Sex doesn't ruin teamwork

Весь этот кошмар начался утром, казалось бы, прекрасного весеннего дня, когда теплое апрельское солнышко уже начало приятно согревать, но еще не мучало своей жарой. Шкипер проснулся с позараньку и сразу направился на кухню, чтобы сделать себе крепкий бодрящий и химозный кофе из пакетика. План на день был прост: после кофе сходить на пробежку, — Шкипер не особо поддерживал свою фигуру и не очень любил тренировки, они казались ему монотонными и скучными, в отличии от настоящих боев, но сегодня у них не было работы, а командиру всегда не доставало какой-нибудь встряски, — умыться и принять холодный душ, а потом нехотя и через силу сесть за бумажки, с которыми от не мог разобраться уже пару недель, — или же просто не хотел. Рико и Прапор еще спали, а Ковальски, судя по пустующей койке, даже и не ложился. Шкипер допил свой кофе накинул футболку и поношенные кроссовки и бодрячком вышел на улицу. Рико привыкший к режиму встал ровно в восемь, как по будильнику, хотя сегодня это было и не обязательно. Прапор, единственный соня в команде, все еще нежился в кровати, Рико не намеревался будить его, поэтому отправился умываться и завтракать. Многим сложно было в это поверить, но лучше всех в команде готовить умел именно Рико, поэтому, в редкие случаи, когда все ребята были в штабе и не закидывались сух-пайками и готовой едой между миссиями и работой, он часто чередовал готовку для всех вместе с Прапором. К пол девятому Шкипер вернулся "домой", — не каждый хотел называть штаб-квартиру своим домом, но, на самом деле, все считали его им, — а Рико уже стоял у плиты. Примерно в это же время Ковальски буквально выплыл из лаборатории, его вид сравним был разве что с привидением. — Что на завтрак? — Ученый поинтересовался монотонным голосом с без эмоциональным лицом, увидев Рико. — Как видишь, омлет, — ответил Шкипер, как раз вернувшись из душа. Ковальски лишь разочарованно вздохнул, в прошлый выходной Рико готовил блинчики, и Ковальски, в чем он бы никогда не признался, хотя все это понимали, хотел именно их. Когда он брался за готовку сам, у него получалось что-то больше похожее на пресную пищу для больных, чем на нормальное блюдо. Шкипер прокоментировал его вздох. — Вообще, пахнет так чудесно и сладко, как ты любишь. Чувствуешь? — Он положил порцию себе, демонстративно помахал рукой у тарелки и громко вдохнул воздух. — Пахнет как обычных омлет, — раздраженно ответил Ковальски, которому хотелось спать и, чтобы Шкипер не болтал слишком много, как он обычно любит делать. Рико уже доел, поставил тарелку в раковину, положил порцию Ковальски и пожал плечами, мол: "Из еды только это", что на самом деле было правдой, потому что в холодильнике давно мышь повесилась. Сам Рико никогда не отличался особой болтливостью, хотя говорить умел. По началу Ковальски считал, что у него явно присутствует какое-то психологическое отклонение, но тот несколько раз проходил психологический тест и каждый раз на "отлично", так что ученый сделал вывод, что у того просто шизоидный тип личности. Ковальски все равно был больше осведомлен, как лечить физические болезни, а не психологические. Как выяснилось, после длительного знакомства с командной, Рико, наверняка, даже самый психологически здоровый из них. — Прапор все еще спит? — Между делом спросил Шкипер, когда доел и подошел к раковине, Рико издал короткое: "Угу". — Мне разбудить его? — Ковальски как раз доел свою порцию и подошел к Шкиперу, чтобы подоткнуть тому свою тарелку, после чего молча ретироваться спать. Никто не удивлялся подобным засиживаниям допоздна и не спрашивал, чем же там занимается их гениальный друг, все знали, что Ковальски сам расскажет, когда все будет готово, а вот в процесс лучше не лезть. Это правило соблюдали все, кроме любопытного Прапора, которому прощалось слишком многое. — Не нужно, пускай отсыпается. Шкипер всегда заботился о Прапоре и был к нему добр, но одновременно с этим и сильно недооценивал его. Но снисходительным он не был даже к младшенькому. Он поставил тарелки сушиться и почувствовал, что несмотря на почти съеденный омлет, — осталась только порция Прапора, лежавшая четвертинкой на сковородке, плотно закрытой крышкой, — сладкий аромат на кухне усилился. Его интуиция часто его подводила, но он не переставал слепо верить ей, и сейчас шестое чувство подсказывало ему, что что-то здесь неладное. Что именно, он уже неосознанно чувствовал телом, но на деле не одумал об этом. Дошло только тогда, когда неожиданно для всех, на пороге появился сонный Прапор, преградив путь Ковальски, собиравшемуся уже уходить. — Вспомнишь солнце, вот и лучик, — комментировал тот, не замечая голодных взглядов Шкипера и Рико, направленных на мальца. Конечно же, он один ничего не заметил, неважно насколько он был умен, здесь лишь он один был бетой и это играло свою роль. Шкипер и Рико были альфами, а о саб-гендере Прапора до сегодняшнего дня не было известно, так как он был самым младшим среди них. Вопрос о его саб-гендере впервые поднялся, после его совершеннолетия, до которого он так и не пережил свой первый гон или течку. Рико и Шкипер были уверены, что он окажется бетой: Прапор был достаточно хорош в рукопашном бое и был прекрасным членом команды, — несмотря на все слова Шкипера, — однако мышечную массу почти не набирал и характером был мягок. Ковальски доверял врачам, а те говорили, что у него позднее созревание и выводы делать рано, поэтому ученый не торопился, лишь наблюдал. Наблюдения, собственно, ничего не давали, в настоящее время уже не так много людей вели себя как сто процентные клише своих саб-гендеров. Интересно, что Ковальски вел себя как максимально клишированный бета. Так и Прапор в этом плане был противоречив. Если бы он оказался омегой, это бы стало обузой для команды, а он явно не хотел становиться обузой. Хотя остальные утверждали, что не отказались бы от него и в этом случае, ведь однажды они уже приняли его в свою "семью", когда он был еще подростком, оставшимся без родных и близких, и поклялись заботится о нем до конца своих жизней. Шкипер вообще об этом не беспокоился, он был уверен, что омегой их младшенький не окажется точно. Шкипер вообще часто заблуждался. — Ковальски... — Через образовавшийся в горле ком, Шкипер попытался предупредить ученого, всецело сейчас рассчитывая на его сообразительность. Сам он осторожными шажками начал подходить к Рико, самому непредсказуемому члену команды. — Уведи Прапора и запри в лаборатории. — Ковальски, не оборачиваясь и ни секунды не медля, послушался приказу и повел Прапора, крепко взяв за предплечье. — Эй, что такое? — Прапор говорил сонно и податливо пошел за старшим. Ковальски, в свое время, достаточно хорошо изучил повадки альф и омег, в том числе и во время течки или гона, поэтому, сопоставив все факторы, он быстро понял что к чему. На самом деле, Прапор был сонным из-за течки, и это была только начальная стадия, поэтому лучше огродить его от альф сейчас, пока он не перешел в более возбужденное состояние. А также нужно оградить альф от него, и Шкипер понятия не имел, как должен это сделать, когда сам являлся альфой. Он быстрым движением повалил Рико, заломил тому руку за спину и прижал к полу коленом. В конце концов, даже сам Рико иногда делал такое, чего от себя не ожидал, ведомый лишь эмоциями и инстинктами, поэтому стоило перестраховаться. — Рико, ты как? Рико глухо прорычал, но сопротивляться не стал, однако это ничуть не успокоило Шкипера. Капитан знал, что если требовалось дать четкий ответ, Рико не будет так скуп на слова. Только вот Шкипер все равно попался на уловку и позволил себе ослабить хватку, почувствовав податливость от своего оппонента. Не контролирующий себя Рико, но все равно способный на такие уловки, в следующую секунду скинул Шкипера с себя, — Рико был самым подкачанным из них, поэтому сил у него было достаточно. Он кинулся в сторону лаборатории, и в глазах не успевшего закрыть дверь Ковальски, на миг промелькнул испуг, когда альфа оказался радом с ними. Но реакция у ученого была натренирована хорошо, не смотря на то что драки были не его фишкой, он все еще имел за спиной большой опыт оказываться прямо в центре стычки, после всех проведенных ими операций. Испуг быстро сменился серьезностью, и в тот самый момент, когда Рико, распахивая дверь обратно, влетел в лабораторию, Ковальски совершенно спокойно вытолкнул Прапора за спину подрывника, чтобы тот в итоге оказался снова в гостиной. Рико замешкался, от того, как быстро его добычу увели у него из под носа, когда он уже почти взял Прапора за руку. Воспользовавшись этим замешательством Ковальски нажал на кнопку у двери и сверху опустилась запасная автоматическая железная дверь, которая специально была установлена для случаев нападения снаружи или опасных побочных эффектов изобретений Ковальски. Ну или для случаев, как этот. Ковальски устало выдохнул, и его лицо мгновенно приняло прежний безжизненный и безразличный вид. Он итак устал, а теперь еще эта проблема на его голову свалилась. "Дальше сам, Шкипер" — мысленно обратился он к капитану, ведь сказать это через звуконепроницаемую дверь было бы невозможно. При этом уже прикидывая, сколько времени ему придется провести в одной комнате с альфой в гоне, вызванном ферамонами течного омеги поблизости. Проблема была в том, что запах с ферамонами еще остался в лаборатории, а альфой был именно Рико. Ковальски по быстрому подбежал к пульту управления дверью, чтобы активировать режим защиты, при котором открыть её можно будет только с помощью кода. Рико, конечно, озверел, но не отупел. Альфа, выйдя из ступора, подскочил к Ковальски, зажимая его руками у стены и зло рыча. — Рико, — предупреждающее сказал ученый, пытаясь придать своему уставшему лицу грозный взгляд. Рико лишь также прорычал, не сдвинувшись ни на шаг. — Успокойся. — И в ответ только грозный взгляд Рико, прожигающий в нем дыру. — Нет, ну мы, конечно можем простоять так еще пару часов, пока феромоны полностью не выветрятся из лаборатории, но было бы куда лучше, если бы ты пришел с сознание сейчас. Лицо Рико приняло растерянный вид, от того что его оппонент не только не испугался давления альфы, но еще и что-то там ему высказывал. Ковальски вздохнул: Рико всегда поддавался инстинктам куда больше чем остальные и совсем не умел их сдерживать. — Рико, пожалуйста, отойди от меня, — уже более мягко сказал Ковальски, зная, что Рико может и отзеркалить чужие эмоции. Взгляд Рико стал похож больше на взгляд жалостливого щенка, однако с от Ковальски он так и не отошел. — Пожалуйста, Рико, отойди, — повторил он и погладил альфу по голове. Это было сродни секретному оружию, которое срабатывало всегда. Рико, почувствовав приятный физический контакт, приластился к руке Ковальски и убрал свои руки от стены. — Умница. Бета осторожно отстранился от стены и от Рико, но руку с головы подрывника не убрал, на всякий случай. Ученый прошел и сел за стол, а Рико как собачка увязался за его рукой. Ковальски одной рукой включил компьютер и зашел в систему камер: на экране два человечка бегали по комнате вокруг дивана. У Кавальски задергался глаз. Разложив в голове пару возможных исходов событий, он решил вырубить камеры на совсем, чтобы потом не было соблазна проверить запись и в итоге сломать себе психику, — правда, ломать здесь уже было нечего. — Как ты думаешь, Рико, как долго нам тут еще сидеть? — Рико пожал плечами, такая небольшая отзывчивость порадовала Ковальски. — Пришел таки в себя? — Мгм, — согласно промычал тот.

***

Прапор, не успевший ничего понять из-за заторможенной реакции, оказался в гостиной в нескольких шагах от Шкипера, кинувшегося останавливать Рико и чуть не вписавшегося в него самого. Командир, вообще-то, в этой ситуации полностью полагался на Ковальки, которому были не ведомы животные инстинкты альф и омег. Он не мог доверять даже самому себе и, как ошпаренный, отпрыгнул от Прапора в другой конец комнаты. В носу все равно остался яркий омежий запах, который он нечаянно вдохнул, когда был близко, и Шкипера повело. Он понимал свою ответственность за каждого члена команды, поэтому и раньше старался всегда держать себя и ситуацию под контролем, но сейчас ему это удавалось труднее всего. Сейчас он думал обо всем на свете: о мертвых родственниках, о котятах, о документах лежащих на столе, — только не об омеге на против. Стоило все таки обсудить вариант, при котором Прапор оказался бы омегой. Младший же, как будто вообще не понимал, что происходит вокруг, он растерянно посмотрел на командира и уже было сделал шаг в его сторону, как Шкипер напугано закричал: — Стой на месте! Прапор, напротив, не хотел останавливаться, все его нутро говорило, что сейчас он должен быть как можно ближе к Шкиперу, как можно ближе к альфе. Это был единственный раз, когда он не послушался приказа и продолжил идти к Шкиперу. Мужчина не на шутку растерялся, в голове была полная каша, опьяняющий запах омеги не давал ему обдумать план. В итоге это превратилось в догонялки вокруг дивана, где водой был омега, а альфа убегал от него. Потрясающая картина. — Почему ты убегаешь от меня, Шкипер?! — Голос Прапора был полон неподдельной обиды. Первая течка, обычно, самая неконтролируемая для омеги. А Шкипер хотел, чтобы тот хотя бы понимал, происходящее сейчас. Гораздо хуже будет, если он осознает это только потом, когда придет в себя. — Прапор, послушай, у тебя началась течка. Ты должен сейчас остановиться и отойти от меня как можно дальше, чтобы не произошло никакого недоразумения. И он и правда остановился, кажется, обдумывая слова Шкипера. На самом деле он еще был не до конца невменяемым, хотя гормоны и притупили его ум. В этот момент шестеренки в его голове заработали и он замолчал на какое-то время. — Недоразумения? Разве это не естественно, как вы можете называть это недоразумением, — после минуты молчания возмутился Прапор. — Это ты так говоришь, потому что тобой движут гормоны и инстинкты, но когда ты придешь в себя, то пожалеешь обо всем "естественном". — Может это ты пожалеешь, Шкипер? — Уже более рассерженно спросил омега, хотя больше было похоже на заявление. Шкипер опешил. Конечно он пожелеет! Как он может, воплотить свои грязные плотские желания на невинном Прапоре! Ну почему Прапор оказался омегой! Это вызывает в Шкипере столько противоречивых чувств, которые, мало того, еще и полностью перекрывают желания, ведомые его гоном. — Ты все еще считаешь меня ребенком! Ну подумаешь, пару раз потрахаемся, никто в нашем мире от этого не застрахован. Что еще остается делать сейчас. — Прапор, казалось, был максимально уверен в своих словах, а вот у Шкипера уши вяли, услышь он подобное от младшего. Не то чтобы это было редкостью, когда альфа и омега, не находящиеся в отношениях, проводили течку вместе, а потом продолжали общаться как приятели или друзья. Шкипер понимал, что мог бы таким образом облегчить состояние Прапора, но нет, не мог. Во-первых, это противоречило его принципам, во-вторых, он тупо боялся. Прапор, на самом деле, просто не хотел идти на перекор этим глупым животным желаниям. До этого дня он боялся, что окажется омегой и очень этого не хотел, он боялся подвести команду, боялся вот такой вот ситуации, но когда этот момент наступил, он подумал, что не так уж и страшно. Шкипер никогда не воспринимал его в серьёз и даже сейчас, когда у него были на это все причины. Но это сильно обижало Прапора и злило, он хотел доказать, что способен принимать решения самостоятельно, что достаточно взрослый, чтобы с ним общались на равных. Также он понимал, что его желания напрямую связаны с течкой, но чувства и обиды, которые он сейчас испытывал преследовали его уже очень давно. — Тогда запри меня в ванной, — выкинул омега, когда ему в голову пришла неожиданная идея. — Правильный выбор. Иди туда, я буду держаться на расстоянии метра. Шкипер решил, что все таки смог достучаться до младшего, поэтому пошел ему на встречу, пока тот не передумал. В его голове было логично, что если Прапор соображает, то противостоит инстинктам, а если бы не противостоял, значит и не мог нормально думать. Прапор послушно потопал в ванную, вход в которую очень удачно находился рядом со спальными койками. От предвкушения результата сердце забилось сильнее и он нетерпеливо облизнул губы. Ну или это было от того, что течка переходила в активную стадию, потому что он начал возбуждаться. Шкипер дождался пока Прапор сделает от дивана два шага и только потом начал идти в ту же сторону. Он с опаской и желанием следил за каждым его движением и остановился на стреме, когда Прапор резко развернулся в дверном проеме. — Знаешь, — довольно начал омега, убедившись, что Шкипер стоит ровно справа от кроватей, — я не хочу проживать свою первую течку вот так, в одиночестве валяясь на холодной ванной плитке. — Договаривая по ходу действия, младший в миг оказался радом со Шкипером и обвил его талию своими руками, плотно прижимаясь к телу альфы. Шкипер итак держался из последних сил, поэтому все что ему оставалось, это замереть на месте как статуя, напрягаясь всем телом. Но и это не помогло избавится от Рядового, который не без усилий уложил альфу на кровать. Омеги в течке тоже бывают страшны. Старший улегся оловянным солдатиком, пытаясь удержаться за последнюю ниточку самообладания, которая уже окончательно испарилась, когда Прапор собственнически оседлал его бедра. Он поставил колени по бокам от альфы и уперся руками ему в грудь, слегка прогибаясь в спине и держа зад к верху. Для альфы это выглядело пиздец как возбуждающе. — Я выиграл, — почти промурлыкал Прапор своим юношеским голосом, который оставался милым, даже после того как сломался. На самом деле у них была не такая большая разница в возрасте, но, ровно до последних событий, Шкипер не мог не воспринимать Прапора как ребенка. Теперь что-то в этом восприятии сломалось раз и навсегда. Он посмотрел Шкиперу в глаза и тот уже не мог отвести взгляда от этих блестящих влажных голубых глаз. Омега медленно, смакуя каждое ощущение опустился задом прямо на пах Шкиперу. Наконец почувствовав трение в заветном месте, он удовлетворенно промычал и закрыл глаза. Между койками было не так много места, поэтому Прапор затылком упирался в верхнюю кровать и его голова была наклонена так, что Шкипер видел все его эмоции. Альфа бездумно сжал бедра омеги и покрепче прижал его к своему давно вставшему члену через брюки, сам при этом простонав более низким голосом. Тогда он на секунду подумал, что сопротивляться уже даже и не хочет, прежде чем все мысли окончательно покинули голову. Прапор почувствовал как чужой стояк упирается ему в анус и, ахнув, нетерпеливо потерся задом о член. Оказалось, трение через одежду было настолько возбуждающим для обоих, что омега не готов был прекратить эти ласки и перейти к более откровенным действиям, вместо этого он начал насаживаться на член через чужие спортивки, мыча и закусив губы, чтобы не сорваться на вульгарные стоны еще в начале. Однако голова уже была совсем пуста, а ткань его трусов и штанов промокла от обильно выделяющейся смазки. Альфа зарычал и сжал руки на чужих ягодицах, предэякулят, выделяющийся из его члена, тоже пачкал бельё. Витающие в воздухе феромоны сносили урышу и заставляли желать большего. Еще немного такого трения, и омега больше не мог сдерживать себя, он с силой насадился на член так, что часть его головки почти вошла вместе с одеждой, и, если бы не гон, Шкипер мог бы получить не самые приятные ощущения. Места было критически мало и, хотя Прапору так хотелось выгнуться в спине в этом момент, он лишь прижался грудью к Шкиперу, кончая себе в трусы. Шкипер, не думая, держа омегу за ягодицы, подхватил его на руки и поднялся с кровати. Парню оставалось только обхватиться руками и ногами за альфу, который понес его на диван, — бедные будут Рико и Ковальски, если диван потом будет испачкан в сперме и пропитан запахом секса. Альфа с легкостью оторвал Пропора от себя и поставил на диван на четвереньки к себе спиной так, что тот оперся локтями на спинку. Мужчина жадно укусил его за плечо, сразу зализывая рану, омега вздрогнул. Мажущими поцелуями Шкипер прошелся от шеи до поясницы, после чего стянул с него штаны и, встав на колени, принялся вылизывать его сзади. Сначала он медленно провел языком по анусу, слизывая смазку, омега блаженно простонал от прикосновения горячего языка к возбужденному месту. Потом старший засунул язык внутрь и принялся активно ласкать партнера, очень скоро подключая пальцы, разводя их внутри на манер ножниц. Сейчас в интенсивной подготовке не было надобности, но Шкипер заботился о Прапоре уже чисто подсознательно и врятли когда-нибудь отучится от этого. — Вставь мне, — почти жалобно проскулил Прапор. Где-то в отключенных сейчас уголках его разума он сгорал со стыда от такого своего поведения. Уловив этого заманчивое предложение, альфа встал на ноги и припустил треники, проводя рукой по сочащемуся предэякулятом члену, прежде чем вставить. Он только ввел внутрь головку, как омега под ним пошло простонал и выгнулся в спине. Затуманенными глазами Шкипер посмотрел на него и взял за волосы, одновременно оттягивая на себя и вставляя член до основания. Прапор удовлетворенно ахнул. Больше не было смысла тянуть с этим, старший сразу начал двигаться, сначала медленно, потом наращивая темп, заставляя их тела сталкиваться друг с другом со звонкими пошлыми шлепками. Отдаваясь ощущениям, отключая разум, младший сбивчего дышал срывая голос, чувствуя как чужой член заполняет его и сводит на нет этот зуд в заднице, заменяя его охуенным трением. Шкипер гортанно зарычал, не слыша сам себя, наслаждаясь тем, как омега двигается ему на встречу в такт. Это будто продолжалось вечность, которую никто не хотел заканчивать, — забудем о Рико и Ковальски, — пока не достигло своего пика. Мужчина грубо вошёл, вжимаясь машонкой в кольцо мышц, обильно кончая внутрь и ловя такую же реакцию от омеги, застывшего в немом вопле наслаждения. Стенка дивана была безнадежно испачкана. Во время течки трудно достичь насыщения, а альфе остановиться. После пятисекундной отдышки, Шкипер развернул парня и уложил спиной на мягкую поверхность, затягивая в мокрый поцелуй, в котором нет ничего кроме страсти и языки без предисловий начинают ласкать друг друга, сплетаясь, мешая слюни и размазывая их по губам. Член альфы еще был внутри, и он снова начал толкаться внутрь, заставляя сперму вытекать из раскрасневшегося ануса. Они всретились взглядами, в которых отражались наслаждение и животная любовь, приятной волной мурашки пробежали у Шкипера по коже. Прапор откинул голову назад, открывая вид на манящую шею, которой сейчас Шкиперу хотелось любоваться, но вместо этого он впился в неё, всасывая кожу, оставляя засосы, зализывая и целуя. Пожалуй, Рико с Ковальски придется посидеть в лаборатории до завтра.