Уже поздно

У Кнайфа проблемы со здоровьем, но он не хочет говорить об этом своему парню Курасану. Пару лет назад, ножу диагностировали ПТСР и депрессию. И все эти два года, Кнайфи тщательно скрывал это от рогатого. *** Курасан как обычно возвращается со школы к себе домой. Ну, как к себе… Сегодня он решил пойти к отбросу кухни, так сказать, порадовать своего возлюбленного. Курик знает, Кнайф его обожает. А Кнайф знает, что Курик безмерно любит его. Поэтому, он и молчит. Мучной идет по знакомой улице, подходит к знакомому подъезду, заходит в него, поднимается на второй этаж, и смотрит на дверь с номером «8». Парень долго пялится на нее, а потом все же решается зайти. Ключи от квартиры Кнайфа, у него, как не странно были. Почему? Да потому что, они пообещали, что у них не будет никаких секретов от друг-друга. Звучит странно, но на самом деле, никакого гипер-контроля в их отношениях нету. Им просто нравиться приходить к друг-другу, даже не спрашивая. Курасан проворачивает ключи, и заходит. Перед ним появляется такой знакомый коридор… Такой знакомый стул, на который ножик вешает свои куртки… Да и в принципе, вся квартира Кнайфи ему была как родная. — Кнайфи! Это я, — С улыбкой кричит Курик, ожидая, что его кто-нибудь встретит. Но никто не пришел. — «Может он не дома?…» — Думал мучной. — «Хотя, вроде свет горит… Заснул походу…» — Курасан снял верхнюю одежду, и пошел в комнату инвалида. Он постучался, но никто не ответил. Парень аккуратно зашел в комнату, и увидел… — К-Кнайф… Что ты делаешь, положи сейчас же! — Крикнул Куря. Ножик обернулся. Как только Кнайфи увидел своего возлюбленного, он сразу же испугался. — Курасан… — Прошептал тот. — Прости меня. — Артефакт помойки протянул Курику руку с какой-то бумажкой. Рыжий подошел поближе, и взял ее. — Курасан, прости меня. Я правда не хотел. Я люблю тебя очень сильно, больше жизни. Но я так больше не могу. Два года назад, мне диагностировали ПТСР и депрессию. Я не говорил тебе, потому что не хотел чтобы ты страдал. Сейчас, я уже не выдерживаю. Я не могу так жить, из-за своих травм. Извини меня еще раз, я правда любил, люблю, и всегда буду любить тебя. Твой Кнайфи. — Рогатый перевел взгляд на ножа. — Ты… У тебя все это время была депрессия и ПТСР, и ты… Не рассказывал мне? Потому что не хотел делать мне больно… — Слезы душили парня. Ему хотелось быть с Кнайфом вечно… Но… Нет, он не был зол на инвалида. Наоборот, он злился на себя. — И как я раньше… Не догадался… Курасан увидел, что кухонный подставил нож к горлу. Курик уже подбежал к отбросу, чтобы выхватить этот ебучий нож, но… Он не успел.