Сумерская роза

      Знаете, какое самый нелюбимый период времени у владельцев вьючных яков? Правильно, период линьки этих огромных рогатых существ. Если не вычёсывать, то к шерсти невозможно прикоснуться, а привязанный груз не держится, скользя по крупным клубням. Конечно, яки не дураки, и сами способны справиться с данной проблемой, но есть один важный момент, который вынуждает им, хоть и не много, но помогать.       Ждать, пока зверьё само отлиняет можно и пару дней, а можно, и целых пару недель. Угадать невозможно, точно так же, как и предугадать, когда понадобится помощь добродушных гигантов. Шерсть потом по всем полям ловить тоже не самое приятное развлечение, особенно если из неё можно сделать потом нитки. Безотходное производство, жаль труд тех, кто из чешет, этими нитками не всегда оплачивается.       — Чего зависла? Уже вечереет, пора заканчивать — заключил парень, пока завязывал мешок с собранной шерстью. — И зачем ты на неё залезла, вся задница теперь в шерсти будет...       — А как ты мне предлагаешь спишу чесать? Прости, летать я не умею, а тут ужас что творится — Дефне схватилась рукой за шерсть под собой, а после потянула. В руке осталась большая часть того, что она смогла захватить ладонью. — Нам работы завтра на целый день...       — За ночь изваляется ещё, глядишь, проще будет...       Зверюга, что лежала смирно всё это время, громко запыхтело, начиная двигаться, переваливаясь на бок и скидывая с себя надоевший груз.       — Пышка! — воскликнула девуля, когда, не удержав равновесие, завалилась на землю.       — Ты ей надоела — хохотнув, Дерья бросил взгляд на "маленький" комочек, что ютился неподалеку. — А Малого чесать надо?       Встав с земли и отряхнувшись, Дефне обошла новоиспеченную мамашку, и подошла к брату, снимая у того с плеча пучок коричневого меха.       — Нет, мама сказала, чтобы в первый раз линял сам. А то плешивым будет.       — Прям как наша тетка       — Отстань от нашей тетки. Больная она, это тут не причем.       — Головой больная. Не важно. Пыша, домой! — команда прозвучала строго и четко, но должный эффект оказала далеко не сразу.       Пышка довалялась, перевернулась, покряхтела, и только потом поднялась на ноги, вынуждая и свое дитятко оторваться от сна, дабы последовать за матерью. Малыша прозвали "Малой" не просто так. Мать его была уже довольно старой, и никто не ожидал, что в таком преклонном возрасте, она подарит своим хозяевам ещё одного детёныша. Тем более, когда между последним был перерыв в пару лет. Нельзя сказать, что на самом ребёнке это никак не отразилось: он был меньше своих ровесников, более неуклюжий и нерасторопный. Дерья шутил, что всем этим он в свою хозяйку — Дефне.       Торговка явно не ожидала, что её жалобы на счёт того, что они с братом делят одного яка, будут в момент сведены на нет таким путем. Безусловно, уже свою зверушку она любила, но, пока он ещё совсем маленький, его в любом случае не возьмёшь в работу. Досадно.       — Подгоняй его, а то опять отстанет — парень на мгновение остановился, дабы оценить обстановку. — Мы и так как можно ближе к дому отходили, он не должен сильно       — Старается он, не видишь? — Дефне не сильно пихала Малого руками, дабы тот не сильно замедлялся. И маленький як очень старался идти ровно, однако всё равно спотыкался, не то об свои не ноги, не то об не очень мелкие камушки, которых за травой было совсем не видно. — Давай-давай, потом у мамки поспишь, мохнатик...       Завтра всё по новой, а пока можно дать зверью отдохнуть от противных хозяев. Яки ведь совсем как люди, всё понимают и устают от вечной болтовни, не имея даже малейшей возможности вставить свое слово. Дефне в это верила, как в смену солнца и луны, но перестать делиться с ними переживаниями не могла. Они же и не расскажут никому, до самой смерти будут хранить всё, что им довелось услышать.       Ночи в Сумеру наступают быстро, а закат совсем не долго позволяет любоваться своей красотой. К тому моменту, как они дошли до их домишка, солнце уже успело почти полностью уйти за горизонт, позволяя непроглядной мгле взять верх над землями Тейвата. Дело осталось за малым, и скоро можно будет со спокойной душой пойти отдыхать.       — И кто у нас тут такой сладкий? Кто тут у нас такой хороший? — кривлялась Дефне, легонько подергивая Малого за уши. Як с холодным терпением переносил эту пытку, вероятно, просто уставший от столь долгой прогулки. — Тютю, какой мы маленький...       — Он от тебя сбежит когда нибудь — Дерье тоже не особо нравилось то, чем занимается его непутёвая сестра. — Давай я тебя так по среди ночи разбужу, да начну за уши тягать? А?       — Ой, да иди ты! Я ж его не долго!       — Рога протёрла и оставь. Вот же пристала, а....       Недовольно нахмурившись, девуля всё же отлипла от детёныша, поднимаясь с холодной земли. Хотелось занялись брату этой мокрой тряпкой по лицу, чтобы не возникал. Останавливало лишь то, что Дефне и минуты против него не продержится, Дерья был тем ещё драчуном. Да и выше на полторы головы, если не больше. В отца пошел, хорошо, что только ростом, а не лицом или характером...             Ногу сзади боднула чья то небольшая голова, а затем послышалось гулкое мурчание. Разие не было видно ведь день, и, как ожидалось, пришла киса вся грязная, в земле и каких то веточках. И кому, как не Дефне её вычесывать. Сама же это горе с улицы подобрала, теперь отвечать.                               ***       В забитой хламом лачуге сейчас стояла почти что гробовая тишина, и лишь сбитое сопение плоскомордой кошки давало понять, что в домике кто-то есть.       Была уже глубокая ночь, отчего в небольшом помещении было довольно прохладно и темно. Только слабый свет от лампы, что стояла на какой-то коробке неподалеку, позволял хоть как-то ориентироваться в пространстве. А вот от противной прохлады он совсем не спасал, отчего парень в который раз крупно вздрогнул и нетерпеливо выдохнул, прижимаясь ближе к сестринскому боку. Та недовольно хмурила густые брови и что-то бубнила себе под нос, недовольная тем, что её в который раз отвлекли от довольно интересного занятия.       Дефне была ещё той барахольщицей, собирала в доме почти весь хлам, что только могла найти. Множество мелких коробочек, каких то веревок и ниток, тряпок, посуды — перечислять можно долго, проще назвать то, чего в этом домишке нет.       И казалось бы, причин возникать быть не должно, однако вещи эти были абсолютно бесполезны. Ни продать, ни обменять. Безусловно, раз в сто лет, что-то из этого разнообразия откровенного мусора могло пригодится... но стоило ли это того?       Дерья считал, что нет. И он давно бы всё это выкинул, на крайний случай, увез бы к кому-нибудь из родственников, но разве можно было переспорить упёртую торговку, что при малейших намёках начинала вопить, как резанная, и возмущаться.       — Мы почти с самого утра на ногах. Поздно уже, а завтра вставать рано. Потом закончишь, закругляйся. — не выдержал старший, когда краем глаза подметил, что Дефне в очередной раз начала распускать мелкие узелки.       — Нет, я хочу сейчас! Тебе то хорошо, у тебя всё с первого раза выходит!       — Просто у кого-то руки с того места растут, а кто-то в отца пошел.       — Молчать!       Парень недовольно цокнул и повернулся к сестре спиной. Из-за всей этой чудесной коллекции хлама места оставалось не так много, и сейчас они теснились на своеобразной кровати, которая состояла из двух ковров, лежащих друг на друге, дабы не морозиться на холодном деревянном полу, и множестве различных подушек, одну и которых оккупировала коротколапая мохнатка. Было бы славно чем-нибудь укрыться, однако Дефне уже который час несла чёртово одеяло, каждый раз призывая брата достать самому.       Ага, самому. Попробуй хоть что-нибудь найти в этом бесконечном хаосе!       — У тебя и так всё было хорошо, всё тебе не нравится и всё тебе не так. — продолжил свое ворчание парень, после притягивая бедную кошку к себе.       — Чего ты к Разие пристал?! И вообще, было бы хорошо, я бы не переделывала. На них узор не такой, я вечно сбиваюсь, и... — послышалось страдальческое мычание. — Ну эти твои фенечки! Где ты вообще эту схему отрыл?!       — В твоем невероятном богатстве ненужных бумажек. Это те, которыми я костер развести хотел, а ты не дала.       — Конечно не дала, а вдруг пригодятся. Там же не только схемы фенечек, а рецепты всякие, ещё что-то...       Да девчушка и сама не знает, что там за "ещё" такое было. Дефне вряд ли вообще помнила, что у неё есть, а чего у неё нет, ибо каждый раз всё начиналось с фразы: "Погоди, сейчас посмотрю." Дерья снова повернулся к сестре, дабы добить её своим колким взглядом, однако, в одно мгновение передумал: искусанные от нервов губы подрагивали, надутые щеки раскраснелись, а с глаз норовили покатиться слезы. Дефне не столько расстроилась, сколько разозлилась, ибо явно очень сильно хотела закончить хотя бы одно украшение правильно.       А это, если хорошенько рассмотреть, точно предназначено было кому-то определенному. Такие цвета ни она, ни сам парень не носят...       — Я уверен, что тому, для кого ты столько портила свое зрение, она понравится...       — Я не могу такое отдать, мне совесть не позволить... На нет и суда нет... — дрожащим голосом произнесла Дефне, перед тем как окончательно сдаться и позволить слезам пробежаться по щекам.       Дерья ничего не ответил, лишь привстал, дабы под удивленный, полный соленой сырости взгляд забрать незаконченное изделие и отложить в сторону, предварительно аккуратно скрутив нити.       — Дефне, ты устала. — констатировал очевидный факт юноша, опуская голову к сестринской, дабы соприкоснуться лбами. — Толку плакать и себя мучить? Ты у нас девка каких поискать надо, а ходить будешь с синющими глазами, ну что за вздор?!       Светло-голубые гляделки, что будто прятались под длинными, темными ресницами, от этих слов по-детски заискрились, а к слезам добавился глуповатый смех с не менее глуповатой улыбкой.       Как мало Дефне нужно, чтобы заплакать, и как мало ей нужно, чтобы снова начать смеяться.       Плохо это, откровенно не хорошо, но никто не спешит искоренить эту детскую чувствительность: брат просто привык видеть девчушку такой, а в семье такая чрезмерная изнеженность считается своего рода плюсом, ибо каждый находит в этом что-то милое, совершенно не думая о возможных последствиях.       Хотя, может быть, всё не так уж и плохо? Голубоглазая хорошо уживается одна, а все возможные трудности преодолевает, иногда вовсе не прося помощи и никого не ставя перед фактом наличия самой проблемы.       — Вот как ты меня! То руки не из того места, то девка каких поискать надо! — Дефне подскочила со своей импровизированной кровати, вытирая с лица противные слезы. — Фу, мерзкий ты!       — Сама такая! Одеяло достань мне наконец, я спать хочу.