Хуже монстра

Это были уже не ебучие пироги. Для всего произошедшего нужно было подобрать сверхнецензурную фразу. Предательство Сеченова, непринятие всего происходящего, последняя болтовня ХРАЗа и вот П-3 едет в лифте, крепко держа в руках оружие. Агент не имел ни малейшего понятия, что его ждёт там впереди. Вдруг он вообще понял все неправильно и сделает своим бунтом только хуже? Ответа на этот вопрос он себе дать никак не мог. Как же так происходит? Тот человек, которого он все это время считал чуть ли не своим отцом, оказался тем, кто его все это время использовал? От одной такой мысли становилось больно, а вместе с болью появлялась и неменьшая агрессия с желанием крушить все вокруг. И в бою это желание действительно помогало Нечаеву, хотя бы просто держаться. Крики Дмитрия одуматься и посмотреть на ситуацию совсем с иной стороны никак не помогали, а просьбы избавиться от полимерной перчатки и вовсе вызывали улыбку. От Элеоноры он таких просьб понабрался? ХРАЗ уж точно был единственным из всей этой кучки безумцев, кто просто не был способен на предательство. Не был ведь? К этому вопросу Нечаев вернулся совсем скоро. Пазл медленно стал складываться, а мозг, желая сохранить остатки разума, старался придумать хоть что-то, что могло сейчас сдержать организм от потери контроля. Почему все так? Он верил, Сергей верил до последнего, подобно наивному и глупому щенку, которого из раза в раз бросали хозяева, что теперь все будет иначе, что это последнее предательство, последний недоговоренный момент, последнее обещание довериться и дать шанс этому миру и людям в нем. Но нет. Враг был все это время иным, был совсем рядом и помогал им двоим выжить, ради собственного блага. А он, дурак, уже стал отделять хотя бы одного человека, ну или не совсем человека, от всего этого мира. Глупо, безумно глупо. Хотелось плакать, да только уже и сил не было. Плевать на стереотипы и образ непробиваемого мужицкого мужика, нарастающие чувства были куда сильнее. Организм просто устал и хотел отключиться навсегда. Чтобы прекратился шум, чтобы тело перестало болеть, и чтобы мысли полностью покинули голову. Но чуда не случилось. Тело, будто специально, не хотело умирать или хотя бы отключаться. Эта беспомощность пожирала майора изнутри. А тело Харитона, точнее то, что от него осталось, постепенно стало перерождаться в абсолютно иную форму жизни. Разум, целиком состоящий из полимера и не имеющий никакой человеческой оболочки, пугал, но и одновременно завораживал. Огромное существо, состоящее целиком из кроваво-красной мясистой материи, медленно направлялось в сторону П-3 и раненого Сеченова. Расстояние было небольшое, а следовательно и времени у них было мало. — Дмитрий Сергеевич, простите меня, я...— хотел было начать извиняться агент, но раненый его перебил. — Тише, успокойся. Нужно выбираться отсюда. Не я, так ты уж точно, — покачал головой мужчина, тщетно пытаясь подняться. Нечаев, не смотря на адскую боль во всем теле, смог встать на колени, крепко хватая Сеченова за плечи. — Я правда не верил! Простите меня! ХРАЗ, я думал, он...— старался все сказать мужчина, из последних сил, отволакивая Дмитрия куда дальше от надвигающейся на них непонятной полимерной субстанции. — Ничего, сынок. Ничего, мы победим. Не сдавайся, — тихо шептал мужчина на последнем издыхании. А Сергею становилось страшнее с каждой минутой. Он ранил собственными руками самого дорогого человека, доверясь искусственному интеллекту. Было паршиво и мерзко от существования самого себя, но изменить что-то сейчас было невозможно. Только бороться, бороться насмерть. Агент медленно поднялся на ноги, сжимая челюсть настолько плотно, что казалось несколько зубов не выдержат напора и треснут. — Сука, бой не окончен, нахуй —закричал, что есть силы Нечаев, беря с пола чудом уцелевший пистолет. И на что он надеялся? Пули этому полимерному нечту были, как слону дробинка. Кажется, монстра это только сильнее позабавило, поэтому тот, особо не церемонясь, пустил несколько своих рук прямо на Нечаева. Агент даже двинуться с места не успел прежде чем оказался целиком, кроме головы, погруженным в полимер. Жижа не стала зря терять время, начав активно работать, разъедая материю одежды вокруг себя. Она могла без проблем разъесть тело агента до костей, но почему-то, именно сейчас, на нем разъедалась именно форма, оттягивает момент? Но мысли майора о скорой смерти прервал голос Дмитрия, который ещё больше ослаб от ранений. — Харитон! Оставь П-3 в покое! Тебе нужен не он, а я! — пытался переключить внимание бывшего ХРАЗа на себя мужчина, надеясь, что он действительно оставит Сергея в покое. Но полимерный монстр не собирался утихать и отпускать майора, значит, все это сейчас не просто так. — Скажи мне, Дима, товарищ майор тебе действительно, как сын? — едко и требовательно спросил того Харитон, плотнее пережимая внутри себя Нечаева. Сеченов, явно напрягшись, взглянул в глаза Сергею, желая понять, что ответить этому нечту. Ведь скажи он ему правду наверняка пойдёт шантаж, а если скажет ложь, вдруг все станет только хуже? — На кой тебе черт эта информация, сука?! — подал голос за профессора Нечаев, тщетно пытаясь выбраться. — Мне интересно, насколько будет ему жалко и больно смотреть на тебя, когда я проведу с тобой здесь и сейчас небольшой эксперимент, — полимер активно зашевелился вокруг обнаженного тела майора, — А может папочке станет даже мерзко смотреть на тебя? Ты и так его подвел и даже собственноручно ранил. Как ему теперь гордиться тобой, неблагодарный ублюдок? Нечаев понимал, что Захаров говорит это специально, хочет вывести на эмоции, но ведь он был отчасти прав. Сергей подвел, не справился, провалился, он бесполезен и не смог доказать делом профессору, что он ему искренне благодарен за все, что Сеченов ему сделал. — Серёжа, держись! Не думай его слушать! — Дмитрий попытался встать с места, но часть полимера резко и плотно прижала того к стене, не позволяя пошевелиться, лишь только наблюдать и страдать от бездействия. Полимер сковывал ещё плотнее тело Нечаева, а затем, резко, стал оплетать шею того, медленно перекрывая дыхание мужчине. Воздуха стало не хватать и майор инстинктивно открыл свой рот. Это была большая ошибка. Отростки жижи резко зашевелились и принялись проникать в рот агента. Сопротивляться не было смысла, монстр держал Нечаева мёртвой хваткой, пока внезапно не проколол край глотки того, резко впуская в кровь непонятную инородную жидкость. Определённые импульсы пошли по мозгу, а разум стал медленно застилаться пенкой. Все стало как в тумане, а в голове майора стали появляться разного рода странные мысли. Почему-то очень сильно его телу хотелось испытывать боль, желательно в большом количестве. Тело становилось все жарче и жарче. Пульсирующей волной, переходящий от затылка к вискам, Нечаева стала накрывать неприятная дрема, пока щупальцы наконец-то не оставили шею того впокое. Мужчина принялся жадно глотать воздух, слабо подрагивая. — Сука...Что ты сделал со мной, уебок?! — тяжело дыша, выкрикнул Сергей, из последних сил пытаясь выбраться. — Всего лишь послал твоему мозгу нужные команды путем введения небольшой дозы полимера, — спокойно произнес бывший ХРАЗ, — Мне хочется посмотреть и твоему отцу тоже, как полимер способен повлиять на твой разум. Насколько ты действительно вынослив? А может, ты можешь опуститься до уровня животного? — полимерная масса резко стала нежно поглаживать изнутри все тело мужчины, медленно касаясь нескольких чувствительных точек на теле того. Пара отростков заняли место у груди майора: они то гладил ее, то слегка сжимали соски. Иногда полимер накрывал их и будто облизывал. Из-за этого красные бусинки на груди набухли. Ещё парочка полимерных щупалец стали гладить внутреннюю сторону бедра мужчины. Пройтись от колена вверх, провести под яйцами, даже к ложбинке, пока другая трогает сжимающиеся колечко мышц. Ещё один отросток маячил рядом со ртом. Не затыкал, а будто играл: гладил губы, иногда оттягивая нижнюю, дабы провести по ряду зубов. Словно хотел поцеловать, да целовать было нечем. Все это было странно. И самое странное, что Нечаев не находил это отвратительным. Его… ласкает? Да, ласкает, какое-то черное полимерное желе! Теперь ясно, что Захаров подразумевал под "нужными командами". Тело реагировало. Хотелось подтянутся к отросткам, не хотелось, чтобы они прекращали свои ласки. Хотелось, чтоб они продолжали. Хотелось ещё. Дыхание Нечаева участилось. Пульс ускорился. На лбу выступила испарина. Щеки и уши покраснели. — Нравится? Конечно тебе нравится. Дима, ты только взгляни, твой сын поддаётся на касания, как грязное животное во время весеннего гона. Ещё пару минут и будет скулить, прося о большем. Какой позор, — комментрировал ситуацию Захаров, не переставая оглаживать тело Нечаева. Сеченов старался из последних сил вырваться из оков полимера, чтобы хоть как-то помочь Сергею, но все было тщетно, его держали железной хваткой. — Захаров! Отпусти майора Нечаева! Я готов пойти на некоторые твои уступки, и, — но Сеченов не договорил, его прервал смех Харитона. — Казалось бы, ученый, но боже мой, Дима, ты слишком тупой для этого звания. Как же ты не понимаешь, теперь я буду делать все, что только пожелаю, и сейчас я желаю показать тебе насколько ты бессилен, какое животное ты взрастил собственными руками, ты только посмотри на это, — несколько отростков полимера резко толкнулись вперёд, слабо проникая сквозь сжатое колечко мышц. Нечаев задрожал, все ещё пытаясь вырваться. Нет, это все неправильно. Это не должно происходить! Пожалуйста, пусть это будет дурной сон! Но щупальца и не думали останавливаться, проталкиваясь вперёд. Мозг уже ничего не соображал, перед глазами была пелена и единственное желание: чувствовать боль и удовольствие от этого безумия. Хотелось больше прикосновений, больше боли. Хотелось больше дикости. Больше звериных чувств. Несколько остальных щупалец стали уделять свое внимание уже налитому кровью члену. Сначала движения были медленными, даже ленивыми. Будто Харитон подогревал интерес майора. Либо же мучал его. Скорее всего второе. Жгутики осторожно двигались от головки до основания, а потом назад. Но этого было чертовски мало, недостаточно. — Сильнее, — дрожащим голосом просил мужчина. Господи, он еле-еле смог собрать свои мысли воедино. И только ради одного слова! Ради одной просьбы. Но Харитон услышал его и довольно ухмыльнулся. О да, все идет по плану. Некогда великий майор Плутоний и сейчас, личный агент по особым поручениям самого Сеченова — П-3, сейчас еле может разговаривать. Его разум затмевает животная похоть. Движение стали резче, быстрее. Долго терпеть такое майор не мог. Всего через пару минут он почувствовал, как что-то внутри него скручивается в тугой узел. Нечаев зажмурился и уже готов был кончить, но… Но, увы, все не так просто. Несколько отростков плотно зафиксировали орган мужчины у основания, перерывая процесс семяизвержения, забирая контроль целиком и полностью на себя. Сергей лишь смог выдавить из себя злобное рычание с явным разочарованием. А ведь он был так близко. — Ну-ну, Сергей, это не так просто. Все в этом мире нужно заслужить, — сладко заговорил Захаров, слабо оглаживая пленника по плечам в знак извинения. Ох, а ведь ему было ни чуточки не жаль. Довольная лыба Харитона говорила о многом. Ведь для него это все просто игра. А Нечаев — любимая игрушка. Майор чувствовал, что начинает терять терпение. А за ним следовал и рассудок. В голове нет никаких мыслей кроме животного желания совокупляться. Руки, ноги, да все тело в целом стали ватными. Кажется, агент стал окончательно терять контроль. Это конец, разум проиграл, а инстинкты одержали победу. Такое есть исключительно у животных, человек не мог быть таким. — Дима, Дима, ты только взгляни, - с явным восторгом и энтузиазмом в голосе, заговорил бывший ХРАЗ, — Кажется, твой сыночек больше не человек. Ты только взгляни в его глаза. В них нет сознания! Перед тобой сейчас самое настоящее животное! — тело Сергея сильно дрожало и дергалось, но теперь не из-за желания выбраться, а от неодержимой маниакальной страсти наконец-то получить долгожданное удовольствие. — Серёжа! Пожалуйста! Слушай мой голос! Я же знаю, ты все ещё там! — старался, что есть силы достучаться до мужчины товарищ Сеченов. Но Нечаев ничего уже не мог слышать. Ничего не мог разобрать. Ощущалось все как будто под водой. Лишь были какие-то звуки, кричащие где-то там далеко. Но они ничего не могли донести адресату. — Как бесконечна и наивна такая прекрасная штука, как человеческая надежда, — лирично вставил комментарий Харитон, — Удивительно, что ты все ещё веришь в своего сына. Мне кажется, тебе нужно окончательно доказать, что ты больше не вернёшь разум своему Сереженьке, — злобно, усмехнулся полимер. Ох, как же Захаров доволен собой. — И даже не пытайся что-то изменить, твои жалкие попытки меня только забавляют. Полимер стал медленно отступать. Не уж то майора выпустят из этих оков? Но ожидания не оправдались. Освободились только руки. — Ты даже и представить себе не можешь, как мне сейчас будет хорошо. Этот момент я бы запечатлил на какой-нибудь фреске, чтобы потом, в далёком будущем, новые поколения содрогались от ужаса и мерзости сего момента. Ты только представь, сейчас я пошлю сигнал в мозг твоего сына, чтобы он собственноручно прикончил тебя здесь и сейчас и все исключительно ради того, чтобы я его довёл до оргазма! Сеченов сжал губы. Нет! Харитон не может так поступить. В нем же должно остаться хоть немного человечности! — Я уже вижу по твоему лицу, как же это будет весело. Хотел бы я подарить тебе право на последние слова, но не буду. Слишком много чести. Товарищ Майор, можете приступать, — спокойно проговорил монстр, затихая. В это же мгновение, Нечаев железной хваткой схватил Сеченова за горло. Крепкие мужские руки сжались со всей силы на шее академика. Воздух перестал поступать в легкие. Но ученый не сдавался. Дмитрий пытался что-то сказать и делал он это из последних сил: — Сынок, умоляю тебя! Остановись! Ты не можешь проиграть! Прошу тебя, побори инстинкты ради себя! — кричал мужчина на последнем издыхании. Но его не слышали. Майор сжимал шею до хруста костей. Но этого оказалось мало. В Сергее будто проснулся какой-то зверь. Он резко принялся бить голову несчастного гения о железную стену. Да с таким громким звуком, что казалось будто эхо от ударов разлеталось по всему громадному кабинету, заседая в ушах убийцы навсегда. Но разве его это остановило? Конечно нет. П-3 окончательно потерял себя. — Да! Молодец, Сергей, хорошая работа! — вновь стал подавать голос Захаров, постепенно освобождая член мужчины из оков щупалец. Но Сергей и не думал останавливаться. Он все ещё продолжал бить давно бездыханное тело о стену, постепенно превращая голову несчастного академика в однородную кашу. Руки уже были по локоть в крови, а зубы сжаты до скрипа. Полимерные щупальца, в качестве награды, вновь продолжили слабые поглаживания изнывшегося органа, пока остальные отростки, которые уже давно были внутри мужчины, наконец-то не нашли нужную точку, начав как можно скорее её стимулировать. Ощущения были за пределами чего-то реального. По телу полилось тепло, приятная стимуляция с двух сторон давала свои плоды. Все тело уже кричало о том, что вот-вот дождётся того, чего хотело. То, ради чего шло на такие жертвы. Несколько резких движений и вот она, долгожданна волна экстаза, которая медленно, но с такой силой обрушилась на майора. Мужчина выгнулся и кончил, открывая рот в немом крике. Господи, вот она! Долгожданная разрядка! Казалось, таких чувств он не испытывал никогда. П-3 даже не знал, да и даже никогда бы и не подумал, что его тело было способно ощущать такое. На несколько минут кабинет погрузился в гробовую тишину. На мгновение Нечаеву показалось, что он умер. Наконец-то эта вечная темнота и никаких больше забот. Никаких переживаний, никакой изнуряющей работы, никакой лжи. Но тело постепенно стало приходить в себя. Сознание стало медленно возвращаться, а пелена спадать с глаз. А вслед за сознанием, пришло и понимание того, что агент сделал. Он убил его. Убил того, кто ни раз спас ему жизнь. Убил того, кто заботился о нем. Убил того, кто заменил отца. И ради чего? Ради собственного удовольствия. Ради пары минут наслаждения. Становилось ещё хуже, когда Сергей смотрел на бездыханное тело. Труп Сеченова с раскрошенной головой украшала сперма агента. Она смешивалась с кровью и придавала этой картине ещё больше мерзости. Столько мыслей в голове майора, столько ужаса в его глазах и ничего, абсолютно ничего, он уже не мог сделать. Сергей не успел сказать и слова, как опять перед взором появилась белая пелена, на этот раз, уносящая разум несчастного в Лимбо, теперь уже навсегда. Хотел бы Сергей сказать что-то ХРАЗу, но не смог. Лишь последняя мысль пронеслась у него в голове, прежде чем все опять померкло в темноту. "Нет, он не монстр. Он куда хуже монстра".