Его счастье

      Каждый человек видит своё счастье в разных вещах. Для кого-то это слава, для кого-то деньги, а для кого-то это просто любимый человек, находящийся рядом. Что же… раньше бы Санеми посчитал последнее пафосным и никчёмным бредом, предпочитая утонуть с головой в битвах с демонами, и рубить им головы ради благой цели. Однако именно сейчас, спустя два года, он уверенно мог бы опровергнуть свои собственные слова.       И маленькая причина этой перемены усиленно вертелась по дому, суетясь и бесконечно что-то украшая. То она клеила снежинки на сёдзи, то развешивала мишуру, то поправляла украшения на ёлке, то следила за готовящимся на кухне. И, на удивление, Санеми мог часами наблюдать за своим суетящимся счастьем.       Вспомнилось, как она таскала его и Танджиро с Томиокой по всем лекарям, целителям, травникам, как только узнала о метке. Как надоедала долгое время. Как вытаскивала из пучины безумия, возвращая потерянный смысл жизни. Как потом Незуко торопливо жалась к нему, обвивая рукой талию, ни на секунду не отпуская, наслаждаясь этими короткими мгновениями вместе.       Санеми усмехнулся. Разве два года назад он думал, что всё, чего он захочет от жизни, будет просто полюбить её? Маленькая, добрая и безумно красивая, умная. И каждый раз ему казалось, что он недостоин её, недостоин любви той, которая так необходимо каждый раз в нужные моменты была рядом с ним, поддерживала и была рядом, терпеливо обволакивая его своей заботой.       Хотя порой ему казалось, что Незуко слишком сильно за него переживает, стараясь оградить от всевозможных проблем, а его привычный режим жизни и вовсе вызывал у неё раздражение. Ведь Санеми постоянно пропадал в додзё, тренировок было слишком много, а это сказывалось, как считала Незуко, на его здоровье. И для неё это было худшим из возможного, потому что угроза его здоровью была угроза для неё самой.       Вот и сейчас, уличив момент, Санеми по-быстрому решил дойти до своего додзё, помочь Томиоке с тренировками. Он уйдёт всего лишь на пару часов. Незуко всё равно сейчас занята новогодней готовкой, а значит не сразу заметит…       — Санеми-сама, — тихо раздался мелодичный голос Незуко, а в следующую секунду её хрупкая фигура уже возникла в спальне, внимательно оглядывая всё вокруг и в недовольстве щуря глаза. Санеми мысленно выругался. Чёрт.       — Вы опять за своё?       В одно мгновение её лицо изменило своё мягкое и расслабленное выражение на забавно строгое. Губы сжаты, брови нахмуренны и стоит, смотрит на него прожигающим взглядом. Санеми уже хочет хоть что-то сказать, пытаясь спрятать мешок с формой за спину, но Незуко резко подрывается с места, становясь перед ним. В одно движение она вырывает мешок, поднимает с пола какую-то бумажку и всё также продолжает молча сверить его своими выразительными глазами.       — Незуко, я должен перед праздником помочь Томиоке, — хмуро говорит Санеми, почёсывая переносицу, опуская глаза, словно провинившийся школьник. — Томиока попросил…       — Хватит! — холодно вскрикивает Незуко, качая головой — Я знаю, что это не так! Томиока-сан говорил, что в эти дни справится и без вас! Вот хотите гробить своё здоровье, вот гробьте на здоровье. А я не хочу… Вот уйду домой к Танджиро, и празднуйте сами со своими тренировками!       Вспыхнувший крик из её горла задевает его, заставляя сознание быстро приходить в рабочее состояние. Он хватает её за руку и одним движением прижимает к себе. Но Незуко продолжает упираться, как маленький ребёнок отворачивая лицо от него. Санеми невольно цокает, её привычки совсем не изменились.       Недолго думая, Санеми мягко обвивает руки вокруг её талии, обнимая сильнее. Он устало выдыхает, а затем осторожно укладывает свой подбородок ей на макушку, но Незуко всё также продолжает молчаливо дуться на него.       — Незуко, — тихо зовёт он её, касаясь губами аккуратного ушка, и её тело, против воли хозяйки, ощущает дрожь от его прикосновении. — Хватит обижаться…       Незуко же только прикусывает губу. Её сердцу так хочется прижаться к нему, обнять и безмерно целовать, однако природное упрямство заставляет видеть своё. Ему нельзя столько времени проводить в додзё. Нервничать и переживать. А он даже в праздник занимается этим, совершенно не думая ни о чём другом. И это злило.       — Отстаньте, — пробубнила она, когда ловкие мужские попытались пробраться через тонкую юкату. — Я на вас злюсь…       — Не злишься, — самоуверенно заявил Санеми, прикасаясь губами к пульсирующей жилке на шее. — Моя жена ещё маленькая, она не умеет злиться…       Его голос. Хриплый шёпот. Всё это, словно бы обезоруживает Незуко, как и всегда. Грустно усмехнувшись, она вздыхает, и её тонкие руки тут же обвивают его шею, а она сама совсем тесно прижимается к нему, мягко целуя его грудь.       — Глупый, — обиженно шепчет она, пока рука Санеми перебирает пряди её волос. — Разве не понимаете, что вам нельзя столько времени уделять тренировкам? Врач же сказал, что повышенная утомляемость может плохо на вас сказаться. Почему же вы не слушаете?       В этот момент Санеми ощутил, как задрожал её голос. В нём теперь не было совсем той злости, которая бы могла вызвать смех, только беспокойство. Беспокойство за него. И это заставило что-то в его душе противно задрожать. А в следующую секунду он просто молча коснулся её губ своими, мягко целуя, словно бы пытаясь вымолить дорогое для него прощение.       — Прости, в этом году больше никаких тренировок, — примирительно выдохнул он в её губы, отрываясь от них. — Обещаю. Только не нервничай, Незуко…       Незуко лишь качает головой, поднимая на него взгляд, в котором Санеми так привычно теряет себя и все свои мысли. Но она ничего ему не говорит, только прижимается сильно-сильно стараясь не оставить между ними ни единого миллиметра расстояния…       — Если с тобой что-то случится, то меня не станет, — спокойно говорит она, закрывая глаза, и предрекая его возмущение, накрывает его губы своими пальцами, не давая ничего сказать. — Я же не смогу без тебя… Без тебя это смысла не имеет… Просто помни об этом, хорошо?       И в это мгновение её взгляд также поражает в самое сердце. И так было уже миллионы раз, тысячи мгновений, за которые он успел понять, как безумно ему дорога эта несносная девочка… И что её беспокойство — самая дорогая радость… которую он не должен и не смеет потерять…       — Мы всегда будем вместе, потому что со мной ничего случится, — врёт он, но такая его уверенность немного расслабляет её, однако Санеми, видя грусть в глазах жены, решает исправить свою дурацкую оплошность, осторожно подхватывая её на руки, неся к месту их примирения, где всегда решались все их ссоры… — А пока я буду отрабатывать свою трудовую повинность в нашей семейной постели…