О тепле чужих рук

У Солисы были мягкие тёплые руки, у неё было девять хвостов, что она часто прятала под юбки, кутаясь в свой темный плащ, бродя по лесу. Она улыбалась искренне, солнечно, будто нежный цветочный дух. У Эорина руки были грубыми, истерзанными годами тренировок. Свой хвост он прятал под плащ, скрывающий его, пока он сражался за лес. Улыбка его походила на оскал, ухмылку, которой можно научиться лишь у воинственных духов, таких же алых, как его глаза. Глупая вышла встреча в общем-то. Скромная целительница, которую застали врасплох. Слишком самоуверенный воин, не знающий своих пределов. И куча демонов. Да они были самой неожиданной частью этой нелепицы. Откуда они вообще взялись в этой части леса? Солиса стояла, рассеянно смотря на юношу, выпрыгнувшего откуда-то со спины Солисы, молнией пронесясь мимо и лихо кинувшегося в бой, похожего скорее на дикого волка, нежели лиса, нещадно рубящего монстров, пляшущего в крови и солнечных лучах, пробивавшихся между густой листвой. А стоя в чем-то липком и тёмном, оставшемся от демонов, он был похож скорее на комок ярости и гнева. Кровь стекала по лицу, по зелёному плащу, словно роса по утрам. Такая же красная, как его глаза, что дерзко глядели перед собой. "Боги, — пронеслось в абсолютно пустой голове Солисы, — это же его кровь." Тонкие губы лиса скривились в улыбку, кривую из-за боли. — Эорин, — произнес он прямо за секунду до мгновения, когда его ноги подкосились. Он падал совсем не дерзко и красиво – так он сражался, – а даже как-то грубо, медленно. Ну, для Солисы медленно. Для него, наверное, это дело заняло не больше нескольких секунд. Именно в этот момент её сердце отчего-то пропустило удар. *** — Почему ты такой тяжёлый? — бурчала Солиса себе под нос, таща своего неудачливого спасителя в дом. — А выглядишь таким тонким. Спасение умирающих — дело исключительно благородное. Так считала Солиса. Правда, она никогда не думала, что придётся спасать кого-то, кто приобрёл сей грустный статус умирающего из-за неё самой. Поэтому дело спасения стало скорее долгом, нежели проявлением доброй воли. Наверное. Если он вообще доживёт до того момента, как она дотащит его до дома. К сожалению девушки, процесс спасения мог закончиться так и не начавшись. Но она упорно отгоняла эти грустные мысли, почти также упорно, как несла Эорина. Выхаживать уже не умирающего (к огромной радости!) юношу оказалось гораздо проще, чем Солиса успела надумать. Несмотря на то, что раны долго не желали затягиваться, а в первое время у Эорина и вовсе началась горячка, Солиса не теряла уверенности в своих силах и его исцелении. Хотя вставать по ночам, чтобы поменять повязку на раскалённом лбу юноши заставляло ушки девушки нервно дёргаться, она делала это с завидной частотой, крутясь у постели больного сутками. В таких заботах прошло много дней. Эорин шёл на поправку медленно, но верно. За окном неумолимо ярко светило солнце, заливая своим сиянием весь дом Солисы. Лиса готовила что-то из своих отваров, мурлыча себе под нос незамысловатую мелодию, когда уловила со стороны кровати странные шорохи. Она со вздохом повернулась, и чашка почти выпала из её рук. На неё смотрели два красных — ягоды рябины в зимнюю стужу — глаза, сощуренные от яркого света. *** Когда Эорин очнулся, он увидел абсолютно незнакомый потолок. Откуда ему вообще взяться? Последнее, что он помнил были демоны в лесу... Точно. Та девушка. Наверное, это её дом? Как долго он тут лежал? Удивительно, что он жив. Этому стоило, наверное, обрадоваться. Но радость как-то не шла, а её место занимала здравая задумчивость. Какого чёрта он жив? Сбоку слышны движения кого-то. Повернуться получается только медленно. Мышцы ноют, пролежав без движения так долго. У целительницы девять хвостов. Он, конечно, слышал, что такие лисы существуют, но видел впервые. Наверное, он не углядел этой маленькой незаметной детали во время схватки с демонами. Она поворачивается в каком-то ленивом жесте, хотя уши выдают её нервозность. Эорин впервые видит её лицо так близко. На самом деле он даже без понятия как зовут эту лису. Но он назвал бы её Алаин — прекрасная. Её глаза были цвета мокрых дубовых листьев. Кажется, они выражали испуг. Наверное, он не мог соображать из-за того, что только что очнулся. Абсолютно точно из-за этого и не из-за чего ещё. Они смотрели друг на друга, наверное, целую вечность, прежде чем Эорин всё-таки осознал, в какой нелепой ситуации он находится, и тут же попытался исправить её, предприняв попытку встать с кровати и лихо улыбнуться, но внезапно обнаружил, что тело его не слушалось, так что его попытка мало того закончилась совершенным провалом, так и выглядел он довольно – даже слишком – комично, в итоге лишь запутавшись в покрывале и оставшись в самом нелепом виде, в каком только мог. — Эорин, верно? — первой нарушила молчание Солиса, нервно дёргая левым ухом, но пытаясь доброжелательно улыбаться, выглядя при этом крайне смущенной. — Верно, — Эорин, задумчиво глядел на Солису, а после буквально за пару мгновений полностью переменился. Он широко улыбнулся, демонстрируя белые клыки, — А Ваше имя я всё ещё не знаю. — Солиса, — тихо произнесла девушка, прижав ушки к голове. Чуть помедлив она добавила: — Спасибо, что спас меня от тех монстров. Эорин на эти слова будто смутился, но не подавая виду, улыбнулся уже мягче: — Как и я крайне благодарен за спасение своей жизни. *** Эорин хотел сбежать из домика Солисы в тот же день. Но девушка очень убедительно объяснила, что если он уйдет только очнувшись, то у него будут все шансы свалиться замертво за следующем же деревом. — Ты остаёшься здесь и это моё последнее слово. После этой фразы Эорин странным мрачным взглядом посмотрел на Солису, но возражать не стал, только насупившись. "Нечему тут возражать," — самодовольно подумала Солиса, перед тем как осознала, что только что сделала. Жить со спящим Эорином под одной крышей и жить с Эорином — две абсолютно разные вещи. Солиса никогда не находилась с кем-то, а особенно кем-то почему-то показавшимся ей привлекательным, кто бы спас ей жизнь, столь близко. Осознание нагрянуло на неё внезапно и неумолимо, так что она, наверное, просто застыла на насколько минут в одном положении, изредка по-совиному моргая. Эорина мучали те же мысли. Скорее всего, те же самые. Потому как он тоже просидел в одном положении с озадаченным выражением лица и прижатыми к голове ушами довольно долго. Правда, на этот раз вышел из этого состояния он первым. — Солиса? — окликнул он девушку, что на мгновение показалась фарфоровой куклой — он видел таких у людей, — стоящей неподвижно. Она медленно моргнула и ещё медленнее повернула голову к нему. Немного сдержанно наклонила её и улыбнулась, прошептав себе под нос: "Боги, как неловко." Эорин отчётливо услышал эту фразу, но виду не подал, а лишь мысленно согласился. *** Дни сначала тянулись невыносимо долго, словно вязкая патока. Эорин и Солиса с осторожностью и любопытством, что порой не удавалось скрывать, присматривались друг к другу, прислушивались к чужому дыханию по ночам, примерялись к чужому характеру. Эорин по мнению Солисы, оказался несноснейшим лисом на всем белом свете. В нём было много глупого: от этого неестественно-рубинового цвета глаз, до тёмных кончиков ушей, что жили своей жизнью. Но она не собиралась отрицать, что он был милым с ней, пытался шутить, пусть не всегда успешно, и очень часто дрожал и всхлипывал во сне, но об этом она никогда не спросит его. Эорин о Солисе думал только хорошее. Ну а как ещё? Жизнь ему спасла, место для обитания предоставила, кормит, поит, лечит, мило хлопает ресницами — богиня милосердия во плоти. А потом случилось очень страшное. Солиса разрешила Эорину встать с кровати, посчитав его состояние удовлетворительным. Эорин, похоже, в приступе экстаза от вновь обретенной возможности оббежал весь дом дважды, обследовал всю территорию вокруг него, чуть было не полез дальше в лес, но был с позором отчитан целительницей и загнан обратно в кровать. А затем целый день жаловался (что было, впрочем, не в его духе) на некоторых чересчур угрюмых лисиц. Солисе же ничего не оставалось, как отводить от него глаза и вставлять комментарии о лисах чересчур безответственных. Этот день, слишком сумбурный и достаточно хаотичный всё же поднял обоим настроение. Эорин в конце концов всё же сбежал из-под пристального взгляда Солисы через пару дней. А та смотрела в окно и абсолютно точно не вздыхала и ни капельки не волновалась о нём. Вот ещё. Вздор. А потом тот вернулся с букетом зацвёвшего папоротника — где только взял? — и вручил его Солисе с самой очаровательной улыбкой, которую она только видела на этом лице. — Не признаю свой вины, хотя вижу по твоему лицу, что не избегу наказания, — с улыбкой произнёс он, гордо вручая букет. — Пусть хотя бы это послужит смягчающим фактором. Солиса с каким-то неверием переводила взгляд с лица Эорина на папоротник. — Если бы ты не сбегал, то цветы нести не пришлось бы, — притворно нахмурила брови Солиса. А затем не смогла скрыть беспокойства во взгляде и жестах. Как-то машинально приложила руку ко лбу Эорина. — Что же ты, госпожа целительница, отчего Вы так за меня волнуетесь? — развел руками Эорин, а затем мягко, почти нежно, убрал руку Солисы от своего лба, задержав касание чуть дольше, чем следовало бы. А действительно? Почему она так печётся о нём? Не лисёнок уже. Сам может в лесу выжить. Это из-за того, что тот спас ей жизнь. Точно. Ну, наверное... Она, если честно, уже не была уверена. На улыбку Эорина она лишь хмыкнула и развернулась, проходя в дом и неся букет в свою комнату. Только там ему и стоять. Только для красоты. Может, она даже уговорит цветы не опадать подольше. Только потому что они красивые. *** Эорин приносил в её жизнь хаос. В чистом первородном виде. Вспышками света и алых глаз он мелькал повсюду, заполняя собой всё пространство вокруг. Тихий сад Солисы по-настоящему ожил. Солиса вообще-то не планировала оставлять Эорина у себя столь долго. По правде говоря, он был уже полностью здоров, но никто из них не говорил об его уходе вслух. Может, то, как они жили сейчас устраивало обоих, ведь как бы Эорин не тянулся на свободу, он всегда возвращался в дом Солисы. И как бы Солиса не ценила своё уединённое спокойное местечко в лесной чаще, её душа радовалась, когда лис радостно приносил ей что-то из леса – хотя она была уверена, что такие цветы не могли расти в этой его части. Как-то раз Эорин вернулся вместе с копьём. Его не было всего лишь около часа. Он убежал рано утром, пообещав Солисе, что вернётся как можно скорее. Этим копьём – Солиса вспомнила через минуту, как увидела его – Эорин сражался в тот день. – Смотри, – с блеском в глазах протянул он Солисе древко, – это особое копьё. Моё сокровище, если честно. Сам его сделал. Солиса аккуратно взяла в руки вещицу, ненароком коснувшись руки юноши. Её уши против её воли дёрнулись. Копьё было довольно лёгким, хотя её не с чем было сравнивать, она была уверена, что оружие должно быть тяжелее. А ещё оно сквозило магией. Той магией, которой сама Солиса владела. Она с недоумением посмотрела на Эорина, искрящегося гордостью. – Нравится, да? – самодовольно улыбнулся он, – оно полое внутри. Это специально, чтобы можно было поместить туда растения, которые оказывают на врага парализующий эффект. Здорово придумал, правда? – Растения внутри этого? – девушка с интересом покрутила вещицу в руках, не обращая внимания на попытки Эорина выпросить у неё похвалу. И правда, внутри были какие-то неизвестные её то ли грибы, то ли ещё непонятно что, – И ты сам вырастил их? – Верно! Сам выводил этот вид несколько лет! – Да у тебя незаурядный талант, как я погляжу, - Солиса задумчиво потёрла подбородок. Это объясняло, откуда Эорин мог брать цветы, ещё не расцветшие в этом сезоне. – Тогда, не пропадать же такому гению в глуши. Отныне ты будешь помогать мне с садом и… И с отварами тоже! – Как прикажете, миледи, – и он поклонился в каком-то слишком вычурном жесте – где только увидел – и подмигнул Солисе, – всегда рад служить вам. – Тогда твоё первое задание, - с полным серьёзности лицом, будто она поручала своему подданному какую-то неотложную миссию – она быстро вжилась в роль в этой маленькой шутке, – она начала свою речь, но почти тут же прыснула со смеху, – убрать все сорняки с рядов огненных лилий. Удивлённое лицо Эорина лишь заставило её расхохотаться в полный голос. А затем и он поддержал этот смех. Было что-то необъяснимо светлое и тёплое в этом – просто смеяться вдвоём, вдали от мира и его проблем. Было в этом что-то только для них двоих, что даже Солнце смущённо спряталось за облаками, чтобы не нарушать единения этого момента. *** Солисе не спалось в ту ночь. Вообще не спалось. Она всё крутилась в постели, куталась в одеяло, крепко-крепко закрывала глаза, так, что в них начинали рассыпаться искры. Её подруга, дарящая хорошие сны, видимо, покинула её сегодня. Девушка проворочалась довольно долго, но в итоге бессонница начала её раздражать. Тихонько встав с кровати — хвосты всегда шелестели, как бы она с ними не ладила — лиса спустилась на первый этаж домика, чтобы заварить себе настойку для сна. "Если сон не идёт ко мне, то я приду ко сну!" — с мрачным восторгом думала она, прежде чем услышала всхлипы со стороны места, где спал Эорин. С одной стороны, это бы не первый раз, когда она наблюдала его беспокойный сон, так что для расспросов как-то поздновато. Это было вообще не её дело. С другой... Что-то внутри грудной клетки толкало подойти к нему и разбудить. Это что-то было очень настойчивым, но Солиса была сильнее. Она честно была сильнее, пока заваривала настойку. Что-то в голове оборвалось, когда девушка, взяв в одну руку кружку для Эорина, пошла его будить. Юноша лежал, прикрыв себя хвостом и плотно прижав к голове уши, и что-то в этой позе так задело Солису, что нежность, идущую от неё, можно было почти физически ощутить. Она осторожно — мягко, будто сама была цветочным духом, — положила ладонь на щёку Эорина, а затем провела под его глазом большим пальцем. Это не то чтобы сильно помогло избавиться от слёз на его лице, но глаза лиса медленно открылись и устремились прямо на лицо Солисы. Та снова застыла, самую малость утонув в них, будто в брусничном соке, он, похоже, пытался проснуться. Неожиданно на ладонь Солисы легла другая — шершавая, холодная. Но жест был столь мягким, что в её сердце снова что-то глухо ухнуло. — Тёплая, — тихонько прошептал Эорин, — спасибо, что разбудила. Солиса залилась румянцем, хотя сама не до конца поняла отчего. — Мне не спалось, так что я решила заварить настойку для сна, возможно, тебе она нужнее. Эорин сонно посмотрел на кружку в руке Солисы. Затем перевёл взгляд на неё. — Это мне? — в его голосе была эта сонная хрипотца и полное непонимание ситуации. — А кому ещё? — мягко спросила Солиса, — Давай скорее, у меня уже рука устаёт. Эорин неуклюже — в этом доме можно было позволить себе расслабиться самую малость — встал с кровати и принял из рук Солисы кружку. Пару мгновений он просто держал её в руках, сверля взглядом тёмную жидкость. — Она тоже тёплая, — выдал он, смотря на Солису сонными глазами. Почему-то её это рассмешило, а затем задумчиво выдал: — прямо как у Оку. Солиса изогнула бровь. Оку? Эорин не говорил ни о ком из семьи или друзей до этого. — Оку меня вырастил, — со вздохом пояснил Эорин, — Если мне снятся кошмары, то он будит меня, а затем поит чаем, пока весь котелок не остынет. — Вот как... — Солиса вздохнула с облегчением, а затем из чистого интереса спросила: — А как же твои родители? — Их забрали люди, когда я был вот таким вот, — Эорин согнул пальцы, оставив межу ними крошечную щелку, — Отца я почти не помню, а мама умерла на моих глазах. Знаешь, не самое приятное воспоминание, хочу сказать. Тогда меня и нашёл дядя Оку. Эорин замолчал, будто собираясь с мыслями. Он не говорил о себе так много ни разу до этого. У Солисы возникло странное чувство в груди. — Я своих тоже почти не помню, — вместо пустого сочувствия ответила она, садясь рядом, и забрала из рук Эорина кружку с отваром — сейчас им нужно поговорить, а заснуть ещё успеют, — Мама учила меня различать травы, а папа не блуждать в лесу, а потом бум, — она развела руками и грустно улыбнулась, — и их нет. — Что с ними стало? — в глазах Эорина блеснул недобрый огонёк. Солиса пожала плечами: — Я плохо помню это. Старость, наверное. В том нет ничьей вины. Да это и не беспокоит меня. Эорин кивнул. Его взгляд смягчился. — Эти кошмары из-за твоей матери? — осторожно, тихо спросила Солиса. Эорин покачал головой. — Много всего было, — он поднял голову к окну и лунные блики заплясали в его алых глазах, напоминая слёзы или снежинки, — Трудное детство было здесь у каждого третьего, а меня почему-то всё ещё мучают эти кошмары. Солисе не хотелось говорить что-то. Ей было попросту нечего сказать. У неё в жизни всё сложилось самым спокойным способом, а про жизнь за пределами своего сада она слышала только от заблудших шептунов, да и не стремилась она узнавать про мир за пределами леса. Эорин был воином. Причём был он им довольно долго. Это она поняла сразу. По движениям в битве с демонами, она поняла это по холодному взгляду, по натруженным пальцам, по шрамам на теле. Солиса никогда не встречала таких. В её маленьком мире не было места чему-то вроде Эорина до его прихода. Но, наверное, боги не делают что-то без причины. И его появление в маленьком домике в глухой чаще было чем-то да важно. Эорин говорил о том, как очутился здесь в поисках источника Юэнси, о том, что он пережил, он рассказывал будто случайно, бросая фразы про чудеса внешнего мира, словно они ничего не значили, а сам тихонько поглядывал на реакцию Солисы. А сейчас он будто душу изливал, пусть и сказал столь мало. Солиса хлопала ресницами, смотря на его бледное лицо, сливающееся с цветом волос. Он был похож на какого-нибудь духа, которых она часто видела в лесу. Такой же прозрачный и молчаливый. — Солиса, — Эорин перевёл на неё какой-то тревожный взгляд и притронулся к дорожкам от слёз на своих щеках, — Пожалуйста, будь осторожна. Даже лес нельзя считать безопасным. — Что же тебе приснилось такое, глупый? — она не удержалась от беспокойного взгляда и вопроса. Эорин насупился и ничего не сказал. Наверное, не хотел. Солиса понимает. Она не будет заставлять. — Хочешь, расскажу одну сказку про глупого лисёнка? — внезапно вспомнила она рассказ из детства. Эорин кивнул. На его лице возникла слабая улыбка. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты выглядишь прямо как богиня-спасительница? — внезапно спросил юноша. Он не особо разбирался в религиозных вопросах, да и в Дару не слишком-то верил, но такие мысли прямо вертелись на кончике языка. Солиса рассмеялась. Смущённо и легко, словно капельки воды в ручейке. Она начала свой рассказ.... *** Солиса проснулась довольно поздно. Солиса проснулась на чем-то. На чём-то живом. На плече Эорина. Она долго думала над сложившейся ситуацией. Минут пять. И решила, что Эорин достаточно тёплый и мягкий, чтобы продолжить спать на нём. Стоп. Эорин. Спать. На нём... Солиса вскочила с импровизированной кровати в ступоре-испуге-шоке-непонимании и молча уставилась на Эорина. Эорин спал. Спокойно так спал, даже чему-то улыбался во сне. А Солиса нервничала — шерсть дыбом и хвосты торчком. Она молча смотрела на юношу, пытаясь как-то осознать неосознаваемое. Она спала на чьем-то плече. На его плече. Эорин лениво открыл глаза. Он в таком же молчаливом непонимании уставился на Солису. Наверное, ничего не понимать и молча смотреть друг на друга было их любимым занятием, потому что Солиса никак не могла объяснить того, почему это происходит. Это раздражало. — Доброе утро? — Эорин смотрел на Солису, всё ещё чувствуя её тепло на плече и цветочный аромат, флёром повсюду следовавший за ней. — Ты... Я... — Солиса не знала, что сказать. Она забыла как говорить, — Мы!... — Понимаю, что по утрам сложно вспомнить слова, но ты уж постарайся. А-то я из этого ничего не пойму, — прищурил глаза Эорин, звуча при этом самым искренним образом. Наглец! Солиса буравила его взглядом ещё ровно две секунды. А потом ей захотелось исчезнуть от смущения ситуации. Эорин молчаливо ждал ответа, водя ухом туда-сюда. — Я спала на тебе, — выпалила она, будто самих этих слов она не могла вытерпеть, — Я на тебе заснула понимаешь? — Ага-а... — протянул он и почесал нос. С минуту думал, а потом перевёл на неё растерянный взгляд, — Я тебя как-то обидел? — Нет! — откуда у него в голове вообще такие вопросы?! — Ну.... Мы же просто уснули. Ты вроде как от бессонницы мучалась, а тут спала как лисёнок, да и я тоже. — Эорин зевнул. — Иногда, когда сильно устаешь такое случается. Бывает. Всё же нормально... — Да нет же! — ну какой он глупый временами. Не бывает! Не нормально! Она спала на плече лиса, к которому у нее странные и необъяснимые чувства. И ей было хорошо, ну, мягко, тепло, прочая чепуха в этом духе... Как ещё это описать? — Тогда я не понимаю... — он уставился в потолок. — Я тоже! — всплеснула руками Солиса. Из-за двери повеяло тёплым летним ветром. На дворе стоял август, так что ветер разносил сладкий и успокаивающий запах цветов, цветущих в это время. Солиса глубоко вздохнула. — Мне нужно подумать, — выпалила она и выбежала из домика. Эорин непонимающе устремил взгляд туда, куда она только убежала, и помотал головой. Посидев в раздумьях ещё несколько минут он сделал вывод, что её сейчас точно не стоит беспокоить. Мало ли может случиться. Почему вообще кто-то паникует по таким поводам? Подумаешь, уснуть на чьем-то плече. Ну, не на просто чьём-то, а на плече кого-то конкретного. Эорину вообще-то не хотелось быть просто кем-то. И ей, если так думать, тоже... Погодите-ка... *** — Кажется, я теперь понимаю... — одними губами сказал Эорин стене. Стены вообще были хорошими собеседниками — слушали, не перебивали, понимающе молчали. Конечно, стена домика никак не отреагировала на его фразу, но вот дверь недовольно заскрипела, когда лис резким движением захлопнул её, убегая вслед за Солисой. *** Девушка запуталась. Солиса не понимала, что чувствует и злилась на себя и Эорина по этому поводу. Ну надо же такому случиться. Солиса не знала, что делать. От непонимания она просто села на траву первой попавшейся поляны и вызывала магией маленькие белые цветочки, растворяющиеся в воздухе дымкой спустя мгновение. Белые цветочки почему-то были похожи на волосы Эорина. Снежок, отливающий сталью клинка. Хорошее сравнение, если учесть то, что Солиса в красивых словах ничуть не сильна. Долгие минуты тишины, наполняемые лишь шелестом листьев. Ничего не сбивало Солису от молчаливого созерцания облаков и размышлений над своей жизнью. Только в голове не было абсолютно ничего. Облака там плыли также безмятежно, не тревожимые даже порывами ветра. Разум Солисы не справлялся, так что в нём образовалась абсолютная пустота. Из леса слышались шорохи. Кто-то пробирался по зарослям, не особо стараясь скрыться, даже наоборот. Эорин мог бесшумно подобраться к нёй с любой стороны и в любой ситуации, но сейчас почему-то решил не таиться. Солиса лениво размышляла над этим, даже не заметив, как Эорин — блестящие глаза и яркость солнца, — оказался рядом. Он сел рядом с ней, осторожно сложив хвост к своим ногам, стараясь не потревожить цветы, окружившие Солису. Она перевела на него взгляд. Вообще-то теперь ей стало немного стыдно за своё поведение... Так разнервничаться только из-за какого-то сна. Себя накрутила, да и его ввела в такое замешательство. Ну что за лиса?!... Кровь совершенно ненамеренно прилила к её щекам, и она потупила взгляд, не решаясь что-то сказать. — Солиса? — неуверенно позвал Эорин. "Ну вот, что делать-то теперь?" — мысли стадом муравьёв забегали у неё в голове. Но собравшись с силами, лиса подняла взгляд на лицо Эорина и!... Он тоже выглядел смущённым. И ни капельки не злым. — Я думаю, я... Наверное... Я кажется понял... — Его голос звучал слишком неуверенно, он дрожал как последний листочек, оставшийся на дереве. — М? — единственный звук, на который хватило Солисы. Её голос дрожал не меньше. Она была уверена, что если начнёт говорить, то сорвётся на писк или вообще не сможет издать и звука. — Солиса, я, — Эорин аккуратно — хрупкий и дорогой хрусталь — взял её ладонь в свою. Такая мягкая тёплая ладошка в его холодных рукак была будто спасением от путаницы мыслей в голове. Солиса почувствовала то же самое, когда прохладные пальцы коснулись её ладони. Нежное движение, полное чего-то ещё неназванного. Ей не хотелось вырывать ладонь. Эорин сделал глубокий вдох и зажмурив глаза выпалил: — Я думаю, что люблю тебя. И Солиса, впервые за всё время, что они провели вместе, увидела, как щёки Эорина заливаются румянцем. Как смешно топорщатся его уши и дрожит хвост. Она впервые увидела в нём отражение себя и своих чувств. Наверное, ей стоило понять это раньше. Теперь ей самой стоит набираться ещё большей смелости. И пока глаза его закрыты — глупый, зачем ты зажмурился? — она тихонько, быстро поцеловала его в щёку. Он тут же распахнул глаза. — И я тебя... — Солиса не отводила взгляда, — Ну, люблю. Так они оба смотрели друг другу в глаза, едва дыша, и залившись краской, напоминая ягоды малины, спрятавшиеся за жгучей крапивой. Ветер трепал их волосы, мягко — нежные касания матери — слегка растрёпывая их и неся с собой сладкий и пьянящий запах августовских цветов. Солисе вдруг отчего-то стало очень смешно. Такая странная ситуация вышла, уму непостижимо. А может скопившаяся в ней тревога сейчас взяла под руку счастье, столь внезапно ворвавшееся в её разум, решила так покинуть голову лисы. Солиса тихонько засмеялась, крепче сжимая свою ладонь в руках Эорина. Он улыбнулся ей. Сначала растерянно — лёгкая потерянность лисёнка на опушке, — а затем широко, ярко и радостно. Нельзя было не почувствовать всю теплоту Солисы, чтобы не разделить её. Эорин был счастлив сейчас. Сидеть на богами забытой поляне среди белых цветов и рядом с самой замечательной девушкой на всём свете, чей прозрачный смех — весенняя капель и журчание ручья — заливает всё пространство вокруг них. Наверное, он никогда не чувствовал себя так тепло как в это мгновение. Смеющаяся Солиса чувствовала себя окрылённой. Свободной, словно ветер и капли дождя. Она, уже не особо думая об этом, упала Эорину на грудь, обнимая его. Эорин был мягким и, несмотря на все опасения, тёплым. А ещё спустя мгновение Солиса почувствовала его руки на спине, крепко держащиеся за неё, но всё ещё аккуратные, даже лёгкие. Приятно. Тепло. "Я бы так вечность провела," — подумала Солиса, втягивая носом запах её трав, которые Эорин принимал всё это время. "Я бы так всю жизнь просидел,'' — неожиданно для себя решил Эорин, обнимая мягкую — плюшевая игрушка в детских руках — Солису, положив свою голову к ней на макушку прямо между ушей. Он прикрыл глаза и всё, что сейчас было важным — хрупкая Солиса в его объятиях. Она закрыла глаза и всё, что она чувствовала — тёплые объятия.