Избранные

Его воспоминания закончились на разрушающей боли, в разы превосходящей самый ярый Круциатус. А потом казалось словно он спал всё это время, спал и ему снились разные сны, в которых принимали участие смутно знакомые люди. Сначала они напоминали каких-то близко знакомых, но с каждым разом эти лица становились старше, а дальше стали меняться и меняться… коленопреклонённые… молящие о пощаде… взывающие к Высшим силам… Сжирающая тьма. Она окружила его на долгое время, хоть он не осознавал этого. Больше не было снов с новыми людьми, не было абсолютно ничего. Он стал тёмным сгустком чего-то непонятного, он и сам не осознавал кем или чем является. Его резко отрезали от того момента… …чтобы потом резко закинуть в другой. Лениво, не спеша, с подобающей для него грацией он вернул своё сознание. Ожил, думая, что в дневник, который стал его желанной тюрьмой и страшной защитой, написал какой-то глупый оборванец… «2 сентября 1992 год. День ужасный.» Если бы он мог, он бы фыркнул. Что за идиот станет писать в дневник такие сущие нелепицы? Закатив глаза, тень его руки выразила интерес на застарелой бумаге. Разговор утомлял, ему не хотелось болтать с какой-то глупой девчонкой, тем более второкурсницей. Но его подстёгивал интерес к будущему. Что же произошло с ним за эти пять десятилетий? Он не прогадал. Не прогадал так сильно, что попал к главному источнику информации на тему его будущего. Джейн Поттер сделала ему огромную услугу, рассказав о своей семейной трагедии. А как же удобно её назвали грязнокровкой. Как легко было её уговорить на каждодневные отчёты о заученном в дневник. Сладкая нега разливалась у него в груди, когда он понимал, что при каждом взаимодействии с Джейн Поттер он становился только сильнее, а плюсом к этому осознание скорой кончины мешающей грязнокровки. Слишком весёлая, слишкам разговорчивая, слишком громкая, слишком активная, слишком гриффиндорка… Казалась ему до встречи на поляне Пуффендуя. Первый взгляд на неё дал понять, что с этой девицей стоит держаться осторожно. Он прощупывал почву… насколько сильно Джейн Поттер похожа на него? Почему-то он видел себя в ней. Сильное желание в самосовершенствовании, ум и изворотливость, у неё были большие амбиции, которые подавлялись её окружением. Из-за факультета моралистов — иными словами Гриффиндор — она не могла раскрыть свой потенциал. Впрочем, он был скрыт не так далеко, лишь всковырнуть чуть поглубже и будет виден её истинный характер. С каждым «уроком» он всё чаще ловил взгляд её смешливых светло-карих глаз с еле заметными зелёными точечками по контуру. Но если другим эти глаза и вправду могли показаться дружественными, то они были полнейшими кретинами и слепцами. Глаза Джейн Поттер всегда излучали цепкий интерес, она собирала информацию, чтобы в будущем использовать против него. Урок за уроком они перекидывались такими взглядами. Минутами чувствовали давящие в спину взгляды, которые были у них одинаково тяжёлые. Вскоре девчонка стала что-то подозревать. Записей в дневнике становилось всё меньше и меньше, пока они не скатились к нулю. На вопрос почему, она отвечала: «Зачем? Можно решить всё лично!» Как всегда весёлый голос и лучистая улыбка. Это стало напрягать его, и он перешёл в наступление. Рыжая первокурсница попалась как никогда кстати. Она бродила по коридору восьмого этажа, напевая песню о каких-то Дреде и Фордже. Оглушённая лёгким беспалочковым заклятием, она проспала три часа в Выручай-комнате, пока он с помощью палочки этой девчушки проверял второй этаж Хогвартса, напоследок он оставил послание кровью какого-то мальчишки. Жаль он только окаменел, беспомощный грязнокровный мальчуган успел только щёлкнуть фотоаппаратом прежде, чем в него прилетело режущее. К большому сожалению, главные «враги Наследника» не трепещали… Джейн Поттер срастила этот случай с находкой дневника слишком быстро. Слишком быстро она поняла, что дневник не чист. Он злился за её ум, который мог поспорить с его. Но всё же ей не хватало знаний, практики, ловкости. Когда Джейн Поттер встала на ноги после пущенного Заклятия разума, он удивился. Её глаза ярко блестели в серой темноте зала, с головной болью после Легилименции она могла стоять с ровной спиной, волосы рыжей копной взбились в слабой косичке… как же хотелось за них дёрнуть, чтобы ей стянуло шею жуткой болью, чтобы кожа на ней побелела от напряжения… а кровь скапливалась в уголках губ и маленькой струйкой скатывалась по щеке. Сознание покрыла пелена ярости, он пустил в неё Круциатус. Жуткая острая улыбка рассекла его лицо, отразила всю порочность его прошлого, настоящего и будущего. Он был взбудоражен, когда его взгляду предстала картина обездвиженной от усталости девицы, глаза её на фоне лопнувших капилляров стали зелёного цвета, щёки покраснели, магловская футболка была в крови, которая шла с носа и рта. Левая часть лица была украшена двумя глубокими разной длины полосами от ногтей, другие лишь слегка покраснели. Руки сбиты до саднящих ран и тёмных синяков, она билась ими о пол, который стал такого же красного цвета. Взбудоражен он был от того, что в таком-то состоянии, когда смерть была в полушаге от неё, Джейн Поттер хамила смерти в лицо. Не боясь насмехалась над Томом Реддлом, она играла с ним. И она выиграла Смерть. Смерть, которая не отвяжется от неё теперь никогда. Она будет принадлежать только Тёмному Лорду. *** Рождество в доме Малфоев всегда праздновалось с размахом. Приглашались лучшие семьи из «Двадцати восьми священных», пир проходил на четвёртом этаже расписного особняка. Лучшее вино и закуски, вкуснейшие блюда, выполненные самыми замечательными домовиками, рождественские украшения, сделанные в Париже, и свечи из Германии. Но это Рождество было другим… Люциус в тысячный раз выслушивал возмущения Драко по поводу грязнокровок в Хогвартсе. — Эти Поттеры с Грейнджер совсем конца и края не видят, — его сын сидел в большом кресле у камина, которое в обычно время принадлежало его матери Нарциссе, и попивал воду из низенького хрустального стаканчика, раскачивая его из стороны в сторону. Он повторял точную позу отца и растягивал слова в точности сам Люциус. — Драко, это, безусловно, возмутительно. И я полностью поддерживаю тебя, но ты должен понимать, что общество в нынешнее время слишком лояльно к таким отбросам, — пояснял Люциус с гордой улыбкой на губах. Его сын говорил верные вещи, но из-за подросткового максимализма мог попортить некоторые планы. — Мы — волшебники высших кровей — должны сейчас немного лечь на дно… тише, тише (Драко пошёл пятнами возмущения). Это не надолго. А пока что нам стоит держать себя в руках и не показывать этим выродкам, кто они на самом деле. Понимаешь, Драко? — Да, отец, — с такой же гаденькой улыбкой как и у Люциуса согласился Драко. Диалог их не прекратился. Говорили они весь вечер. В позднюю ночь семью Малфоев ждали на приёме у Паркинсонов. В этом году именно они принимали гостей. Но планы Люциуса поменялись, когда Нарцисса, разодетая в одно из самых лучших платьев в своём арсенале и искуснейших украшениях гоблинской работы, зашла в уютную гостиную с одним единственным письмом. Драко уже отправился собираться, поэтому их сын не видел бледных взволнованных лиц своих родителей. *** Рождественский пир в Хогвартсе вновь удался. Поэтому ни Джейн, ни её грзнокровка-подружка не увидели возвышающийся над кроватью первой тёмный силуэт высокого юноши. Он взял палочку из дуба и лёгким движением наложил Усыпляющие чары на обеих второкурсниц. Том заулыбался, смотря в открытое окно, за которым стоял студёный мороз ночи. Смоляные глаза горели радостью. Вот почему палочки сёстры. Он приложил к ухмыляющимся алым губам два пальца. «Кабанья голова» была бы неплохим местом встречи, но нет. Глупо рассчитывать, что там никто не подслушает, один владелец этого заведения чего стоит. За этим кабаком было что-то вроде деревни, о которой и местные жители могли не знать. Место находилось в лесной части деревни, поэтому-то оно и заброшено. Том стоял у полураспавшегося каменного домика, который, несмотря на холодные шотландские зимы, оплели крепкие зелёные лианы с фиолетовыми лепестками и розовыми бутонами. Он, сложив руки за спину в замок, смотрел в звёдное небо, на котором царило спокойствие, выдыхая воздух, он не получал пар в ответ. Том безмятежно улыбнулся, закрыв глаза, а обернулся лишь тогда, когда услышал хлопок аппарации в дальней части улицы. Когда шаги, устремлённые в его сторону, стали совсем близки, он пошёл по улице в самый маленький и самый целый домик. Они зашли в него, и Том незамедлительно наложил на его стены мощную заглушку. Палочка Джейн Поттер слушалась его прекрасно, отдаваясь ласковыми волнами магии по всему телу. Он снял с головы капюшон, на лицо и кудри его падал слабый лунный свет. Сзади послышалось шуршание и стук о дерево, обернувшись, Том узрел интересную картину, которая не могла не радовать. Люмос, пущенный как лампа в потолок, осветил лицо очень похожее на лицо его однокурсника, который поддерживал взгляды Тома. Белые волосы, тонкие черты лица, мужчина где-то тридцати пяти лет стоял перед ним на коленях, раболепно склонив голову. — Ты сын Абраксаса Малфоя? — поинтересовался Том, повернув голову набок. — Да, Мой Лорд, — подобострастно ответил Малфой. Тому нравилось. Оскал разлился на губах. — Очень хорошо, — прошептал он, коротко смеясь. — Имя. — Люциус Малфой, Мой Лорд. Том запустил в старый пыльный стул заклятие, и он превратился в удобное кресло. Второй стул превратился в точно такое же кресло. — Присаживайся, Люциус, — взмахнул рукой Том. — Благодарю, Милорд. Том улыбался. Жуткой улыбкой. Глаза наливались насыщенным алым цветом, а зрачки превратились в змеиные. — Мой Лорд, я так рад, что вы вернулись… Том прицокнул, подперев кулаком подбородок. Люциус пытался не пялиться, но юный Тёмный Лорд не имел ничего против разглядываний со стороны своего приближённого. — Люциус, я всё ещё шестнадцатилетний школьник, — остро усмехнулся он и искренне рассмеялся. Это был холодный пронзительный смех, от которого Малфой внутренне сжался. — Да, простите, Милорд, — тихо прошептал Малфой. Улыбка сохранилась на лице юноши. — Я хотел поговорить с тобой, — более серьёзным тоном начал Том. — Знаешь, что это за дневник ты передал? Люциус быстро кивнул и затараторил: — Мой Лорд, когда вы ушли в ту злополучную ночь, то не оставили нам никаких намёков и зацепок… — он заглотил воздух, — поэтому, Милорд, я всеми силами открутился от Азкабана! Мой Повелитель, полгода назад мне пришла записка вместе с вашим дневником. Было сказано, что он вернёт вас к величию. И после я подкинул его девчонке Уизли. Том внимательно слушал, прищурив глаза. — Если вы мне позволите, я могу предположить… (Том дёрнул бровью) могу предположить, что жертва девчонки вернёт вас. Лицо Тома стало нечитаемым. Он уставился в разбитое окно, которое закрывала стена переливающейся заглушки. Казалось, в водной глади колдовства отражались светящиеся алые глаза. — Как мне показалось — ты, конечно же, можешь это опровергнуть — Тёмный Лорд Волдеморт (Люциус всеми силами пытался не дёрнуться, уголки губ юноши взлетели и опустились в улыбке) может вернуть свою силу только, если выкачает из кого-то жизненную силу? Малфой подобострастно кивнул. — Хм, — Том в раздумии прикрыл рот и нос рукой. Он стал медленно говорить. — Дневник попал в руки Джейн Поттер… Глаза мужчины раскрылись, он хотел скатиться вниз на колени. — Сидеть, — приказал юный Тёмный Лорд. — Недавно, у нас с ней выдалась откровенная беседа… — он усмехнулся, в глазах блеснули искры былой злости и всё не отпускающей восторженности, — безусловно, она не помнит этого… Но я кое-что узнал, кое-что вопиюще удивительное, выходящее за все грани моих знаний. Том посмотрел на белое лицо Люциуса. Синие вены рассыпались паутинкой на его лице, а щёки были красными от холода. Юный Тёмный Лорд улыбнулся: он не человек, и таких метаморфоз с ним не будет. — Вначале я не поверил, что такое вообще может быть, — он оторвал руку от лица и коротко взмахнул ей в воздухе. — Но чем дальше я проникал в сознание Джейн Поттер, тем интересней находил информацию… Малфой схмурил белёсые брови на лбу. Том готов был скакать и визжать по всей комнате, настолько сильно его переполняли эмоции. — Ты знал, что палочка Тёмного Лорда Волдеморта и палочки (он изящно перехватил в тонких пальцах тёмную дубовую палочку) Джейн и Гарри Поттеров являются сёстрами? — Нет, Милорд, — с придыханием отвечал Люциус. — Ты знал, что Джейн Поттер говорит со змеями? — Том хищно склонил голову. — Нет, Милорд… Том рассмеялся, закинув голову назад, и подскочил с кресла. Он зашёл за спину Малфоя, который громко сглотнул. Чёрный локон спал ему на белый лоб, но Тёмный Лорд это проигнорировал. — А знал ли ты, Люциус, — насмешливо шипел ему в ухо он, — что Джейн Поттер носит в себе частичку души Тёмного Лорда Волдеморта? Люциус развернулся к своему Повелителю. — Милорд, я не пойму… — Тебе и не надо, Люциус! Том по юношески звонко рассмеялся. — И не надо! На тебе ответственность за сохранность жизни этой девочки! Уж очень она шустрая… Широко улыбаясь, юный Тёмный Лорд прыснул. — Да, Мой Господин! Как скажите, Мой Повелитель! Люциус ушёл, а Том остался в этом доме. Смотреть с этого ракурса на не горящие огни Хогвартса, окутанного предрассветной дымкой, было схоже с рассматриванием самой прекрасной магии. — Ещё немного, Джейни, и я вернусь… *** — Нет… — беззвучно зашипели где-то в сонной темноте женской спальни второго курса Гриффиндора. Джейн и Гарри Поттеры проснулись уставшими. Всю ночь их мучали кошмары.