Случайная дочь

Рио-де-Жанейро встречал очередное солнечное утро, а в доме Феррасов слуги между тем вовсю хлопотали, подавая хозяину и его невесте завтрак. Леонидас по обыкновению уже много лет подряд предпочитал на завтрак хорошо прожаренный бекон, сваренные вкрутую яйца и крепкий кофе, его же новая суженая только качала головой, глядя на кусочки бекона. Уже много лет, о чём рада была рассказать каждому, она придерживалась исключительно здорового питания и совсем не ела мяса, только по выходным позволяя себе добавить ломтик банана в салат либо полакомиться овсяным печеньем без сахара. Вот и сегодня Синира ела не слишком густую овсянку, обильно посыпанную отрубями, а вместо кофе ей подали разбавленный морковный сок. Обручённые уткнулись каждый в свою газету, изредка обмениваясь парой слов, за чем пристально наблюдала Далва, привычно насупив брови и качая головой, безмолвно вынося вердикт: "нет, эта тоже никуда не годится, не умеет сеньор Леонидас женщин выбирать, совсем не умеет, все они одинаковые, только свои порядки здесь хотят навести". Далва фыркнула и ушла на кухню, пока будущая "хозяйка" не предложила посыпать отрубями не только кашу, но и её фирменное печенье. Последний же, не догадываясь о мыслях ближайшей служанки, либо банально не обращая внимания на недовольный взгляд экономки, мыслями был в совсем другом месте: от дочери он узнал, что Иветти вернулась в город, и теперь не знал чего ждать от женщины. Часть его опасалась, что Иветти однажды просто ворвётся к нему в офис, в его тщательно организованную жизнь, переворачивая всё вверх дном как обычно случалось, опозорит его перед Синирой а другая — что она не появится больше никогда, даже когда их разделяет совсем небольшое расстояние. Они не виделись вот уже три года и по правде говоря, чем больше времени проходило, тем беспокойнее становился бизнесмен, прекрасно осознавая, что Иветти может и не появиться, оставить его в покое, как обещала в их последнюю встречу. Какие у неё были причины возвращаться? Как мать его ребёнка, пусть он и не вступил с ней в брак, она всегда будет обеспечена материально, Леонидас никогда не опустится настолько, чтобы заставлять мать своей дочери просить у него денег. Он и помыслить не мог об обратном, хотя его адвокат однажды мягко намекнул, что в его обязанности как отца входит обеспечить исключительно дочь, и свой долг он выполнил, ему вовсе не обязательно продолжать платить Иветти пособие, а уж тем более,— посылать дорогие подарки по праздникам, где каждая драгоценность стоит маленького состояния. Даже Лобату смотрел на него как на дурака, узнав от бухгалтерии, что он оплачивает все счета Иветти, вплоть до покупки воды для кофемашины или планового ремонта холодильника, и даже подписка на утреннюю газету оплачивалась из кармана Ферраса. Друг отметил, что у Иветти есть собственный магазин, им же подаренный, и по словам Тины она неплохо устроилась как организатор праздников, значит как минимум способна оплатить мелкие расходы. Но что они все понимали? Леонидас дарил драгоценности даже женщинам, чьи имена не в состоянии вспомнить годы спустя, так что же, он не в состоянии обеспечить мать собственного ребёнка? Не то чтобы каждая его любовница рожала от него детей, за этим он тщательно следил, особенно после рождения Кристины. Так или иначе, главным связующим звеном между Феррасом и его бывшей была Кристина, но их дочь уже почти совершеннолетняя, больше не ребёнок, не привязана к юбке матери, чтобы он мог этим оправдывать потребность увидеть Иветти, кроме того дочь регулярно дразнила его насчёт интереса к жизни её матери, но прямо заявила, что если ему нужно с Иветти поговорить, он должен сам позвонить и договориться о встрече. Кристина определённо выросла решительной девушкой, с острым языком, никогда не стесняясь прямо выражать своё мнение, чем он по правде говоря гордился. Чем старше она становилась, тем больше Леонидас понимал, что в ней есть та самая деловая хватка и чутьё, чего он ожидал от своего наследника. Таким однажды был Диогу, решительный, всегда знающий чего хочет, он заслужил уважение отца и не боялся вступить с ним в конфронтацию. Лукас же всегда был другим, никогда не горел их делом, а все их споры и странные — по мнению старшего Ферраса— желания сына больше напоминали Леонидасу истерику подростка, нежели поведение взрослого мужчины. В Мел тоже была некая схожесть с Лукасом, но душевная мягкость по мнению Леондаса никогда не была чем-то зазорным когда речь идёт о женщине, даже наоборот, кроме того, даже в детстве внучка никогда не позволяла себе действовать согласно мимолётным капризам, прилежно училась, заставляя его гордиться. Казалось бы, Лукас многому научился за эти годы, Леонидас был за сына почти спокоен, но недавно, когда тот резко воспротивился выгодному продвижению на Восток исключительно из-за юношеских воспоминаний, Феррас понял, что рано радовался. Как ему оставить сыну компанию, если он не может переступить через себя в таком важном вопросе? Одно радует, что не только от Лукаса будут зависеть все решения. Мужчина был уверен: если Кристина и Мел обе будут стоять за спиной Лукаса, работая на благо их семейной компании, они не дадут ему развалить фирму! Именно об этом мечтал молодой Леонидас, создавая компанию: семейный бизнес, простирающийся на долгие годы, через поколения, оставленное потомкам наследие. И когда он будет уверен, что компания в безопасности, в надёжных руках его детей и внуков, тогда можно и уйти на покой. Вдоволь путешествовать, увидеть как следует мир, а не спешить на очередную деловую встречу всякий раз, когда приезжает в другую страну, пожить несколько лет на тропическом острове,— мечта да и только! По праздникам он конечно будет всегда возвращаться в родной дом, к тому времени его дочь и внучка наверняка создадут свои — счастливые, иначе и быть не может,— семьи, а Леонидас сможет насладиться радостным смехом внуков и правнуков, вдоволь их балуя. Об этом он всегда мечтал ещё со своими детьми, но не сложилось: Селина умерла слишком рано, чтобы у их сыновей остались воспоминания о родителях вместе, Кристина и вовсе выросла "на два дома", с неженатыми родителями. Всё у Леондаса сложилось не так, кто знает, может потому ему не удалось убедить Лукаса, что хорошо иметь большую и дружную семью? Сын ни в какую не хотел иметь детей после Мел, хотя они с Маизой пытались убедить его в обратном. В любом случае, прошлое не вернуть, а мечтать приятно, как оказалось, даже в его возрасте и после всех разочарований. Когда недотёпы в офисе выводили его из себя, Леонидас часто мечтал о своём острове. Никаких надоедливых подчинённых, утренних совещаний, споров с советом и борьбы за место под солнцем, только он и любимая женщина рядом... Здесь он взглянул на Синиру, к тому времени она закончила завтрак и делала заметки в блокноте, и почему-то её он ни в какую не мог представить на своём острове. Она не очень любила отдых на пляже, да и редкие фрукты не пробовала — опасалась аллергии. А уж представить её в красочной юбке из перьев на одной из диких гулянок в Ангре после захода солнца, энергично танцующей самбу на фоне луны, вроде тех, что он посещал с Иветти когда они только начинали встречаться... Синира вероятно сочла бы его безумным, предложи он такое! Но тут же мужчина себя укорил. Как можно опять-таки думать об Иветти, когда рядом с ним его будущая жена? — Всё хорошо, Леонидас?— спросила Синира, сдержанно улыбнулась, потянувшись к его руке. Леонидас отметил, что на пальце у невесты блеснуло обручальное кольцо — достойный выбор взрослой вдумчивой женщины, никаких излишеств, и так же достойно она его поблагодарила в свадебном салоне, конечно же не позволяя себе бросаться ему на шею и не целуя до умопомрачения при свете дня, в присутствии свидетелей. По правде говоря, она и ночью не теряла своей сдержанности, но этого и стоит ожидать от достойной женщины высокого ранга, какой несомненно считала себя Синира. Чего ещё он ожидал? Впрочем, его первая жена тоже выросла не на улице, в приличной семье с определенными ожиданиями, однако недостатка страсти у них никогда не наблюдалось. Леонидас тут же постарался отругать себя за похожие мысли: это было много лет назад, он был почти вдвое моложе Лукаса, а теперь-то ему негоже вести себя таким образом! Синира скорее всего думает, что он уже просто не в том возрасте для такой страсти, жалеет его сердце, как всегда заботливая и вдумчивая, а он ведёт себя недостойно, критикуя невесту за заботу. — Я в порядке,— Леонидас решил сказать хотя бы часть правды,— просто размышлял о будущем... — О чём же ты думал?— с интересом спросила Синира. — Ничего особенного,— пожал плечами мужчина,— всего лишь о том, что однажды я отойду от дел на фирме, управление ляжет на плечи моих детей, и тогда я смогу сделать всё то, о чём я мечтал много лет. Здорово на время уехать из города, на тропический остров, пожить там вдали от знакомых глаз, где нас никто не будет знать. Море, солнце пальмы, никакой официальности, душных костюмов, полная свобода... Наши дни будут посвящены только веселью, без опасений, что какой-то журналист сделает неподходящие кадры. Можно гулять ночью по набережной, танцевать, забыть о сдержанности, чем чёрт не шутит, даже посетить несколько вечеринок... Феррас не успел закончить рассказ, потому что его прервал довольно сдержанный, но всё же смех Синиры. Женщина сняла очки и вытирала влажные от смеха глаза, делая глубокие вздохи: — Ох, Леонидас, я никогда не думала, что в тебе это есть...— женщина всё ещё смеялась.— Это была забавная шутка! Поселиться на острове, выбросить все наши социальные связи, плясать под крестьянскую музыку словно дикари!— Синира вдруг пристально посмотрела на него, поскольку заметила, что он не смеётся вместе с ней.— Это была шутка, правда? — Конечно-конечно,— спешно закивал Леонидас, не желая лишний раз выставлять себя дураком. — Так я и знала,— кивнула Синира, довольная подтверждением своих слов,— столь утонченный человек как ты никогда не чувствовал бы себя уверенно вдали от общества, в каких-то диких местах, где наше с тобой положение ничего не значит! А пляжные вечеринки? Это же занятие для подростков! Разве взрослый уважающий себя человек пойдёт на такое безумие? — Ты как всегда права, дорогая,— кивал Леонидас, скрывая лицо за газетой.— Наверное, это был неудачный способ пошутить... — Почему же? Было смешно!— возразила Синира.— У тебя были такие глаза, что на минуту я почти подумала, что ты говоришь серьёзно! Леонидас фальшиво рассмеялся, чтобы поддержать весёлое настроение невесты, хотя настроение испортилось. Вскоре Синира вспомнила, что её уже ждут в офисе и чмокнув жениха в щёку собралась уходить, что стало для него облегчением. — А мне совсем не показалось, что ты шутил... Леонидас невольно вздрогнул когда понял, что кто-то ещё наблюдал за их разговором, поворачиваясь чтобы увидеть притаившуюся в проходе Мел. Дочь Лукаса была одета в мешковатые джинсы и короткий топ с принтом, а через плечо у неё был перекинут кожаный рюкзак, что говорило, что она собралась уходить. — Ах, Мел... Я не видел тебя. — Я не хотела мешать вам,— она пожала плечами. — Ну что ты, ты не можешь мне помешать,— Леонидас указал на стул, приглашая Мел составить ему компанию, что она и сделала.— Расскажи мне, как у тебя дела? — Всё в порядке,— пожала плечами девушка.— Репетитор по английскому говорит, что я отлично справляюсь. И я уже почти изучила программу на следующий год. — Это хорошо, очень хорошо, что ты так серьезно относишься к учёбе. Вот твоего отца в своё время было не усадить за учебники, сплошное мучение. Хочешь кофе?— предложил он, подняв кофейник. — Нет, спасибо, дедушка. Я не пью кофе. — В твоём возрасте я тоже не пил, но как только начнёшь работать в офисе, без него не обойдешься. Я вижу, ты куда-то собираешься? Далва сказала мне, что вы с Кристиной вчера обсуждали какое-то свидание... — Так вот в чём дело,— тихо хихикнула Мел, понимая внезапный интерес деда.— Тина правда предлагала устроить мне свидание с другом из фотостудии, но я не уверена что пойду. — И почему же? Ты думаешь, что он неподходящий человек?— расспрашивал Леонидас.— Может он ленив, или балуется травкой? Я совсем не против чтобы вы общались с мальчиками, Мел, я сам был в вашем возрасте, но к таким вещам нужно относиться ответственно... — Так же как ты с Синирой?— прервала вдруг Мел поучения дедушки.— Ты её правда любишь? — Причём здесь я и Синира?— выдавил наконец Леонидас после минутного замешательства. — Я просто спрашиваю. Вы скоро женитесь. Мне всегда было интересно что побуждает людей жениться. Я спросила как-то у папы почему они с мамой остаются вместе, но он мне не ответил. Потому я спрашиваю у тебя. Вдруг я встречу своего человека и даже не пойму этого? — Ну что же,— вздохнул Леонидас,— не стоит так спешить с поисками того самого, ты слишком молода для этого, но если тебе интересно... Синира разумная и элегантная женщина, у нас много общих интересов, общие друзья, мы знакомы много лет и она всегда хорошо ко мне относилась. Почему бы нам не пожениться? — И это всё?— Мел не была в восторге от этого ответа.— Просто потому, что тебе удобно поговорить с ней о налоговых декларациях и появиться на людях? — Не то чтобы...— замялся Феррас.— Это очень трудный разговор, внучка. Нельзя вот так просто понять и выложить как на духу что ты чувствуешь к человеку. — Я думала, когда люди любят, им просто об этом сказать, а если нет... Тогда совсем другое дело. Я вовсе не хочу тебя обидеть, мне показалось, что ты не так уж счастлив жениться на Синире. — Почему ты так говоришь? — Просто я слышала ваш разговор. Ты сказал о чём мечтаешь, а она всего лишь посмеялась над тобой. Кажется, что вы мечтаете о разных вещах. Но возможно ты прав и просто много чего не понимаю,— Мел поднялась и на ходу поправила рюкзак, целуя деда в щёку.— Мне пора идти... Леонидас наблюдал как уходит его внучка не в состоянии возразить в этот момент, потому что в глубине души даже он знал, что Мел была права.