Чокнутая

      Я не стану пересказывать скучный и не интересный допрос ведьмы. Тем более, что он ничего нам не дал. Эта дрянь упорно не говорила ничего путного. Только бросалась избитый фразочками, по типу: "Мы все равно сильнее", "Нас не остановить", "Девченка все равно будет наша" и т.д., и т.п. Ну, и в конце-концов, мы ее сожгли.        А сейчас, мы зашли в местный трактир и я пытаюсь не психовать от количества направленных на меня удивленных взглядов. Я конечно, понимаю, для горожан то, что я выжила - нонсенс, но, черт бы их побрал, зачем так явно таращиться?        На охотников смотрят не менее удивленно, но им хоть бы что. Хотя Бену, сдается мне, тоже не особо комфортно. Он явно новичок и не привык ко вниманию. Что ж... я его понимаю. Лично я, хоть и привыкла к вечным обсуждениям моей персоны (я уже говорила, что раньше была самой отъявленной хулиганкой, так что, не удивительно, что в мою сторону вечно неслись комментарии местных жителей), все равно ненавижу, когда меня обсуждают. ---        Веревочка, на которой висит мой кулон, видно за столько лет непрерывной носки перетерлась, потому как сейчас, он со звенящим стуком (странное словосочетание, но это было именно так), свалился на пол и отлетел в сторону от меня. Что ж мне не везет-то так сегодня?        Я дернулась что бы встать и поднять кулон, но сидевший напротив меня Ганзель опередил меня. При падении, кулон раскрылся и портрет моей сестры не мог не бросится в глаза.        Я подумала, что охотник, наверняка, станет внимательно рассматривать изображение, но ошиблась. Он лишь бросил беглый взгляд на портрет, захлопнул кулон и протянул мне. – Сестра или, может, мать в молодости? — когда я забрала свою "драгоценность", спросил Ганзель. — Сестра. — коротко ответила я и, в этот момент, мое сердце защемило от боли. — Но ее давно нет.        Я заставила себя сказать последнюю фразу твердо и уверенно, хотя мой голос, все равно, предательски дрогнул. — А что с ней случилось? — поинтересовался Бен, немного удивленно уставившись на меня.        Промолчать?... Или буркнуть что-то вроде: "Не твое собачье дело", только ради того, что бы не вспоминать тот день? Или сказать только что она умерла, но не говорить причину..? — Она... была предыдущей жертвой... — вместо всех предыдущих идей, произнесла я.        Я сказала это тихо, почти шепотом. Словно боясь услышать собственный голос, произносящий жуткую фразу. Сейчас, я показалась себе настолько слабой, что готова согласится с Ганзелем, что не способна сражаться с ведьмами.        Ну, правда. Если уже начала говорить, то должна быть хотя бы в этом сильной. А я... эх, права была знахарка, когда говорила, что толку с меня будет, как с козла молока. — Оу... Прости, мне не стоило спрашивать... — парнишка виновато опустил глаза и уткнулся взглядом в кружку. — Не страшно. — уже ровным голосом сказала я. — Напротив, хорошо, что спросил.        Все три охотника в шоке посмотрели на меня. Вы, наверное, тоже удивились, но не стоит. Да, я тряпка. Но старик Дитмар научил меня и я полностью согласна с ним, что я не должна забывать Ариадну. Иначе это просто неуважение к ней. — Что? — я сделала вид, что удивлена их поведением. — Я должна помнить. Что за сестра, которая даже память сохранить не способна? — я пожала пожала плечами. — Один человек сказал мне: "Память – это самая важная часть тебя. Время не может овладеть ею. Избавишься от памяти, – потеряешь себя". Так что, правильно, что ты задал этот вопрос, Бен. Это помогает не потерять самое главное, что у меня есть.        Я улыбнулась. Все молчали, переваривая полученную информацию, но глаза моих новых знакомых, говорили сами за себя. Во взгляде Бена читалось нескрываемое уважение, Гретель смотрела с гордостью, а Ганзель... он опустил глаза и вообще старался избегать зрительного контакта. Это настораживает.        А, ну, и да. Я действительно дословно помню эти слова Дитмара. Да и не только эти. Я, наверное, была неплохой ученицей, раз его уроки так въелись мне в голову... По крайней мере, я хочу в это верить.        Спустя пару минут, обстановка за столом снова разрядилась и тема скатилась на ведьм. — Что ты знаешь об этом ритуале? — спросила меня Гретель. — Ну, он проводится на Рождество, но девушек забирают раньше, что бы успеть подготовиться. Не знаю что с ними там делают, но по словам местной Белой ведьмы (она у нас знахарка), это что-то вроде того, как свинью готовят на убой. Но об этой части она и сама не знает, поскольку большинство темных ритуалов для нее недоступны. — Значит, у них еще куча времени, что бы вернуться. — проговорила Гретель. — говоришь, их было трое? — Именно, что было. Но те две будут умнее. — ответила я. — К тому же, одна из них точно Верховная. Без нее ритуал провести невозможно. Раньше, к ним присоединялась та, которую вы грохнули. Мюриель, вроде? — Я окинула охотников вопросительным взглядом и, получив утвердительный кивок Гретель, продолжила. — Ну, вот. И она, я так понимаю, отхватывала самый большой куш. А теперь, раз "традиция" продолжается, значит Верховной ведьмой стала одна из местных. — Весело. — Ганзель задумчиво скрестил руки на груди.        Дальше мы обсуждали планы как добраться до ведьм раньше, чем они придут в город, и Гретель весьма удивилась, когда я обвела на ее карте ту часть леса, которую уже успела изучить вдоль и поперек. И хотя я занималась этим целых 9 лет, территория (для одного человека) была действительно не маленькой (но я с этим совершенно не согласна, я бы могла и больше обыскать).        Это звучит просто невероятно, но во время нашего с охотниками разговора, я все время ловлю себя на том, что смотрю на Ганзеля. Он, словно магнит железку, притягивает мой взгляд. А его серые глаза... Так. Стоп. Я ушла от темы и это очень плохо. Тем более, что я же не могла... Да ну, нет. Я и влюбиться вообще несовместимые вещи, уверяю. Хотя то, что я действительно все время отвлекаюсь на этого охотника, это факт. И этот факт меня пугает больше, чем что бы то ни было. ---        Мы, благодаря опыту Ганзеля и Гретель, смогли примерно вычислить место пребывания ведьм и хотели уже приступить к дальнейшему плану действий, как вдруг, Гретель осенило, что некто Эдвард ждет их на въезде в город и нужно отнести ему еды.        Мне хотелось спросить, кто это, но это было не слишком правильно. Поэтому, я промолчала.        Бен, бросился следом за Гретель с криком: "Я помогу!". И глядя ему вслед, я не смогла удержаться от фразы: — Бедный парень. — Тоже это заметила? — я совершенно забыла, что Ганзель остался тут и теперь резко обернулась на его голос. — По-моему, это сложно не заметить. — усмехнулась я. — Скажи это Гретель.        За все время, что мы провели в трактире, он впервые улыбнулся. И меня это... обрадовало? Да черт возьми, что со мной не так? Не нравятся мне мои эмоции в последние пару часов. — А самому сказать, язык отвалится? — попыталась пошутить я. — Скорее отрежут. — охотник залпом допил свое пиво, а я тихо хохотнула.        Моя реакция меня испугала. Я уже говорила, что смеюсь крайне редко и такая плоская шутка никак не может меня рассмешить. А тут здравствуйте пожалуйста.        Я затихла, углубившись в рассуждения о своем состоянии. Хотите верьте, хотите нет, но теория у меня одна и она мне совсем не нравится.        Когда мимо проходил мальчишка – помощник трактирщика, я остановила его и попросила рома. Ну, а что? Почему бы и нет. Тем более, что мысли у меня совсем не веселые.        Другие девченки когда влюбляются, начинают светится от счастья и всем близким друзьям рассказывают о том, какой замечательный их предмет обожания. А я не имею ни друзей, ни желания влюбляться. Но видимо, моего желания никто спрашивать не будет. — Не слишком крепко, для девушки? — в голосе Ганзеля слышится откровенная насмешка. — Не волнуйся, выживу. — отрезала я.        Снова повисло молчание. Помощник трактирщика принес мою кружку рома и получив оплату и свои чаевые, моментально исчез. А я опять осталась наедине с охотником.        Ром обжигал горло, но это чувство довольно приятное. Хотя, наверное для того, кто никогда его не пил, оно покажется ужасным. А я, хоть и не любитель выпить, но иногда себе позволяю эту роскошь. Следить за собой я умею, а значит вариант – "горланить песни и разносить все вокруг" точно не мой.        Первым молчание снова нарушил Ганзель. Но на этот раз он был серьезен и не пытался отшучиваться или насмехаться. — Ты из-за сестры в это лезешь? — его серые, словно осенние облака, глаза, казалось, смотрели в душу...        Ой, понесло. Романтичные сравнения, "глаза смотрят в душу". Лита, пора взять себя в руки.        Так вот.        Ганзель внимательно посмотрел на меня. Честно скажу, я растерялась. Не от взгляда или от своих глупых эмоций, а от того, что я предчувствовала, что он скажет в ответ на мои слова. — Да. — все же сказала правду я. — Тогда ты должна понимать, что...        Я не дала ему договорить. — Что отдать свою жизнь, это плохая дань памяти? Или что она бы не хотела, чтобы я рисковала собой? — возмущалась я. — Так вот, запомни, я любой ценой отомщу за нее. И мне не важно, что ты на это скажешь. — Что ж, твои проблемы. — спокойно пожал плечами Ганзель.