* * *
Кэйе не удалось уснуть ни спустя час, ни спустя два часа. В голове вновь то и дело маячили дурацкие, назойливые мысли о том, что у него больше не получится написать ни одной нормальной строки. Он где-то вычитал, что выгорание спустя время проходит, но Кэйа не верил этим наигранно-радостным строкам на каком-то первом попавшемся сайте. Для него слово «выгорание» теперь ассоциировалось исключительно со словом «конец». Почти нарушенное обещание ложилось на плечи тяжелым грузом, давя резко вниз. Оно садилось на слух, как пенопласт, скрипящий о стекло ядовитым «Слабак». Кэйа думал, что скорее сожжет свою комнату, чем уберется здесь: одна только мысль об этом граничила со смертоубийством. Альберих кутался в одеяло, закрывал уши подушкой, стараясь унять бешеный стук собственного сердца, отдававшийся в уши, заткнуть голос, что шептал ему то, как он ничтожно слаб, унять дрожь в теле и застрявшие в горле хрипы. Ему хотелось на какое-то время сбежать от реальности, скрыться от нее где-то в укромном месте. Лишь бы подальше от заметок и исписанного листа с ручкой. И от этого долбаного пустого лунного света. В его голове было буквально все, начиная от идеи и заканчивая оформлением обложки, но воплотить свои идеи в жизнь и перенести их на лист бумаги он никак не мог, сколько бы ни старался. После принятия душа кожа задышала свободнее, стало намного легче. Влажные волосы били в лицо, не давая уснуть. Кэйа ворочался с бока на бок, пытаясь не разбудить мирно спящего рядом Дилюка. Это последнее, что он хотел сделать сейчас. Кэйа так и не смог уснуть той ночью.* * *
─ Что с тобой? ─ Венти выглядел обеспокоенным. Кэйа раздражился и одновременно испугался: он что, выглядит настолько плохо? ─ Все в порядке, просто не выспался. ─ зевнув, ответил Кэйа и бросил равнодушный взгляд на бирюзовый берет, что Венти вновь нацепил, как ушел шеф. Спустя секунду рядом с ним возник Дилюк. ─ Все не в порядке, просто он не спал ночью ни секунды. ─ очень точно перефразировал он, и Кэйа цыкнул, рухнув на стул. Венти сложил руки на груди. ─ Что происходит? ─ недовольно осведомился он больше у Дилюка, чем у Кэйи. ─ Я не знаю. ─ развел Дилюк руками. А потом, немного подумав, ответил, уже точнее: ─ Выгорание. ─ Не могу написать ни одной нормальной строчки. ─ забормотал Кэйа, заикаясь, бросив на Дилюка убийственный взгляд. ─ Подожди немного, вдохновение само придет. ─ посоветовал Венти и приветливо улыбнулся вошедшей в кофейню компании подростков. Всколыхнулись стикеры на стене от внезапно поднявшегося ветерка из открытой двери. Венти, поежившись, обнял себя руками. Ветер заиграл с волосами поднявшегося со стула Кэйи и поцеловал его руки, что запорхали по кнопкам кофемашины. ─ И что планируешь делать? Дальше не высыпаться и корпеть по ночам над листочками бумаги? ─ Дилюк вопросительно посмотрел на Кэйю: кажется, его тоже волновал этот вопрос. Альберих скрипнул зубами и едва было не сказал, что это не его дело, как вошла новая партия посетителей, и колкий ответ пришлось отложить.* * *
─ Ты ведь не уснешь так. ─ мягко заметил Дилюк, набрасывая на плечи Кэйи плед. Тот, закрывшись локтями, щелкал ручкой, пока Дилюк не отнял ее у него, даже не вырывая ее из рук: как только он к ней прикоснулся, она сама упала из рук Кэйи. ─ Кэй, нужно поспать. ─ Я не могу. ─ жалобно пробормотал Кэйа. ─ Я не могу. Я просто не смогу уснуть, пока не напишу. ─ Ты не напишешь сегодня, Кэйа, ─ уже тверже заключил он. ─ Ты не сможешь. Нужно отдохнуть. ─ Я. Не. Могу. ─ отчеканил Кэйа. Дилюк шумно выдохнул. ─ Я тебе в чай снотворное подмешаю. ─ поняв, что на его слова никакой видимой реакции не последовало, Дилюк нахмурился и, обхватив Кэйю поперек талии, без усилий закинул его себе на плечо, словно легкую пушинку, игнорируя его громкие и возмущенные восклицания и брыкания в попытках уйти. Кэйа, вздохнув, почти сразу же и сдался, обмякнув: он ужасно устал и измотался, и на лишние телодвижения сил просто не хватало. Закрыв глаза, он смиренно ждал, когда его бережно положат на кровать, и скрючился на ней, сжимая в руках одеяло. Дилюк, который лег рядом, повернулся к нему лицом и положил руку ему на плечо. Альберих вздрогнул от внезапного прикосновения, но тут же расслабился. ─ Хей, Кэй, ─ шепотом позвал он, потрепав Кэйю по плечу. Альберих повернулся на другой бок и вперился взглядом в малиновые глаза напротив. ─ сейчас не лучший период, я понимаю. Но тебе нужно набраться сил, иначе будет хуже. ─ вздохнув, Дилюк собрался с мыслями и сжал ледяную руку в своей. ─ Все будет хорошо, я тебе обещаю. Верь мне. Окей? Кэйа, улыбнувшись, кивнул.* * *
И хуже стало. С каждым днем подъем с кровати давался Кэйе все труднее, его мешки под глазами становились все темнее, а сами глаза ─ краснее. Он двигался все развязнее и потеряннее, хуже работал, ухудшилась и его концетрация внимания. Часто по вечерам Кэйа закрывался в своей комнате, отчего возникали бурные споры, в ходе которых разгоряченный Дилюк выплевывал много вещей, о которых потом горько жалел и, понимая, что Кэйа по ту сторону двери затих, чувствовал себя хуже всех на свете. Конечно, Кэйа потом выходил, но спустя очень долгое время: Дилюк часто видел его в слезах. Он как-то заглянул в комнату Кэйи одним глазком и увидел, что весь пол в грудах скомканных листов и закончившихся ручек. И ему стало уже совсем не смешно. Кэйа с каждым днем терял краски все больше: казалось, ничего уже не могло доставить ему удовольствие. Они стали все реже и реже проводить время вдвоем, Кэйа закрывался в себе настолько, что уже переставал что-либо вообще чувствовать, кроме постоянной усталости и подавленности. Дилюк, Венти и Лиза с Джинн всеми возможными и невозможными способами пытались доставить ему радость, но все было напрасно. Кэйа так и не мог выжать из себя ни строчки, пропуская мимо ушей слова о том, что ему нужен отдых и здоровый сон. Альберих чувствовал себя даже хуже, чем во время пневмонии. Дилюк был рядом всегда: утром, днем, и по ночам тоже. Он старался не спать, сколько может, но когда он засыпал, Кэйа оставался совсем один: лишь холодная луна была его молчаливым наблюдателем.* * *
Спустя месяц таких вот ночных бодрствований Кэйа неустанно строчил на листе бумаги текст. Буквы ложились резко, точно и четко: рука его совсем не устала, а голова напряженно думала. На душе с каждым словом, выведенным аккуратным почерком, становилось все легче и легче. Незаметно подойдя сзади, Дилюк как можно бесшумнее присел на кровать: он знал, что если издаст хоть звук, спугнет вдохновение Кэйи. А тот все писал и писал на листке, освещаемом лишь лунным светом и его глазами: так ярко они горели. Буквы складывались в слова, слова в предложения, предложения ─ в абзацы, а абзацы становились текстом. Исписав с обоих сторон один лист, Кэйа принялся за второй, отнюдь не комкая их и не бросая на пол: он бережно откладывал их чуть поодаль от себя и брал все новые и новые листы. Дилюк наблюдал за этим с замиранием сердца, с каждым новым листком он улыбался все шире и искреннее, но не смел нарушить тишину, в которой лишь шелестели листы и слышался успокаивающий шорох ручки по шершавой бумаге. Спустя час, Кэйа, бросив в сторону листы и ручку и откинувшись на спинку стула, шумно выдохнул. На лице его расцвела улыбка. Дилюк, все это время продолжающий сидеть сзади и наблюдать за ним, встал с кровати, подошел к нему и окинул гордым взглядом проделанную работу. Кэйа проводил его удивленным взглядом и смущенно опустил взгляд в пол: он явно не думал и не видел, что за ним наблюдают. Спустя секунду Дилюк пораженно затаил дыхание и увидел, что ни один лист за последний час не был скомкан и ни одна ручка не была с ненавистью отброшена на пол. На письменном столе лишь аккуратной стопочкой громоздились листов двадцать сплошного текста: по всему телу пробежала шокированная дрожь, и Дилюк сгреб Кэйю в объятия, чтобы в следующий миг впиться в губы. Кэйа улыбается в поцелуй, улыбается и после того, как Дилюк отстраняется на расстояние соприкосновениях их носов, и Дилюк жадно сцеловывает эту улыбку.* * *
─ Кэйа, придурок! Не смотри на меня так! ─ Дилюк и Кэйа коротко переглянулись, едва сдерживая смех. ─ Вы, оба, что вы ухмыляетесь?! Юноши не выдерживают и прыскают почти синхронно. Кэйа зарывается в огненные волосы и перебирает их, заходясь в смехе еще счастливее и задорнее. Венти все еще выглядит возмущенным и требует объяснений. ─ Я написал, ─ начал Кэйа. Дилюк понял намек и заговорщицки подмигнул ему. ─ Двадцать страниц. ─ подхватил Дилюк. ─ Двадцать две, ─ поправил Кэйа. ─ Взахлеб. ─ с гордостью выпячив грудь, сообщил Дилюк. ─ Сам. ─ Кэйа едва не расхохотался, с титаническими усилиями сдерживая смех от непонимающего взгляда Венти, что скакал от одного к другому, будто следя за напряженным тенисным поединком. ─ Вдохновение вернулось. ─ Венти в замешательстве сложил руки на груди. ─ Неожиданно. ─ вставил Дилюк. ─ Ночью. ─ не отставал Кэйа. ─ На письменном столе. ─ подсказал Дилюк. ─ Я… ─ начал было Кэйа, как Дилюк торопливо перебил его. ─ Разложил. Я. ─ поймав злобный взгляд Кэйи, что метал молнии, Дилюк снисходительно улыбнулся: ─ Текст. На столе. Письменном. ─ Да. ─ заключил Кэйа, и Венти отвернулся от них обоих, шумно вздохнув. ─ Из этого всего я понял лишь то, что вы оба ─ идиоты. ─ пробормотал он и Дилюк с Кэйей, прикрывая рты ладонями, громко расхохотались.* * *
─ Кэйа написал двадцать… две страницы текста вчера ночью. И ничего не выкинул. ─ похвастался Дилюк. Джинн, радостно хлопнув в ладоши, искренне улыбнулась. Лиза, опустив взгляд, усмехнулась. ─ Да брось. Рассказываешь так, будто я растопил айсберг. ─ увидев непонимающие взгляды друзей, Кэйа пояснил: ─ Который потопил Титаник. ─ Не принижай себя. ─ цокнул Дилюк, но его тут же перебила Джинн: ─ Кэйа, ты большой молодец. ─ она похлопала Кэйю по плечу: он увидел в ее глазах яркие огоньки и благодарно улыбнулся ей. ─ Не каждый смог бы. ─ Полностью солидарна. ─ горячо поддержала Лиза, легко пихнув его в предплечье. ─ Больше не пугай нас так! Она в шутку погрозила пальцем, состроив серьезный вид, и аудитория взорвалась от всеобщего смеха.* * *
Кэйа постепенно возвращался в строй: глаза перестали быть красными, мешки сходили с глаз, исчезая, каждый вечер он приносил продуктивные результаты в качестве пары десятков страниц, между ними с Дилюком перестали вспыхивать бесполезные ссоры, а главное ─ книга подходила к столь долгожданному концу. Кэйа был более, чем счастлив ─ он заканчивал одно из своих самых важных дел на настоящее время и ставил запятую в истории персонажей, которые уже успели стать ему родными. В голове начали всплывать идеи и мысли насчет второго и третьего тома «Моря на дне тумана», которые Кэйа бережно сохранял в памяти или выписывал в заметки. Как-то в один из вечеров он подсел к Дилюку, смотрящему телевизор, и слова полились из него бесконечным потоком. Все же, его вдохновение возникло не из пустого места. ─ Знаешь, я встретил на улице пожилого мужчину. Он оказался художником и рисовал портреты людей, и предложил нарисовать мой тоже. Я отказался, но присел к нему на скамейку: у нас завязался разговор. ─ Дилюк понизил громкость на телевизоре на пару делений и замер, внимательно прислушиваясь к каждому его слову. ─ Он плавно перетек в вопрос о вдохновении. Я спросил, в чем его вдохновение, и он сказал мне, что его музой является его жена, фото которой он всегда носит в нагрудном кармане. Он сказал, что для него нет ничего прекраснее его жены, что, как он выразился, для него она будто поздний весенний цветок. На мой вопрос о том, где она, он ответил, что она умерла. ─ сделав паузу, Кэйа помотал головой, будто не соглашаясь с собой в чем-то, а потом, как ни в чем не бывало, продолжил: ─ Он рассказал мне о том, как же жалеет о том, что не ценил ее по-настоящему, ведь… ─ здесь Кэйа запнулся, но потом, найдя слова, продолжил, устремив взгляд вдаль. Дилюк молча слушал, боясь пошевелиться. ─ «Не ценишь, пока не потеряешь». Меня словно током тогда прошибло. Я посчитал, что нет смысла лучше, чем любимый человек, это именно то, что мне нужно, то, что всегда будет вдохновлять меня, то, ради чего я всегда буду стараться и стремиться и то, к чему я навечно буду привязан. Я хочу ценить то, что имею, пока не стало слишком поздно. Ты позволишь мне, Дилюк? Ты позволишь мне сделать тебя тем самым? Ты позволишь мне сделать тебя своим смыслом? На дне любого тумана всегда будет море, ты ведь помнишь? Дилюк не отвечает, он резко разворачивается и рывком прижимает хрупкие плечи к мягкому дивану, с остервенением вгрызаясь в чужие губы. Кэйа, не колебаясь, отвечает. Он чувствует, как меж искусанных губ плывет растопленный кислород, чувствует горячее дыхание у своей щеки, падающую на полуприкрытые веки огненную челку и стук сердца, слившийся с их резкими вдохами и выдохами.* * *
У Кэйи в руках две большие рукописи, он несет их в издательство, что выбрал уже давно, он идет непоколебимой и нерушимой горой: ничто не встает у него на пути. Исписанные листы колышатся на ветру и взлетают вниз-вверх при каждом шаге Кэйи. Альберих не обращает на это никакого внимания, в груди у него переворачивается и пляшет сердце, отбивая рваный ритм, стопы зудят, руки сводит от предвкушения чего-то сильного и неожиданного. Издательство поблескивает где-то далеко впереди яркой вывеской, и Кэйа закусывает губу чуть ли не до крови, с надеждой глядя на здание, словно полностью состоящее из острых углов. Кэйа, входя внутрь, не видит никого. Царит гробовая тишина, лишь за ресепшеном сидит хмурая женщина, клацая пальцами с длинными нарощенными ногтями по клавиатуре. Она поднимает на него недовольный взгляд: Кэйа съеживается под ним. ─ Добрый день, публикация? ─ спустя время спрашивает она, подняв брови. Кэйа неловко улыбается и чувствует себя до невозможности глупо. ─ Печать и публикация. ─ поправляет он. Женщина становится еще более недовольной, поджимая губы. Потеряв к нему всякий интерес, она вновь склоняется над монитором и указывает пальцем на дверь слева. ─ Вам туда. ─ выдавила она, и Кэйа понял, что не добьется от нее больше ни слова. Подойдя к двери и тихо постучавшись, он открыл ее. За ней оказался преважный мужчина в официальном костюме, сидевший за монитором компьютера. Жестом пригласив Кэйю подойти и сесть на стул рядом с письменным столом, он, не отрывая глаз от него, что-то быстро печатал. Когда мужчина поднял на него глаза, Кэйа положил перед ним две достаточно увесистые рукописи. ─ Роман, триллер. Два тома. ─ мужчина поднял брови, и Кэйа добавил для надежности: ─ Трилогия. Третий том в процессе. И здесь он слукавил: ничего в процессе у него не было. Но мужчину такой ответ, кажется, удовлетворил. Он, открыв рукописи, быстро пролистнул все страницы одну за другой и флегматично кивнул. ─ Приходите через неделю. Оставьте свой номер телефона. Кэйа от волнения поджал губы и тут же зачем-то быстро кивнул.* * *
Всю неделю Кэйа не мог ни есть, ни нормально спать ─ он переживал настолько, что едва смыкал глаз, видел перед собой белые монотонные обои издательства. Дилюку он, конечно, ничего не сказал ─ это должно было быть для него сюрпризом. Кэйа решил не тянуть кота за интимные места и сразу пошел в несколько издательств: везде его припечатали сухим «Ждите», которое не предвещало ничего хорошего, но и ничего плохого. Кэйа уже помолился всем существующим и несушествующим богам (в такие моменты в нем просыпалась вера, а до и после них он считал себя твердым атеистом), сходил в храмы и тысячу раз за день смотрел на число: как бы не проворонить момент истины! Время момента истины подходило невыносимо долго, будто жженая резина нарочито долго растягиваясь. Но ночь сменял день, и так, ночь за днем, день за ночью, пролетела неделя. Кэйа, сорвавшись с пар, тут же помчался в издательство, прикрываясь бредовыми предлогами и на бегу бурча что-то невразумительное, поддерживал сам себя. И тогда он даже не подозревал, что через каких-то пару месяцев тиражи разойдутся, будто горячие пирожки, а он станет одним из самых молодых и популярных японских авторов-романистов современности. Кэйа на бегу думал, что он безумно счастлив как никогда. И у него восхищенно блестели глаза, в которых на дне тумана морские волны омывали песчаный берег.