Часть 1
10 марта 2023 г. в 03:46
Роше лежала на постели – замученная, словно в первый день командования, – и мечтала о том, чтобы провалиться наконец в сон. Ее гамбезон был перепачкан грязью, кровью и травой, но ей, в общем-то, было все равно; руки свисали с матраса, как кукольные. Мышцы ее изрядно ныли, а плечо, перевязанное после того, как в него попала вражеская стрела, продолжало напоминать о себе пульсирующей болью.
Роше помнила мгновение, когда ноги ее подкосились – кто-то выстрелил в нее сзади, и резь была настолько невыносимой и иступляющей, что хотелось выть. Она в боли упала на землю, свернувшись в три погибели, когда кто-то окрикнул ее издалека – серое мутное пятно. Она не могла связать ни слова.
Дальше не было ничего, кроме пелены. Она не помнила, как ее вернули обратно в штаб; не помнила, кто нес ее на руках и перевязывал ее. Роше дробила свои мозги весь вечер с момента, как проснулась, но так и не смогла вспомнить.
Ее грудь поднималась все реже с каждым глубоким вдохом, веки тяжелели все сильнее; ей казалось, что еще немного – и она вот-вот уснет. Снова перестанет чувствовать и насладится коротким забвением.
Некоторым казалось иначе.
Йорвиэль вырвала Роше из сладкого полудрема ровно в момент, когда ее сапоги стукнулись о деревянный пол.
Роше мигом открыла глаза – уставшие и темные, и уже успела было схватиться за булаву, стоявшую возле кровати. Темные мысли вмиг налетели на нее, как жадные вороны, и голова, казалось, вот-вот затрещит по швам. Она могла только мечтать о воре или еще какой мелкой твари, которой просто не повезло забраться именно в ее окно – это не редкость, но разбираться посреди ночи с очередным убийцей она, мало сказать, не желала.
Это все было уже таким обыденным.
Получилось все же не так тихо, как того хотелось Йорвиэль. Иногда лазания в чужие окна дают свои помехи.
Рука Роше моментально ослабла, а булава с грохотом упала на пол, когда она увидела, кто, освещаемая слабым лунным светом, медленно поднялась с пола.
– Боже, – Роше выдохнула, чувствуя, как спадает напряжение в теле, и потерла опухшее лицо руками, – Йорвиэль, – она откинулась обратно на матрас.
Эльфийка улыбнулась, обнажив зубы, когда острых ушей коснулось имя, произнесенное с таким облегчением. Она знала эту интонацию наизусть и уже впитала в себя, как родную.
Йорвиэль небрежно бросила лук со стрелами на пол, прежде чем пройтись по маленькой комнате, пока Роше слушала, как скрипят половицы. Было в этом звуке что-то томительное и вместе с тем успокаивающее.
Когда эльфийка оказалась вблизи чужой постели, она осторожно присела на край. Матрас слегка прогнулся под тяжестью тела, и Роше почувствовала, как слегка дернулось в этот момент больное плечо. Она не подала виду.
Под блеском светильника ее лицо казалось только болезненнее. Она смотрела на Йорвиэль из-под ресниц, и взгляд ее был полон усталости.
– Роше, – эльфийка наклонилась над ее лицом, рассматривая, – хреново выглядишь.
– А я-то, блять, не знаю, – хотела было процедить Роше, но ее пассивная агрессия вылилась лишь в нелепое бормотание. Веки снова норовили склеиться, но она отчаянно стряхивала сон с ресниц.
Она всегда, сколько ее знала Йорвиэль, была страшна в своем гневе.
– В уязвимости ты страшно теряешь хватку, – Йорвиэль усмехнулась, когда Роше взглянула на нее исподлобья.
Эльфийка стянула перчатки, прежде чем коснуться чужого подбородка и намекнуть, что неплохо было бы повернуть голову вбок. Роше молча последовала движению.
На щеке красовалась уже заживающая ссадина. Последнее ранение, которое видела Йорвиэль – полученное всего пару недель назад. Кажется, тогда постарался накер в лесу Флотзама.
Она потянула руки, чтобы снять с Роше шаперон, – ожидая, что та ее тут же оттолкнет, но Роше все молчала.
Тогда эльфийка, получив это негласное разрешение, медленно развязала ткань и стянула ее вместе с дурацким подшапником. Под ним скрывались длинные русые волосы, собранные на скорую руку в пучок. Пряди небрежно выбивались, и некоторые нещадно прилипли ко лбу.
Йорвиэль замерла, осматривая ее; думая, что даже сейчас она оставалась до боли красивой.
Роше лежала перед ней, поникшая и побледневшая, и что-то внутри эльфийки сжалось в тяжелый узел.
– Подожди, – она отвлеклась, чтобы подойти к кувшину с водой, который стоял на столе напротив, и вернулась с мокрым платком в руках.
Роше смотрела куда-то в сторону окна и совсем не двигалась, а ее дыхание прерывалось на редкие хрипы. Казалось, что оно занимает все пространство в этой комнате.
Было до страшного тихо.
Эльфийка снова наклонилась к ее лицу; одной рукой она придерживала ее за подбородок, а другой аккуратно стирала пот со лба, убирая волосы.
Тогда Роше наконец посмотрела на нее. Ее взгляд был спокойным и затуманенным, и, хотя она никак этого не выражала, – благодарным.
Закончив, Йорвиэль отбросила платок в сторону. Ее руки легли на плечи Роше в нежном жесте заботы, но та вздрогнула, как ошпаренная, от мгновенной рези.
– Твою мать, – прошипела она, откидывая голову назад и жмуря глаза, – вот же... сука, – она тут же обхватила чужую руку, лежавшую на больном плече, и отпихнула ее с силой.
Тогда ее словно вернуло в момент, когда она стояла там, в глубине предательского леса, и Роше отчаянно пыталась выбраться из этого наваждения.
Она с болезненным стоном привстала, оперевшись на здоровую руку, и тогда Йорвиэль окончательно потеряла контроль над ситуацией.
На простынях расплылось пятно крови, которая успела просочиться через одежду.
Роше, впрочем, никогда бы не сказала об этом первой.
– Роше! Нет, твою мать, – эльфийка нахмурила брови в негодовании, – откуда в этот раз?
Это ни разу не была злость на нее; это была злость от невозможности помочь.
Йорвиэль принялась судорожно расстегивать ее гамбезон, чтобы осмотреть рану – так, будто от этого зависела ее жизнь, и именно тогда ремень не поддавался, а пальцы соскальзывали со шнурков. Под стеганкой Роше носила легкую рубашку, и эльфийка стянула ее небрежно через голову.
Тело Роше было запятнано шрамами. Это ощущалось привычным; Йорвиэль сама была исполосована со всех сторон. Каждый раз, когда они касались друг друга в постели, им казалось, что они смотрят на собственные отражения.
Роше совсем поникла, когда Йорвиэль увидела ее перевязанное плечо. Со спины бинт полностью пропитался кровью.
– Я не видела, – Роше дышала тяжело и прерывисто; пальцами она намертво вцепилась в простыни, когда Йорвиэль взяла с груди нож и одним ловким движением распорола узел, чтобы снять бинт.
– Я думала, это кто-то из твоих лучников, – вдруг призналась она.
Йорвиэль на мгновение отстранилась и замерла. Что-то внутри нее норовило вот-вот разбиться.
Она бросила окровавленный бинт на пол и прижалась губами к здоровому плечу.
– Ты знаешь, что ни один скоя’таэль не тронет тебя.
– Они могли промахнуться, – предположила Роше.
– Не могли, – отрезала эльфийка. Она помогла ей лечь обратно, подложив под раненое плечо еще влажный платок.
– Если они промахнутся, я снесу им головы.
Тогда Роше, кажется, призадумалась, смотря на Йорвиэль. Она доверяла ей всецело; доверяла сильнее, чем собственным людям.
Она взяла ее руку и прислонила нежно к своей щеке – в этом была вся она, – и эльфийка моментально считала в этом жесте признательность.
Главная слабость Роше заключалась в том, что она не позволяла себе быть слабой ни с кем, кроме нее.
Главной слабостью Йорвиэль была Роше. Глубокая, тяжелая, как боль в груди, привязанность.
– Что ты говоришь им? – тихо спросила Роше, не отпуская ее руки.
– Что эта dh'oine нужна мне живой, потому что от нее мертвой никакого толку, – Йорвиэль мягко усмехнулась.
Тогда Роше искренне – все еще хрипло – рассмеялась, чувствуя, как ноет плечо от каждого движения.
Когда Йорвиэль разделась до рубашки со штанами, она легла к ней – совсем рядом, но недостаточно близко, чтобы случайно не задеть ее во сне. Роше снова смотрела с нежностью – так, как обычно смотрят на самых близких людей. Ее рука легла на щеку эльфийки и погладила – тоже нежно.
Цепкие пальцы лезли под повязку, пытаясь стянуть – тогда Йорвиэль аккуратно перехватила чужую руку и сама сняла ее, обнажив отсутствие глаза. Куцые темные волосы прижались и взмокли под плотной тканью, но Роше было, мало сказать, наплевать.
В этом моменте не было ничего, что она не видела бы раньше. Но Роше никогда не отказывала себе в том, чтобы погладить этот шрам и прижаться к нему ласково губами – так она делала каждый раз, когда они видели друг друга.
Каждый раз, когда Йорвиэль приходила ночью, словно чувствуя, что Роше нуждается в ней сильнее, чем обычно.
Перед самым рассветом, когда Роше уже давно спала глубоким сном, Йорвиэль тихо выскользнула из окна, чтобы отправиться за лечебными травами.