Violin

Тогда был август. Лондон снова заволокли клубы серого тумана. На улице уже смеркалось. Я направился в свою комнату, меня клонило в сон. Проходя мимо комнаты Шерлока Холмса я остановился, чтобы пожелать моему другу покойной ночи. Шерлок стоят посреди комнаты в своём бледно-жёлтом халате, держа в руках скрипку. Я понял, что он собирается поиграть перед сном и тихо зашёл к нему. Мне очень нравилось, когда он играл. Его музыка была такой разной: спокойной, раздражающей (обычно, когда он решал поиграть на ней ночью. Правда зная, что я очень чутко сплю стал проводить такие концерты гораздо реже), дерзкой, но всегда неповторимой, как и он сам. Даже, если по моей просьбе он и играл повторно какое-нибудь произведение, то каждый раз делал это совершенно по-разному. Холмс выкурил трубку и его рука дрогнула. Скрипка запела под смычком и честно признаться, это было одно из лучших его выступлений (как я позже узнал от Холмса, он являлся автором этой композиции.) Мелодия грустно заиграла. Словно чья-то непережитая боль. Но красота этих переживаний была столь прекрасна, что моё сердце забилось в тысячи раз сильней. Скрипка играла, словно капли дождя медленно капали с крыш. Вдруг инструмент заиграл импульсивнее, набирая темп, будто зарождая надежду на лучшее. Холмс стал отбивать ногой в ритм инструменту, играя всё более живо. Моё сердце тотчас остановилось, обливаясь кровью. Мне не хотелось ничего говорить, просто стоять и слушать своего товарища, слушать целую вечность... От этих мотивов меня переполнило волнением. Я вспомнил события Афганистана, произошедшое тех ужасных дней, пули, взрывы, крики чьих-то матерей, как всадили пулю мне в руку, и как от такой-же пули у меня на глазах мучительно умирал мой лучший друг Роберт Джонс. Из моих глаз невольно потекли слёзы. А игра Шерлока была всё также прекрасна. Скрипка будто пыталась нам что-то сказать, но не могла. Она умела только петь... на своём языке, понятному только людям с невероятно тонкой душой и проницательностью. Скрипка снова заторопилась куда-то, а Холмс всё продолжал поддерживать её мелодию. Завершив свою игру и открыв глаза Холмс повернулся в мою сторону. С неким волнением посмотрев на мои красные глаза он подошёл ко мне, и аккуратно положив свою ладонь на мою щёку, большим пальцем вытер лежащую на ней слезу. — Всё хорошо, Джон? — тихо сказал мне Холмс. — Да — отвечал я — твоя игра невероятна... как всегда. — Благодарю... Ты тоже — подметил Шерлок Холмс и завладел моими губами.