i'am a bad boy

Время близилось к полуночи, когда Чимин заканчивал очередной час своей трансляции, на которой бесконечное количество поклонниц сходили по нему с ума. Нравилось ли ему что-то подобное? Да. Любил ли он внимание к своей персоне? Да. Откликался ли он на сотни тысяч сообщений в стиле «Чимин, женись на мне»? Ха. Черта-с два. Никто из тех миллионов воздыхательниц даже не догадывался, что сердце этого парня давно было сжато в тиски одним единственным человеком, который имеет над ним какую-то власть. Этот человек может позвонить ему на рассвете с желанием покататься на машине, и Чимин без вопросов сделает это реальностью. Она может к нему прикасаться день и ночь, может целовать его пухлые губы, слышать от него комплименты даже в те моменты, когда выглядит хуже драной кошки. Только она может забираться к нему под футболку, когда он долго о чем-то раздумывает, касаясь его горячей кожи, может отвлекать его от записи песен, просто чтобы урвать короткий поцелуй. И такие шалости были для неё простительные, ведь в итоге она давала ему намного больше. Да, о ней не знают миллионы этих поклонниц, но ей-то это и не нужно, правильно?

***

Мне бесконечно сильно нравилось наблюдать за тем, как этот мужчина проводит свои трансляции, как общается с аудиторией, как они сходят по нему с ума. Нравилось осознавать и понимать, что так много девушек хотели бы оказаться с ним здесь и сейчас, пока я наблюдала за ним, оставаясь вне кадра. Мне нравилась даже банальная мысль о том, что после того, как эта чертова камера выключиться и все эти миллионы воздыхательниц потеряют его из вида — я же только с новой силой обрету Чимина рядом. Тогда он станет только моим, позволяя вновь чувствовать тепло его рук на своей талии, чувствовать прикосновения пухлых губ к моим, в нежных и кротких поцелуях «между делом». Когда я смогу запустить пальцы в его волосы, при этом бормоча ему в губы что-то сладкое, играясь с ним как с маленьким беззащитном котёнком. И он будет податлив мне. Как и я ему. Чимин кидает на меня короткий взгляд, делая абсолютно уверенный вид, будто бы проверяет запись на своей камере, а я, тем временем, не могу сдержаться от короткой улыбки, которую он машинально копирует. Играем в кошки-мышки. Когда Пак аккуратными движениями пальцев складывает несколько деталей конструктора в небольшую фигуру и вновь поднимает на меня взгляд, я вполне себе осознанно провожу языком по своим губам. Буквально одно игривое действие способное выбить этого мужчину из колеи. Чимин не может отвести взгляд слишком долго, а я пользуюсь его замешательством. Нагло и бесцеремонно, между прочим. Мне хотелось, чтобы он прямо сейчас стал только моим Чимином, только для меня, уделяя всё свое внимание мне одной. Чтобы он сейчас мог понимать и чувствовать, как сильно я соскучилась по нему за эти часы трансляции, когда я должна оставаться в стороне, когда моим пальцам запрещено прикасаться к его коже. Когда мы можем только с желанием смотреть друг на друга, проглатывать свои чувства с громким звуком и томиться в ожидании заветного момента свободы, который так изнуряюще ускользал от нас. Большим пальцем я неторопливо касаюсь своей шеи, словно бы что-то с неё убирая, и вновь облизываю нижнюю губу, после приподнимая бровь в безмолвном вопросе «почему ты так смотришь?». — Извините, ребята, задумался о… — Когда он зависает снова, мне сложно сдержаться от довольной ухмылки. -… О новом альбоме, я же знаю, как вы все его ждете и теперь мне страшно, что я могу вас подвести. Хм, выкрутился. Пока он отчаянно пытался вести диалог с арми, я же неторопливо собрала копну своих темных волос в пучок, а после, изображая повышенную духоту в помещении, стянула со своего тела пиджак, оставаясь лишь в тонкой майке. Он сотни раз видел это тело в разных состояниях, но абсолютно каждый раз его сводило с ума самое простое действие — когда я начинала раздеваться перед ним в моменты, когда мы должны были одергивать себя от близости. Чимин вновь встречается со мной взглядом и я лишь издевательски наклоняю голову в бок в попытке понять, осознает ли он к чему ведет каждое мое действие? Этот мужчина не был готов к таким играм, но сложно сказать, что они ему не нравились, ведь я видела его нарастающее напряжение во всем теле. Кадык предательски дергается, когда он шумно сглатывает слюну. Его руки на несколько мгновений сжимаются в кулаки — ему становится тяжело соображать. — Знаете, я ведь совсем забыл, что мне нужно скоро быть на тренировке… Заговорился с вами и забыл… — Лгун. Тренировка ночью? Касаюсь подушечкой пальца своих губ, обводя их контур, а после, не сводя с Чимина, демонстративно опускаюсь на колени по другую сторону стола, за которым он сидит, проводя прямой эфир с миллионами поклонниц. В это мгновение жилки на его руках становятся более очерченными из-за напряжения, но ему некуда деваться — он вынужден продолжать вести диалог с камерой, потому что у эфира есть тайминг. А у меня есть желание чувствовать его ближе. Он не может подняться со своего места. Единственное, на что он способен в данный момент — это немного оттянуть ворот своего худи, словно бы это действие способно его спасти. Мои горячие пальцы нагло касаются внутренней стороны его бедра, когда я оказываюсь между его ног под столом и он предательски вздрагивает. Напряжен, как цепи наручников. Каждый миллиметр его тела сейчас был пропитан возбужденным напряжением. Он терял самообладание с каждым новым вдохом, но ему раз за разом приходилось собираться с мыслями, чтобы не сорваться в прямом эфире. Подаюсь ближе к желанному мужчине, пальцами бесчестно поднимаясь выше по бедрам. Сквозь ткань спортивных штанов я обхватываю его твёрдую плоть слыша, как в это же мгновение он шумно роняет на стол детальки от лего. Пытался вести стрим — наивный. Резко выдыхает, что-то неразборчиво бормоча себе под нос. Свободной рукой он опускается под стол, накрывая мою ладонь в безмолвной мольбе прекратить эти бесчестные игры. Подождать ещё немного — он скоро освободится. Мои, уже влажные губы, уверенно касаются его ладони. Кончик языка размеренно скользит по пылающей коже, по его пальцам. Он на грани, чтобы не проронить сдавленный стон. Руку не убирает и не может даже опустить на меня взгляд. — К тому же, кажется тут сломался кондиционер и становится очень душно… — Голос на грани дрожи, но он ещё держится. Губами обхватываю его пальцы, размеренно опускаясь по ним, а после вновь изучая их языком. Он сходит с ума — не может проронить ни слова на камеру. — Даже воздуха не хватает… Нужно будет сказать менеджеру, чтобы над этим поработали… Невольно улыбаюсь от его сладких попыток держать себя в руках. Хватаюсь за край спортивных брюк, неловко опуская ткань ниже, чтобы оголить его твёрдо стоящий член. Мне нужно лишь нежное, трепетное прикосновение горячими губами к головке — он ударяется рукой об стол снизу, роняя тот заветный для меня сдавленный стон вперемешку с матом. Меня лишь заводит беззащитность Чимина здесь и сейчас. Когда он полностью зависит от меня. Когда он не может остановить, когда он вынужден играть по моим правилам. Мои губы опускаются ниже мягко вбирая его — он опускает ладонь на мои волосы, вынуждая прильнуть ближе на несколько мгновений. Матерится шепотом, когда я убираю его руки в стороны, продолжая ласкать его член губами. Язык изучающе скользит по каждой вене, доводя его тело до мелкой, предательской дрожи. — Да, ребята, мне правда пора, иначе я опоздаю… — Голос Чимина предательски дрогнул. Резкий щелчок кнопки — пульт от камеры. Паку пришлось на несколько мгновений сдержанно замереть, вскинув голову вверх от напряжения, которое нельзя было показывать на камеру. А мне — то нравится даже сам факт того, что этот знаменитый миллиардер сейчас просто вата в моих руках. В это же мгновение Чимин издает предательски громкий выдох и приковывает ко мне уже совершенно другой взгляд — уверенный и серьезный. Раздвигает ноги шире, словно река Хан. Откатывается на кресле от стола и резким движением рук утягивает меня следом. Горячие пальцы сжимают копну моих волос, не давая отвести глаза от его возбужденного, дикого взгляда. Его член всё ещё у меня во рту — он в восторге. Чимин больше не собирался сдерживаться, ведь камера отключена. — Это было рискованно, ёбо. — Он это практически рычит, когда я вновь вбираю его возбуждение ртом, на этот раз наслаждаясь тем, что он полностью во мне, безукоризненно довольствуясь напряжением в мужском теле. Чимин стонет. Обхватывает мою голову ладонями — мягко, но крепко, подаваясь бедрами ко мне навстречу, отчаянно желая проникать глубже резче. Но это не та игра, которую я планировала вести. Царапаю его предплечья, вновь наслаждаясь звуком его сдавленного стона, со сладким причмокиванием я выпускаю изо рта его твёрдый член. Жилы на его шее ярко выделяются из-за возбуждения, предательская капля пота стекает со лба. Чимин был на грани, а я хотела продолжить его удовольствие. — Не издевайся сильнее. — Хрипит Пак. — Ты не можешь трогать. — Уверенно, строго. — Себя тоже. — Ты ведь не серьезно? Я поднимаюсь с колен. Прижимаюсь ягодицами к прохладному столу и упираюсь одной ножкой в кресло Чимина, аккурат между его ног, отталкивая мужчину чуть дальше. Стягиваю тонкую ткань майки, оголяя тело, которое он так любит. Чимин предательски роняет стон в потолок, кусая собственную губу. Не отводит взгляд ни на мгновение. Мои горячие пальцы издевательски медленно прогуливаются по собственному телу. По животику, поднимаясь затем немного выше. Очерчиваю подушечками грудь, которую он бы сейчас хотел изучать губами — уверена. — Это жестоко… — Сдавленный от возбуждения голос Чимина сводит меня с ума. Обхватываю соски, немного их оттягивая. Он хочет обхватить свой возбужденный, твердый член. — Не смей. — Резко. — Только смотри. — Ёбо… — Иначе я остановлюсь. Он рычит, как раненный лев, но повинуется. Отстраняюсь от стола и подхожу к нему ближе. Горячее дыхание мужчины пламенем касается кожи на моей груди. Безмолвно я позволяю ему прикоснуться и он не медлит — его пальцы уверенно опускаются между моих ножек, сквозь ткань брюк с силой надавливая на клитор. Тело моментально напрягается, а с губ неосознанно срывание шипение. Чимин продолжает свою маленькую пытку, массируя возбужденный участок активнее резче, пока я не обхвачу руками его плечи, впиваясь в них ногтями с силой. Моё тело было готово сдаться ему здесь и сейчас. И он чувствовал эту слабость. Теперь он игрался со мной. — Убери руку. — В моём голосе звучит мольба. Он наслаждается этим. Кусает мою грудь, заставляя вскрикнуть. Довольный собой, уверенно приподнимается чтобы обхватить ладонью мой затылок, грубо притягивая ближе и жадно впиваясь губами в мои. Его горячие, влажные губы с наслаждением изучали мои. Язык по-хозяйски проникал внутрь, сплетаясь с моим, вынуждая застонать прямо в поцелуй. Рычит, грубо оставляя шлепок на моей ягодице. Отстраняюсь от Пака, всматриваясь в возбужденные глаза любимого мужчины. — Трогать было нельзя. Уверенным движением я отодвигаю его руки, а после опускаюсь вновь на колени, издевательски медленно прохожусь языком по внутренней части его бедра, слыша как он при этом задерживает дыхание на несколько мгновений. Каждый раз реагирует одинаково, а я лишь пользуюсь тем, что знаю каждую его слабость. Кончиком горячего языка так же размеренно прохожусь по всей длине его твердого члена, затем обхватывая губами головку и медленно опускаясь по стояку ниже. Эта размеренность в действиях сводила его с ума, вынуждая сдержанно рычать в попытках дышать, а меня же это лишь сильнее раззадоривало. Когда член Пака оказался как можно глубже во рту, я задерживаюсь так на несколько долгих мгновений, вбирая его и вынуждая мужчину проронить слышный стон куда-то в пустоту. Он матерится, когда я начинаю наслаждаться его твёрдым возбуждением активнее, когда царапаю зубами такую нежную кожу. Свожу его с ума. Его тело предательски дрожит, готовое разорваться от приближающегося конца. Мои слюни смешиваются с его предэякулятом, когда я с наслаждением продолжаю принимать любимого мужчину. Чимин окончательно озверел от наслаждения, наплевав на мои слова и немного грубо обхватывая ладонями мою голову. Толкает бедрами быстрее и жестче, при этом громко матерясь на каждом вдохе. — Блять! — Сжимает волосы сильнее, вынуждая меня предательски застонать. Грубый, резкий. Проникает жадными толчками. Рычит. Он роняет громкий рычащий стон, когда мои ногти оставляют красные следы на его бедрах и, словно бы в отместку, толкает стояк до предела и замирает так, сквозь мат спуская громкий стон и феерично оканчивая. И даже после того, как этот чертов Пак кончил, он делает ещё несколько уверенных движений бедрами, а после, сжимая мои волосы с небольшой силой, вынуждает меня поднимать на него глаза. — Глотай… — Рыча произносит Чимин, при этом немного наклонившись к моему лицу ближе. И теперь я уже повиновалась ему без вопросов. Не отводя взгляда от его наглых темных глаз я сглотнула всю его сперму, затем неосознанно облизывая собственные губы, следя за тем, как он самодовольно улыбается. — Ты знаешь, что за такие выходки твоей заднице придется дома поработать как следует? — Да, господин Пак. — Хорошо… Моя девочка.