Предчувствие смерти стирает страх.

"Это конец." Думает она, смотря на погасший экран игрового автомата. Стоя одна, в темном подвале, в окружении лишь только ящиков с различным хламом. Из звуков здесь одно гудение электричества, но в её ушах до сих пор стоит душераздирающий крик. Теперь она начинает понимать. И одна из вещей, которые она поняла — ей осталось недолго. Они придут за ней. Они ждут её. Так вот от чего она убегала все эти годы.. Но невозможно бежать вечно, так ведь? Она поднимается вверх по лестнице на второй этаж. Свет уже потух, оставив коридоры отеля лежать в полутьме. За пределами номеров не было ни души, и Уолтен могла расслышать слабое эхо от собственных шагов по деревянному полу. Зловещий дух витал в коридоре, тот самый, который особо сильно ощущают маленькие дети, оставаясь одни в темной комнате; когда повсюду мерещатся жуткие тени, а затылок чешется от чьего-то чужого, несуществующего взгляда. Но Софи не боится. Вернее, пока не боится. Сейчас она может ощущать лишь пустоту. Дверная ручка поворачивается, и Софи заходит в номер, не говоря ни слова. Холодная полутьма сменяется теплым, мягким светом настольной лампы. Взгляд падает на рыжий затылок, сидящий за столом и сосредоточенно пишущий работу. Настолько, что даже не слышит чужого прихода. А если это был бы какой-нибудь другой человек, а не Софи? Например, один из тех, кто забрал у неё семью. Тем не менее, в груди Софи что-то появляется. Тепло, заполняющее пустоту. Она продолжает молча стоять в проходе, уставившись на девушку за столом. Дженни, её Дженни. Её любовь. Даже сейчас, во всей противоречивой смеси из пустоты и боли, Софи достаточно лишь взглянуть на неё, чтобы ощутить прилив тепла. Откуда оно берётся? Она не знает, что не так с этой девушкой. Или с ней самой. Но такое ли это, в конце-концов, имеет значение? Софи неторопливо приближается к Дженни, все еще ничего не говоря. Услышав шаги, Леттерсон на мгновение замирает, а затем оборачивается, глядя вверх на стоящую в метре от неё девушку. Её озадаченный взгляд слегка смягчается, уголки губ поднимаются в небольшой улыбке. — Хей, Соф. — она слегка наклоняет голову, все еще улыбаясь. — Ну как? Ты закончила? Те странные глюки все еще были? Софи не слушала её. Она рассматривала её лицо. Красивое, веснушчатое лицо. Дженни всегда была такой красивой. Софи так думала с самого начала.. как жаль, что свои чувства осознала она не так давно. Может, ей стоило признаться раньше, а не выжидать чего-то. Может, тогда бы она могла дольше прожить с ней в нормальных отношениях, без тех мучительных страха, смущения и раздумий, которые у нее были раньше. А теперь она умирает, и один только Бог знает, сколько у неё осталось времени. И есть ли смысл тратить его еще больше. Софи наклоняется к Дженни, её лицо зарывается в шерстяную ткань свитера около шеи, теплую и слегка покалывающую, руки обвивают девушку, крепко сжимая в объятиях. Леттерсон замолкает, ошарашенно застывает с руками в воздухе. Уолтен жмурится, вдыхает её домашний запах, прогоняя все мысли прочь. Она не хочет думать ни о чем. Она не хочет снова погружаться на дно. Ей нужно родное тепло. Ей нужна Дженни. Ей нужна она. — ...Соф? — спустя пару мгновений снова подает голос Дженни, кладя руку ей на спину. Она не отвечает, лишь крепче сжимает в руках свитер. Слегка поворачивает голову, и, сама не осознавая собственных действий, прижимается губами к коже на шее Леттерсон. К её мягкой, бледной коже, которую было так приятно целовать и ощущать. Еще более приятно было только видеть реакцию девушки, чувствовать, как напрягаются её мышцы, а неровное дыхание срывается с уст. Дженни издаёт вздох, все еще боясь пошевелиться. Щеки теплеют, бабочки в животе беснуются, когда Софи продолжает оставлять долгие, осторожные поцелуи на шее. — Х-хей, Софи.. Софи- — она смущенно поглаживает её по спине и слегка отклоняет голову, чтобы хоть как-то заставить Уолтен обратить на её внимание. Это срабатывает, и она немного отстраняется, поднимая взгляд на Дженни. Последняя сглатывает ком неловкости в горле, пытаясь подобрать слова. — Что.. ч-что-то случилось?.. "Что на неё нашло?.." — проносится в её голове. Софи проявляла тактильность время от времени, но никогда.. настолько. Она всегда была такой сдержанной. Краснела и смущалась, каждый раз, когда Дженни притягивала её в объятия, что уж там говорить о поцелуях. И чтобы Софи первой на что-то такое шла - это был исключительный случай. Тем более так решительно. Обычно она тушевалась. Но как бы приятно это ни было, что-то ощущалось не так. Девушка мешкается, но затем отрицательно качает головой. Её руки перемещаются на плечи, она выдыхает, и утыкается в подбородок Дженни. Тормоза спущены, чувство страха и смущения зарывается все глубже. В них больше не смысла. — Я люблю тебя.. — она бормочет, тяжело дыша. Губы вновь на пару секунд опускаются на кожу. — Пожалуйста.. пожалуйста, не оставляй меня. Дыхание сбивается, становясь дрожащим. Как и все тело. Хватка усиливается так, что в напряженных кистях выпирают кости, Софи снова зарывается в изгиб шеи. — Не оставляй меня.. не оставляй меня. Не оставляй меня, не оставляй меня- — она бешено шепчет, сжимая зубы, словно вот-вот расплачется. Её грудь болезненно сжимается, но оттуда ничего не выходит. Дженни отвечает столь же крепкими объятиями, поднимается со стула, чтобы удобнее её обхватить. Она прижимается щекой к щеке. — Шшш, детка, все хорошо. — Дженни шепчет, покачивая её из стороны в сторону. Беспокойно глядит на неё боковым зрением. — Я не брошу тебя, никогда, слышишь? Софи тяжело выдыхает. Она не плачет, плакать у неё нет сил, да и слёз практически не осталось. Объятия Дженни ощущаются как крепость, тёплая, крепкая и нерушимая. Что-то, в чем она хочет раствориться и никогда не отпускать, чтобы ей не приходилось встречаться лицом к лицу с ужасающей реальностью. Но это невозможно, она знает. И всё, что ей остаётся - хранить такие моменты как можно дольше, проживать их всем своим существом. Мышцы Софи слегка расслабляются, и ощутив это, Дженни также ослабляет хватку, её подбородок покоится на макушке девушки. Пальцы одной руки зарываются в каштановые кудри, насколько возможно разглаживая их в успокаивающем жесте. Она все еще не понимает, что конкретно произошло. Был ли тому виной автомат, вновь напугавший её? Уолтен глубоко дышит, закрыв глаза, позволяя Дженни гладить себя по голове. Если бы она умела - то мурчала. Её касания мягкие и любящие, содержащие в себе что-то, что нельзя передать словами. Они успокаивают и убаюкивают, занимая мысли Софи, то и дело желающие вернуться к увиденным ею ужасам. Нависшая между ними комфортная тишина нарушается лишь мерным тиканьем старых настенных часов и шумом изредка проезжающих мимо машин. Проходит ещё какое-то время, прежде чем Софи поднимает голову, прижимаясь подбородком к грудной клетке Дженни. Та опускает взгляд, смотря в её карие полуприкрытые глаза с темными мешками под ними. Дженни кладёт ладонь ей на щеку, и Софи, помедлив, льнёт к ней. — Привет. — тихо говорит Леттерсон, с мягкой улыбкой на лице. Уолтен пялится на неё, практически бесстыдно. Дженни была тем, кто давал ей надежду. Кто давал ей любовь и заботу, которые Софи никогда и ни от кого не ждала. Единственное хорошее в её жизни. Паззл понемногу собирается. Поэтому она ощущала тепло от одного её присутствия. — Привет. — хрипло отвечает Уолтен, уголки губ непроизвольно поднимаются в еле заметной, ответной улыбке. Загоняя свою нерешимость ещё дальше внутрь, она вытягивается и осторожно прижимается к губам Леттерсон, запуская пальцы в её огненно-рыжие волосы. Она отвечает. Это не спасёт её от смерти. И ничего не изменит. Но сейчас, это единственное, что для Софи имеет первостепенное значение. Быть рядом с Дженни. До тех пор, пока они вообще могут быть.