***
Вскоре группа вплотную подошла к массивной конструкции. Над ними возвышалась городская стена из тёмно-синих кирпичей. Подобно молнии её прорезала огромная трещина, некоторые кирпичики отсутствовали или лежали по частям на земле. Смотровые башни одаряли путешественников грозным взглядом чёрный окон, а ржавые железные ворота раскрылись, как пасть огромного чудища, грозясь резко захлопнуться и "перекусить" хребет нерасторопных путников. Общий вид всего этого заставлял поёжиться. Без долгих прелюдий все прошли на территорию города. В отличие от спокойных улочек Фелиции, Зонтопия выглядела далеко не приветливо. Воздух был влажный, на улицах зябко и мокро, видимо, недавно был дождь. Тротуар напоминал решето похуже русских дорог, везде лужи. Наших героев окружали дома от 1 до 3 этажей в сине-голубых тонах. На стенах иногда мелькали выцветшие вывески бывших магазинчиков, встроенных в дома. Наполовину рассыпавшиеся в ржавую пыль цепочки, на которых они висели, неприятно скрежетали. С крыш без остановок капало. Однако не повезло Крису с его слухом сейчас. Он то и дело вертел головой, когда слышал более громкие звуки, выделявшиеся из общей какофонии. Да и погода не радовала. Весь небосвод заволокли серые тучи. Небо казалось удивительно низким, чудилось, что к облаками можно прикоснуться, забравшись на крышу близстоящего дома. Глухо завывал ветер… Впереди показалось выделяющееся на общем фоне строение в готическом стиле. Сразу можно признать в нём храм, сложенный из кирпичей цвета ультрамарина. По вине времени и непрекращающихся ливней в каменных брусочках красовалось переменное количество маленьких дырочек и трещин, заросших тёмно-зелёным мхом и лишайниками самых разнообразных форм, цветов и размеров. На переднем фасаде развевались на ветру рваные знамёна синего цвета с голубой полосой посередине и рисунком зонта. Правда, ближе с земле ткань была немилосердно изорвана и испачкана в луже. Если бы эта материя лежала отдельно, в ней бы признали скорее лохмотья, но никак не величественный гобелен. Над массивной деревянной дверью располагался небольшой пыльный витраж, который несмотря ни на что всё ещё выполнял свои функции, будто светясь изнутри бледно-васильковым сиянием. Зайти туда и передохнуть предложила Вероника, ибо её спутники еле-еле переставляли ноги. Идея была единогласно поддержана. Зайдя туда, путники обомлели. Им открылось просторное помещение, по левую и правую сторону заставленное серыми лавками. Некоторые из них были перевёрнуты вверх ногами, другие просто переставлены непонятно зачем. По центру располагался ковер, тихо хлюпавший под ногами от избытка влаги. Здесь царила долгожданная тишина, лишь изредка нарушаемая капанием воды с потолка, даже затхлый запах непроветриваемого помещения был терпим. Под высокими светлыми сводами храма, наши герои чувствовали себя маленькими букашками. У Оливера от этой красоты в глазах зажегся огонёк, он быстрым движением достал из ранца небольшой скетчбук и простой карандаш, торопясь зарисовать эту церковь. Вика пристроилась рядышком, желая понаблюдать за творческим процессом. В это время Крис и Саша расположились на первых лавочках, наконец скинув с плеч тяжёлые рюкзаки. В свою очередь Вероника отдыхать не особо планировала, она с интересом разглядывала пьедестал в главе зала. К нему вели несколько каменных ступенек, ибо место, откуда экзарх проводил ежедневные службы находилось на небольшой платформе ради лучшего обзора. По сторонам от него находились два железных канделябра, на добрую треть покрытые слоем чёрной ржавчины. У свечей явно истёк срок годности, они почти полностью расплавились, оставив лишь пару сантиметров фитиля, а пол возле поставки был весь в застывших кружочках сизого воска. На самом пьедестале спереди была искусно вырезана трефовая масть и какие-то незамысловатые узоры. А по краям красовались изящные глиняные гвоздики нежно-голубого оттенка. Издалека их можно было принять за живые, но их истинный материал показывался из-под слезшей краски. Назло годам они не потеряли своего очарования, даже наоборот, некая потрепанность наделяла эти цветы особой энергетикой. Всё здесь излучало странное спокойствие и чувство защищенности, безопасности. Однако выделим витраж, занимавший почти всю северную стену. Выполнено это произведение искусства из множества кусочков стекла всех оттенков голубого и синего, от самых тёмных, близких к чёрному тонов, до самых светлых, почти прозрачных. Из осколков был выложен уже знакомый узор из трех полос и эмблемы зонта, а ниже наши герои могли увидеть очертания этого мегаполиса, ещё новенькие дома, лавочки, фонтаны, повозки. А посередине – небо с кучевыми облаками, которые величаво плыли в голубой вышине, подгоняемые ветрами. Чем-то напоминало «Звёздную ночь» Ван Гога. Зеленоглазая детально изучала всё это, даже ходила тихонько, дабы не нарушить благоговенную тишину. Она поднялась по ступенькам к пьедесталу и заметила на внутренней полке старую книгу. Ника её осторожно достала, положила на деревянную конструкцию. Листая страницы, необходимо было поддерживать импровизированный столик, дабы размокшее дерево не переломилось пополам от такого «землетрясения». Многие записи были размыты, некоторые листы отрывались. Но где-то в середине толстого томика всё же сохранились страницы в приемлемом для чтения состоянии. Быстро пробежав глазами по строчкам какой-то молитвы, Вероника задумчиво вскинула брови, решила всё же закрыть книгу и вернуть её на законное место. Девочка спустя пару мгновений заметно оживилась и, уверенно встав за кафедру, громогласно начала: – Братья! На нашей Священной Ну-пипец-какой-дождливой-но-это-не-важно земле объявились магические варвары, отрицающие существование Нашего… – Ника описала глазами окружность, но не вспомнила никаких мудрёных божественных имён, – Божества! Не оставим же Его в обиде, братья! Да благословит Сарделечка создание Антиволшебнической коалиции! – зеленоглазая скривилась в попытках держать регламент. Пафос выражений и откровенный криж, ею вещаемый, безумно контрастировали между собой. Воинственный голос Ники эхом катился по просторной зале, отражаясь от стен и звеня в разбитых стёклах. Присутствующие взирали на оратора каждый по-разному: Саша с закатанными глазами, Крис криво улыбался, тоже пытаясь сдержать смех, чтобы не оборвать представление; Вика глазела на подругу с долей интереса; а Оливер вообще абстрагировался от реальности, нанося на графический рисунок светотени. – Ну так вот! – продолжала сиреневолосая, – Волей Нашего Божества посвящаю тебя, о тухлый Саньчоус, и, о Ушарик-лошарик, в мою Великую антиволшебническую коалицию! Она с самодовольной ухмылкой встала одной ногой на табуретку, а второй оперлась на хрупкую столешницу. – Не дадим спуску неверным магам! – новоиспечённая предводительница микровойска вытянула руку вперёд, указывая на “неверных” Оливера и Вику. Шатенка поднялась на ноги, взяла в руки посох и, отзеркалив позу противника, проговорила: – Принимаю Ваш вызов! Долой лже-религию! – Сжечь еретиков на костре! – вошла во вкус Ника. – Я слишком стар для этого дерьма… – заявил Саша, накрыв курткой себя с головой. – И вообще я “в домике”. Оливер сдул крошки от ластика с листа, довольно посмотрел на результат своих трудов и огляделся-таки по сторонам. Он быстро смекнул, что происходит. – Официально присоединяюсь к стороне волшебников! Даёшь многообразие мировоззрений! – блондин, улыбнувшись, встал спиной к спине союзницы. – Му-ха-ха-ха-ха! Жалкое зрелище! Один волшебник и недохудожник против двух воинов и злобного гения! – Ника “злодейски” ухмыльнулась. Оливер уверенным рывком выставил вперёд канцелярский нож для заточки карандашей к взведённого скипетру Вики. – Не недооценивай силу креативности и стратегии. – смеясь, добавил мальчишка. Тут же пьедестал, где всё это время стояла сиреневая, затрясся и рухнул прямо под прямым углом вперёд. Тишина, сопровождающая действо, добавляла комизма. Саня продолжал сидеть “в домике”, а последний член “Антиволшебнической коалиции” от распирающего его смеха согнулся пополам и дёргающимися руками утирал одинокие слезинки с глаз. Ника разочарованным взглядом осмотрела горе-соратников. – Мда, – подытожила она, – расходимся, господа. Война отменяется…***
После этого путники особо не разговаривали, потому что все сильно устали и решили не тратить силы на болтовню. Оливер довольно рассматривал свой набросок на листе плотной бумаги. Вика лишь сказала другу, что тот забыл трещину на витраже, данный недостаток был вскоре исправлен. Наша группа пообедала и когда небо более-менее прояснилось, продолжила путь. Одной из интересных особенностей Зонтопии являлись её искусственные светила. Раньше Зонтя с помощью генератора чётко регулировала длительность светового дня, но так как сейчас этим никто не занимается, солнце и луна делили небосвод пополам. На востоке была ночь, на западе – день. Призрачный мегаполис застыл где-то между двумя временами суток. Определить, день сейчас или ночь можно лишь по небольшим колебаниям освещения. Особенно зонтопийское небо завораживало во время полнолуния. Оба светила тогда излечают холодный свет и больше походят на огромные совиные глазищи, пристально следящие за опустевшими улочками, грозно выглядывая из-за туч. Однако сейчас на восточном краю неба серебрился тонкий месяц. – Хэй, мафиозник, – Вероника на ходу развернулась к Оливеру, и сейчас она шла задом наперед после Саши, возглавлявшего процессию, – Чего намалевал? – Сколько раз мне нужно повторить, что художники пишут? – блондин раздраженно закатил глаза, ведь Вероника специально так коверкала слова, чтобы побесить собеседника. – Тц, ну чтож ты там НАПИСАЛ? – исправилась зеленоглазая. Всё-таки любопытство взяло вверх над желанием капать на нервы Оливера. – Просто храм, ничего особенного. – У тебя каждый раз «ничего особенного», а как посмотришь, хоть в Эрмитаж отдаваАААААЙ, – Не успела она закончить фразу, как с размаху врезалась в брата, остановившегося перед лужей, растянувшейся через всю улицу. Раздалось тихое ругательство со стороны лидера и громкий всплеск. Если кто-то подумал, что эта лужа была неглубокой, то он глубоко ошибается. Она была примерно по колено… И вот Саша, тяжело дыша от резко накатывающей ярости, весь грязный поднимается на ноги. С его волос водопадом льётся ледяная вода из лужи, но, что очень интересно, его знаменитые рожки всё ещё торчали в разные стороны. Глаза налились кровью, левый даже дергался. В это время Вероника, чудом сохранившая равновесие, в позе буквы «т», с разведёнными по сторонам руками и лицом а-ля «он сзади, верно?» медленно поворачивается назад. – Вероника Королёва… Вам зачем глаза даны? – хоть он изо всех сил сдерживался, но этот тон абсолютно ничего хорошего не сулил. – Наших бьют! – воскликнула виновница сего торжества, стремительно забежав за спины Вики и Оливера. Сейчас брюнетка закрыла себе рот обеими руками, ибо засмеяться сейчас было равносильно подписанию себе смертного приговора. – Дружище, не надо… ты об этом потом будешь жалеть, вспомни Конституцию… – Крис тоже старался сохранить серьёзное выражение лица и отговорить товарища от убийства родной сестры. То ли уговоры эльфа подействовали, то ли в Саше заговорил здравый смысл, или же сработало всё вместе, но после 30 секунд пассивно-агрессивного прожигания сиреневолосой взглядом, Саша глубоко вздохнул, поежился от пронизывающего ветра и, взглянув на небо, сказал: – Чёрт с тобой, темнеет. Идемте ночлег искать, костер разведём, а то я от холода загнусь…