Фарфоровая кукла и бокал вина

Всю ночь Роуз не могла спать, из-за этого странного случая. Все перед глазами виделся этот высокий стройный силуэт. В голове то и дело возникали эти очаровательные алые глаза. Так долго чей либо портрет в голове хранился просто единично. Даже лица друзей и близких знакомых она начинала забывать. Но его. Его на будет помнить долго… Рано или поздно, ежиха заснула. Сон нечем не отличался от дня. Был таким же противным и напряжным. «Опять этот гребаный кошмар». Ежиха ворочалась. Пару раз просыпалась. Холодный пот тек по лбу. В глазах читался испуг. «Н-не хочу в-возвращаться» — единственное то она произнесла. Сон Тихо, в какой то степени даже жутко. Мрачной атмосферой веяло из подвала. Где-то слышался звук капающего крана. Невыносимо пахло гнилью и сыростью. Посередине помещения лежала она. Совсем еще маленький розовый комок. Она лежала на почти разлагающейся коробке. Слабое худое тело. От недоедания ей на вид было всего 5-6 года, хотя самому ребенку давно уже за 10. Она дрожала, не издавала не одного звука. На столько сильный испуг, что тело не желало шевелится. Дверь раскрылась. В дверном проеме стоял мужчина лет 40. От него так и веяло запахом перегара. На лице была щетина. Одежда испачкана, а в некоторых местах разорвана. Он пошатываясь подходил к ней. — Мелкая сучка… — будто с вещью, он взял ее за шиворот и кинул к стенке. — почему от тебя так много проблем?.. — мужчина сел на корточку резко взяв Эми за горло. Сердце ежонка билась неистово сильно. Она уже знала что будет. Он провел пальцем по ее губе. Убрав руку с шеи, легонько проводил по еще не сформировавшейся талии. Маленький ежонок весь сжался. Он начал ее раздевать. Эми пыталась не плакать, но это через силы. Она так ненавидела отца. Было лишь одно желание. Желание покончить с ним. С Эми упало грязное платье. Это одеяние даже не назвать платьем или вообще одеждой. Какая то тряпка, упавшая на пол. Малышку накрыли мурашки. Ее начало трясти. Мужчина ухмыльнулся. Он повалил ее на холодный пол. Прильнув к губам дочери, мужчина начал натирать ее клитор, желая увидеть как она кончит. Эми это не нравилось. Резкая боль. Пыльно-бордового цвета еж впихнул два пальца ей в вагину. Резкие толчки и выходы заставляли ее глаза слезоточивить. Она не могла произнести ни слова, ведь знала последствия. За эти годы, на ней он отрывался как только мог. Все свои похотливые мысли, все были на ней. Она его доход, и способ расслабится. Он расстегнул ширинку. Начал проводить головкой члена по ее клитору. Эми оставалось лишь простонать. Он вошел в нее так глубоко. Как смог. Ее вагина сжалась. Было больно. Было неприятно. Неприятные боли продолжились долго и непрерывно. Пока тот не заставил ее встать на колени. Он заставил ее сосать. Глотая член, она довилась. В нее впихивали силой. Минута, две, три. Он заставил глотать сперму. Маленький напуганный ежонок в бессилии свалился на холодный пол, сжимаясь в своих же объятьях. Мужчина последний раз кинул на нее взгляд. После хмыкнул, застегнул ширинку и просто ушел, оставив обнаженного ребенка валятся, будто брошенного щенка избили до полусмерти. Внутри Эми боролись три чувства. Гнев, страх и уныние. Ей казалось, что он потихоньку начинает сходить с ума. Желание уйти из этого ада невероятно велико, но все ее попытки кончались ее изнасилованием и похуже. В этом невыносимом сне Роуз не пробыла долго. Она периодически просыпалась, ведь видеть эти ужасные картины прошлого ей не хотелось. Она в нервозном состоянии начала рассматривать помещение. На доли секунд подсознание строило кадры из сна в реальность. Она резко встала. Начала рыскать шкафы, в надежде найти свои таблетки. Минуты не прошло как она опомнилась… «Я не дома.Я не дома.я не дома». Сердце бедной ежихи забилось как бешенное. Она упала на кровать, споткнувшись о свою же ногу. Сев Эми смотрела и будто прожигала взглядом пол. Почему судьба так к ней жестоко? Зачем она все время напоминает эти страшные кадры. Она все еще ворочалась. Время подходило к утру, не вынеся всей тяжести сна, Эми просто встала. Голова была ватная, темные мешки под глазами и возникающие перед глазами галлюцинации не давали ей спать. Тараканы в голове так и говорили, что бы она открыла окно, но тяжесть рук и тела в целом не давали ей шевелится. Так она просидела больше часа, пока к ней не зашел Киннамон. Он кинул взгляд на ежиху. Та лишь подняла уставшие от жизни глаза, не в силах нечего сказать. Стояла тишина. Мужчина спокойно стоял, смотря на нее, будто ожидая какого-то приказа. Как обычно его красные, словно рубины глаза, сияли. На белой бледной мордочке играла незамысловатая простая улыбка. Почему-то, смотря на эту улыбку, в душе Роуз стало теплее. Ее газа предательски начали закрываться, чего яро не хотела сама ежиха. Она мотала головой, пока не почувствовала как кто-то взял ее за щеки. Киннамон блаженно посмотрел в ее потускневшие нефритовые глаза. Что-то шепотом произнеся, он поцеловал ее в лоб; такими действиями водя Эми в транс, и заставляя спать. И минуты не прошло как розовая ежиха сладко сопела. Киннамон укрыл ее одеялом, подправил подушку. Принес какие то свечи, и зажег их. Чуялся аромат ели. Этот аромат развеялся по всей комнате, и будто целебный, заставил расслабиться Роуз. Он ее напряжения не осталось и следа, лишь тихая мирная мордочка, сладко посапывающая на кровати. Киннаман неспешно шел по коридору, изредка поправляя шторы. Плотные шторы багрового оттенка были открыты и заботливо горничными завязаны красивыми атласными лентами. На улице царила зима. Второй день подряд шел снег крупным хлопьями. Мороз пробирал до мурашек. Не смотря на то, что в Японии зимы не такие холодные, как в сибири, все же для местных жителей это было поводом начать тепло одеваться и вовсе, утеплять помещения. К счастью, особняк был тем местом, где все утеплено и топят печи даже летом. Киннамон прошел на третий этаж. Туда обычная прислуга совсем не ходит — нет надобности и просто боится. Сколько слухов не ходило по этому месту. Все это легенды, местные страшилки, и просо придуманные небылицы для маленьких детей и любопытных подростков. Один из самых распространенным слухов, был связан со убийством бывшего хозяина. Некогда говорилось, что хозяин погряз в долгах перед боссом якудз. Не желая расплачиваться, он выставил этот дом н продажу, а сам попытался уехать заграницу, но настигла его кара. На третьем этаже нашли коробку, полностью забитую чем-то похожим на фарш, прогнившим и давно покрывшимся какой — то коркой. Сама коробка была заколочена. Было ли это ложью, или правдой, никто не скажет… По крайней мере детектив, расследовавший это дело — исчез. Вся прислуга бывшего хозяина так же, внезапным образом исчезла. Но внезапно появился ОН, заявив что дядюшка отдал ему наследство. Для власти уже третий год нет дела до этого особняка, ведь теперь, дела идут в горы, лишь плюсы в копилку богатеев. Наверно. Кто бы не посмотрел на нового хозяина особняка. Все как один говорят, что он… Мертв. Киннамон дошел до двери. Большая дубовая дверь, которую запирают на ключ. Постучав, он зашел. В комнате темно. Нет не единого намека на свет. Уверенным шагом он направился вперед, пока не остановился. — Уберите нож. — ежик все так же добродушен и весел в своем поведении. На лице не уходила улыбка, но смотря на то, что сейчас перед его горлом стоит нож. — Почему? — послышался голос с зади. — Уже утро, отпустим эти игры в другой раз. Вам пора на встречу. Если не начнете сборы, вы не позавтракаете. А если не позавтракаете, сорвете презентацию — нож с его горла исчез. Киннамон продолжил идти, пока не распахнул шторы. Свет влился в большую комнату. Она была в ужасном бардаке. Картины, висевшие на стенах, было разорваны, лица совершенно искорежены, не разобрать кто там был. Еж обернулся. Перед ним стоял в неком раздражении парнишка. Черного цвета еж, лишь на пару см ниже его, но выглядел он значительно моложе, чем сам Киннамон. Вишнево-красные глаза и полосы на теле подчеркивали его выражение лица и характер. Они довольно долго смотрели друг на друга, желая сунуть нож в спину. По крайней мере так желал Шедоу. — Вот увидишь, я убью тебя. — небрежно и вяло кинул фразу ежик, уходя из спальни. — Моя жизнь лишь в ваших руках, Князь. — толи желая обидеть, толи в серьез, ответил рыжий. Заправив пастель хозяина, он направился к нему. Обычный день Шедоу начинался с попыток прикончить надоедливого слугу. Киннамон сопровождает его с самого рождения, он не знает сколько ему, почему он до сих пор тут. Он знает лишь одно, что он должен узнать, как лишился памяти, что с ним происходит. В остальном же ему просто по барабану. Черный ежик сидел как обычно за столом, тарелка не тронута. Он не начнет есть, пока не придет Киннамон. Почему так? Хотел бы и сам Шедоу знать откуда у него эта традиция. Прошло не больше шести минут, как рыжик уже тут; читает нужный текст дел на сегодня, что должен сказать Шедоу на показе презентации и прочую ерунду, которая не интересна молодому господину. Заметив это, Киннамон откашлялся, произнеся, что остальное прочтет потом. Так и продолжился завтрак — в тишине. Но не гнетущей, а наоборот, приятной для обох. Доев все, они спешно покинули особняк. Машина ехала быстро. Горная местность, следом какая-то деревушка, и вот, город. Как обычно оживлен. Люди вечно куда то шли и выходили. На полках яро сметались новогодние украшения, гирлянды и мишура. Шедоу лишь кидал непонимающий взгляд, и даже легкое удивление, которое перерастало в отвращение. Смотря на него, сложно было понять что именно он выражает. С момента потери памяти, он кидал лишь озадаченный взгляд, либо же просто холодное равнодушие. Киннамон часто говорил сам про себя, что Шедоу сильно изменился. Но как именно, мы уже не узнаем… Наверно. Машина припарковалась возле высокого офисного здания. Что не посмотри, оно ослепляет отражением солнечных лучей. Шедоу фыркнул. Последовав за Киннамон он вошел в здание. В отличии от других офисных и сотрудников этого здания, он не был одет в классический костюм. Наоборот. Обычный белый свитшот, на один размер больше. Штаны, похожие на шаровары, и кеды. На плечах красовался плащ, с гербом его семьи. Как верный слуга, Киннамон шел зади. Люди раскрывали двери, когда черный ежик шел. Кто он в этом мире? Какое место занимает в этом круговороте денег? Интересно узнать? Хах, мне тоже. Эми проснулась. Она уже не ощущала этого запаха ели. Свечи давно потухли, а за окном сияло солнце. Благо шторы не позволяли лучам проникать в комнату. Ежиха села на край кровати, обрабатывая то, что произошло пару часов назад. Ее вдруг охватил ужасный жар, смущение. Она закрыла лицо. Она стала в замешательстве. Она не раз размышляла, а нужен ли ей Соник? Правда потом все эти мысли опять заглушали мысли лишь о нем. О дальнейшем будущем. Всякий раз, как она о нем вспоминала, она больше чувствовала себя нужной. Но до то момента, как встретилась с Киннамоном, а затем и с тем таинственным парнем. Да, решения ей давались невероятно сложно. Вся ее голова была занята. Занята обработкой всего того, что с ней происходит и происходило. На ее удивление, за все то время, что она проспала к ней не разу не зашли что б разбудить. Лениво встав на ноги, она начала одеваться. Взяв в руки что-то на подобие кимоно, но пережитую на вид формы горничной, она попыталась придать ей вид такой же, как и был вчера. Но ее ожидал провал. Ей не получилось завязать пояс. Она тихо вышла из комнаты и идя по коридору, заглядывала в каждую комнату в попытках найти того, кто сможет ей помочь с поясом. Так пройдя почти половину первого этажа, она наконец добралась до глав.горничной, которая хоть и с упреками, но все же завязала ей пояс. Эми не казалось, что та грубая, или какая то надменная. Нет. Наоборот. От нее веяло неким теплом, будто бабушка в очередной раз ругается с внучкой, но эта ругань была приятна. Госпожа Таруко женщина серьезная, строгая, но и справедливая. Кажется, что она прожила не одно столетие, столько знаний как и что делать, и ее внешний вид. Смотря на эту старушку и не подумаешь, что ей за 60. Аккуратная кошка молочно-белого цвета. Волосы в пучке, такой же наряд как и у самой Эми, и при этом она в нем ходила так уверенно и ловко. «Интересно, а как давно она тут работает» вдруг понеслось в голове у ежихи. Но все ее мысли были откинуты, когда ново полюбившаяся госпожа повела ее завтракать и вновь читая нотации, от этого на уставшем лице Роуз скользнула улыбка.