Possessive

Артём повалил Глеба на широкий диван. Простой, старый диван, заляпанный различными чаями, пивом, а в некоторых местах и давно засохшей спермой. Депо, буквально срывая одежду с нижнего, оставил Фару обнаженным, развёл его ноги в стороны и устроился между ними. Бульвар залюбовался прекрасным телом напротив. Черная краска, вбитая под белую кожу, острые изгибы талии, которая выглядит так женственно, что если бы не татухи, можно было бы представить что это хрупкая девушка. Но зачем эти прелюдии, если ты в постели с самим Фараоном. С тем самым, гордым и доминантным на сцене, среди толп фанатов, а в особенности юных фанаток, готовых визжать от одного его вида. Затем, Артём высвободил и себя от многочисленных слоёв ткани, открывая самые недоступные ни для кого места. Конечно же, кроме Колдсименса. – Огоо, вот куда ушёл весь твой рост. - Подколол Глеб, пошло оскалившись и очень уж грязно облизнувшись. – Не придуривайся, будто тебе не доводилось видеть мой аппарат. - Депо слегка усмехнулся, харкнул себе на пальцы, предварительно закинув ноги пассии на свои бедра, приподнимая их. Медленно вставил сразу два, чего мелочится. Шатохин пристально наблюдал за любыми изменениями в лице Глеба, от чего нижнему становилось некомфортно. Голубин крайне не любит зрительный контакт в сексе, предпочитает уткнутся носом в какую нибудь в подушку и не подавать малейших признаков жизни. Чего не скажешь об Артёме. Тот ловил любой мимолетный стон, смотрел за любым малейшим изменением в лице младшего. Тем временем, Депо добавил третий палец и слегка сменил угол проникновения, тем самым коснувшись предстательной железы, что выбило из Глеба судорожный вздох и заставило прогнутся. – Не томи.. - Заскулил блондин, умоляюще взирая в бездонные глаза напротив. – Не рано? - Серьезно спросил шатен, который ну очень беспокоился о здоровьи младшего. Он никогда не был чуток так ни с одной сучкой. У Шатохина много опыта в сексе. С любой левой бабой он всегда заботился о своём кайфе, мог даже слегка душить, уходя сразу после своего оргазма. Артём уходил от них сразу, не желаю знакомства. Судьба — это не дорога, с которой человек не может ни шагу ступить в сторону. Всегда есть выбор, и сердце порой говорит гораздо громче разума. В глубине души он всегда знал, как должен поступить, поэтому уходил, понимая что человек не его. Уходил молча, ни говоря и слова напоследок. С Голубиным же было по другому. Хотелось передать ему все чувства, все сладкие ощущения.Целовать. Пусть блондин получит хоть тысячу изумительных оргазмов, а Артём всего один, всё равно он останется доволен. – Не рано. - уверенно произнёс младший, в эту же секунду почувствовав внутри себя головку горячего члена. Это действие уже смогло выбить у Фары с мягкий стон. Глеб выдохнул, нахмурился, ощущая боль. Затем, старший начал плавные движения, продолжая сверлить Глеба взглядом. Нижний не знал куда себя деть, так что не нашел ничего лучше, чем задрать голову наверх, открывая татуированную шею, лишь бы не сталкиваться взглядами. Депо не оставил это просто так, поэтому склонился, расцеловывая все ничем не защищенные участки шеи. Первым делом, оставил бордовые следы возле «Memento Mori». Глеб болезненно морщится, ибо тот сжал нежную плоть настолько, что на шее остались отчётливые следы зубов, и где-то стала пропускаться кровь. Бульвар тут же виновато зализал место преступления, и послюнявив там еще немного, Артём все же отстранился, так как их поза не давала Шатохину спустится ниже. Да и всё сразу делать не особо выходило. Целовать, ловить любой звук, трахать. Тем временем напряжение росло, вместе с темпом. Хотелось скорее вдолбить блондина в мягкую поверхность. Безумие разрасталось с каждым мгновением. Казалось, он уже переступил через последнюю границу разумности. Всё здравомыслие разошлось трещинами, оставалось только двинуть его пальцем, чтобы оно разлетелось на осколки. Тут Артём снова попадает по простате. Это не заставило ждать реакции нижнего. Глеб вздрогнул, и протяжно простонал имя партнера, обнимая его торс ногами, и опустил очи, наконец задержав взгляд на шатене. Тогда остатки самоконтроля с хрустом надломились, оставляю за собой голые инстинкты. Шатохин вдалбливает Голубина в кровать, сжимая его бедра, изредка несильно ударяя по ним. Глеб сорвался на полукрик и вцепился в подушку. Старший излился внутрь, со звёздами в глазах, уткнулся в шею Колдсименса, тяжело дыша. Блондин нежно улыбнулся и немного выгнулся, ощущая, как горячая жидкость мягко обволакивает его изнутри. Но нижний ещё не кончил. А Дэпо это просто так не оставит. Он подобрался ниже, и провёл языком по всей длине органа и заигрывающе посмотрел на парня. Затем вобрал по горло, начиная методичные движения, водя языком по круге. Фара снова изогнулся и что то промычал. Снова мучительный, зрительный контакт. В полумраке комнаты было только и видно эти томные, блестящие голубые глаза. Самое обидное, что за весь процесс Бульвар не проронил ни звука, в отличии от Сименса. Фараон снова обнял подушку, уткнувшись в неё, сдерживая всевозможные хрипы, и сжал голову старшего бёдрами. Тогда Шатохин решил перейти в крайние меры. Он отобрал у Глеба подушку, аккуратно суя ему под поясницу, якобы в целях удобства. Снова спустился и проник языком в нутро младшего, не переставая надрачивать ему свободной рукой. Более данных действий Колдсименс не вытерпел и обильно кончил себе не живот, немного пачкая постельное белье. Обессиленный после божественного оргазма Бульвар рухнул на диван рядом с пассией, а Голубин в свою очередь устроился на груди партнера. Слегка прикрыв глаза, блондин почувствовал на талии широкие ладони. Так и провалились в крепкий сон.