Семнадцать лет во льдах, ещё один день, и он бы лишился рассудка

Глаз не мог шевельнуться, но я чувствовал, я видел, я осознавал. Мимо проходили редкие люди. Бандиты, оттаявшие от снегов измерения Омега, но те не долго проживали. Змеи… Ледяные змеи. Я смотрел, как они выпускают свой морозный огонь, и я понимал, будь мои руки свободны, будь я способен разорвать путы, сковавшие меня, я бы завязал этих тварей в узел и бросил гнить на самом дне измерения. Но воры, плуты, убийцы были слабы. Их пожирали, оставляя на промерзшей земле кровавые лужи и брызги. Глупцы! — так и вертелось на языке ответить, — вам не спастись от этих тварей! Не надо было и пытаться. Не надо. Провести вечность во льдах лучше, чем день на свободе ценой в собственную жизнь. Каких же бестолочей носит по просторам Магикса, что только такие мелкокалиберные, так называемые преступники единственные, кто наводняют эти безжизненные земли!? Пока я скован, пока кто-то не придёт, чтобы разрушить этот лёд, я обречён смотреть одно и то же, унылое, заевшее на предсказуемом сценарии шоу. Вот очередной контрабандист появляется в проходе тоннеля. Вот он крадётся мимо моей тюрьмы. Подними глаза вверх, недоумок, и оцени имя на этой чёртовой доске! Валтор! Валтор! Кто, по-твоему, ещё способен вытащить вас всех из этого проклятого места!? Нет, он проходит мимо, в упор не видя ключ к спасению, а затем бежит со всех ног назад, но поздно. Ты выбрался на свою голову. Теперь тобой отужинает змей. Какие же они невыносимые тупицы.  Столько лет в заточении заставляют о многом задуматься. Об ошибках, о том, как я, могущественный тёмный маг, так мог закончить? Проиграть кучке недоучек. Неопытная фея, вечно ссорящаяся семейная пара с прицепом, шут, узколобый кузнец и моя бывшая соратница. Гриффин… Я более, чем уверен, что это ты сдала им все мои слабости, сдала с потрохами того, кому клялась в любви! Сжал бы руку в кулак, если бы тюрьма не была так холодна, так могущественна и неодолима. Мы могли бы разделить вечность. Я нашёл бы способ сохранить тебе жизнь на века, нет, веков нам было бы мало! Пока всё Измерение не обратилось бы прахом, мы бы жили с тобой. И даже после. История, которой не надо было начинаться. Я знал, что по твоим венам струился яд, способный меня убить, но я был слеп, я был ослепнён тобой Гриффин, одной тобой…  Проклятье! Я сбился со счета дней, месяцев, лет. Здесь не восходит солнце, не наступает ночь. Лишь змеи изредка своими толстыми, неказистыми тушами роют снег, который будто сам нарастает назад со временем, скрывая проторенные ими пути. Затем снова какой-то нежилец. Ступает по холодной земле. Я даже не слышу его шагов! А потом всё по-старому. Немые крики. Попытка сбежать. Тело ломается пополам от удара хвоста. Или его сжигают в кучу бесформенной плазмы. Или несчастный заканчивает свой безвыходных путь в её челюстях. Змеи. Люди. Трупы. Заевшее старое шоу на пластинке.  Как я здесь оказался? В какой-то момент жизнь во льдах мне начала казаться сном. Нет ни начала, нет ни конца. Будто я был рождён в этой тюрьме, в ней вырос и в ней обречён был умереть. Потом что-то в крови снова закипало, будто старое, почти стёршееся из памяти воспоминание, скорее нет, — чувство! — и оно возвращало в реальность. Я маг. Я Валтор. Я сын Дракона. Его проклятое черное пламя, готовое всё уничтожать. Вспоминался Даркар и ведьмы-прародительницы. Тхарма, Белладонна, Лиллис. Если удавалось восстановить изображение лица хотя бы одной из них, сразу думал о Гриффин. О поцелуях. О ненависти. О ночах. О тайнах. О предательстве. Гриффин… Гриффин… Только ты смогла меня победить, но я выберусь, когда ты станешь дряхлой старухой, когда от Команды Света останутся только надгробные плиты. Тогда мир снова узнает моё имя, услышит его и содрогнётся. История ещё не закончена. Я знаю, что однажды вернусь.  Но в какой-то момент я просто перестал чувствовать. Я не мог сомкнуть глаз, но больше не видел ни змей, ни добычи. Ни крови, орошающий вечные льдины, ни разодранных в клочья трупов. Словно лёд, в котором был скован, наконец, начал проникать внутрь меня, остужая огонь, что тлел в моём теле, усыплял разум. Злость отступила. Ярость рассеялась, будто дым на холодном ветру. Я исчезал, но при это я оставался. И долгие годы, пока лёд над моей головой не треснул, пока перед глазами не нарисовались три чертовски знакомые мне фигуры, я не ведал о гневе. Я забыл себя. Но я знал, что вспомню, я знал, что должен найти путь на свободу.  История ещё не закончена.