, сокрытые демонической ци от чужих глаз, Хэ Сюань отправился в мир демонов, искать ответы на свои вопросы. Нужно узнать, кем был этот по имени Уду до своего вознесения, какой жизнью жил, как стал небожителем и все прочие подробности, не упуская ни одной напрасной нити. А потому стоило наведаться в Призрачный город.       По возвращению первое время Хэ Сюань никак не мог привыкнуть к присутствию ещё кого-то. Он так привык к тишине и одиночеству, что скалил зубы на любое движение или звук. Другие демоны раздражали его, казались слишком шумными и суетливыми. Неожиданно для себя Хэ Сюань понял, что случайно найденный остров был для него идеальным пристанищем, и как только он разберётся со всем, то вернется туда, чтобы насладиться покоем и тишиной.       Градоначальник Хуа, подмявший под себя весь Призрачный город, слыл демоном редкого ума и обширных познаний. Он был ценителем истории и искусств, а потому основал в городе большой архив, где сам иногда надолго пропадал, убивая время чтением. Зная об этом, Хэ Сюань решил наведаться туда, тем более что сам был не прочь вспомнить любимое занятие юности — чтение. Не редко ему приходилось наведываться и в мир смертных, чтобы собрать необходимые сведения или проведать своих старых должников. Не все из его обидчиков умерли, а потому с некоторыми он сумел свести счёты.       Однако стало очевидно, что с главным врагом — Ши Уду — расквитаться будет не просто. Хэ Сюань не нашёл неоспоримого доказательства причастности небожителя к своей смерти, но уж больно подозрительные совпадения встречались ему в разных свитках. У него и младшего брата Ши был одинаковый гороскоп рождения, в их именах был один и тот же иероглиф, а главное, небожитель, известный под именем Повелителя Ветров, вознёсся в тот же год и тот же день, когда умер Хэ Сюань. Всё это выглядело слишком странно.       Судьба младшего Ши изначально слишком напоминала судьбу самого Хэ Сюаня с того момента, как на него посыпались несчастья. Таких случайных совпадений не бывает. Предположив, что их обоих постигло какое-то проклятье, демон принялся изучать всевозможных тварей, что водились в мире демонов. Он всё ещё не выяснил всего до конца, но причастность Ши Уду теперь была ещё более очевидной, тем более что некоторые сведения указывали на то, что небожитель разыскивал разных людей в мире смертных.       Возможно, Хэ Сюань был как раз тем, кого Повелитель Вод искал и нашёл. В любом случае ему стоило отомстить хотя бы за то, что он не помог умирающему человеку. Только вот отомстить небожителю — это не то же самое, что отомстить человеку, переломив его хрупкую шею. Пусть Хэ Сюань теперь обладал немалой силой, но её будет явно недостаточно, чтобы повергнуть Повелителя Вод, учитывая, что его могущество росло с каждым годом всё больше и больше.       Чтобы сразиться с таким врагом нужно накопить немалую мощь. Однажды Хэ Сюань уже сталкивался с силой, что буквально клонила слабых к земле — мощью демона ранга «непревзойдённый». Вот то могущество, которое Хэ Сюань хотел получить, чтобы больше никогда не чувствовать себя слабым, плывущим по течению, направление которого задают такие как Ши Уду или Хуа Чэн.       И потому, как только представилась возможность, и гора Тунлу — знаменитая демоническая печь — вновь открылась, Хэ Сюань отправился туда, преисполненный решимости стать новым Князем Демонов. Если это получилось у Хуа Чэна, значит, получится и у него, ведь Хэ Сюань никогда не сдаётся. Проще изменить течение реки, чем характер этого человека.

***

      Гора Тунлу оказалась ещё более гиблым местом, чем Хэ Сюань ожидал. Помимо бесчисленного множества других демонов, готовых разорвать друг друга на части, местность таила и другие опасности. Ядовитые твари, лабиринты подземных городов, горные чудовища, которые бы и самому Хуа Чэну могли доставить проблем. Один год сменялся другим, одна битва сменялась сотней других, и казалось, что этому порядку вещей не будет конца, но Хэ Сюань не был намерен сдаваться. Он упорно шёл к своей цели, несмотря ни на что.       За все долгие годы, что он провёл на дне озера и скитался между двумя мирами в поисках ответов, демон обрёл немалую мощь и научился ею управлять. Однако столкнувшись с множеством противников в реальном бою, он понял, что его нынешней силы будет недостаточно, чтобы выжить и добраться до «печи». Хэ Сюаню пришлось вспомнить старые привычки и снова начать пожирать демонов, накапливая мощь. Ему потребуется в разы больше, чем у него было, иначе «печь» просто не выпустит его, и все старания будут напрасными.       В бытность человека Хэ Сюань обычно держал в руках свитки или инструменты, но никак не меч. Пока его временным пристанищем был Призрачный город, он понемногу обучался искусству владения мечом. Однако, оказавшись на горе, демону приходилось сражаться больше по наитию, ведь его навыков было недостаточно. Демоны не отличались честностью и не были знакомы с понятием чести, поэтому Хэ Сюань был вынужден на ходу учиться хитрить, выкручиваться, обманывать. Делать всё, чтобы выжить.       На этой горе совершенно нет места жалости и уж тем более благородству. Здесь ценят только силу и жестокость. Хэ Сюаню пришлось окончательно отбросить всё, что ещё роднило его с человеком, чтобы суметь выжить в этом проклятом месте. Порой он почти забывал, ради чего отправился в столь опасное путешествие, но голод служил вечным напоминанием о том, кем он стал, из-за кого и что ещё должен сделать. Вспоминая об этом, Хэ Сюань сильнее сжимал в руках меч, стискивал зубы до скрипа и шёл вперёд.       Однажды, уже на подступах к самой «Медной печи», демона настигли горные чудовища — местные твари, что не давали покоя ни днём, ни ночью. Спасаясь от них, Хэ Сюань забрёл в одну из пещер, коих на горе было множество. Внутри тоннеля бесчисленные каменные статуи окружили случайно наткнувшегося на них уставшего, растерянного демона. Чьи это статуи? Бога? Но откуда они здесь?       Блуждая по лабиринтам пещеры, Хэ Сюань даже решил, что просто сошёл с ума и каменные лики ему лишь мерещатся. Однако одна из стен пещеры, украшенная большой фреской, дала понять, что данное место не плод воображения, а место преклонения отчаянно влюблённого демона, что побывал на этой горе раньше Хэ Сюаня. Кто бы мог подумать, что Градоначальник Хуа способен хранить в своём сердце такую нежную привязанность к неназванному юному принцу.       Хэ Сюаня не интересовали чужие секреты, но, возможно, единственную слабость такого могущественного существа как Хуа Чэн стоило запомнить. Передохнув в пещере, демон отправился дальше. Цель, к которой он шёл так долго, была наконец уже совсем близко.       Оказавшись запертым в жерле вулкана, Хэ Сюань не без труда сумел одолеть и поглотить всех демонов, что впустила гора. Внутри вулкана стоял такой лязг и вой от кипевшей там битвы, что их, пожалуй, было слышно во всех трёх мирах, которые с замиранием ждали, кого на этот раз изрыгнёт проклятая «Медная печь». Одержав победу, Хэ Сюань повалился без сил, измождённый битвой и пресыщенный поглощённой силой поверженных врагов.       Отправляясь на гору, он не был сильнейшим демоном, и, даже проведя годы в битвах и добравшись до жерла вулкана, он всё ещё не был самым сильным из тех, кто оказался внутри. Однако его воли и решимости хватило для того, чтобы стать последним, кто остался стоять на ногах. Погрузившись после битвы в сон, Хэ Сюань проснулся лишь спустя сорок девять дней, когда гора заклокотала и забурлила, готовая открыться.       Прежде чем выпустить нового Князя Демонов из своих недр, «Медная печь» напитала его силой, сочтя единственного выжившего достойным ранга «непревзойдённый». Хэ Сюань чувствовал, как невидимые щупальца оплели его тело, как мощная ци бежит по венам, сжигая его изнутри. Демон буквально горел заживо, перерождаясь в необычайно могущественное существо. Когда «печь» открылась и наконец выпустила его, Хэ Сюань всем своим существом почувствовал, как все три мира содрогнулись в этот момент, страшась новоявленного Князя. Путь, на который он потратил двенадцать лет, наконец окончен.       Вернувшись с горы Тунлу, Хэ Сюань, ещё не привыкший к новому статусу, удивился тому, что и люди, и демоны — все, кого он встречал, с первого взгляда могли распознать, кто он такой. Люди бежали, крича от ужаса, а демоны падали на колени, приветствуя нового хозяина. Наделённый необычайным могуществом, Хэ Сюань ещё не научился им управлять и пока не мог сдерживать рвущуюся ци или менять облик, чтобы скрыть свою сущность.       Требовалось время, чтобы совладать с новой силой, но для Хэ Сюаня, прижавшего к ногтю своё безумие, это не составило труда. Решив опробовать новообретённое могущество, демон отправился к реке поохотиться на мощных водных гулей. Его главный противник, о котором он ни на миг не забывал, повелевал водой, да и сам Хэ Сюань тяготел к водной стихии, а потому не помешало бы напитаться силой именно водных тварей.       Разворошив целое гнездо гулей, Хэ Сюань уже возвращался на берег, когда ощутил на себе чей-то взгляд. На фоне темнеющей скалы демон различил высокий силуэт, и все его чувства взвыли, предостерегая об опасности. Но кто мог представлять опасность для Князя Демонов?       — Кто ты такой? — выбравшись на берег, бросил Хэ Сюань незваному гостю.       Скрытый тенью пришелец шагнул вперёд на свет и лениво привалился плечом к стене из камня. Кленово-красные одежды полыхнули как язык пламени на фоне чёрной скалы.       — Не думал, что ещё остались те, кто меня не знает.       Убийственная демоническая ци исходила от демона и буквально подавляла любую другую энергию, волю, даже солнечный свет. В нос Хэ Сюаня проник запах пепла, смерти, властности и чужого ужаса, что тянулся длинным шлейфом, словно полы одеяний. Так пахнуть может только «непревзойдённый», а кроме него самого во всех трёх мирах был лишь один непревзойдённый Князь Демонов.       — Собиратель цветов под кровавым дождём собственной персоной. Чем обязан?       В ответ Хуа Чэн лишь растянул губы в странноватой, не сулящей ничего хорошего усмешке. Он медленно оторвался от камня и, не меняя выражения лица, описал круг около натянутого, как струна гуциня, Хэ Сюаня, ступая мягко и тихо, словно хищник. Очевидно, сильнейший демон явился взглянуть на новоявленного конкурента и теперь кружил вокруг него, как ястреб, вглядываясь и оценивая.       Пусть они теперь оба демоны ранга «непревзойдённый», но Хэ Сюань не мог похвастаться такой же мощью как демон в красном, по крайней мере, пока. О Собирателе цветов под кровавым дождём он знал лишь, что тот не отличается терпением, не бросает пустых угроз на ветер и подчиняет всех, с кем сталкивается, потому как обладает огромной силой.       — На колени перед тобой не встану, не надейся, — упрямо бросил Хэ Сюань, которого это хищное кружение и цепкие взгляды ничуть не напугали. — Можешь сразу меня убить, если получится.       Вопреки ожиданиям за спиной послышался лёгкий смешок и плеск воды. Обернувшись, демон в чёрном увидел, как Хуа Чэн сапогом брезгливо пнул недоеденный труп, который Хэ Сюань прихватил с собой, и, осмотрев его задумчиво, пробормотал себе над нос: «Водный гуль, значит». Некоторое время он думал о чём-то ещё, а после меланхолично вздохнув, бросил:       — Не лезь на сушу, и я тебя не трону.       Сильнейший демон, разумеется, привык, что все на свете его боятся и почитают. Однако Хэ Сюань теперь не просто демон, и заставить его склониться, припугнув мощной ци, не получится. Он и сам может поставить на колени, если пожелает. Он Хуа Чэну не слуга, а равный. Поэтому, бросив на демона в красном хмурый взгляд, Хэ Сюань ответил:       — Не лезь в воду, и я тебя не трону.       Градоначальник хохотнул, словно демон в чёрном сказал что-то очень забавное, и снова прошёлся по нему теперь куда более заинтересованным взглядом.       — Бывал в Призрачном городе? — спросил он, не пытаясь больше воздействовать своей ци.       — Доводилось, — буркнул Хэ Сюань, гадая, что он задумал.       — Тогда ты знаешь, где меня найти.       Не сказав больше ни слова, Хуа Чэн сделал пару шагов назад и рассыпался, обратившись сотней серебряных бабочек. Крылатая стайка поднялась в небо и исчезла, оставив Хэ Сюаня слегка озадаченным. Похоже, не увидев в новом Князе Демонов для себя угрозы, Градоначальник не стал с ним ссориться и наживать себе врага. Хэ Сюаня такое положение дел тоже более чем устраивало. Чего он точно не искал, так это вражды с Собирателем цветов под кровавым дождём.       Усмирив силу и обретя положение, демон продолжил докапываться до правды, желая знать, что или точнее кто свёл его семью в могилу. На поиски смутных, обрывочных сведений ушло очень много времени, тем более, что прошло уже не мало лет, и с каждым годом нити событий одна за другой рвались и терялись. И всё же, Хэ Сюаню удалось выяснить, что виной его смерти была тварь, именуемая истинным Божком-пустословом, а натравил на него эту тварь Ши Уду.       Изловив древнюю, невидимую нечисть с гору Тунлу, демон выяснил у него всё, что только мог, а после поглотил, завладев его силой. Теперь картина была для него вполне ясна. Выходит, замешан был и брат Ши Уду — Ши Цинсюань, которого Повелитель Вод спасал от смертельного проклятья. Хэ Сюань оказался лишь разменной монетой, и должен был принять удар на себя, бесславно погибнуть, забытый всеми. Одного только Ши Уду не учёл, что невинно загубленный им человек обернётся демоном и пожелает отомстить.       Вернувшись на уединённый остров, Хэ Сюань стал полноправным его владельцем и создал вокруг него целое море чёрной воды, пропитанной его ци. Он позаботился о том, чтобы до его вотчины никто не мог добраться, даже небожители, и ко всему прочему выставил стражу. Демон сумел вырастить с помощью ци те скелеты из озера до огромных размеров, и теперь они служили ему, охраняя владения хозяина.       Желая оценить силы своего противника, Хэ Сюань не раз устраивал на море сильные шторма и бури. Порой под его горячую руку попадали и рыбацкие лодки, отчего Верхние Небеса стали следить за ним ещё внимательнее, а со временем вовсе нарекли одним из четырёх Великих бедствий. Такое имя даже немного польстило Хэ Сюаню, хотя он намеревался стать бедствием лишь для одного обитателя небесных чертогов.       Он всё ещё не до конца понимал, как именно Ши Уду сумел подменить судьбу, и хотел это выяснить. Однако ответы, что интересовали его, он смог бы найти только в чертогах Верхних Небес. К тому же Водяной Самодур стал столь сильным противником, что одолеть его в прямом сражении было бы почти невозможно. Если Хэ Сюань хочет отомстить, то ему стоит действовать хитрее и узнать своего врага как можно лучше. А значит, он каким-то образом должен проникнуть на Небеса.       В таком трудном деле понадобится много сил, много денег и могущественный помощник. С деньгами можно заставить и чертей крутить жернова, не то что демону проникнуть в Верхние чертоги. Похоже, Хэ Сюаню придётся обратиться за помощью к Хуа Чэну. А ещё ему понадобится подходящее прикрытие и хорошо бы использовать какого-нибудь настоящего небожителя. Пусть во всех трёх мирах нашлось бы совсем немного существ, кои видели истинное обличие демона в чёрном, на Небесах в нём сразу распознают лазутчика.       Наверное, задуманная им авантюра займёт много времени и, возможно, повлечёт за собой невинные жертвы, но Хэ Сюаня это больше не задевало. Он убил уже достаточно людей, и клеймо одного из самых жутких и опасных демонов уже навсегда приклеилось к нему. Он не хотел быть таким, не хотел творить зло, но превратился в чудовище и теперь всей сутью его существования была месть. Месть, что превратила его в демона и едва не свела с ума.       Сколько бы времени ни проходило, Хэ Сюань так и не расстался с чёрной мантией. Она стала для него вечным напоминанием о том дне, когда он смог вспомнить себя, удержаться на краю, не сорваться. В тот моментом он был жалок, одинок и уязвим как никогда. Не желая забывать о том, каким стал из-за Ши Уду, демон продолжал носить мантию, украсив её серебряным водным орнаментом. С течением времени образ мрачного, чёрного демона навсегда въелся в него, отпечатавшись даже в имени, коим нарекли его смертные — Чёрный демон из Чёрных вод.