«Безумен внутри.
Опасность возбуждает меня.
Ничего не могу с собой поделать.
У меня есть секреты, которые я не могу рассказать.
Я люблю запах бензина.
Я зажигаю спичку, чтобы ощутить жар.
Мне всегда нравилось играть с огнем.»
Sam Tinnesz — Play with fire
— Нас Паша приглашает на пикник. — Антон не успел толком проснуться и открыть глаза, как Арсений, который лежит рядом, обрадовал его радостной новостью. Их подготовка к плану длится уже неделю, за это время они успели отсмотреть почти все записи с камер, оставив небольшие пометки к каждой. Записей, на которых светится кто-то из них, практически нет, всего несколько из сотен. И это, определённо, радует. Меньше светятся около мест преступлений, легче будет придумывать алиби, просчитывая эту игру наперёд. Из-за большого количество свалившейся работы, они редко куда-либо выбираются из дома, в основном пользуются доставкой еды или продуктов. Максимум — пару раз в неделю Антон выходит до ближайшего ларька, чтобы сигарет себе купить, а Арсений иногда по утрам тренируется на свежем воздухе. Большое количество работы отразилось и на их сне. Спят они мало, так как в основном ложатся ближе к рассвету, а просыпаются не позже десяти утра и продолжают заниматься своей рутинной работой дальше. День сурка — не иначе. Антон давно смирился, что они с Арсением спят на одном диване, а зачастую оба отрубаются, как только ложатся в постель. Так как Антон спит очень крепко, то просыпается только после нескольких будильников. А у Арсения всё иначе. Он просыпается стабильно каждую ночь от того, что через пару часов после их отбоя, Шастун заваливается на него всем своим весом и крепко обнимает. И почему-то Арсений ещё ни разу не поднимал эту тему, решив, что сейчас есть дела поважнее. Не то, чтобы ему не нравится спать с Антоном в обнимку, скорее, он даже привык к такому, но ощущения всё равно странные. Ведь кто они такие, чтобы спать прижимаясь друг к другу всем телом? Просто коллеги, которые работают над совместным проектом, не более. Все же коллеги так себя ведут? — Пикник? В честь чего? Хотя, даже неинтересно, главное, чтобы там было вкусное мясо и пиво. — Слегка хриплым голосом шепчет Антон, взяв телефон в руки, чтобы почитать новости. — А то я уже заебался эти записи с камер отсматривать, они мне уже мерещатся, когда я просто моргаю. — Да ты куда угодно пойдёшь, главное, чтобы там наливали. — Арсений закатывает глаза, отложив в сторону книгу, которую решил почитать ранее. Павел не стал откладывать пикник на вечер, а решил собрать ребят ближе к обеду. Поэтому времени на просто полежать и ничего не делать, практически не остаётся. Нехотя приходится выбираться из постели и иди в душ сначала одному, а потом второму. На завтрак Антон ограничивается только чашкой кофе и сигаретой, а Арсений напротив, завтракает более плотно тем, что осталось от вчерашнего ужина. К назначенному времени, Паша заезжает за парнями, вместе со своей супругой. — Парни, это Ляйсан, моя жена и хозяйка квартиры, познакомьтесь. — Девушка приветливо машет парням рукой, оставшись сидеть на переднем. А судя по животу, который достаточно заметен, срок беременности не маленький и вот-вот уже должна родить. — Лясь, а это Антон и Арсений, я тебе про них рассказывал. Арсений включает всё своё обаяние, на которое только способен, и осыпает Ляйсан комплиментами, отчего та вмиг начинает смущённо хихикать. Антон просто вежливо здоровается и усаживается на заднее сидение, пытаясь хоть как-то уместить свои длиннющие ноги. По дороге они заезжают в «Ленту», чтобы купить продукты для пикника и алкоголь, а потом направляются чёрт знает куда, всё время поддерживая нейтральную беседу. В основном, Антон смотрит в окно, любуясь пейзажами, чтобы как-то отвлечься от картинок камер видеонаблюдения, которые до сих пор всплывают перед глазами, каждый раз когда он моргает. Арсений болтает с Пашей, в основном о городах, в которых бывали, а Ляйсан дышит в приоткрытое окошко, чтобы её не укачивало. По итогу они проезжают практически весь город, выезжая за его пределы. Проехав около десяти километров, Павел сворачивает на просёлочную дорогу и останавливается, потому что впереди непроходимый участок. И чтобы машина не зацепилась днищем за рельеф местности и они тут все не застряли, пассажирам приходится выйти и пройтись пешком, глядя, как Павел еле как выруливает. Но, благо, сама машина не застряла и её не пришлось толкать. Следующие несколько метров до точки, в которой они решили остановиться, Арсений и Антон проходят пешком. — Тут красиво. — Оглядываясь по сторонам, шепчет Арсений, стараясь ещё и внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться или не наступить в какую-нибудь грязь. Антон останавливается буквально на пару секунд, чтобы тоже оглядеться по сторонам, вдохнуть полной грудью свежий воздух и закурить. Добравшись до места назначения, они готовятся к будущему пикнику: достают продукты, мангал, и даже мебель, которую взял с собой Паша. Из мебели был походный столик и несколько стульев, судя по всему, повидавшие жизнь. — Скоро подъедет мой приятель, у него с собой должно быть ещё несколько стульев, не переживайте. — Павел включает музыку в машине, чтобы та играла на фоне, накидывает на голову панамку, чтобы не напекло и начинает собирать мангал. Антон отходит чуть в сторону, чтобы докурить и ещё раз оглядеться. Павел привёз их к берегу какого-то водоёма, который окружён лесной местностью с разных сторон. Воздух чистый и свежий, а кое-где вдали можно разглядеть рыбаков или просто тех, кто сидит с удочкой для вида и глушит водку втихаря. По правую сторону, где-то вдали, виднеются небольшие частные дома, а над водой летают чайки. Тут так спокойно и умиротворённо, одним словом, хорошо, как у бабушки с дедушкой было в деревне. — А это что? — Уточняет Антон, возвращаясь к компании. — Это Сурское водохранилище. Поблизости есть загородный клуб, но не стал вас туда везти, потому что там ничего интересного нет, ещё и людей полно. А тут тихо, спокойно, практически нет никого поблизости. — Паша сидит на корточках, стараясь собрать мангал, но очередная попытка успехом не увенчалась. Ебучий мангал, как назло, разваливается обратно на запчасти, как только Паша более или менее собирает конструкцию и пытается поставить. — Если захочешь искупаться, там чуть дальше можно найти спуск к воде. Но Антон пока не горит желанием купаться в незнакомом водоёме. Он садится на корточки рядом с Пашей и помогает собрать мангал, что в четыре руки сильно упрощает и ускоряет процесс. По итогу мангал собран, а Антон теперь снова ходит по полянке, как неприкаянный, не понимая чем себя занять, хотя дел по факту много. Взглядом он находит Арсения, а на лице сразу появляется улыбка, потому что этот придурок бегает по полю, постоянно фотографируется в смешных позах и в целом ведёт себя как ребёнок. Недалеко от машины, в самой тени, сидит Ляйсан и пьёт холодный сок. Наверное, ехать на восьмом месяце беременности куда-либо, а уж тем более на природу в такое пекло, затея не особо хорошая, но Ляйсан просто устала сидеть дома в четырёх стенах. Паша целыми днями пропадает на работе, подруги все повыскакивали замуж и разъехались по разным городам, а Ляйсан просто скучно и одиноко. Узнав, что у супруга выдались долгожданные выходные, пришлось упрашивать, чтобы он устроил пикник, заодно, чтобы и самой время скоротать, и лично познакомиться с двумя оболтусами, которые вынужденно живут в её квартире. Тем более, во-первых, лето практически заканчивается, во-вторых, Ляйсан скоро родит, и там уже точно будет не до дружеских посиделок на природе. Пока Павел занимается разжиганием углей для мангала, Антон и Арсений начинают разбирать пакеты с покупками, раскладывая на походном столе. Шастун ещё и умудряется параллельно пить пиво, пока оно холодное. И, буквально через двадцать минут, подъезжает ещё один автомобиль, из которого сначала выходит довольно молодой парень, на вид — ровесник Антона. — Всем привет. Меня Егор зовут, а это Эд, мой друг. — Рядом с этим Егором, показывается ещё один молодой человек, который с головы до ног забит татуировками и выглядит не совсем благополучно. Обычно бабки на лавочках таких называют наркоманами. Егор с первых минут производит впечатление очень доброго и открытого человека, а вот Эд — его полная противоположность. Лицо настольно хмурое и прищур подозрительный, как будто бы сканирует взглядом Антона и Арсения, пытаясь разглядеть в них какой-то подвох, но пока не получается. Даже руку протягивает как-то слишком лениво и нехотя, отчего Попов и Шастун переглядываются, но ни слова вслух не говорят. В любом случае им не детей крестить, а всего-то провести несколько часов в общей компании, где приоритет всё равно уходит алкоголю и еде. По крайней мере, у Антона точно. После сумбурного знакомства и обмена рукопожатиями, все находят себе дело, стараясь как можно оперативнее подготовиться к пикнику, чтобы со спокойной душой можно было бы сесть и просто отдыхать. Ляйсан занимает самую выгодную позицию, продолжая сидеть в тени и со стороны контролировать процесс, пока Егор и Антон нарезают овощи, а Арсений и Эд разгружают машину, расставляя дополнительные складные стулья. — Паш, слышал, что сегодня с утра поймали наркомана с закладкой в Заводском? — Вытирая руки бумажными полотенцами, Егор обращается к Павлу. — Ага, скорее всего, пацанам премию выпишут. Нам бы тоже не помешало лишних денег заработать и как-то раскрываемость поднимать. Поэтому после выходных будем активно над этим работать, есть у меня мыслишки. — Отвлекаясь от мангала, Павел закуривает. — Нас даже Шуист в прошлом месяце по раскрываемости обогнал, а это уже хуета какая-то. Антон моментально замирает и косится на Арсения, пытаясь мысленно задать интересующий вопрос. Если его догадка верна, то это же пиздец, причём полный. Сбежать из Москвы от следователя, чтобы в Пензе тебе помогал мент? И чтобы Антон проводил время на природе в компании ментов? Это какой-то абсурд ёбанный. Но Арсений, судя по выражению лица, видимо ничуть не удивлён, поэтому желанной помощи Антон в нём так и не находит. — А вы, типа, в ментовке работаете? — Не выдерживая, уточняет Антон, обращаясь к Павлу и Егору. — Ну, да. А тебе разве не сказали? — Паша отвечает настолько буднично, как будто бы это самая очевидная в мире вещь. А у Антона моментально мурашки по коже, пульс замедляется и лицо белеет. — Да не ссы, тебя никто не сдаст. — А чё он сделал? — Молчаливый до этого Эд, резко поднимает голову и обращается к Паше, желая услышать вот прямо сейчас все подробности, иначе прожжёт в нём дыру взглядом. — Может, что-то сделал. Может, ничего не сделал. Честно, в подробности не вдавался, меня это мало интересует. Знаю только, что за ним гоняется какой-то еблан, который аж с Воронежа в Москву приехал. — Паша пожимает плечами и отмахивается, а интонация такая, что очевидно, разговор на эту тему продолжать не намерен. Антон слышит всё и удивляется сильно, потому что это, как минимум, странно. Павел, как человек работающий в полиции, не должен так спокойно относиться к нему, помогать, а уж тем более укрывать от своих коллег в квартире супруги. Не должен был встречать на автовокзале, давать новую сим-карту и устраивать пикник. По-хорошему, он должен был давно сдать его к чертям собачьим, а не возиться, как с ребёнком или дальним родственником, который приехал погостить. Возможно, Эмир заплатил достаточно, чтобы послать свои убеждения и совесть куда подальше. А возможно, Павел просто хороший человек, который мог проникнуться к Антону. Только вот, если и проникся, то он же совсем не знает его историю. В общем, вопросов в голове больше, чем ответов. Намёк Павла улавливают все, поэтому тему меняют быстро, продолжая общение на более отвлечённые темы. А Шастун всё ещё погружен в себя и думает, что компания, в которой он сейчас находится, вообще ни разу не безопасная — минимум два сотрудника полиции, профессиональный киллер, угрюмый Эд (от него даже не понимаешь, чего ожидать) и беременная женщина. Насчёт последнего, Антон мысленно смеётся, потому что вся опасность, которую она представляет — только если внезапно захочет родить, а что с этим делать, он понятия не имеет. Шастун ухмыляется собственным мыслям, потому что, казалось бы, полицейские… Они же должны защищать людей, соблюдать закон и сажать всех, кто нарушает этот самый закон. Но вместо этого они спокойно проводят время в компании преступников, на счетах которых десятки, а то и сотни убитых людей и искалеченных судеб. И компания, которая должна быть для Антона небезопасной, становится самой безопасной в данной ситуации. Мысли в голове уже начинают сводить с ума, потому что это нелогично до безумия, и чем больше Антон думает, тем сложнее ему это даётся. — Расслабься и просто отдохни. — Рядом, словно чёрт на плече, возникает Арсений, который шепчет это так, чтобы услышал только Антон. — Всё хорошо, не жди подвоха. Шастун тяжко вздыхает, но всё же кивает, соглашаясь со словами мудрого Арсения. Потому что уже сам запутался в собственных мыслях и проще уже не думать и просто расслабляться, получая удовольствие от этого дня, который стал неким выходным, пить холодное пиво и предвкушать как поест мясо, как только Эд и Паша его пожарят. И вообще, Антон хочет брать пример с Ляйсан, которая до сих пор удобно сидит в тени, звонко хрустит свежими огурцами и получает наслаждение от смены привычной рутины. А ведь она наверняка в курсе, кого поселила в собственной квартире и ни капли не боится контактировать с убийцами. — Мне вот просто ради интереса и душевного успокоения можно узнать, кем вы в итоге работаете? — Антон не выдерживает и резко вклинивается в разговор, понимая, что будет себя чувствовать спокойнее, если, как минимум, узнает профессии всех тут собравшихся. — Я мент, но Павел Алексеевич называет меня неполноценным, потому что я только недавно пришёл к ним в отдел. А Эд у нас специалист по информационной безопасности. Можно его не расспрашивать о работе, потому что вряд ли расскажет что-то кроме того, что это просто скука смертная. Он всегда так говорит, а подробностей от него никогда не дождёшься. — Егор охотно отвечает на вопрос, нисколько не стесняясь места своей работы. — Но мне кажется, что это пиздец как интересно. — Я не говорю, что ты неполноценный. — Павел отвлекается от мангала и с укором смотрит на Егора, а после переводит взгляд на Антона, чуть смягчившись. — Я называю его практикантом, потому что он только с универа недавно пришёл, не дорос ещё до полицейского. — Ну, для меня это одно и то же. — Фырчит Егор, открывая полторашку пива. И Антону действительно становится спокойнее, как только парни отвечают на вопрос, а после ещё минут десять, Егор пререкается с Павлом, которого сегодня называет просто по имени, опустив все формальности. Шастун закуривает, со стороны наблюдая за больше шуточной перепалкой, и теперь вся эта странная ситуация уже точно полностью его отпускает. Ближе к вечеру, когда августовское солнце перестало так сильно печь, все собравшиеся заметно сдружились и никакой неловкости уже не чувствуется. Пусть они находятся по разные стороны, где одни убивают, а другие ловят и сажают таких. Пусть они рождены в разных городах и в разное время, у них было разное воспитание и детство, но сейчас это вообще не имеет ни малейшего значения. Сегодня все наконец-то получают тот долгожданный отдых, которого так давно хотели. Они играют в свой аналог «угадай мелодию», потом устраивают викторину, а затем плавно переходят в игру «крокодил». Особенно забавно Ляйсан пытается показать арбуз, постоянно указывая на собственный живот, но никто за минуту так и не догадывается, что именно она имела в виду. Хотя вариантов было множество, от «пельмешей бахнула» до «пузожителя». Они находят общий язык даже с Эдом, который по-прежнему косится на Антона и Арсения с недоверием. По итогу Выграновский оказывается очень даже приятным собеседником с отличным чувством юмора, где каждая шутка буквально до слёз, а живот уже начинает болеть от смеха. За пару часов тесного общения, Антон начинает видеть то, что не так очевидно и не лежит на поверхности. Он видит, как общаются Эд и Егор, замечая между ними какую-то химию, не похожую на просто друзей. А потом украдкой смотрит на захмелевшего Арсения и много думает. Мысли в голове совершенно разные и возникают хаотично, отчего за некоторыми даже и сам не поспевает, потому что успел прилично подвыпить. — Антох, у тебя всё хорошо? — Егор толкает засмотревшегося Шастуна в плечо и звонко смеётся, а Антон смущённо отводит взгляд от Арсения и кивает. У него сегодня точно всё хорошо. Благо сам Арсений не замечает или старательно делает вид, что не замечает, пристального взгляда к собственной персоне и в очередной раз за вынужденную командировку в Пензу, просто расслабляется. Кажется, что Арсению давно не было так хорошо, как за последние недели в этом городе. Хотя, казалось бы, ситуация в целом не подразумевает того, чтобы расслабиться и получать удовольствие от жизни. Они играют с огнём, ходят в придачу по самому острию, в попытке разработать план, как наебать Шеминова. Они сидят на лужайке допоздна. Смотрят на красивый закат, который завораживает яркими полосами на небе. Смотрят на водную гладь, в которой отражается луна. Смотрят на звёзды, которых здесь гораздо больше, нежели в городе. А время летит здесь совершенно иначе, нежели в городе. Антон удаляется от шумной компании и присаживается на самый край обрыва, свешивая ноги. За машиной, которая стоит на лужайке, его не видно и наконец-то можно по-настоящему расслабиться в одиночестве. Он делает глоток пива и закуривает, любуясь водой. Чувства испытывает от всего происходящего очень смешанные. Он устал от преследования, устал от этой беготни и от отсутствия возможности жить так, как хочется ему. С другой стороны ему комфортно здесь и сейчас, в этом моменте. На природе всё ощущается иначе, и огурцы вкуснее, и пиво слаще, и настроение совершенно другое. — Не помешаю? — Тихо подкрадывается Арсений с бокалом пива в руке, присаживаясь рядом. — Нет. Антона мысленно отбрасывает на выставку Светы, где Арсений подошёл к нему с точно такой же фразой, пока тот разглядывал картину двора детства. Тогда они уже были знакомы, но по факту не знали друг друга. Тогда от Арсения пахло лесом, в точности, как сейчас пахнет вокруг. Тогда уже была запущена эта чудовищная цепочка совпадений. — Луна сегодня красивая, правда? — Томно шепчет Арсений, поглядывая краем глаза совсем не на луну. И смысл тут вовсе не в Луне. Арсений прекрасно знает, что эта фраза буквально означает, что Луна может быть красивой, только если рядом находится любимый человек. И он намерено произносит её, глядя на Антона. Потому что, кажется, понимает, что успел влюбиться. Снова на те же грабли, по имени Антон, в этот раз наступать приятнее. Арсений понимает, что влюбился в Антона только сейчас. Потому что часто смотрит на него украдкой и не может сдержать улыбку, глядя, как тот что-то эмоционально рассказывает, при этом и светит ярче самого солнца. Потому что за время, проведённое под одной крышей, понимает, что ему нравится готовить на двоих. А ещё нравится, как будничным выглядит их любое утро, когда он возвращается с пробежки, а Антон уже сидит на кухне, сделав чай с двумя ложками сахара для двоих, или как он просыпается и подолгу смотрит на спящего Антона и не хочет уходить на эту самую пробежку. Арсению нравится, как они на «камень — ножницы — бумага» раскидывают, кто первый пойдёт в душ. Нравится, как Антон может зайти с невозмутимым лицом в ванную комнату, чтобы поссать, пока Арсений чистит зубы или принимает душ. Арсений понимает, что ему нравится, как они могут часами обсуждать что угодно. Антон интересный собеседник и может поддержать любую тему, даже ту, в которой совершенно ничего не понимает. Казалось бы, как он это делает? Арсений не находит ответа на этот вопрос. Антон шутит шутки, которые всегда смешат Арсения. А ещё, как оказалось, у него очень доброе сердце и тёплые крепкие объятия, в которых хочется кутаться ночью, потому что так спится лучше. С Антоном просто очень хорошо и легко. — Такая красивая, что умереть можно. — Не задумываясь, выпаливает Антон. Антон, будучи прогрессивным человеком, который шарит в мемах и любит поскролить социальные сети, конечно же, видел этот тренд. Кажется, что нет таких людей, которые бы не натыкались на скрины переписок с этой фразой. И, конечно, Антон прекрасно знал, что нужно сказать, чтобы ответить взаимностью. Выпалив верный ответ, Антон замолчал, потому что сам не понял, как это получилось. Вроде просто машинальный ответ, над которым даже не задумываешься. Но теперь это означает, что ему тоже нравится Арсений. А нравится ли на самом деле? Определённо, в его системе кардиган — да. Ему нравится, как Арсений вкусно готовит и иногда бубнит, словно дед. Нравится, как тот каламбурит. А ещё нравится, что Арсений безумно эрудированный человек, который, кажется, знает вообще всё. На его фоне Антон чувствует себя частенько тупым, но это не мешает восхищаться и слушать его раскрыв рот. Ему нравится, как Арсений изредка смущается, строя из себя интеллигентного человека, а потом сам выдаёт что-то такое, от чего у Антона щёки краснеют. Нравится наблюдать за Арсением со стороны, когда тот сосредоточенно читает или занимается делом. Он уже научился читать Арсения по глазам и теперь хоть немного, но понимает, когда можно подойти с тупым вопросом, когда лучше пошутить, чтобы поднять ему настроение, а когда лучше оставить Попова в покое. А ещё Арсений просто красивый. Охренеть можно какой красивый. И Антона даже не смущает, что Арсений мужчина. И не смущает тот факт, что ему понравился мужчина. А ещё у Антона присутствует непреодолимое желание променять стакан пива в руке на касание к Арсению. Поэтому отставив бокал с пивом в сторону, Антон аккуратно, боясь спугнуть мужчину, касается его щеки и смотрит в его голубые глаза, в которых отражается луна. Глаза, сука, такие красивые, а взгляд чертовски хитрый. И буквально через мгновение тёплая рука Арсения тянется в ответ. Гладит по небритой щеке кончиками пальцев, смотрит своими хитрыми глазами и тянется ближе. Медленно, аккуратно, но уверенно. Их губы соприкасаются в невероятно нежном поцелуе, который не свойственен им обоим. Но сейчас хочется наслаждаться лёгкими касаниями и тонуть в этой нежности. Поцелуй нельзя назвать страстным и длится он совсем недолго, но его с уверенностью можно назвать очень чувственным. Они касаются лбами и смотрят друг на друга. Близко, очень близко. — Звезда падает, загадывай желание. — Шепчет Арсений и закрывает глаза, мысленно загадывая своё желание. Антон улыбается, но вслед за Арсением прикрывает глаза и тоже загадывает то, что первым приходит на ум. Горячее дыхание обжигает, а алкоголь будто бы не пьянит, а наоборот, отрезвляет. Им слишком хорошо в этом моменте. По счастливой случайности Антон в тех самых штанах, где много карманов, а в одном из них лежит ранее купленный подарок. И сейчас, кажется, самое время, чтобы невзначай его подарить. — Ты обронил. — Антон протягивает на раскрытой ладошке чёрную ниточку с серебренным крестиком. — Я ничего не терял. — Слегка растерянно отвечает Арсений, осматривая протянутую вещицу на ладони. — А, понял, спасибо. Арсений сейчас чувствует себя маленьким ребёнком, которому родители решили сделать неожиданный подарок просто так. Хотя, подобного он никогда и не испытывал в своей жизни, но часто видел эмоции друзей детства, которых родители любили больше, чем его собственные. Не без помощи Антона подарок оказывается на руке, а Арсений просто не может оставить дарителя без очередного поцелуя.***
Не понятно, что их пьянит больше — выпитый алкоголь или касания и поцелуи. Но одно они понимают точно — им безумно хорошо. Большую часть дороги до дома они и не помнят, потому что были заняты только взглядами и случайными касаниями, которые не увидели бы Паша или Ляйсан. А тот момент, когда они выходят из машины у подъезда, ощущается словно глоток свежего воздуха, потому что теперь они точно остались вдвоём. — Арс, давай посидим здесь на скамейке, я покурить хочу. — Антон дожидается, пока машина Павла уедет, чтобы взять Попова за руку и потянуть к той самой лавочке, на которой часто курит. Они садятся на лавочку, а руки приходится расцепить, потому что доставать сигареты и закуривать — неудобно. Антон курит медленно, смотря куда-то в одну точку перед собой, но ощущения при этом приятные, потому что сидящий человек рядом, излучает теплоту и уют. Рядом с Арсением спокойно и присутствует чёткое ощущение, что он, блять, может буквально всё. Может разработать план, как наебать систему. Может посадить Шеминова не только в тюрьму, но и на бутылку, пики точённые и стулья уродские и не удобные. Может начать жить как раньше. Может хотя бы раз в жизни стать действительно счастливым. — Шаст, ты чё залип? — Голос Арсения отвлекает от мыслей и Антон возвращается в реальность. — Да, так, просто задумался. — На автомате отвечает Шастун, продолжая вертеть свободной рукой полную пачку сигарет. — Не переживай, скоро мы поедем в Москву и всё будет хорошо, как раньше. Или даже лучше. — Словно читая мысли, мурчит Арсений ему на ухо. Антон чувствует горячее дыхание и лёгкое касание губ на мочке своего уха. Мурашки появляются снова, как и каждый чёртов раз, когда Арсений начинает разговаривать так томно, наклоняться так близко, или просто невзначай его касаться. Курить уже не хочется, поэтому Антон отбрасывает недокуренную сигарету в сторону и поднимает руку, чтобы показать мурашки. — Арс, и как ты это делаешь? — У меня просто очень сексуальный голос, сам сказал пару часов назад. — Арсений лукаво улыбается, а Антон сразу плыть начинает, как что угодно под палящим солнцем. Попов медленно проводит кончиками пальцев по мурашкам, а Антон уже сдерживаться не может, поэтому издаёт еле слышный стон. Слишком, сука, хорошо. Слишком, сука, интимно. Слишком, сука, торкает от каждого, даже безобидного, касания. Это какое-то наваждение, но такое приятное, что хочется остаться в этом моменте на веки вечные и никогда больше не сталкиваться с реальностью. Антон переводит взгляд на Арсения, вглядываясь в его глаза, чётко видит, как там уже черти пляшут. И понимает, что всё, что сейчас делает Попов — намеренная провокация. Потому что дорвался, сорвал все маски и теперь издевается, как только душе угодно. Арсений ещё никогда не чувствовал себя настолько свободным, как сейчас, сидя на скамейке пензенского двора, напротив окон квартиры, которая стала для него не просто убежищем, а полноценной зоной комфорта. У него самого мурашки по всему телу появляются, каждый раз, когда он касается Антона или видит его хитрую ухмылку. А крышу так не срывало ещё никогда и ни с кем. Антон смотрит на Арсения, чуть приоткрыв рот. Да, он сейчас безбожно пьян, но кому вообще какая разница? Спадающую на лоб чёлку, хочется потрогать и чуть отодвинуть, чтобы в глаза не лезла, но не успевает Антон дёрнуться, как Арсений сам поправляет чёлку и улыбается. Шастун переводит взгляд на губы и невольно сначала облизывает собственные пересохшие, а после прикусывает. Глядя на Арсеньевские губы возникает желание ими любоваться, словно музейным экспонатом. Хочется их облизывать, аккуратно касаясь языком. Хочется кусать их до крови, которую слижет сам. Таких чувств не вызывают ни одни губы в мире, а его — да. Взгляд Антона цепляется за ниточку с крестиком на запястье Арсения. Казалось бы, это просто безобидная побрякушка, но, сука, вызывает столько тёплых эмоций, что захлебнуться можно. Да, он сам повязал её пару часов назад, а теперь ассоциирует с чем-то важным, в первую очередь, для себя самого. От запястья идёт целая дорожка маленьких родинок, а в попытке посчитать их количество, Антон сбивается. Он не в силах сдержать порыв, поэтому кончиками пальцев касается каждой родинки, невольно прикусывая собственные губы снова. Вопреки ожиданиям, Арсений не одёргивает руку, а лишь улыбается, позволяя Антону делать всё, что ему захочется. — Как красиво. — Шепчет Антон, продолжая проводить кончикам пальцев по россыпи родинок. Арсений залипает как Антон, словно ребёнок, с интересом его изучает и искренне улыбается. Он не убирает руку, не смещает его внимание на что-то другое. Просто смиренно ждёт, пока Антону наскучит это занятие, потому что ничего особенно в родинках Арсений не видит. А для Шастуна это действительно что-то волшебное. — Арс, ты пиздец. Пиздец какой красивый. Пиздец какой манящий. Пиздец какой трогательный, потому что тебя пиздец как хочется трогать. — Шепчет Антон, чуть севшим голосом. А у самого дыхание сбивается к чёртовой матери, когда он переводит взгляд на глаза Арсения. Потому что это пиздец какое искусство. Ну, точно дорвались, а алкоголь, кажется, просто подкинул немного смелости в самом начале. Потому что если бы не пикник, одному только черту лысому было бы известно, как долго они бы всё это держали в себе. Свободной рукой Арсений тянется к Антону, сначала проводя тыльной стороной ладони по щеке, а после спускается чуть ниже, останавливаясь на горячей шее. — Я говорил, что у меня есть фетиш на удушения. — Рука Арсения слегка сжимает шею Антона, а тот от удивления сразу приоткрывает рот, а от удовольствия закатывает глаза. Пользуясь моментом, Арсений мягко касается губами щеки, ощущая сбитое дыхание, а после скользит влажным языком по приоткрытым губам. У Антона крышу срывает хлеще, чем тогда на выставке, поэтому он сам впивается рукой в Арсову шею, надавливая чуть сильнее и углубляет поцелуй. К чёрту нежности. Антон прикусывает губу Арсения, пока тот не начинает стонать ему в рот то ли от боли, то ли от наслаждения. Кажется, что ещё чуть-чуть и из-за их шумных вздохов и стонов, начнут просыпаться люди, чтобы накричать на них, за то мракобесие, которым они занимаются прямо во дворе жилого дома. Причём не стесняясь того, что их могут увидеть. Антон тянет Арсения на себя, потому что ему, блять, его мало. Хочется раствориться в человеке полностью, но всё, что Арс может сейчас, так это сесть на колени Шастуна, подло потеревшись об возбуждённый член, который уже колом стоит, хотя и у самого стояк приличный. Поза на скамейке у них пиздец удобная, что аж членами через штаны трутся, что ещё чуть-чуть и кончат оба. — Невозможный. — Шепчет Арсений в Антоновы губы, в очередной раз срываясь на стон. Потому что оба друг на друга действуют в одинаковой степени возбуждающе. И каждый выдох, буквально кричит об одном и том же. Как там пел Скриптонит? Это любовь? Хуй знает, что это между ними, но никто не хочет останавливаться. Никто не хочет смущённо отводить взгляд, потому что начал трезветь. Никто не хочется ввязываться в глупый спор, что вообще-то они оба активы, а как ебаться? Сейчас на всё это так похуй. Их губы, кажется, в тысяче первый раз за эту ночь соприкасаются в поцелуе, хотя раньше Антон и не думал, что любит целоваться настолько сильно. — Пойдём домой. — Шепчет Арсений, потому что на улице уже начинает светать и вот-вот первые ранние пташки начнут просыпаться. — Пойдём домой. — Соглашается Антон, потому что лавочка, это конечно удобно, но хочется переместиться уже на кровать.***
— Арс, собирайся, мы сегодня поедем в Москву. Домой. — Утро действительно можно назвать добрым, если оно начинается с подобных слов. Но пензенская квартира насквозь пропитана ощущением ебучей неловкости после того пикника. Прошло всего два дня, а по ощущениям — год. Каждый чёртов раз, когда Антон пересекается взглядом с Арсением, в памяти всплывают картинки того, как они заваливаются пьяные, но безумно счастливые в квартиру, после нескольких часов проведённых на скамейке. Как долго не могут снять обувь, постоянно отвлекаясь на поцелуи. Как медленно заходят в комнату, постепенно избавляясь от одежды. Как вместе ложатся на этот злосчастный диван, продолжая целоваться. До сих пор появляются мурашки, а всё тело буквально горит, вспоминая те прикосновения. Голова начинает кружиться, когда картинками в голове всплывают моменты обоюдной дрочки, а на теле, кажется, до сих пор фантомное ощущение чужой горячей спермы. А потом снова накрывает горькое чувство неловкости и тех взглядов, которыми они смотрели друг на друга на утро. Как Арсений проснувшись и поняв, что они целовались всю ночь до опухших губ, молча ушёл на пробежку. Как Антон проснувшись в пустой постели, ушёл в душ и долго стоял под струйками холодной воды, потому что горячую опять отключили. Вероятно, из-за этой неловкой ситуации, сама судьба сжалилась и подталкивает к осуществлению задуманного плана. Потому что Антон твёрдо понимает, что игнорировать человека в маленькой однокомнатной квартире — то ещё испытание, которое он уже не вывозит. А порой возникает только одно желание — спрятаться где-нибудь в шкафу и не выходить от туда до конца жизни. Арсений и сам благодарит всевышнего за то, что они наконец-то могут вернуться в Москву. Разъехаться по своим квартирам и больше не пересекаться. Он и сам устал от этой чёртовой неловкости и тренировок, которых стало в разы больше. Только чтобы не оставаться вдвоём. Судя по помятому лицу Антона — он почти не спал. На кресле так и не смог расположиться, поэтому почти всю ночь просто курил на лавочке у подъезда, а после собирал свои вещи, стараясь не разбудить крепко спящего Арсения. Арсений и сам мучается от бессонницы, а залог его крепкого сна — таблетки от бессонницы. Только благодаря им он смог наконец-то просто вырубиться, удобно расположившись на диване, а не мучиться в попытках заснуть, анализируя всё то, что они вытворяли на этом диване ранее. — Ты собирай вещи, через пару часов Поз должен уже приехать, а я пока до тёти Любы дойду. — Обуваясь, бурчит Антон, так и не осмелившись поднять свой взгляд. — Хорошо. — Отвечает Арсений, но Антон уже не слышит, ибо громко хлопнув дверью, выходит в тамбур. Арсений ещё долгих десять минут не может прийти в себя, чтобы встать и начать собирать свои вещи, которые ранее аккуратно раскладывал по полочкам в шкафу. Не может собраться с мыслями, чтобы пойти умыться прохладной водой и почистить зубы. Он не понимает реакцию Антона, который всеми силами его избегает после пикника. А ведь желание поговорить, обсудить произошедшее, как два взрослых человека, было. Только вернувшись с пробежки тем утром и столкнувшись со взглядом зелёных глаз, которые в панике бегали из стороны в сторону и никак не могли сфокусироваться на Арсении, было отчётливо видно, что он не хочет. Скорее всего считает ошибкой, пьяным порывом и полной глупостью. Но сам Арсений так не считает. Так не считал и сам Антон. И, казалось бы, просто нужно сесть на кухне, Антон по привычке сделает чай на двоих, они сядут напротив друг друга, будут смотреть глаза в глаза и просто обсудят произошедшее. Обдумают всё и придут к какому-то логическому выводу. Попробовать или не попробовать? Но они даже не пробуют разговаривать словами через рот, потому что надумали уже чёрт знает чего, и продолжают шарахаться друг от друга, боясь лишний раз сказать хотя бы слово. Антон встречает тётю Любу на привычном месте — в окружении котиков у соседнего подъезда. Пару минут он стоит напротив подъезда, смотрит на котиков и курит. А докурив, выбрасывает окурок точно в урну и подходит ближе. У него с собой наготове — конверт, в котором находится сто тысяч. Эти деньги он передаёт женщине, чтобы та могла обеспечить пропитание для себя и котиков, берёт её номер и обещает перевести на карту ещё некую сумму, но уже чуть позже, когда вернётся в Москву. — Антош, ты просто не представляешь, как сильно перевернул буквально с ног на голову мою жизнь своим появлением. — Люба уже не может сдерживать слёзы, которые катятся по щекам, оставляя влажные следы. — У тебя безумно доброе сердце, думаю, что твои родители должны гордиться тем, какого прекрасного человека вырастили. У меня не хватит слов, чтобы отблагодарить тебя. Береги себя, Антошенька, береги себя, а я буду молиться за тебя, чтобы всё было хорошо. И тебе очень повезло с другом, берегите друг друга. Будьте здоровы и счастливы. Я буду молиться за вас обоих. — Спасибо, тёть Люб. Спасибо. — Шепчет Антон, потому что голос срывается в моменте, а в горле встаёт ком. Он никогда не испытывал подобных чувств, но ощущение, что и сам вот-вот растрогается и заплачет. Поэтому ещё несколько раз кивает и натянуто улыбается, пока одна из кошечек не перетягивает всё внимание на себя. Та самая усатая особа, которая припала к его ногам в первый день, сейчас снова валялась и громко мурчала. Если бы Антон хорошо разбирался в кошачьих взглядах, мог бы с уверенностью сказать, что взгляд у кошечки грустный. А пока может только предположить. Он садится на корточки и аккуратно поглаживает кошку, чтобы не спугнуть. Но та напротив, показывает снова своё пушистое пузико, чтобы его почесали. — Она так привязалась, может, заберёшь, Антош? — Люба вытирает слёзы платочком, наблюдая за такой трогательной картиной. — Я бы с удовольствием, но пока правда не могу. Но обещаю, что как только решу все свои дела в Москве, то сразу же приеду и заберу. Приглядите за ней? — Конечно, Антош. — Спасибо. И это не пустой звук, а искреннее обещание, которое Антон в первую очередь даёт себе, а потом уже Любе и этой кошечке. Сейчас забирать её опасно, потому что кто знает как повернётся жизнь, может его и вовсе убьют через пару дней. А тут хотя бы он будет уверен, что кошку точно покормят и вылечат, если она захворает. Нехотя попрощавшись с кошкой и Любой, Антон уходит на лавочку, которая находится напротив его подъезда и закуривает. Странно, что в этом городе он смог почувствовать себя как дома. Маленькая однушка на восьмухе подарила ему много приятных воспоминаний, напомнила о слабостях и уязвимостях, заставила чувствовать настоящие чувства и заметно расслабила. Здесь он позволил себе, кажется, влюбиться. Здесь он позволил себе такие откровения, которые никогда и никому не позволял. Здесь он искренне улыбался, сладко спал и вкусно кушал практически ежедневно. Здесь он мысленно признался себе в том, что мог бы попробовать отношения с мужчиной уже всерьёз, а не в качестве детского баловства, как это было в школе. Здесь он, кажется, наконец-то смог избавиться от всех своих масок и показать своё истинное лицо не просто самому себе, а даже кому-то. Антон докуривает сигарету и обещает себе, что точно вернётся. Как минимум, чтобы поблагодарить всех, кто помогал ему здесь. Он обязательно вернётся, чтобы лично поздравить Пашу и Ляйсан с рождением первенца. Обязательно ещё раз увидится с Егором и Эдом, пусть знаком с ними всего один день, но они показались очень даже классными ребятами. Конечно, он не пройдёт мимо соседнего подъезда и не оставит Любу и её подопечных без внимания, и обязательно приложит все усилия, чтобы помочь в открытии приюта, ибо скоро зима и не все котики смогут её пережить. И если ему посчастливится вновь увидеть Сашу, то обязательно ещё раз скажет огромное спасибо той маленькой девочке за великолепную экскурсию. Арсений погружен в свои мысли и даже не обращает внимания на аккуратность складывания вещей. Хотя, обычно, уделяет этому особое внимание, стараясь сложить всё максимально аккуратно. Он смотрит в окно и видит, как Антон задумавшись, курит на скамейке. Арсений ловит себя на мысли, что соскучился по аромату сигарет, хотя раньше их на дух не переносил. Думает о том, что не хочет возвращаться в Одинцово и спать в холодной постели в одиночестве или бродить по просторной квартире, где нет Антона. Он привык к такому соседству и маленькому пространству, что теперь просто не представляет, как можно жить иначе. Он поправляет браслет на руке, который подарил ему Антон и клянётся себе, что ни в коем случае не перестанет его носить. Пусть это будет памятью об этом августе, который, кажется, навсегда изменил его и об одном конкретном человеке. Антон возвращается в квартиру только через час. А аромат от него стоит такой, как от завода по производству сигарет. Кажется, что он успел выкурить целую пачку за это время, только лишь бы снова не оставаться с Поповым с глазу на глаз. Арсений сидит на кухне и пьёт чай с двумя ложками сахара, а рядом ещё тёплая чашка для Антона. — Может, пока есть время, мы поговорим? — Аккуратно начинает Арсений, взглядом указывая на чашку чая и приглашая Антона за стол. — О чём? — Взгляд непробиваем до ужаса, а догадаться о чём сейчас Антон может думать, просто не представляется возможным. — Думаю, что у нас уж точно есть что обсудить. — Тихо отзывается Арсений. Антон делает глоток чая, мысленно обдумывая всё, что хотел бы сейчас высказать, пока такая возможность есть и как только собирается сказать хоть что-то, его отвлекает сигнал авто, раздающийся с улицы. — Думаю, что времени уже нет. За нами приехали. — Антон кивком указывает на автомобиль, который припарковался около подъезда и за пару глотков допивает чай. — Серёжа? Это ж его машина. — Арсений в недоумении, потому что автомобиль своего друга уж точно не спутает ни с чьим другим. — Понятия не имею, пойдём. Антон быстро споласкивает чашки, забирает сумку с вещами и ждёт Арсения в тамбуре, чтобы закрыть за ним дверь. Напоследок шумно выдыхает, оглядывая квартиру и чётко понимая, что пиздец как сильно будет скучать по каждому сантиметру жилища и по каждой минуте, проведённой здесь. По каждому разговору, на который решился с одним конкретным человеком, о чём обещает себе никогда не жалеть. И мысленно обещает себе, что обязательно скоро вернётся, но не за тем, чтобы снова прятаться. Антон плотно закрывает двери, перепроверяя, чтобы те наверняка закрылись и кидает ключи в карман штанов, мысленно вспоминая, ничего ли он не забыл. — Шаст, братишка. — Позов стоит на улице, чуть в стороне от машины и курит, потому что Серёжа ворчит ужасно, если он это делает рядом с ним. При виде живого и невредимого приятеля, улыбка моментально появляется на лице, а курить уже не так сильно хочется, нежели просто подойти и обнять. Хоть ранее и не возникало такого желания проявить эмоции, но увидев слегка загруженного Антона, который натянуто улыбается, а в глазах читается явная печаль, порыв к тактильности появляется. — Рад, что с тобой всё в порядке настолько, насколько это вообще возможно. Серёжа и Арсений, будто чувствуя вокруг какую-то особую ауру, тоже стоят, крепко обнявшись, потому что оба переживали друг за друга. А теперь просто счастливы, что наконец-то смогли увидеть друг друга целыми и невредимыми. Со стороны выглядит до ужаса странно, просто четыре взрослых парня стоят около подъезда и обнимаются, не говоря абсолютно ничего. Да и какие тут слова? Сейчас все слова будут лишними, потому что только искренние и тёплые прикосновения могут хоть на толику дать почувствовать те эмоции, которые в себя хранит каждый. И пусть это выглядит не по-мужски, учитывая современные представления о том, как мужики вообще не имеют права на чувства и просто обязаны быть всегда равнодушными и непоколебимыми. Пусть это выглядит странно, а случайные прохожие могут посмотреть с отвращением. Вообще абсолютно поебать, потому что вся эта хуета — надумана какими-то ебланами, а мужчины тоже имеют право на чувства, эмоции и объятия. Главное, что Арсений чувствует тепло своего приятеля, чувствует его дыхание и может быть на сто процентов уверен в том, что с ним всё хорошо. Серёжа, крепко вцепившись в Арса и увидев его уставшие глаза, может только догадываться о состоянии друга, но точно может с уверенностью понимать, что тот опять наступил на те же грабли, по имени Антон. — Не хочу вас прерывать, парни. — Откашлявшись, чтобы привлечь внимание, Павел стоит чуть поодаль и курит, а рядом с ним трётся Егор в полицейской форме, то и дело поправляя фуражку не по размеру. — Но у меня мало времени, а не попрощаться с этими оболтусами я просто не могу. Дима и Серёжа увидев на горизонте человека в полицейской форме, испытывают только негодование, а что делать, даже сообразить не выходит. Они же не знают, что это тот самый Паша, а Егор это «практикант», потому что у Павла язык не поворачивается назвать новенького полноценным работником. Не знают, что это просто хозяин квартиры, который уже успел прикипеть душой к парням и неплохо с ними ладит. Сразу в голову мысли дурные лезут, что они и тут умудрились влипнуть в какие-то неприятности, но всё оказывается намного проще. — Приезжайте, как дела все свои решите. Ещё раз на пикник сходим, свожу вас ещё куда-нибудь. Ну, а если помощь моя потребуется, то номер мой у вас есть, помогу, чем смогу. — А ведь Павел говорит от чистого сердца, потому что если они обратятся к нему за помощью, он не откажет. — Спасибо, Паш. За всё, что ты сделал. — Едва шепчет Антон, пожимая Павлу руку. А рядом стоящий Арсений не может скрыть улыбку от воспоминаний о пикнике и теребит полученный на данном мероприятии подарок, на собственном запястье. Прощание выходит по итогу всё равно немного скомканным, потому что не придумали ещё какого-то чёткого плана, как прощаться правильно. Потому что каждый раз, когда ты прощаешься с человеком, ты не знаешь, навсегда ли это или есть возможность встретиться ещё хотя бы раз? А если этой возможности не будет, то стоит ли говорить что-то и если да, то что именно? Поэтому они все старательно делают вид, что это не последняя встреча, закидывая мысленные удочки, что обязательно встретятся ещё хотя бы раз. Но каждый глубоко в душе понимает, что это просто глупый самообман, а шанс, встретиться ещё раз, практически нулевой. Пока их друзья прощаются, Серёжа и Дима складывают брошенные у машины вещи, а после занимают свои места в автомобиле — Серёжа на водительском, а Дима на переднем пассажирском, ожидая. Потому что рассказать действительно есть что, главное дождаться, пока все эмоции немного улягутся, потому что одному человеку эти новости явно не понравятся. — Ладно, парни, поезжайте, вас там уже конкурирующая организация заждалась. — Паша лукаво подмигивает, взглядом указывая на машину. — В смысле конкурирующая? Воля, ты там вообще ебанулся? — Не в силах сдержать собственных эмоций, выпаливает Шастун, поглядывая, как двое сидят на передних сидениях и ругаются, словно престарелая пара. Потому что Дима опять закуривает в машине, а Серёже это всё ещё не нравится. — Не знаю уж что ты там подумал, Шастун, но пацаны видно, смышлёные и что-то придумали. Не зря же они притащились сюда на машине с самой Москвы. — Паша вновь ехидно улыбается и добавляет. — Они, в отличие от некоторых, делом занимались всё это время. Попрощавшись на такой неоднозначной ноте, Арсений и Антон садятся в машину на заднее сидение, понимая, что ещё на несколько часов буквально прикованы к обществу друг друга и тут, в отличие от квартиры, в другую комнату не уйдёшь. И ближайшие часы им придётся провести в дороге, то и дело слыша голоса друг друга, видя взгляды и чувствуя уже родной аромат парфюма или шампуня, которым пользовались одним на двоих. — Так, Поз, видимо случилось что-то, раз ты решил приехать лично. И вообще, как вы познакомились с ним? — Антон указал жестом на Серёжу, который уже завёл двигатель и начал выезжать с припаркованного места. А в попытке присесть поудобнее, Антон мысленно уже трижды выругал себя, за то что коснулся Арсения раз шесть. Он правда случайно перепутал обивку сидения и ногу Арсения, честно случайно. — Этот чертильник сам на меня вышел не так давно, сказал, что он друг Арсения. Ну и слово за слово, начали вместе кумекать. Всё ради того, чтобы ваши жопы отсюда вытащить. — Бубнит Позов, продолжая курить в открытое окошко, пока Матвиенко тяжко выдыхает, потому что курить в его машине всё ещё нельзя, а Позов всё ещё игнорирует это правило. Арсений просто тихо сидит в своём уголке, весь до этого облапанный Антоном, один раз даже рука коснулась области паха, и слушает Позова. Мысленно предполагая, что раз они так резко сдружились, что аж решили приехать вместе, значит дело действительно дрянь. Поэтому и молчит, ожидая как можно скорее услышать что именно их на это надоумило. — Шаст, то, что я сейчас расскажу, тебе пиздец как не понравится. — От такого Антон моментально напрягается и закуривает сигарету, которую ранее держал в руке. Серёжа лишь тяжко вздыхает, мысленно прикидывая, как после возвращения в Москву отвезёт автомобиль на полную химчистку салона, чтобы вывести неприятный аромат. — Точнее, вам обоим это не понравится. Но Шасту особенно. Дима, словно специально затягивает с рассказом, но на самом деле нет. Ему самому сложно поверить в то, что им с Серёжей удалось узнать. Точнее, до чего они догадались, но пока только косвенно, без прямого доказательства. Но это сразу открыло глаза на многие вещи и пазл, потихоньку, начал складывать. В горле словно ком встал, который лишает возможности говорить, так и курит сигарету до самого фильтра, ощущая на кончике языка лёгкую горечь. Теперь напрягся и сам Арсений, нервно постукивая кончиками пальцев по собственному колену, а глазами косясь на Антона, который нервно дёргает ногой. Серёжа продолжает внимательно следить за дорогой, чуть сильнее сжимая руль, потому что ощущения внутри поганые. Ведь, приносить дурные вести — далеко не радостное событие. — Короче, Шеминов знает всё. Он в курсе сговора. Знает, что вы оба в Пензе, а спектакль с поисками Антона не более, чем просто инсценировка. Знает, что вы оба просто тянете время, чтобы придумать план. И даже знает о том, что мы планируем его посадить. — Выбросив окурок в приоткрытое окно, чуть слышно начал Дима, схватившись за переносицу и слегка разминая, будто бы это облегчит метафорическую головную боль. — Откуда? — Голос настолько холодный и резкий, что Арсений косится на Антона и не понимает, а точно ли он это произнёс? — В этом то и проблема, Шаст. — Дима поворачивается так, чтобы увидеть лицо Антона, но сидя на переднем сидении задача становится безумно трудной. Всё же высунув голову между передних кресел, Дима ещё раз тяжко вздыхает и долго смотрит в глаза Антону, понимая, что сейчас ему будет очень больно. А последнее, что сейчас хочет Поз, это причинять Антону эту самую боль. — Журавль. Он предатель. — Сука. Блядская сука. — Антон выбрасывает окурок в окно и орёт, моментально срывая голос. Будь он не так сильно ограничен в пространстве, как сейчас, то наверняка бы более эмоционально размахивал руками, может быть бил всё, что видит перед собой. А пока бьёт кулаком себя же по ногам и рычит от злости. — Я убью эту суку. Какого, блять, хуя вообще?! Арсений впервые видит Антона таким. И, возможно, не осознаёт в полной степени все чувства, который тот испытывает. Но этот крик, наполненный болью и разочарованием, он чувствует слишком хорошо. И за время, что они провели вместе, немного, но научился понимать Антона. Порыв сейчас до безумия глупый и необдуманный, просто делает то, что первое приходит в голову — мягко накрывает его дрожащую коленку своей ладонью и слегка сжимает. Не отводя взгляда, двигается ближе, всем своим телом чувствуя, как от злости дрожит Антон, как дышит, еле держась, чтобы не расхуярить вообще всё, что только попадётся ему на глаза. И чем хуже состояние Антона в моменте сейчас, тем ощутимее Арсений касается к нему. Словно пытаясь забрать хотя бы малую часть этой боли, потому что видит, что Антон не вывозит. Серёжа наблюдает за всем происходящим через зеркало, и отчётливо видит все касания, которыми Арсений пытается привести Антона в чувства. Видит, как Антон зол, какой туманный у него взгляд и как дрожащая рука накрывает руку Арсения в ответ. Видит, как быстро их пальцы переплетаются, как они крепко держатся за руки. Серёжа видит всё, но в голове этот пазл не складывается от слова совсем, потому что сейчас между ними нежность, тактильность и поддержка. А когда те выходили из подъезда, буквально полчаса назад, то выглядели как совершенно чужие друг другу люди. Он точно помнит, что видел боль в глазах своего друга, когда тот украдкой глядел на Антона. То же самое видел и в глазах Шастуна. — Я убью эту мразь. — Цедит сквозь зубы Антон, сильнее сжимая руку Арсения в своей и чувствуя сильную физическую поддержку от него. Пока мозг не способен рационально мыслить на тему того, как это неправильно или странно. Сейчас ему просто необходимо чувствовать эту самую поддержку, чтобы с ума не сойти окончательно от такой новости. Дима уже давно отвернулся и сел в кресле так, как сидел до этого. Руками лицо закрыл и дышит тяжко, потому что самому не верится, что человек, который стал ему буквально братом, мог так подло поступить. У самого сердце разрывается на куски, потому что так не бывает. По крайней мере, с ними так случиться не могло. В мыслях ещё теплится надежда, что они ошиблись, но совпадений слишком много. Серёжа понимает, что сейчас самое подходящее время, чтобы парни вышли и проорались в поле, ведь они как раз выехали на трассу. Хоть он мало знает Диму и почти ничего не знает об Антоне, но чисто по-человечески хочет сделать для них хоть что-то, что сейчас сможет немного облегчить боль от предательства. Потому что смотреть со стороны, как два взрослых мужика, буквально загибаются от переполняющего их гнева и ярости, боли и отчаяния, самому уже тяжело. — Поорите в поле, должно полегчать. — Припарковавшись на обочине, еле слышно говорит он, косясь на Диму и Антона. Шастун до последнего не хотел расцеплять руки и выбираться из машины, но поорать в поле хочется пиздец как. Выйдя из машины, Антон закуривает и уходит в самую глубь поля, за которым виднеется небольшой лес. Дима выходит вслед за Антоном, но не спешит его догонять, а остаётся рядом с машиной и закуривает, витая в собственных мыслях. Серёжа глушит двигатель и тоже выходит на улицу, глядя вслед уходящему Антону. Арсений выбирается из машины только через минуту, ощущая себя так, будто бы его самого предал близкий человек. Слишком близко к сердцу он принял переживания Антона. — Это один из вашей четвёрки? — Еле слышно спрашивает Арсений у Димы, который нервно курит, присев на корточки в тени от автомобиля. — Да. Мы вчетвером как братья, были. Клялись, что чтобы не случилось, мы, блять, будем вместе. — Гневно шипит Дима, не отрывая взгляда от травы под ногами. — Я до сих пор не понимаю, как это, блять, так могло произойти. Я не представляю, насколько щас Шасту хуево. Но дайте ему время, пожалуйста. Он хоть и строит из себя пиздец какого крутого и непоколебимого, но глубоко в душе он ранимый. А от такой новости, наверное, пиздец земля из-под ног ушла. Я поэтому и не хотел по телефону сообщать и Серёжу попросил как можно скорее приехать. Арсений вновь смотрит на поле, но теперь Шастуна не видит. Скорее всего тот скрылся где-то в лесу, подальше от глаз, чтобы выплеснуть эмоции и не показывать слабость прилюдно. А Попов еле держится, чтобы не догнать Антона. Почему-то хочется разделить с ним этот момент, быть рядом, орать на деревья вместе, ненавидеть вселенскую несправедливость и желать смерти предателям. Он правда держался стойко аж три минуты, но не смог больше и резко побежал в сторону леса. — Арс, не надо. — Кричит ему вслед Дима, но Арсению вообще-то кристаллически поебать и ему надо. По высокой траве бежать вообще неудобно, мелкие ветки царапают оголённые лодыжки, но на это сейчас вообще так похуй. Арсений просто пытается добраться до Антона, внутренне чувствуя, что точно нужен ему. Он забегает в лес, но не видит никого и ничего, кроме высоких деревьев. Ни каких следов, звуков, силуэтов. Арсений действует по наитию, просто идёт вперед и оглядывается по сторонам, пытаясь взглядом найти хоть что-то похожее на Антона. И находит, только по лёгкому шлейфу сигаретного запаха и лёгкому дыму. Антон сидит оперевшись на ствол ёлки, зажавшись, словно маленький ребёнок, которого бьют. Он не курит. Сигарета, которая находится в руке, уже истлела, а пепел осыпается на макушку. Антон сейчас в точности как маленький и беззащитный ребёнок, тот самый, каким был в детстве, когда получал от одноклассников. А теперь получает от лучшего друга такую свинью в виде подставы и предательства. Арсений садится рядом и мягко касается плеча Антона, но тот даже не шелохнулся, продолжив сидеть, спрятав голову. Но его никто не торопит, не призывает к разговору, просто сидит рядом и мягко поглаживает по плечу, давая понять, что Антон не один. Что его принимают, понимают, разделяются его чувства и всегда готовы прийти на помощь, чтобы не произошло. — Я доверял ему как себе. Я каждому доверял даже больше, чем самому себе. — Тихо начинает Антон, совершенно безэмоционально. Потому что все эмоции уже выплеснул ранее, нещадно исколотив ствол дерева голыми руками, стерев костяшки до крови. — Поз, Макар и Журавль для меня не просто друзья или братаны. Они моя семья. Я мать родную не так сильно люблю, как их, понимаешь? — Понимаю. — Мягко отвечает Арсений, оглядывая израненные руки. Он аккуратно, чтобы не потревожить Антона, приближается, продолжая сохранять их телесный контакт. — Я насмотрелся на такие ситуации будучи пиздюком ещё. Видел, как люди, работающие вместе, с такой лёгкостью сдавали своих друзей и был просто уверен, что с нами такого просто не может произойти. — Голос заметно срывается, а тело дрожит. Арсений крепче обнимает Антона, утыкаясь носом в волосы, которые все в пепле. — Арс, мы клялись, что ни за что и никогда в жизни не допустим ничего подобного, понимаешь? — Понимаю. — Поддакивает Арсений, продолжая прижиматься всем телом, чтобы Антон перестал дрожать. Чтобы он чувствовал поддержку. И чтобы наконец-то смог выдохнуть с облегчением, что он всё равно не один, а рядом ещё есть люди, которые ни за чтобы не стали его предавать. — Арс, я правда не понимаю, чем я это заслужил, сука. Вот хоть убей не понимаю. — Голос становится чуть громче, с заметной хрипотцой, потому что сорвал в порыве злости. — Я всю свою жизнь только и делаю, что стараюсь для других. А на себя уже давно забил. Если бы мне было похуй, я бы давно строил свою жизнь и не старался бы решать какие-то проблемы в кратчайшие сроки. Я бы не убивал ради друзей, мне было бы вообще поебать кто, кого и почему подстрелил. Но нет же, я, блять, бросаю все дела и мчусь, потому что Журавля подстрелили. Я же, блять, мщу за пьяную случайность. Я же всегда думаю как сделать так, чтобы парни жили в достатке, могли позволить себе квартиры, машины, безбедную жизнь. Я же, блять, понимаю, что в Москве есть больше возможностей и бросаю маму. — Антон… — Погоди, Арс. — Не дав договорить, Шастун перебивает и наконец-то поднимает голову. Первое, что видит Арсений, ужасно красные и влажные глаза, а на этом фоне сам цвет радужки приобретает буквально изумрудный оттенок. — Я же, блять, съебался не просто потому что мне так сказал Эмир. Прекрасно понимал, что оставаться с парнями в Москве это опасно в первую очередь для них, не для меня. Понимаешь? И здесь, в вынужденных бегах, рядом с тобой, я наконец-то почувствовал себя живым. Впервые за ахуеть сколько лет, Арс. И только я начал хоть что-то делать для себя, как моментально получаю нож в спину. По щеке катится скупая слеза, а Антон не моргает. Он смотрит своими изумрудными на Арсения и ему вообще сейчас ни капли не стыдно за слабость. Перед Арсением не стыдно показывать свои настоящие эмоции и чувства. Арсению не стыдно рассказывать, что он в тупике, что ему больно или страшно. Потому что Арсений должен понимать его как никто другой. Его же тоже предавали, тоже близкий человек, ради которого Арсений был готов на многое. Он уже прошёл через это ебучее предательство, он же как-то смог найти в себе силы пережить. Только Антон не догадывается, что основная заслуга в этом — его и ничья иная. Что именно его появление в жизни Арсения стало тем самым катализатором, благодаря которому удалось забыть и отпустить предательство. — Рядом с правильным человеком любые проблемы перестают казаться глобальными. — В моменте ты не понимаешь как подобрать те самые «нужные» слова, поэтому Арсений и не старается. Он просто говорит от души, продолжая вглядываться в зелень напротив. — Человек, который находится рядом, даже не подозревает, какую сильную поддержку даёт одним своим присутствием. А ты просто ощущая её, стараешься решать все проблемы. Ты был уверен в парнях и делал для них всё. И это правильно, потому что ты чувствовал от них эту невидимую поддержку. Но бывают и такие случаи, что твою поддержку не ценят и плюют в душу. И заметь, не все поступают так. Рядом всё равно есть люди, которые готовы не только получать, но и отдавать взамен. Позов лично за тобой приехал, это что-то значит, понимаешь? — Понимаю, Арс. — Шепчет Антон и кивает, подтверждая свои слова. — Я тебе обещаю, что мы обязательно во всём разберёмся и отомстим. Вместе. — Тон Арсения ласковый, подобно заботливой маме, которая пытается донести до напуганного ребёнка, что монстра под кроватью нет и если они сейчас возьмутся за руки и вместе посмотрят, то будет не так страшно. А по итогу оказывается, что никакого монстра под кроватью нет, это просто плюшевый урод, которого забыли убрать на место. Он намеренно делает акцент на слове «вместе», тем самым ясно даёт понять, что не будет подобно Журавлёву предавать или бросать. Арсений сейчас понимает Антона как никто другой. Понимает, что ему нужна словесная поддержка, чтобы ощутить землю под ногами, на которую можно смело вставать и не бояться провалиться в глубокую яму собственных чувств. Каждому нужна своя опора и поддержка, вне зависимости от возраста, пола, социального статуса или каких-то иных факторов. Все могут испытывать трудности, даже те, кто откручивает головы живым людям голыми руками. Тем, кто может пустить пулю в лоб быстро и без сожаления. Тем, кто привык справляться с проблемами в одиночку. И срыв Антона нельзя считать слабостью. Антон наконец-то выдыхает полной грудью, а цвет глаз постепенно меняется на более светлый. В его взгляде уже нет такой концентрации боли и ненависти, а на лице появляется еле заметная улыбка. Он наконец-то чувствует тепло Арсения, которым тот его окутывает последние минут десять. Он больше не дрожит от злости, ему больше не больно как тогда, в детстве. Всё постепенно возвращается в привычное русло, разум становится чище и яснее, а в голову уже приходят первые мысли о том, как жить дальше и что делать с обрушившейся информацией. Антон теперь спокоен, потому что чувствует под ногами твёрдую землю и понимает, что ни в какую яму он резко не рухнет. А если и подскользнётся или споткнётся, то рядом будет рука, которая обязательно его удержит от падения. Арсений помогает ему подняться, отряхивает от травы и пепла, а после отряхивается и сам. Но Антон не спешит возвращаться, хотя понимает, что Серёжа и Дима наверняка переживают и ждут. Он цепляет Арсения за руку и резко дёргает на себя, чудом не потеряв равновесие, но по итогу удержав и обоих. — Спасибо. — Шепчет Антон, крепко обнимая Арсения и утыкаясь носом в его шею. Каждый вдох придаёт ему сил и желания двигаться дальше, не опускать руки и правда довериться этому человеку, который каким-то чудом нашёл не только подход, но и очень правильные слова. Арсений, конечно, не ожидал таких нежностей, но охотно отвечает на крепкое объятие. И плевать, что они так и не поговорили, не обсудили все недопонимания, те жаркие поцелуи и неловкие взгляды после. Плевать. Для этого у них будет ещё много времени впереди. А пока только лес, дыхание в унисон, крепкие объятия, нежные поглаживания и восполнение тактильного голода, который, кажется, начался после того пикника у них обоих. — Как думаешь, что они там долго делают? — Дима, открыв пассажирскую дверь пошире, сидит в машине и пьёт воду, а Серёжа бродит из стороны в сторону, останавливаясь каждую минуту и вглядываясь в поле и лес. — Я уже хуй знает чё и думать. То они шарахаются друг друга, как бывшие любовники, то сидят держась за ручки. — Серёжа останавливается на одном месте и пинает небольшой камушек под ногами. — Может ебутся, а может пиздятся. — Учитывая состояние Шаста, скорее второе. Я его таким ещё не видел никогда, но думаю, что ему просто надо побыть наедине. Арс зря за ним пошёл, как бы и правда по ебалу не получил. — Дима снова закуривает, уже пятую по счёту, а у Серёжи уже не осталось слов и мыслей, как объяснить этому долбоёбу, что нельзя в машине курить. — О, глянь, идут. — А чё они такие радостные? — Серёжа переводит взгляд на поле и видит, как двое идут, чуть ли не в припрыжку, а на лицах улыбки сияют ярче солнца. — Реально чтоль ебались, пока мы их тут ждём? — Даже не знаю, что лучше. — Томно шепчет Дима, изучающе поглядывая на две приближающиеся фигуры, которые все с головы до ног в земле и траве. — Серёжкинс, заводи свой Финик, нам пора домой, дел ещё ёбнешься сколько. — За пару метров до машины командует счастливый Шастун, а после резко останавливается сам и останавливает Арсения. — Арс, кто последний до машины, тот козёл. И резко начинает бежать в сторону автомобиля, пока Арсений даже ничего толком сообразить не успел. Секундный ступор стоил ему времени, поэтому прибегает он вторым, чуть уступив Антону. И не обижается, когда Антон называет его козлом, потому что это улыбка стоит того. — Серёж, дай воды и аптечку. Шаст, а ты сядь, тебе надо обработать руки, чтобы заражения никакого не было. — Арс, не надо, на мне всё как на собаке заживёт. — Отмахивается Антон. Но тут, видимо, его и не спрашивают, а просто ставят перед фактом. Серёжа достаёт из багажника канистру с чистой родниковой водой, а Дима из салона подаёт аптечку. Антон нехотя протягивает Арсению руки, которые тот сначала ополаскивает водой, а после, сидя на перед ним на коленях, обрабатывает свежие раны перекисью и йодом. А у Серёжи теперь окончательно все пазлы сходятся, а на лице только лукавая улыбка, которую никто так и не замечает.***
Почти десять часов дороги дают о себе знать, а жопы у всех уже отваливаются. Московская область встречает их не солнышком, а проливным дождём, сильным ветром и грозами. Из-за погоды, видимость на дороге практически нулевая, поэтому приходится плестись в образовавшейся пробке со скоростью черепахи, тяжко вздыхая. — Мне домой никак нельзя, никто же кроме вас не знает о моём возвращении. — Потирая сонные глаза, говорит Антон. Последние три часа он сладко спал, не заметив, как голова упала на плечо Арсения, а тот не стал его тревожить, хоть и самому было ужасно неудобно так сидеть. — И мне нельзя, меня же тоже тут нет. — Отзывается Арсений, который наконец-то смог сесть чуть удобнее, потому что Антон соизволил с него убрать свои конечности. — И к вам нам нельзя. Отели тоже не рассматриваем, там камеры, вдруг попадёмся. — Из вариантов могу предложить тогда, либо наш гараж, но там ни воды, ни спальных мест, кроме бетонного пола. Либо можем снять вам домик на Левобережье. Заодно там и покумекаем. — Позов активно параллельно ведёт переписку в телефоне с супругой, уточняя её самочувствие, ибо она в последние пару дней чувствует себя не очень хорошо. — Отлично, давай тогда на Левобережье, попросишь охранника ворота открыть и на машине проедем, а там уже как-нибудь просочимся к домику, чтобы на камеры не попасть. — Ещё сонно поддакивает Антон. — Адрес скажите мне, я Масленникову маякну и он просто камеры отключит. Делов то. — Предложение Арсения звучит более разумно, нежели шкериться, раз уж есть возможность просто выключить камеры к чертям собачьим. До турбазы они едут ещё около сорока минут, но, благо, хоть домиков свободных полно, а охранник всё же открывает несчастные ворота и разрешает проехать на автомобиле. Макар, который вообще не в курсе всего, а именно предательства Журавлёва и резкого возвращения Шастуна, собирается впопыхах, после одного Диминого звонка и несётся в магазин. Просьба, конечно, странная, особенно если звучит, как: «Срочно возьми много выпивки, сигарет и разной готовой еды. Никому ничего не говори и приезжай на Левобережье». Но все вопросы, которые его интересуют, обязательно задаст лично. На Левобережье вообще не изменилось ровным счётом ничего. Домики такие же старые и местами прогнившие, дорогу слегка размыло после дождя, а под ногами полно грязи. Только машина чудом не застревает и доезжает до арендованного на пару дней домика. Внутри даже чисто, пахнет свежестью, а ковры выглядят чище, нежели в прошлые разы. Чтобы не тащить грязь по дому, приходится разуться у порога, а после уже пройти внутрь и сесть на более удобный и комфортабельный диван. — Серёж, ты так и не рассказал, каким образом из Сочи умудрился телепортироваться прямиком к Позову. — Развалившись в кресле, уточняет Арсений, пока Серёжа ходит по гостиной и разминает уставшие ноги. — Юле надо было в Москву вернуться, к ней мама из области в гости приехать решила. Ну а потом я чёт подумал немного, зря в Москву возвращаюсь? Созвонился с Эмиром, ну, он меня и направил к нему. — Он жестом указывает на Позова, который в это время сосредоточенно что-то снова печатает в телефоне. — Мужики, не будете против, если жена моя приедет? Она в последнее время себя чувствует не очень хорошо, боюсь её одну надолго оставлять, а вас щас бросить ну никак не могу. — Дима умоляюще смотрит то на Антона, то на Арсения, словно провинился в чём-то. — Да, конечно, Поз, какие вопросы. По Катюше очень соскучился. — Не задумываясь отвечает Антон. — А что с ней? — Да чёрт знает, вчера в больницу сходила, сегодня должны были прийти результаты. Надеюсь, ничего серьёзного. — Дима вызывает супруге такси и заметно переживает, чтобы по дороге с ней ничего плохого не случилось. А телефон, на всякий случай, из рук не выпускает. Есть уже хочется до ужаса сильно, но тут ни еды, ни нормальной воды — вообще ничего нет. Одна надежда на Макара, который уже с минуты на минуту должен тут появиться. И желательно, чтобы он купил очень много еды, хотя, это же Илья, и если его попросить купить много еды, он же и правда может смести все полки в продуктовом и привезти еды на роту солдат. Пока они все находятся в томительном ожидании, Антон отлучается в душ, чтобы смыть с себя весь накопившийся негатив и усталость, и переодеться в чистое, потому что на штанах до сих пор осталась пыль и небольшие травинки. А в волосах наверняка ещё остался сигаретный пепел. Антону больше не грустно, а оказавшись на территории Химок словно чувствует очередной прилив сил и понимает, что эту катку — он в силах вывезти даже в одиночку. Но один он не останется явно, потому что рядом есть Дима, Макар, Серёжа и Арс. И скоро все получат по заслугам, а предатели — особенно. И в голове сразу всплывает то, как Журавль умолял взять Зинченко, а потом по счастливой случайности оказалось, что он — подставной. Теперь понятно, почему он так яро умолял дать парню шанс. Антону интересно только одно — в какой момент всё пошло под откос? Когда наступила та самая переломная точка, когда Журавлёв решил его предать, а главное, какова была мотивация? Что такого ему наплёл Шеминов, что Журавль согласился? Вопросов в голове копится с каждой минутой только больше, но скоро придёт время и Антон задаст их все. И обязательно дождётся ответа на каждый, даже если придётся ломать кости своему, когда-то, лучшему другу. Тут больше нет места жалости или сочувствию, а поездка в Пензу сильно помогла осознать одну простую вещь — нельзя забывать о себе. Не нужно отодвигать свои чувства и желания на второй план. Нужно слушать себя, давать отдых — если он требуется. Считаться со своими потребностями тоже нужно. А ещё, главное — слушать своё сердце. Потому что оно всегда подсказывает верное направление. Шастун слышит, как голоса становятся громче, предположив, что Макар наконец-то вернулся, выключает воду и берёт чистое полотенце с крючка. После душа легко и свежо, а надевать чистое — в разы приятнее. Антон тихо, буквально на цыпочках, подходит к двери и прислушивается. Громкий бас, явно принадлежит Илье, его он ни с кем не спутает. Аккуратно, стараясь лишний раз не шуметь, Антон выходит из ванной комнаты и идёт по коридору, потому что появиться хочет неожиданно. Макаров сидит в кресле, спиной к Антону, и совершенно ещё не подозревает, каким макаром тут оказался, а главное — зачем. Дима загадочно улыбается, игнорируя любые вопросы, Серёжа пьёт кофе, который сделал ранее, а Арсения тут попросту нет. Зато Антон сразу замечает огромное количество пакетов, из которых доносится аромат чесночного хлеба и в животе урчит. — Здарова, бандит. — Не придумав ничего лучше, Антон заходит в комнату с этой фразой, на которую Макар реагирует моментально. Даже чуть пиво из рук не выронил от такой неожиданности. — Шаст? Шаст! — Не веря своим глазам, Макар ставит бутылку пива на пол и медленно подходит, оглядывая друга с головы до ног. — Живой. Последнее слово, сказанное на выдохе, звучит нежно и мягко, так сказала бы мать, чьего сына отправили на войну и спустя годы он вернулся живым. Макар рад видеть Антона искренне и от всего сердца. Рад видеть настолько, что сгребает его в свои объятия и держит так крепко, что несколько позвонков Шастуна встают на место, издав при этом характерный звук хруста. Такое трогательное приветствие застаёт и Арсений, который ранее отходил в комнату. Такую картину застаёт и Катя, которая появляется на пороге съёмного домика, испытывая разные эмоции, но при виде Шастуна — это всегда улыбка. — Катюша. — Заметив даму в помещении, Антон сразу тянется к ней с объятиями. — Как же я всех рад вас видеть, вы даже себе представить не можете. — Если ты меня сейчас не отпустишь, я облюю твои носки с лисичками. — Шепчет Катя в ухо Антону, при этом, умудряясь, улыбаться. У Шастуна просто нет другого выхода, кроме как отпустить Катю, которая ясно дала с порога понять, что действительно со здоровьем у неё не всё в порядке. К ней сразу подходит заботливый супруг, который интересуется её самочувствием, а по лицу Кати отчётливо видно, как та что-то недоговаривает и губы постоянно прикусывает. — Ребят, понимаю, что вам сейчас явно есть что обсудить, но я скажу кое-что, а потом уже решайте свои вопросы. — Чуть громче начала Катя, обращая на себя внимание собравшихся, потому что к нахождению тут Антона, Арсения и ещё одного незнакомого мужика, у Макара вопросы имеются. — Дим, в общем, всё подтвердилось. Я беременна. У Димы очевидного шока нет, но дар речи он потерял точно. Да, они разговаривали о детях ранее, обсуждали, что в принципе готовы к ним, но не так же скоро. Сколько прошло? Меньше месяца? Можно много раз обсуждать, мечтать, прикидывать в голове, но быть готовым услышать это — иные ощущения, к которым нельзя подготовиться. Дима рад, он чертовски рад, только вот как реагировать и как вообще показать свою радость — он не знает. — Уже семь недель. — Шёпотом добавляет Катя, а у Димы пазл окончательно складывается. И наверняка, в тот момент, когда они сидели дома на диване, обсуждали возможное появление ребёнка в их семье, то Катя уже была в положении, правда ещё и сама об этом не знала. — Чё застыл, папашка? — Шастун по плечу хлопает Диму, который и правда сильно завис и последние пару минут забыл, как нужно моргать. А при взгляде на Катю, голос Антона сразу меняется на более нежный и ласковый. — Поздравляю, Катюш. Дима, конечно, отвисает, ещё раз переваривает в голове услышанное и теперь окончательно принимает новость о том, что скоро станет родителем. Он обнимает Катю, зацеловывает её слегка покрасневшие щёки, даже попытался покружить, но затея провальная, потому что нечего драконить беременную, которой и без этого плохо может стать вообще от всего. Макар тоже тепло поздравляет семью Позовых с будущим прибавлением, обещая, что если нужна будет помощь с карапузом, то в беде не оставит, ибо с детства сам нянчил младших братьев и сестёр, так что он опытный в этом плане. Арсений и Серёжа, хоть и не знают Катю так хорошо, а Серёжа и вовсе видит её впервые, не смогли остаться равнодушными и тоже поздравляют молодую семью. Переходить после такой приятной новости к менее неприятной, вообще не хочется. Поэтому всеми силами так и оттягивают момент до последнего, обсуждая будущего ребёнка Позовых. Но тянуть уже смысла нет, поэтому плавно за ужином переходят к разговору о том, какого чёрта Антон тут вообще забыл и почему никому ничего не сказал о своём приезде. По крайней мере, Макар думает именно так, потому что про крысу в коллективе вообще не в курсе. — Шаст, так что, когда мы к плану приступим? — Вытирая руки после курицы гриль, спрашивает Макар, потому что ему уже не терпится как можно скорее отмучиться, чтобы жить дальше, без всех этих проблем. — Илюх, в этом то и проблема, что нам нужен новый план, а ещё нужно серьёзно поговорить. Может, выйдем на крыльцо, покурим? — Отложив в сторону контейнер с наполовину съеденным салатом, отвечает Шастун. Понимая, что разговор будет не из лёгких и лучше сказать Макару всё наедине, намеренно предлагает покурить на улице. Макар подвоха пока не чувствует, а по закону Архимеда, после плотного обеда, нужно обязательно покурить, поэтому берёт пачку сигарет со стола и обувает тапочки, которые стоят у выхода. Шастун выходит на крыльцо первым, тяжко вздыхая, а мысленно пытается подобрать хоть какие-то слова, но как назло, в голове возникает только пустота. Дождь всё ещё льёт буквально стеной, а видимость всё ещё почти нулевая. Ветер прохладный, больше походящий на октябрьский, нежели на августовский, пусть хоть от августа осталось буквально ничего. Погода как нельзя лучше описывает все чувства, которые испытывает Шастун при одной только мысли, что их действительно предал близкий человек. — Илюх, то, что я сейчас скажу, тебе пиздец как не понравится. И доверься, пожалуйста, мне, ладно? — Издалека начинает Антон, после нескольких сигаретных затяжек. — Чёт мне уже это не нравится. — Макар курит, настороженно поглядывая на приятеля. — Журавль оказался предателем, который сливает всю инфу Шеминову. Как давно они работают, понятия не имею от слова совсем. Именно поэтому его здесь нет. Именно поэтому я сейчас здесь, и поэтому у нас теперь нет вообще никакого плана. — Сделав небольшую паузу, чтобы дать Макару обдумать услышанное, Антон нервно докуривает сигарету, держа её трясущимися руками. Потому что всё ещё больно. — Саня, блять. А я ему доверял же… — Реакция Макара внешне спокойна, за исключением взгляда, в котором буквально читается, что он хоть сейчас готов пойти и открутить бывшему другу голову. Но не долго длилось это внешнее спокойствие, потому что Макар достаточно близко общался с Журавлёвым, ближе, нежели с остальными. У них были общие интересы, они частенько могли выбраться в свободный день на рыбалку или охоту вдвоём. Журавль был братом, тем самым родным человеком, для которого не жалко отдать последнее. Стул, который стоял на крыльце, чтобы можно было курить сидя в хорошую погоду, летит по лестнице прямиком в грязь и лужи. Резиновые сапоги, которые стояли рядом и, видимо, их просто забыли предыдущие отдыхающие, летят вслед за стулом. Всё, что только попадается Макару на глаза, прямиком летит куда-нибудь подальше. — Илюх, я целиком и полностью разделяю твои чувства и эмоции, я тоже не верил до последнего, потому что мы же клялись. И странно ждать подвоха от человека, который стал семьёй. Но факт остаётся фактом, он нас предал. И теперь нам просто нужно в этом окончательно убедиться. И если всё окажется именно так, как кажется сейчас, то мы отомстим. Обязательно. — Антон мягко касается рукой плеча Макара, понимая, что именно он сейчас чувствует. Потому что и сам через всё это прошёл сегодня. Но надо найти в себе силы, чтобы собраться и либо подтвердить, либо опровергнуть догадки. — Пойдём в дом, у меня появилось несколько мыслей, как вывести его на чистую воду. — Подойду через минутку, хорошо? — Антон кивает и уже собирается зайти в дом, как Макар его останавливает. — Вот, возьми мой телефон, а то вдруг подумаешь, что я сейчас ему буду звонить. Нет, мне это нахуй не надо. Антон бы так и не подумал, но дополнительная осторожность лишней не будет. Он забирает телефон и оставляет Макара одного с мыслями, прекрасно понимая, что ему просто нужно время наедине, чтобы переварить услышанное. Антон возвращается в гостиную, где буквально сразу все стихают и выжидающе смотрят на него. — Всё нормально, дайте ему пару минут. И потом начнём обсуждать дальнейшие действия, у меня появилось несколько мыслей. — Антон садится в кресло, чувствуя на себе пристальный взгляд Арсения, который с момента их приезда стал в разы грустнее и неразговорчивее. А спрашивать о причинах при всех, как-то неудобно, вдруг что-то личное. Илья возвращается менее, чем через пять минут, с сильным желанием как можно скорее приступить к делу. Потому что его эта ебатория — уже заебала. Скандалы, интриги, расследования — как будто бы на повторе смотрит сериалы на НТВ, но нет, это жизнь. — Смотрите, какие мысли у меня появились. Поз, под предлогом прекрасной новости о беременности Кати, соберёт Макара и Журавля, чтобы отметить. Вы постараетесь его напоить и разговорить, чтобы он сам рассказал всё. — Можно снять соседний домик. — Поддерживает Матвиенко, вклиниваясь в разговор. — А сам дом можно заранее увесить камерами и наблюдать за представлением с мониторов. — Подкидывает идею Арсений, впервые что-то сказав за последние пару часов. — Чёрт, камеры… Арс, это гениально. — Шастун моментально оборачивается и взгляда с Арсения не сводит. — Главное осталось всё подготовить и как-то его разговорить. — Проститутка. — Резко выпаливает Арсений, подлетая с места. Порыв никто не оценил, уставившись на него, словно он городской сумасшедший. Арсений ходит из стороны в сторону, активно жестикулируя руками и не понимает, почему ещё никто не догадался. — Нам поможет проститутка. Но яснее, от такого уточнения, никому не стало. Попов наконец-то перестаёт мельтешить и садится на подлокотник кресла, на котором сейчас сидит Антон, уставившись на него так, будто бы тот с минуты на минуту всё поймёт, но и тут чуда не происходит. — Каким образом нам поможет проститутка? — Вмешивается Макар, продолжая есть курицу, как будто ничего и не произошло. — Ну вы чего. Какому незнакомому человеку чаще всего изливают душу? Таксистам и проституткам. Потому что один раз увидели и забыли. Вам он ничего не скажет, даже если выпьет самосвал водки и вы будете угрожать ему физической расправой. А проститутки, как правило, хитрые и изворотливые. — Арс, для человека, который не вызывал ни разу проститутку, меня пугают твои познания. — Уже не сдерживает смеха Матвиенко, потому что лучшего друга знает слишком хорошо. — И как ты себе это представляешь? Просто вызвать девочку и попросить её выпытать всю информацию? — Есть у меня одна знакомая актриса, думаю, что она согласится нам помочь. — Загадочно тянет Арсений, вспомнив Иру и её слова о том, что если потребуется помощь, то она незамедлительно её окажет. — А теперь, расскажите мне, как вы вообще дошли до того, что Журавлёв крыса. — Макар уже доел целую курицу гриль в одиночку, а теперь допивает первую полторашку пива. — Первые звоночки я начал чувствовать после нашего созвона. Мне показалось странным совпадением, что Зинченко привёл Журавлёв, что в его телефоне было найдено сообщение Стасу, и что сам Шеминов позвонил именно во время звонка. Казалось бы, просто совпадения. А потом появился он. — Позов жестом указывает на Серёжу, который сидел чуть в стороне. — Он и посеял смуту в моей голове окончательно. — Да ничего я не посеял, просто спросил, уверен ли ты в том, что всем вашим можно доверять. — В разговор моментально вмешивается Матвиенко, даже пересаживаясь немного ближе к остальной компании. — А ты и поплыл сразу. — Ой, да ничё я не поплыл. — Отмахивается от него Дима, как от надоедливого насекомого. — Матвиныч познакомил меня с Щербаковым, а тот в свою очередь, пробил наши телефоны, просто запросил детализацию. И номер Шеминова частенько мелькал как входящее или исходящее только у Журавля. Отсюда и выводы. — Ну, тут да, сложно поспорить с таким доказательством. — Томно шепчет Макаров, борясь с диким желанием закурить прямо в гостиной. И закурил бы, если бы не Катя, которая всё ещё находится с ними в одном помещении. Кате вообще не нравится ничего из того, что она сейчас слышит. Уж тем более не нравится, что человек, который и для неё самой стал достаточно близким, оказался нечестным с друзьями. Катя безумно переживает за Диму, потому что понимает — это только верхушка айсберга. Она косвенно знает обо всём, что творится сейчас. И знает, что парням ещё предстоит придумать целый план, как избавиться от Шеминова. Катя просто слушает эти разговоры со стороны и поглаживает живот, мысленно убеждая себя в том, что скоро всё закончится. Совсем скоро всё наладится, а Дима, в её представлении, после прекрасной новости о пополнении завяжет с криминалом. Потому что ребёнку будет нужен отец, живой отец. — Макар, а ты ничего странного в поведении Журавля не замечал? — Уточняет Антон, допивая и свою бутылку пива. — Раньше не было поводов, чтобы подмечать какие-то нюансы. Потому что ты их и не будешь искать в том, в ком уверен. А сейчас, ну, хуй его знает. Теперь мне весь Журавлёв целиком и полностью кажется подозрительным. И мразью. — Илья так и сидит, откинувшись в кресле, и вертя не зажжённую сигарету в руке. Через несколько часов, когда с предстоящим планом почти закончили, за исключением расстановки камер, которых пока нет, застолье перетекает в более непринуждённое. Дима, видя как Катя измоталась за этот день, вызывает такси до дома, решив отказаться от продолжения посиделки. — Антон, я тебе не прощу, если с Димой что-то случится. — Шепчет Катя на прощание, крепко обнимая Антона. — Я сам себе этого не прощу, Кать. — Незамедлительно отвечает он, обнимая девушку дольше обычного, отчего уже Позов нервничать начал. Серёжа и Илья быстро находят общий язык и сразу после того, как Позовы уезжают на такси домой, продолжают обсуждать машины и пить алкоголь. Арсений просто слушает эти беседы со стороны, не вникая в суть разговора, потому что просто неинтересно. А Антон сидит на слегка влажном крыльце и курит, вдыхая прохладный влажный воздух. — Я договорился насчёт камер и мониторов, Масленников поможет, у него этого добра навалом. Серёжа завтра съездит, заберёт. И с Ириной тоже договорился, она в деле. — Арсений появляется словно тень, да так тихо, что даже входная дверь не скрипнула при открытии. — Присяду? — Тут мокро, но если хочешь, конечно. — В руке у Антона оказывается маленький камушек, а сам он прицеливается, чтобы попасть им точно в дальнюю лужу. — Знаешь, чё подумал? — Не знаю, я же не телепат. — Пожимает плечами Арсений, усевшись на влажные деревяшки. — Я хуй знает, чё делать с этим Шеминовым. В ментовку его уже сдать не получится, убивать если только, но там шуму будет пиздец. В тупике я, Арс. В тупике. — По буквам проговаривает он последнюю фразу, тяжко вздыхая. — Шаст, это ещё не конец, а только самое начало. Завтра разговорим Журавля, он наверняка подкинет какие-нибудь идеи. И мы что-нибудь, да придумаем. Или на крайний случай у нас есть конкурирующая организация, которая и без нас прекрасно справляется. — Ты прав, Арс. Как всегда, прав. — На выдохе шепчет Антон, а свободную руку машинально кладёт на коленку Арсения.***
Антону не спится. Он проснулся непривычно рано, аж в восемь утра, учитывая, что вчера и без того поздно лёг. Сегодня особый день, поэтому и предвкушение ощущается совершенно по-другому. С самого раннего утра он уже с нетерпением ждёт вечер, тот самый вечер, когда они смогут узнать всю правду, которую от них так долго скрывает Журавлёв. К одиннадцати, когда все только начали просыпаться после вчерашней пьянки, Антон уже успел почистить зубы, принять душ, переодеться и выпить две чашки кофе и даже прогуляться по территории. Его лицо, в отличие от лиц Серёжи или Макара, не было с утра таким помятым, а желания подохнуть от дикой головной боли и сушняка — не возникло. Серёжа и Макар долго собираются с мыслями, чтобы позавтракать и поехать по делам, которых накопилось немало, а Арсений так и не выходит из своей комнаты. Антону уже даже тревожно становится, потому что он привык, что Арсений просыпается рано, может пойти на тренировку или просто читать книгу, но чтобы сидеть в комнате до обеда — выглядит уже странно. Но вламываться в комнату, чтобы просто удовлетворить собственное любопытство — как минимум странно и нихуя не вежливо. Хотя, когда Антона в последний раз волновала какая-то вежливость? Но, кажется, общество Попова даёт о себе знать такими мелочами, на которые раньше Антон срать хотел с высокой колокольни, или откуда там обычно срут на такие вещи? Он сидит на диване в гостиной и обдумывает в голове, как постучится в комнату Арсения и что дальше? Что говорить? Привет, хуле ты тут закрылся и не выходишь? Или, может быть, спросить не избегает ли он его? Шо то хуйня, шо это хуйня. Так и сидит на потёртом диване и хрустит пальцами на собственных руках, обдумывая затею, которая заведомо ему не нравится и кажется провальной. Но просто оставить в покое ни себя, ни эту затею — не может. За то время, что они провели вместе в Пензе, в крошечной квартирке, он просто привык, что Арсений почти всегда на виду. А теперь необъяснимо чувствует себя очень странно, если Арсений исчезает из его поля зрения. Он чувствует себя скучающим котом, которого оставили одного дома и он бесцельно слоняется из комнаты в комнату, в ожидании, что вот-вот человек придёт и всё сразу станет хорошо. И такому Антон не находит никаких логических и даже не логических объяснений. Но, по классике жанра, вспомнишь про лучик — вот и солнышко. Арсений заходит в арендованный домик осторожно, словно боясь кого-то разбудить, но увидев с порога Антона, чуть расслабляется. Выглядит он тоже как-то необычно, как минимум, из-за классического костюма, который напялил за каким-то хреном. Из-за спины Арсения показывается девушка, которая подстать ему, сначала аккуратно крадётся, а увидев внимательный взгляд Антона, чуть расслабляется и уже не старается закрыть за собой дверь так бесшумно. — Уже проснулся? — Говорит Арсений, слегка виновато, а затем почему-то прикусывает язык. Наверное, понимает, что сморозил какую-то очевидную чушь. — Я не сплю с восьми утра. — Спокойно констатирует данный факт Антон, скрещивая руки на груди. И нет, он не ревнует Арсения, потому что он явился с какой-то девицей, которая сейчас буквально прожигает Антона странным взглядом. С чего бы ему вообще опускаться до таких чувств к человеку, с которым они просто целовались часами на пролёт? Они же ничего друг другу не обещали и даже не обсудили данный перфоманс. Но факт, что Арсений выглядит в классическом костюме чертовски сексуально, отрицать не может. Как сейчас, так и тогда, на выставке. — Хорошо. Я привёз Ирину, она нам сегодня поможет расколоть Журавлёва. — Слегка виновато начинает Арсений, словно оправдываясь. — Мне не спалось, поэтому я по-тихому слинял в половину восьмого. И сразу знаю, что ты спросишь. Я был максимально аккуратен, хвоста за мной не было. У Антона первые пару секунд в голове де́бет с кре́дитом не сходится. А потом он понимает, что костюм, который сейчас на Арсении, вряд ли пылился где-то на дне сумки с вещами. И с вероятностью в сто процентов, Арсений сначала заехал домой, чтобы переодеться в это классическое недоразумение, чтобы одним своим видом отвлекать от дела, а только потом решал вопросы с этой девушкой, имя которой Антон так и не запомнил. Антон честно старается держать свои эмоции под контролем, но это на самом деле выходит очень и очень плохо. Арсений намеренно не акцентирует на этом своё внимание, помогая Ирине с вещами и провожая её к дивану в гостиной. — А парни уже проснулись? — В пол голоса интересуется Попов. — Да, разъехались буквально минут десять назад. — Равнодушно отвечает Антон, стараясь лишний раз не смотреть на эту девушку и Арсения, потому что каждый взгляд сопровождается ужасными картинками о том, как те, вероятно, не просто знакомые, а ранее между ними что-то было. А он, по-прежнему не ревнует. — Хорошо. — Спокойно отвечает Арсений, а после обращается к Ире. — Может, ты хочешь чай, кофе или что-нибудь выпить? — Нет, спасибо. — Вежливо отказывается она, а прожигающего взгляда с Антона так и не сводит. И чего она так пялится, Антон не понимает, но пялится в ответ с ещё более дерзкой ухмылкой. Арсений уже понимает, что дело начинает попахивать жареным, только причина пока неясна, но с этим определённо нужно что-то делать. А то мало ли, во что перетекут такие переглядки через пару минут или часов, а им тут вместе куковать до глубокой ночи. — Шаст, я ввёл Иру в курс дела, но вкратце. Может, обсудим план чуть подробнее? — А что тут обсуждать? Просто надо разговорить Журавля и всё. — Коротко отвечает Антон, переводя взгляд на Арсения. — Я, кстати, кое-что прихватил из дома, думаю, лишним не будет. — На лице Арсения мелькает ехидная улыбка, а из пакета появляются самые настоящие наручники, только розового меха не хватает. У Антона глаза округляются моментально, хотя не удивительно, что у Арсения может быть достаточно разнообразная сексуальная жизнь и имеются разные игрушки. — Отлично, я смогу сделать вид, что затеяла ролевую игру и прикую его наручниками, чтоб не сбежал. — Ира забирает наручники из рук Арсения и с интересом их оглядывает, а судя по выражению лица, подобный аксессуар видит впервые. Антон всё ещё злится, но пока толком не понимает на что именно. Либо на то, что Арсений решил посетить свою квартиру, прекрасно понимая все риски, чтобы прихватить наручники и переодеться в костюм. Либо его просто раздражает Ира одним только присутствием и сейчас доверие он вообще мало к кому испытывает. — Ир, мне ещё Дима пообещал микро наушник, поэтому мы будем подсказывать, если что. Ну и, конечно, наблюдать. И мы тут рядом будем, поэтому не переживай. — Видя, как девушка стойко держится, хотя в целом идея и вся ситуация, в которую Иру втянули, хоть и с её согласия, выглядит не очень надёжно и совсем не безопасно, Арсений пытается её успокоить. А Антон, кажется, только сейчас осознаёт, что вообще-то Ирина девушка, это раз. Она вряд ли участвовала в подобных делах, это два. И ей наверняка страшно так, как никогда в жизни ещё не было, тем более, что ей придётся отыгрывать роль проститутки. Проанализировав собственные мысли, Антон приходит к выводу, что следует немного смягчиться и не смотреть на девушку так, словно она убила восемнадцать человек — быстро и без сожаления. Она фактически ещё ребёнок, которому пиздец, как сейчас, страшно. И, опять же, их личные отношения с Арсением, точнее их личные недопонимания, нужно оставить на потом, потому что сейчас не время для таких драм. — Да, не переживай. Он тебя не тронет, если что, мы будем всё видеть и слышать, моментами можем подсказывать. А если начнётся что-то непредвиденное, то просто постарайся спрятаться, а мы быстро подскочим. Но главное, чтобы ты приковала его наручниками к кровати или ещё к чему-нибудь. В этом случае тебе точно ничего не будет угрожать. — Смягчившись, говорит Антон, слегка улыбнувшись. И, кажется, это работает, потому что Ирина выдыхает более спокойно, а руки уже не трогает мелкая дрожь. — И ещё небольшая просьба. Пожалуйста, чтобы не произошло, не пугайся раньше времени. — Да. — Поддакивает Арсений, по-отечески поглядывая на девушку. — Постарайся, пожалуйста, отложить панику. И пока есть время, ты ещё можешь хорошенько обдумать, а готова ли вообще помочь нам в осуществлении плана. Мы поймём, если ты откажешься. Вообще-то Антон не поймёт и никакого плана «Б» у них нет. Но перечить так явно он не стал, а во взгляде Арсения буквально видит: «доверься мне». И решает довериться. Ирина молчит пару минут, продолжая крутить наручники в руках, а на лице слабая улыбка. Глаза слегка влажные, но стойко держится, чтобы не расплакаться. После очередного тяжёлого вздоха, Ира поднимает глаза и смотрит почему-то именно на Антона. — Я справлюсь. — Твёрдо говорит она, откладывая наручники на диван, рядом с собой. — Вы можете рассчитывать на меня, я вас не подведу и сделаю всё, что будет в моих силах. Антон выдыхает с облегчением, потому что чуть не поседел за минуты томительного ожидания. Но доверие, пусть и минутное, по отношение к Арсению, оправдалось. От таких резких перепадов эмоций курить хочется до ужаса сильно, поэтому он уходит на улицу, чтобы остаться в одиночестве и не вонять табаком в помещении. А ещё появилась дебильная привычка — смотреть на часы каждые три минуты и удивляться, что время идёт так медленно. Но внутренняя чуйка говорит ему, что переживать не стоит, у них всё получится совместными усилиями. И Антону становится спокойно, потому что рядом Арсений, а этот гений что-нибудь, да придумает, даже если Антон будет в полном ступоре.***
Камеры не без труда, но установлены по всему домику, охватывая каждый участок. Масленников удалённо настраивает картинку, выводя всё на три монитора, которые уже поставили в одной из комнат, по счастливой случайности — Антона. Ибо у него в комнате был самый большой стол, на который с лёгкостью помещается вся техника и бесконечные мотки проводов. Картинка чёткая, звук пишется отличный — они это проверяют уже по шестому кругу, но лучше перепроверить, чем не перепроверить. Макар и Позов исходя из плана, должны уже встретиться с Журавлём и закупаться алкоголем. Журавлёв совершенно ничего не подозревает и даже причину такого резкого праздника ему ещё не сказали, Позов держит эту информацию втайне. Он вообще не очень то и хочет рассказывать какие-то личные подробности тому, кто их предал, но таков план. Придётся стиснуть зубы и рассказать, не забыв при этом натянуто улыбнуться. Серёжа пьёт, кажется, уже четвёртую чашку растворимого кофе, каждый раз фырча, насколько он не вкусный, но почему-то пить продолжает, хотя уже и не бодрит давно. Ира готовится к своей роли, закрывшись в ванной, чтобы нанести макияж поярче, как принято у девочек по вызову. А ещё постоянно с недоверием косится на слишком откровенное платье, которое взяла у одной знакомой девочки. Той, с которой познакомилась в клубе, работая танцовщицей. — Сделал тебе чай, подумал, что ты хочешь. — Поставив чашку с горячим чаем, Арсений присаживается рядом, отвлекая Антона от увлекательного занятия смотреть в монитор, где ничего не происходит. — Может поешь нормально? Серёжа много вкусного привёз. — Спасибо, воздержусь. Мне кусок в горло не лезет. — Бурчит Шастун, постукивая пальцами по деревянному столу. — Слушай… — Медленно тянет Попов, поправляя галстук на шее, а Антон невольно губы облизывает. Потому что какого вообще, спрашивается, чёрта, он тут вырядился, словно на свадьбу или торжественное мероприятие? Он отвлекает Антона своим чертовски соблазнительным внешним видом. И вообще в голову мысли уже лезут неприличные, как этим самым галстуком можно связать руки…. — Нахуй ты костюм на себя напялил вообще? — Перебивает Антон, потому что этот вопрос слишком сильно его сейчас волнует. А ещё, чтобы так очевидно не облизываться, потому что мальчик тут не то что поплыл, он уже утонул к хуям собачьим. — А ты нахуй кожанку напялил? — Передразнивает его Арсений, сбиваясь с прежнего настроя на серьёзный разговор. Потому что и самого Арсения не оставляет равнодушным этот бандитский шастуновский стиль. — Потому что мне нравится так ходить. — Глянув на него, словно на придурка, недоумённо отвечает Шастун. — Ну, блять, наверное, мне тоже нравится так ходить. Не думал? — Фырчит Попов и не дожидаясь ответа выходит из комнаты. Понимая, что фактически доебался с нихуя, Антон выходит из комнаты и пытается понять, куда Арсений мог деться. Но перед Антоном резко появляется Ирина, которая смущённо взгляд в сторону отводит и губы прикусывает. — Антон, можешь мне помочь? — Смущённо просит она, руками поддерживая платье, которое самостоятельно надеть полностью не смогла. Ибо на спине оказалась ужасная шнуровка, до которой руки не дотягиваются. — Вот тут зашнуровать нужно и завязать, а то я не достаю. Ира поворачивается спиной и демонстрирует слегка прикрытую платьем часть. Антон же не изверг какой-то, чтобы бросить Ирину с такой проблемой в одиночку, а Арсений всё равно далеко не уйдёт, так что ничего страшного не случится, если разговор отложится на пару минут. — Так, а что тут надо сделать? — Как баран на новые ворота, Антон с ужасом глядит на спину и никак не может сообразить, как это вообще должно выглядеть по итогу. — Тут принцип корсета. Надо завязки подтянуть и потом завязать. Ты затягивай, я скажу, если туго будет. Антон такой редкостной хуетой в своей жизни ещё не занимался, но пытается. Правда пытается затягивать потуже, но при этом не сильно, чтобы Ире не стало больно. И зачем люди придумали такие сложные наряды, в которые сначала хер залезешь, а потом хер вылезешь без посторонней помощи. А если дело идёт к сексу, то тут он точно отложится на неопределённое время, в попытках распутать сие клубок. — Они подъехали. — Равнодушно говорит Арсений, который уже пару минут наблюдает за Антоном и Ирой со стороны, испытывая жгучую ревность к тому, как Шастун аккуратно касается девушки, и к тому, как он на неё смотрит. Завершив начатое и наконец-то отмучившись, Антон получает от Ирины благодарность и кокетливую улыбку. Ира после укрывается халатом, чтобы не сидеть полуобнажённой всё время, пока её не «вызовут». А Антон занимает место около мониторов, между Арсением и Серёжей, чтобы начать наблюдать за своими друзьями. Лицо сразу становится отрешённым и сосредоточенным, концентрируясь на всех разговорах. Первые полчаса всё до ужаса скучно, потому что они раскладывают закуски, охлаждают алкоголь и накрывают на стол. Разговоры тоже в основном ни о чём, но это не мешает выкурить уже три сигареты Антону, под фырчанье Матвиенко. — Поз, так чё за событие, молчишь как партизан. — Журавлёв наконец-то садится на деревянный стул и отпивает немного пива прямо из бутылки. — Пацаны, я вообще хотел бы, чтобы атмосфера была чуть иной, ну и чтоб Шаст был с нами, всё же он близкий нам человек. — Дима специально делает акцент на последних словах, пристально глядя на Журавля, пытаясь уловить хоть какую-то смену эмоций, но выражение лица вообще не прошибаемо. — Но так как такой возможности у нас нет и хер знает когда будет, не могу утаить. В общем, Катя беременна. Макар слышит эту новость не в первые, но делает максимально удивлённое лицо, словно действительно новость неожиданная. По ту сторону монитора, Антон еле заметно улыбается, мысленно поражаясь такой прекрасной актёрской игре. Он бы так наверняка не смог, может и вовсе, давно бы Журавлю ебальник разбил. Но парни держатся прекрасно, изображая, что вообще ни черта не знают. Журавлёв присоединяется к поздравлениям и даже говорит тост, правда тот не особо многословный, но как смог. Парни выпивают по стопке водки, и Позов сразу подливает ещё. — Ну, как говорится, между первой и второй, перерывчик небольшой. — Улыбается он, чуть ближе двигая стопки к парням. — Давайте на этот раз за нас выпьем, чтоб Шаст как можно быстрее смог к нам вернуться. — Неожиданно для всех говорит Журавлёв, а слыша данные слова, Антона выворачивать начинает. — Сука, какой же лицемер. — Кипит он от злости, глядя в монитор и сжимая кулаки. Арсений мягко накрывает ладонью его коленку под столом так, что никто не видит, но Антон чувствует. А Арсений ещё и вдогонку смотрит на него так мягко и по-доброму, что у Шастуна просто нет шансов. Взгляд и касания ощущаются, как фенибут, потому что проблемы больше не ебут. Антон успокаивается и больше не злится, а лицо приобретает более равнодушный эмоциональный оттенок глядя в монитор. — Кстати, про Шаста. — После небольшой паузы начинает Макар. — Он на связь не выходил? Чё там с планом, когда уже начнём осуществлять задуманное? — Не, не выходил. — Мотает головой Поз, что выглядит очень правдоподобно. — Ну, когда ж ему с нами связываться, у него там Попов этот под боком трётся. — Фырчит Журавлёв с такой неприязнью в голосе, что даже Макар и Позов такого не ожидали и резко поворачиваются, недоумённо глядя на Журавля. — А чё вы на меня так смотрите? Они сто проц ебутся вместо того, чтобы проблемы решать. Как будто не работать отправили, а в отпуск. — Ты с чего такие выводы сделал? — Острожно спрашивает Дима, прекрасно понимая, что Шастун всё слышит и ему вообще вряд ли нравится всё, что о нём сейчас говорят. — Да вы рожи их счастливые не видели чтоль? Ну, когда мы созванивались. — Не чувствуя подвоха, продолжает он разгонять эту тему. — Я вам отвечаю, они ебутся там щас, а не работают. Такой наглости Антон вообще не ожидал от друга, пусть уже и бывшего. Во-первых, с чего он, блять, вообще это взял? Во-вторых, какого хуя его вообще это должно ебать? — Совсем ахуел. — Не выдерживает Антон и стучит кулаком по столу с такой силой, что один из мониторов начинает шататься. Благо Матвиенко быстро среагировал и смог поправить неустойчивую технику. — Я ему глаза бычком выжгу, сука такая паскудная. Он уже подлетает с места и собирается закончить на этом весь эксперимент, потому что ему вообще нихуя это уже не нравится. Но, на удивление, его останавливает Ира, которая всё это время сидела на кровати и наблюдала за происходящим со стороны. Она не говорит ничего, просто мотает головой и тяжко вздыхает. Антон и сам понимает, что глупо заканчивать всё так, потому что он услышал ещё не всё, что хотел. И кто вообще говорил, что это будет легко? Правильно, никто такую чушню Антону и не обещал. Арсению и самому от таких слов нихуя не весело, так и сидит поникший и сжимает собственные кулаки, потому что готов въебать этому Журавлёву хоть сейчас. Один только Матвиенко сохраняет спокойствие и внимательно следит за происходящим, потому что этот вечер уже начинает удивлять буквально с первых минут. Как говорится, не хватает пива и чипсов. — Да и похуй, если ебутся. Нам то чё? — Вдруг говорит Макар, наливая себе в стакан пива. — Да то, Илюх, что это пиздец как несправедливо. Мы тут жопу рвём, инфу ищем, делаем всё, чтоб его оттуда вытащить, а ему там и без этого прекрасно. — Журавлёв махом выпивает стопку водки и не закусывает. — Чёт тебя всё это время не ебало, что он там с Поповым развлекается, а щас вдруг ебёт? Странный ты, Диман. — Макар делает глоток пива и почему-то начинает улыбаться. — Ты чё, с Ленкой посрался? Или хуле такой злой. Журавлёв молчит, минуты три молчит, наливает себе ещё водки, снова выпивает полную стопку залпом и снова не закусывает. Глаза слегка блестят, то ли от выпитого, то ли от вопроса. — Ага, бросила меня, мразь такая. — Шипит Журавлёв и снова тянется к водке. Как всё совпало, тут теперь и повод споить есть, и девочку вызывать. А Антон едва улыбается и даже слегка злорадствует, потому что карма та ещё сука. Хотя слова о его половой жизни всё же эхом раздаются в голове, а Антон даже не знает, отчего злится больше: что о нём вообще так подумали или потому что это неправда, а жаль. Следующий час они лицезрели через мониторы, как Журавлёв чуть ли не плачется, о том какая Лена сука, тварь и просто последняя скотина, которая посмела его бросить. Парни нарочито подливали ему чаще крепкий алкоголь, пока сами расслабленно тянули пиво в более скромных количествах. В какой-то момент Журавлёв чуть ли не заплакал, восхищаясь тем, какие Позовы молодцы и хули у них всё так хорошо, а ему вообще по жизни не везёт. Меж делом Поз подкидывает идею вызвать Журавлю проститутку, чтобы та как следует помогла расслабиться и вообще давит на то, что негоже по женщине убиваться, раз уж она бросила тебя. Журавлёв, конечно, сразу в отказ идёт, но потом аргументы заканчиваются, а спорить уже не хочется, поэтому неохотно соглашается, чтобы только отстали от него. Ира, слушая со стороны весь этот разговор, мысленно убеждает себя в том, что нет ничего страшного, это просто роль. И на крайний случай её в беде не оставят и по кругу не пустят. Правда пока не придумала, где может пригодиться в портфолио актрисы рассказ о том, как однажды она играла проститутку в компании каких-то бандитов. Ну, пожалуй, об этом распространяться не стоит. Пока времени до «приезда» девочки по вызову ещё много, Поз и Макар активно спаивают Журавлёва, а сами делают только вид, что пьяны не меньше, чтобы вопросов лишних не было и, меж тем, пытаются разговорить Журавлёва. Антон, честно говоря, уже устал наблюдать за этим со стороны, да и жопа затекла на одном месте сидеть, поэтому ходит по комнате, звеня своими браслетами и цепями, которых сегодня на теле необычайно много. А из головы по-прежнему слова Журавлёва не выходят, потому что даже из-за злости такое человек не ляпнет. Тут скорее что-то иное, что-то такое, о чём Антон даже думать боится. Но, как назло, кроме одной чёртовой мысли, в голову больше ничего и не приходит. Неужели Журавль запал на него, поэтому и повёл себя как ревнивая сука? Догадка, конечно, имеет место быть, но выглядит слишком мутно. Он бы определённо заметил, если бы это было именно так. Он знает Журавлёва слишком давно и каких-либо гейских наклонностей тот не проявлял. — Я за пивом, сил уже нет эту хуйню по трезвой выносить. — Бурчит он больше себе, чем остальным и выходит из комнаты. Всё равно вряд ли что-то интересное может произойти за пару минут. Со вчерашнего вечера в холодильнике ещё остался алкоголь, потому что Антон почти не пил, а Серёжа и Макар просто физически не смогли вылакать всё, потому что часам к трём напились прилично. Антон достаёт из холодильника полторашку разливного и всасывается в неё так, как будто трое суток провёл в пустыне и вообще не пил всё это время. Он жадно выпивает почти половину и тяжело дышит, краем глаза видя на кухне Попова. — Жажда замучила. — Оправдывается он, хотя это вообще не обязательно было делать. — Понимаю. — Не успевает Антон одуматься, как Арсений забирает у него бутылку и пьёт сам. За минут пять они умудряются выпить на двоих полторашку разливного, с ощущением, что план — хуйня и вообще зря они в это всё залезли. Ну или, как минимум, им просто не понравилось услышанное, особенно момент с обсуждением их личной жизни. — Напомни, почему все думают, что мы ебёмся? — Невзначай говорит Антон, закуривая прямо на кухне. — Я бы рад дать тебе какой-то вразумительный ответ, если бы и сам знал. Наверное, мы просто пиздец какие классные и нам завидуют. — Арсений забирает сигарету из рук Антона так непринуждённо, как будто это привычное дело. — Не знал, что ты куришь. — Возмущается Антон, но сигарету не забирает, а достаёт из пачки новую. — И я не знал. — Облокотившись на кухонный гарнитур и выпуская клубы дыма, шепчет Арсений. — Э, вы бля, два парня на А, дуйте сюда живо. — Доносится из комнаты громким басом Серёжи, отчего Шастун и Попов не успевают ничего сообразить и несутся к мониторам, держа сигареты в руках. — Поз решил спровоцировать Журавля и предложил подставить тебя, Шаст, чтобы избавиться. Журавлёв сразу в лице поменялся и пока молчит, а Макар поддерживает с небольшим недоверием, пока всё по плану. Отлично, эта одна из уловок, которую парни вчера обсуждали, чтобы немного прощупать почву и посмотреть, расколется ли Журавль. Шастун продолжает курить, внимательно вглядываясь в лица парней через мониторы и ловит себя на мысли, что Позов великолепно изображает из себя очень пьяного человека. — Бля, ну пацаны, сами посудите. — Дима делает вид, что с трудом удаётся моргать и разговаривать, продолжая вживаться в роль пьяного человека и изредка прерывается на глоток пива. — Я скоро стану батей. Мне вот проблемы нахуй не всрались. Только представьте, если мы ща Шаста сдадим этому, как там его, Ущеминову, и заживём спокойно. На него повесят все убийства, а он сто проц возьмёт вину на себя. Ему дадут дохуя, так что он вряд ли выйдет из тюрьмы. — Мы попилим его бабло, у него ж запасов ебанёшься сколько, кроме машины своей ничё из дорогого не покупал. Нам хватит на пару лет безбедной жизни или бизнес замутить, легальный. — Подхватывает его Макар, хотя в голосе прослеживается небольшое сомнение. — Да вы чё, мужики, это ж Шаст, друг наш. Да и мы клялись… — Неожиданно для всех говорит Журавлёв, а у Антона чуть челюсть до пола не опускается. Неужели они ошиблись и Журавлёв тут не причём. Или… — Мне кажется, что с Шеминовым у них какая-то более привлекательная сделка. — Шепчет Антон, а Серёжа и Арсений его всё равно слышат и даже соглашаются. Вероятно, что и Поз с Макаровым догадываются в этот момент о том же. — Ну да, клялись. Диман, мне кажется план не выгорит, хуйня это всё. Мента мы вряд ли посадим, это ж мент. Все улики косвенные, да и он сможет выкрутиться в случае чего. — Более настойчиво продолжает Позов, отыгрывая роль пьяного. — Я прост сразу скажу, что если будет какая-то хуйня, то я ливаю. У меня семья, пацаны. А свободой рисковать, чтобы ребёнка видеть на свиданиях три раза в год? Нахуй мне это надо. — Неправильно это всё, неправильно… — Ёрзая на стуле, шепчет Журавлёв. А поняв, что он не раскалывается, Позов грамотно меняет тему и подливает тому ещё водки. — Скоро подарок для тебя приедет, Диман. — Поглядывая на часы, говорит Позов и поднимает бокал пива, чтобы чокнуться с парнями. Антон докурил сигарету уже давно, но ощущения, что он накурился, так и нет. Поэтому он закуривает ещё, глядя в окно, которое выходит на лес. Внутри ощущение, что что-то тут не так, не верит он словам Журавля и всеми фибрами души чувствует, что тут должен быть подвох. Тот самый, ради которого всё изначально и затевалось. Но пока придумать какой-то ход, способный моментально его расколоть, он не может. И вся надежда только на личную встречу или Иру. Хотя, в способности Иры он не верит, а кроме того, что она его просто обездвижит, вряд ли сможет помочь чем-то ещё. С приходом Иры они стараются тянуть до последнего, пытаясь напоить Журавля как следует. И пока, вроде всё идёт хотя бы по этому плану. Тот пьёт много, в основном водку и накидался уже прилично. А каждый раз, когда он отходит в туалет, приходится и тут за ним пристально следить, мало ли, вдруг он решит связаться со Стасом. И, кажется, такой момент наступил. Потому что Журавлёв долго стоит около унитаза, печатая что-то в телефоне, но из-за опьянения вряд ли удаётся сделать это быстро, а закончив с смс, он просто снимает штаны и ссыт. Ира на такое смотреть не нанималась, поэтому морщится и отворачивается, поглядывая на часы.***
Прошло ещё несколько часов, и вот, кажется, наконец-то подходит тот момент, когда Ира может появиться. Журавлёв достаточно пьян, но не настолько, чтобы еле говорить. Рот Журавля им всем сегодня ещё пригодится. Поправив макияж, Ира тяжко вздыхает, натянуто улыбается Антону, после Арсению и даже Серёже. Арсений протягивает ей наушник, они проверяют связь, чтобы Ира наверняка их слышала, а после она пишет смс Позу. Тот сразу видит пришедшее смс и выходит из домика, сделав вид, что пошёл встречать гостью к воротам, чтобы та не заплутала. А на деле Ира выходит из соседнего домика, они пару минут стоят на улице, Дима курит, а она собирается с мыслями и настраивает себя на то, что всё обязательно пройдёт хорошо. Буквально с порога Ирина начинает отыгрывать роль опытной проститутки и ведёт себя смело, что даже Серёжа удивляется. Он ни раз пользовался услугами девочек по вызову и Ирина поведением отлично изображает одну из них. Кокетливо улыбаясь, Ирина уточняет у Димы для кого её вызвали, а как только он указывает на Журавля, то спектакль продолжается. Она строит глазки, вертит жопой, а потом и вовсе берёт Журавля за руку и уводит из общей комнаты, ища в темноте более уединённое место. — Так сразу? — Удивляется Журавлёв, следуя за девушкой, которая старается не нервничать. — Время деньги, пупсик. — Кокетливо отзывается она, заводя парня в ближайшую комнату. Ноги Журавлёва слегка путаются и он чуть было не спотыкается, но Ира держит его настолько крепко, что не даёт ему упасть. Отпускает его руку только тогда, когда они заходят в комнату, Ира наощупь находит выключатель и в комнате становится светло. Журавлёв сразу присаживается на кровать и выжидающе смотрит, хотя сфокусировать свой пьяный взор становится очень и очень сложно. — Но сначала мы с тобой немного поиграем. — Загадочно тянет Ирина, доставая из маленькой сумочки наручники. — Ты же у нас хороший мальчик? — Хороший. — Томно шепчет Журавлёв, начиная испытывать накатывающее возбуждение. Ролевых игр с наручниками у него ещё не было, а в совокупности с откровенным нарядом и в целом симпатичным видом Ирины, ситуация приобретает совершенно иные краски. Кузнецова держится стойко, даже не кривится от происходящего, хотя в глубине души понимает, что будь она в других обстоятельствах, то давно бы проблевалась от такой мерзкой картины. Журавлёв покорно протягивает ей руки, чтобы она сковала его наручниками, но Ира сковывает только одну руку, а второй конец наручников приковывает к деревянной балке на изголовье кровати. Не без труда, но наручники смогли туда пролезть, а после того как металл звякнул, стало намного спокойнее в душе. — Сегодня я стану для тебя личной монашкой, хочешь исповедаться или отмолить грехи? — Ира обходит кровать и присаживается на табуретку, скрещивая руки на груди. — Монашка? И как же зовут такую сексуальную монашку? — Буквально захлёбываясь от нарастающего возбуждения шепчет Дмитрий, а Ира уже очевидно кривит лицо, потому что это всё выглядит и ощущается противным до ужаса. — Ирина. — Коротко отвечает она, пристально глядя на Журавлёва. — Так что, ты начнёшь говорить или тебя сначала нужно отшлёпать? По ту сторону экрана все замирают в ожидании, а Антон снова пьёт пиво и нервно курит. Наблюдать за таким со стороны противно, а уж как мерзко самой Ире, парни даже и представить не могут. План всё больше и больше выглядит провальным и кажется, что ещё минута и Антон просто пойдёт туда сам и будет бить Журавля до тех пор, пока он во всём не признается. Но то, что происходит в следующую секунду, удивляет всех. — Да, я хочу исповедаться и покаяться во всех своих грехах. — Шепчет Журавлёв, смущённо отводя взгляд от Ирины. — Хорошо, пупсик. Ты же понимаешь, что можешь мне рассказать абсолютно всё? — Кузнецова с интересом и неким ожиданием смотрит на Диму, который, кажется, и правда хочет покаяться в своих грехах. — Меня бросила девушка, потому что я предложил ей себя отстрапонить. — Стеснительно признаётся Журавлёв, а у Иры мигом челюсть опускается на уровень пола, потому что не таких признаний она ждала. — Мне просто было интересно, какого это. Ну, что вообще испытывает… Не важно. Очень вовремя у мониторов появляются Позов с Макаровым, которые успевают услышать данное признание, а на лицах кроме недоумения вообще ни черта нет. Все сидящие у мониторов сейчас в таком ахуе, что даже слов не подобрать. Когда они затевали весь этот план, то и в мыслях не было, что они узнают такие скелеты в шкафу Журавлёва. В мыслях всё выглядело как-то проще, что Ирина приковывает его наручниками, он либо говорит про то, как стал крысой в коллективе, променяв дружбу на сотрудничество с полицией, либо молчит и тогда его уже сам Шастун хуярит до последнего, выбивая признание и детали. Но услышать такое… Никто просто не был готов. В то же время, парни наблюдают со стороны, как Ирина мастерски делает вид, что всё нормально. Как будто всё так и должно быть, а от услышанного, ей не стало как-то мерзко, страшно или гадко. Она, как истинная актриса, улыбается легко и непринуждённо, продолжая свою партию. Потому что игра, к сожалению, ещё не окончена, а по ощущениям, это только начало. — Не переживай, если ты захочешь, я могу сделать и это. — Томно шепчет она, отчего Журавлёв, судя по выражению лица, расслабляется. Так расслабляется, что вот-вот уже слюни потекут. — Но сначала мы обсудим все твои грехи, а потом будем их отмаливать. — Я больше не грешил, клянусь. — Дима даже отрицательно мотает головой, как бы подтверждая собственные слова, но никто ему не верит. — Не обманывай меня. — Чуть давит Ира, потому что хочется уже перестать ломать комедию и скорее закончить свою часть сделки. — Честно не обманываю. — Снова стоит на своём Журавлёв, что начинает бесить уже всех. — Пупсик, врать, это тоже грех. Может быть, ты кого-то обманул также, как сейчас обманываешь меня? — У Ирины отлично получается манипулировать, что подмечает Арсений глядя на происходящее через монитор. И даже ухмыляется, потому что, кажется, эта способность буквально у всех актёров в крови. — Если ты будешь мне лгать, то у нас не получиться по-настоящему отмолить грехи и в полной степени насладиться нашим половым актом, понимаешь? А ещё я очень и очень не люблю страпонить лживых мальчиков. — Ладно, я признаюсь кое в чём, но обещай, что это останется между нами. — Кажется, что провокация сработала, а Журавлёв садится поудобнее, насколько это может позволить прикованная рука и трёт глаза свободной рукой. — Я подставил своего друга. В этот момент Антон снова теряет почву под ногами, а перед глазами всё плывёт от злости. Он не видит, как все присутствующие переводят взгляд на него, не слышит того, что пытаются ему донести. Антон пьёт пиво залпом, чудом не разлив ничего. После нескольких глотков пива закуривает, прикрыв глаза, а в ушах всё ещё стоит противный гул. И почему, сука, эта ебучая почва каждый раз уходит из-под ног? Почему? Антону казалось, что он уже отстрадал своё, но по факту получается, что даже слыша эту информацию уже в третий раз, всё равно хуёвит как в первый. — Шаст. — Арсений его тормошит, в попытках достучаться, и, кажется, наконец-то получается. Антон фокусирует на нём свой взгляд, а противный гул в ушах стихает. — Ира пытается узнать подробности, он, кажется, вот-вот всё расскажет. Ты должен это услышать, Шаст. Голос Арсения возвращает в реальность, в которой Антону не нравится. Но иного выбора сейчас нет, надо засунуть эмоции поглубже и просто слушать всё, о чём Журавлёв будет рассказывать. И, на крайний случай, день не вечный и рано или поздно вся эта хуйня обязательно закончится. Антон закуривает ещё одну и косится на монитор, не желая подходить ближе. — Нет, это не допрос, с чего ты взял. — Отнекивается Ира, скрывая волнение. — Я просто хочу, чтобы ты был максимально расслаблен и тебя ничто не тяготило. — Ладно, чёрт с тобой, я буду говорить тише, чтобы парни нас не услышали. Ты можешь подсесть ближе? — Ира не хочет, но иного выхода попросту нет. Она пересаживается на кровать, и теперь, Журавлёв может до неё дотянуться. И даже активно этим пользуется, начиная поглаживать по открытым участками спины, плавно переходя на оголённые ноги. Ира пытается не вздрагивать от каждого прикосновения, но выходит не всегда. — У тебя просто очень холодные руки. — Оправдывается она, после очередного резкого вздрагивания. И, кажется, эта отмазка работает. Журавлёв мёртвой хваткой цепляется в бедро Ирины и ухмыляется, как будто бы чувствуя некий подвох. Арсений пытается успокоить девушку, спокойным голосом что-то нашёптывая в наушник, а Антон вот-вот сорвётся и пойдёт решать вопросы силой, как он привык. Атмосфера напряжения буквально витает вокруг всех, только, кажется, один Серёжа панике раньше времени не поддаётся и смотрит в мониторы скучающим взглядом. — В общем, если тебе так интересно, я расскажу. Только ты всё равно нихера не поймёшь. — Скалится Журавлёв, продолжая трогать Иру свободной рукой. — Мне как-то поступило предложение и условия сотрудничества показались мне более выгодными, нежели прежние. Да и если быть честным, давно хотел свалить от одного человечка, но не решался. А если быть предельно откровенным, то попросту опасался за собственную жизнь. Но тут всё так хорошо сложилось в одночасье, что сразу понял, это мой единственный шанс. — Ириш, ты умница, всё хорошо. Держись, мы рядом, скоро всё закончится. — Нашёптывает ласково Арсений, понимая, как Ире противно терпеть эти скотские касания. Ирина еле заметно кивает и снова натягивает улыбку, изображая из себя дурочку и очень заинтересованного слушателя. — Но сейчас же всё хорошо и твоей жизни ничего не угрожает? — Хлопая глазами, уточняет Ира, а Журавля как будто бы прорвало на откровения. — Думаю, что да. Осталось совсем немного и этот ад закончится. Я буду свободен, у меня будет куча денег и возможностей. А главное я точно буду в безопасности. Но вот кое у кого жизнь сложится менее удачным способом. — Журавлёв откидывает голову на подушку и расплывается в улыбке, словно он лежит на пляже и коктейли попивает, и всё у него в жизни прекрасно. — И скорее всего, жизнь этого Ромео и его Джульетты станет такой же неблагополучной, как и у Шекспира. — Что ты имеешь в виду? — Аккуратно уточняет Ира, услышав подсказку в наушник. — И Шастуна посадят, и Попова, его любовничка, тоже посадят. Возможно, Поза и Макара ждёт та же учесть, мы пока не решили. — расслабленно произносит Журавлёв, вновь присаживаясь и глядя на Иру. — Почему ты думаешь, что эти люди любовники? — Уточняет Ирина без подсказки, потому что ей и самой это любопытно. — Не знаю как объяснить, просто видно. Ну, как они смотрят там друг на дружку, как говорят, короче, не вникай, солнышко. Просто доверься мне. — Это не тот ответ, который смог утолить интерес, но понимая, что любое другое уточнение будет выглядеть очень подозрительно, Ирина решает не развивать дальше эту тему. — Мы трахаться будем или ты просто попиздеть приехала? — Ир, скажи, что тебе надо на минутку выйти, ну подготовиться надо. Мы сейчас подойдём. — Направляет её Арсений, понимая, что больше Журавлёв уже ничего не скажет и пора посетить его лично. — Да, будем. Я на минутку. — Ира встаёт с кровати и берёт сумочку. — Обещаю, что это будет незабываемо. На лице лукавая улыбка, а Журавлёв уже и так чувствует сильное возбуждение. И пока в комнате никого, Журавль придаётся собственным фантазиям, закатывает глаза и начинает медленно себе надрачивать. Смотреть тут уже не на что, а Антон уже направляется к соседнему домику, где его не ждут, но тем интересней окажется его появление. Арсений встречает Иру на улице и ещё несколько минут успокаивает и восхищается её актёрской игрой, искренне благодаря за такую ощутимую помощь. А ещё он предусмотрительно взял из домика плед, чтобы сейчас прикрыть полуобнажённую девушку, которая дрожит не то от холода, не то от страха. Антон эффектно врывается в комнату, где сейчас находится Журавлёв, вышибая дверь с ноги. От резкого появления того, кого вообще здесь не планировал увидеть, Журавлёв дёргается и пытается встать, но наручники не позволяют ему этого сделать. Паника в его глазах считывается слишком очевидно. А ещё этот придурок не удосужился даже вынуть руку из трусов, так и продолжая держаться за член. Как будто бы ему это хоть как-то поможет. — Шаст? — Испуганно шепчет Журавлёв, глядя на разъярённого приятеля. — Хуяст. — Передразнивая Журавля, отвечает Антон и бьёт по лицу. Учитывая, что на пальцах Антона нескольких крупных перстней, прилетает так больно, что Журавлёв чуть сознание в моменте не теряет. Ещё и головой об стену бьётся, что усиливает эффект от удара, а перед глазами всё плыть начинает. Но зато рефлекторно рукой пытается закрыться, вынув ту из трусов. Конечно, в голове два очевидных факта пока не сходятся, а понимания, почему вместо полуголой девушки пришёл Антон — тоже нет. На одном ударе Антон не останавливается, продолжая колотить прикованного, но контролируя силу удара, чтобы не убить его моментально. Если бы не Макар, ввалившийся в комнату, то неизвестно, сколько бы избиение ещё продолжалось. Нехотя, но Илье пришлось оттащить Антона в другой конец комнаты, хотя и сам был бы не прочь вмазать Журавлёву за всё, что услышал и узнал. Бровь рассечена и даже немного кровь капает, губа разбита, а у переднего зуба не хватает небольшого кусочка, но Антон всё равно уверен, что Журавлёв получил слишком мало увечий, и если бы не Макар, то наверняка бы не остановился сам, пока что-нибудь ему не сломал. Он тяжело дышит, присев на табуретку, где ранее сидела Ира и закуривает в комнате, стараясь лишний раз глаза на этого мудака не поднимать, потому что вспылит снова с вероятностью в сто процентов. — Я всё слышал. — Шипит Антон, выдыхая сигаретный дым. — Думал, что не догадаешься и будешь до талого сидеть в Пензе. — Вытирая капающую кровь тыльной стороной ладони, шепчет Журавлёв, не решаясь взглянуть на разъярённого Антона, боясь спровоцировать его на очередную драку. — Недооценил, признаюсь, проебался. Антон оставляет данную реплику без ответа и курит, пытаясь отдышаться. В комнате появляется Позов, который не заходит внутрь, а остаётся у дверей и наблюдает со стороны. А из-за него выглядывает Арсений, понимая, что его очевидное присутствие будет, вероятно, не к месту. Да и самому хочется расквасить лицо этому кретину и за то, что он сделал, и за то, что услышал. И просто за Антона чисто по-человечески обидно. Поэтому лишний раз в сторону Журавлёва не смотрит, потому что боится, что не устроит и тоже вмажет, хотя он не сторонник драк. Выкурив чуть больше половины сигареты, Антон поднимается с места и делает пару шагов вперёд, наклоняясь к Журавлю слишком близко. В глазах черти пляшут, а рука даже не дрожит. — Я обещал, что глаз тебе выжгу, а я, блять, не пиздабол, в отличие от некоторых. — Антон берёт тлеющую сигарету более удобно и наклоняется к Журавлёву ещё ближе. — Ты у меня за всё ответишь, падла. — Шаст, не надо. — Резко останавливает его Макар, хватая за плечо. — Не сейчас. Он от нас всё равно никуда не денется. Антон останавливается буквально в миллиметре от лица Журавлёва, который уже на коже ощущает тепло от тлеющей сигареты и боится не то что шелохнуться, а даже дышать. Пепел падает на его лицо, а глаза зажмурены до тех пор, пока не перестаёт чувствовать тепло от сигареты. Открыв глаза, Дима видит, что Антон уже убрал сигарету и становится чуточку спокойнее. А потом Журавлёв вспоминает, с кем вообще имеет дело и очко сжимается до состояния, что туда даже иголка не пролезет. Он понимает — ему пиздец. Самый, что ни на есть, настоящий. — Телефон разблокируй и отдай. — Командным голосом даже не говорит, а приказывает он Диме и тот повинуется. Отдаёт телефон, сняв с него блокировку, а Шастун его сразу забирает и отдаёт Позову, чтобы тот как следует изучил все переписки, которые только найдёт. — Ну, что ж, Журавль, готовь жопу, великий и ужасный Антон Шастун, который каждую свободную минуту своей жизни только и делает, что ебёт всех и всё, будет тебя страпонить. — Шаст, не надо. Ты всё не так понял, я вообще не это имел в виду. — В панике тот привстаёт и максимально вжимается в изголовье кровати, поджимая ноги под себя и выставляя руки вперед. Голос дрожит, а глаза постепенно становятся влажными от подступающих слёз. — Или мне прикажешь перед тобой жопу расчехлить? Хули ты блять смотришь на меня своими глазами мокрыми и тупыми? Я всё понял именно так, как ты сказал. И не надо строить из себя дурака, это прокатило лишь однажды. — Антон возвращается к табуретке и подвинув её ближе к кровати, присаживается. — Диман, ну я хуй знает чё у тебя за гиперфиксация на моей личной жизни и с какого хуя тебя вообще ебёт, как бы парадоксально это не звучало, кого ебу я, или кто ебёт меня. — Шаст, я правда не думал. Это шутка, просто глупая шутка. Я правда не думаю, что ты там как-то развлекался пока мы тут с планом решали и инфу искали. — Журавлёв уже заикается, а пульс, кажется, перевалил за двести. Сколько лет он знает Антона, но, кажется, ещё никогда не видел его настолько разъярённым. — Про план мы с тобой ещё поговорим, падла. И ты обязательно расскажешь нам всё с самого начала. — Антон вновь закуривает, более расслабленно поглядывая на Журавля, который трясётся от страха. — Нет, сука, мы с этой темы ебучей не сдвинемся, блять. А ещё, я никуда не тороплюсь. — Что ты хочешь услышать? — Шепчет Дима, уже запутавшись в том, что он него хотят, главное чтобы в жопу не ебали. — Чё ты там говорил? Интересно какого это? Что вообще испытывает кто? — У Антона память феноменальная, поэтому в голове до сих пор отпечаталась эта фраза, сказанная Журавлёвым ранее. И раз оказывается, что у Димы гиперфиксация на члены и анальный секс, то теперь у Антона гиперфиксация на этой теме. — Интересно как мы с Арсом время проводили? Ну спроси, хули сидишь, ноги под себя поджал и дрожишь как псина. Давай, блять, интересуйся, утоляй своё ебучее любопытство. Арсений вообще в ступоре от услышанного стоит и даже не понимая, как лучше поступить в данной ситуации. Молча уйти, чтобы не слышать всего этого или просто подойти к Антону и попытаться его успокоить? И словно на автомате тело поддаётся вперед, Арсений делает пару шагов, выходя из-за Позова и подходит к Антону. Кладёт руку на его плечо, всем своим видом прося, чтобы он успокоился и не перегибал палку. Всем уже натурально становится страшно, потому что по ощущениям, Шастун тормоза проебал ровно в тот момент, когда вынес дверь с ноги. — О, принцесса твоя тоже тут. — Шепчет Журавлёв, но слух сейчас настолько у всех обострён, что слышен даже каждый шорох. Антон настолько ахуевает от такой наглости, что пытается встать со стула, но Арсений давит на плечо сильно, даже моментами больно, не пуская. Но и сам Арсений такую чушь слушать не намерен, а уж тем более терпеть в отношении себя такое хамство. Попов сам подходит к Журавлёву и несколько раз бьёт его по лицу, прекрасно контролируя себя. У него, в отличие от Антона, этот бред собачий не затмевает разум. — Если тебя, Дима Журавлёв, так ебёт чужая личная жизнь и то, как люди могут проводить своё время, то мне тебя искренне жаль. — Арсений на этих словах смотрит на Антона, мотая головой, чтобы тот больше и не думал поднимать эту тему, а сам уходит к Позову, с которым они изучали до этого содержимое Журавлёвского телефона. Макар специально садится между Антоном и Журавлём, готовый в любую минуту оттащить Шастуна, если тот решит снова накинуться с кулаками. И не потому что ему Журавля жалко или он считает его невиновным, просто пока рано. Пока они всё не услышали и пока не придумали план, лучше не оставлять заметных физических увечий. Но Журавлёву всё равно не избежать своего наказания, просто не сейчас. Дима и Арсений внимательно изучают содержимое телефона Журавлёва, переместившись на диван в гостиной. Процесс не то чтобы увлекательный, учитывая, что информации в нём пиздец много, а ничего путного они пока не нашли, но честно стараются рыскать по чатам и мельком пробегаются по перепискам, выискивая что-то полезное. А Антон, немного успокоившись, просто курит, сидя на табуретке и закинув одну ногу на другую. В голове пока только одна мысль, которая заключается в том, где бы им оставить Журавля. Очевидно, что отпускать его никто не собирается, а оставить его в комнате на мягкой кровати через чур хорошие условия, которых он явно не заслуживает. В идеале бы подвал какой-нибудь, чтобы там было темно, сыро, страшно и крысы за жопу кусали, но таких мест под рукой нет. — Ну, чё молчим, рассказывай давай. Это в твоих же интересах. — Докурив, говорит Шастун, а Журавлёв в уточнениях и не нуждается, понимая, что это конец. Всё тело дрожит, но даже не от холода, а от картинок, которые появляются в голове Димы. Дрожащей рукой он не сразу смог нащупать ключи в кармане, постоянно натыкаясь на бесчисленные чеки или фантики от конфет или жвачек. От отчаяния он присаживается на лавочку у подъезда и закуривает, зажмурившись, словно это поможет прогнать отвратительные картинки из головы. Но он не может. Каждый раз перед глазами появляется лицо Серёжи Зинченко, его животный страх, его губы, которые шепчут слова о пощаде, его замертво падающее тело. Руки до сих пор чувствуют холодную землю, которую они рыли, чтобы выкопать для него могилу. Он ведь был так молод и глуп. — Сигаретой угостите? — Рядом присаживается мужчина в кепке, чей голос словно выводит из транса. — Конечно. — Шепчет Дима и протягивает пачку, которую всё это время держал в руках. Домой заходить совершенно не хочется, хотя надо бы. Нужно как можно скорее смыть с себя этот день и лечь спать, потому что вставать рано, ибо договорился с Макаром выехать на тур базу. Но жопа, словно приклеенная, к этой чёртовой скамейке. Журавлёв продолжает курить, выдыхая дым до боли в лёгких, игнорируя человека, который по-прежнему сидит рядом и тоже молча курит. Журавлёв испытывает жгучую боль всеми фибрами души и каждой клеточкой своего тела, потому что за Серёжу обидно и больно. Потому что он помнит его голодные глаза в первую встречу, помнит то желание просто не подохнуть от голода. Он проникся его историей и сильно жалеет, что всё обернулось именно так. А ведь он искренне пытался ему помочь и вытащить из этого болота под названием Воронеж — в жизнь. — Дим, не кори себя. — Вдруг говорит рядом сидящий, а Журавлёв вздрагивает от неожиданности. Он вроде не представлялся. — Мы знакомы? — Он резко поворачивает голову и сталкивается со взглядом человека в кепке. — Нет, меня зовут Стас, ты меня не знаешь, но я знаю тебя достаточно. — Незнакомец протягивает руку, чтобы пожать, как это принято при знакомстве, но Журавлёв не спешит принимать рукопожатие. Сейчас советы мамы из детства — не разговаривать с незнакомцами, Дима чувствует очень сильно, а тревога, отчего-то, нарастает только больше. Свободной рукой он тянется в карман, чтобы нащупать ключи, а в голове разрабатывает позорный план, как сбежать и запереться в подъезде, чтобы с ним не разговаривали. Но, как назло, ключи словно испарились, а карманы по ощущениям, больше обычного. Он отчаянно шарит по карманам в попытке найти ключи, а Стас только ухмыляется и не спешит. Просто смотрит со стороны за отчаянной попыткой бегства, которая заведома обречена на провал. Дима резко понимает, что вообще-то ему не пять лет, чтобы сбегать от неприятностей. У него в кармане есть нож, который заточил очень и очень неплохо накануне, и что он может пырнуть любого хулигана на улице, если тот на него посмотрит как-то не так. — Дим, я достаточно продолжительное время слежу за тобой и твоими друзьями. И знаю о вас достаточно. — Тихим голосом говорит Шеминов, затушив сигарету. — А ещё знаю, что вы сегодня напали на Фокина, он, скорее всего, скончается с минуты на минуту, или уже скончался от потери крови. И знаю, что наверняка Зинченко уже тоже не стало. Но я тебе не враг в этой ситуации, а скорее твой спасительный круг. — Может спасательный? — Иронизирует Журавлёв, теребя в руках фантик, найденный в кармане. — Нет, для тебя именно спасительный. — По буквам проговаривает последнее слово Стас, продолжая едва улыбаться. — Я подумал, что из всей вашей шайки ты самый смышлёный. Журавль не сдерживается и начинает хохотать в голос от услышанного. Потому что это чушь — чистой воды. Он и сам прекрасно понимает, что не отличается умом и сообразительностью, заметно уступая парням и, особенно, Антону. — Это не так. — Мотает он головой, посмеявшись. — Это так, не спорь. А ещё у тебя очень доброе сердце, и, спасибо, что смог тогда помочь мне с внедрением Зинченко в вашу шайку. — Стас не скрывает улыбки, демонстрируя некий оскал. А переведя дыхание, продолжает. — Я хочу предложить тебе заманчивую сделку. Но давай не будем обсуждать такие вещи на улице, пригласишь на чай? Журавлёв не доверяет новому знакомому, но почему-то все его поступки говорят об обратном, и он приглашает Стаса в арендованную квартиру. Последние часы его жизни и так слишком туманны, что соображать даже в таких вещах становится тяжко. Ключи находятся, как по волшебству, а дверь в подъезд отпирается с противным пищанием. Дома у Журавлёва небольшой бардак, ведь к гостям он не готовился. Они сразу проходят на кухню, а Журавль, решив проявить немного гостеприимства, ставит на стол бутылку коньяка и несколько стаканов. После первого бокала, выпитого в тишине, Стас снова проявляет инициативу и начинает говорить первым. — Как я уже говорил ранее, меня зовут Станислав. Моя фамилия Шеминов и я следователь. — У Журавлёва мигом вся земля из-под ног уходит, а взгляд бросает на ящик, в котором находятся ножи, чтобы разом прирезать мента, хоть и сам лично пустил его домой. Видя резкую перемену эмоций, Стас продолжает. — Как я уже говорил, я довольно давно слежу за вашей шайкой и Шастуном в частности. Я тоже из Воронежа. И приехал в Москву пару часов назад. Но от таких новостей ни горячо, ни холодно. Журавлёв цепляется за бутылку и наливает себе ещё. Не дожидаясь, пока Стас наполнит свой бокал, выпивает и переводит взгляд на Шеминова, ожидая, что будет дальше. Понимая намёк, Стас аккуратно берёт бутылку коньяка, наливает себе в бокал и продолжает. — Я специально попросил Зинченко попасться тебе на глаза, рассчитывал, что мой план сработает. И, благодаря тебе, он сработал. Серёжа внедрился к вам в шайку, смог доложить мне много любопытных вещей. Но вопрос его смерти был лишь временным, и я рад, что он смог продержаться так долго. Честно, рассчитывал, что Шастун заподозрит его гораздо раньше. — Стас делает паузу, чтобы насладиться коньяком, а допив до дна, даже не морщится от алкогольного привкуса и продолжает. — Дим, я вижу, что ты не такой, как они. И с тобой ещё не всё потеряно. Со дня на день я планирую прикрыть вашу шайку и пересажать за всё содеянное к чертям собачьим, но пока не делился наработками ни с кем. А это значит, что у меня есть шанс спасти от тюрьмы тебя. — С чего бы тебе это делать? — Презрительно глядя в глаза Стасу, уточняет Дима, не выпуская пустой бокал из рук. — Просто решил дать тебе шанс. Если ты поймёшь, что не готов, то ничего страшного. Я пущу дело в ход утром и тогда у вас не останется никаких путей для отступления. Но мне бы не хотелось заканчивать всё так. — Шеминов берёт одну сигарету из пачки и закуривает прямо на кухне, даже не спросив разрешения. — Не спорю, что у меня есть личные мотивы. И твоя помощь мне бы очень сильно пригодилась, чтобы провернуть всё так, как мне хотелось бы. — С чего я должен соглашаться? — Ах, да. Совсем забыл уточнить, что в том случае, если ты примешь верное решение, тебя всё это не коснётся. Я устрою всё так, что ты станешь просто помощником полиции в расследовании и тебе ничего не грозит. Это, если тебя интересует именно юридическая сторона. А ещё, ну так, от себя, могу заплатить тебе столько, сколько скажешь. Помогу выехать из страны или устроить в престижный университет, если ты заинтересован в получении образования. В общем, тут не переживай, я сделаю всё, что ты попросишь. У Журавлёва диссонанс в голове полный. Но, конечно, если тебя ставят перед выбором: либо гнить в тюрьме, либо жить спокойно, так ещё и заплатят, решение должно быть очевидным. Но он не может, потому что клялся Шасту, клялся парням, что они вместе, несмотря на всю хуйню, которая их ожидает. Видя сомнение в глазах собеседника, Стас наливает ещё немного коньяка и продолжает мягко наседать. — Судя по материалам, присесть вы можете надолго. А если быть точнее, то навсегда. Только представь, ты так молод, тебе всего лишь двадцать с небольшим, но на твоей жизни крест. Ты больше никогда не сможешь выпить, сходить погулять по городу. Маму вряд ли теперь увидишь. А чего уж говорить про девчонок. Не спорю, есть некая тюремная романтика, когда ты переписываешься с разными девушками, а потом видишь их на коротких свиданиях, но подумай, а надо ли тебе это всё? — Не надо. — Мотает головой Журавлёв, потому что звучит убедительно. А в голове сомнений ебанёшься сколько. На одной чаше весов есть Шастун, Позов и Макаров, а на другой — свобода. Очевидно, что тут свобода перевешивает вообще всё, что находится на другой чаше. Но решимости для принятия того самого, единственного верного решения, попросту нет. Антон не простит, Антон проёбов не прощает. Но, с другой стороны, а не похуй ли? Свою жопу хочется прикрыть гораздо больше, чем получить одобрение от будущего заключённого. — И, да. Дим, на двух стульях усидеть тоже не получится. Если я узнаю, что ты расскажешь обо всём Шастуну, а поверь мне, я узнаю, то будет только хуже. Журавлёв закуривает и смотрит в одну точку, практически не моргая. Очевидно, что ответ лежит на поверхности, но язык не поворачивается выразить согласие. Ему страшно. Но пока не понимает в полной мере, чем конкретно обусловлен его страх. — Я в деле. — Дрожащим голосом произносит он минут через десять размышлений. — Что нужно делать? — Знал, что ты примешь верное решение. Стас улыбается. А улыбка противная и ехидная, от такой тошно становится, но Журавлёв не замечает. Он так эмоционально выебан за этот день, что не заметил бы, если угодил под асфальтоукладчик. Несколько часов они только и делают, что разговаривают, пьют и курят. Стас, своим голосом, словно вербует рассказать всё, что Журавлёв знает. И вместе они думают над планом, который поможет как-то выловить Шастуна и передать его в цепкие лапы Шеминова раньше, чем это сделает полиция. Потому что у него личные счёты и бесчисленное количество обид на то, что вся жизнь пошла под откос из-за него. — Я пытался переиграть тебя, Антон Шастун, и уничтожить. Но ты переиграл и уничтожил меня раньше. — Шепчет Журавлёв, а по щеке катится слеза.