Красивый

Красивых людей в целом не так уж много, а если предпочитаешь свой пол, при выборе партнера и вовсе перестаешь ориентироваться на внешность. Влюбляешься в сильных и добродушных, тех, с кем интересно, тех, с кем хорошо в постели, тех, с кем можешь разделить цели и убеждения. Считаешь себя в некотором смысле осознанным человеком – даже гордишься этим немного… А потом встречаешь того, от которого у тебя перехватывает дыхание и тяжелеет в паху при единственном взгляде на эти мягкие, так прихотливо вырезанные губы. Этот изящный, но твердый профиль. Эти глаза с вечной поволокой, одновременно робкий и дерзкий взгляд в ответ, смущенная улыбка, которая на секунду становится торжествующей, когда он понимает, какое произвел впечатление… Атсуши. Мальчик «я хочу всего». Юноша «возьми все, что хочешь». Сложно было бы удержаться… Иссэй и не пытался. Когда тяга так сильна, сопротивляться ей глупо и противоестественно. Все равно что отвергать божественные дары – говорит только об излишнем самомнении и гордыне. Он поцеловал Атсуши в первый раз спустя всего день после их знакомства. Они еще толком не разговаривали друг с другом, но этого было и не нужно в тот момент, хватило десятка смущенных и жарких взглядов над общим столом во время пьянки, и все было ясно. То, как Атсуши улыбался – тревожно и с надеждой, – говорило лучше всех неловких слов, что они могли сказать друг другу. Они столкнулись в коридоре, ведущем к уборным, Атсуши хотел было посторониться, но Иссэй был уже достаточно пьян и возбужден, чтобы не позволить ему этого. Оказалось, что прижать к стене и поцеловать парня, который выше тебя на полголовы и заметно шире в плечах, плевое дело, если это Атсуши Сакураи. Оказалось, что на вкус его губы не такие мягкие, какими кажутся на вид, но совершенно неожиданно настолько послушные, что кружится голова и сложно остановиться только на поцелуях. – Атсуши, – шептал Иссэй ему на ухо, прижимаясь всем телом и ощупывая все, что так хотелось потрогать прямо сейчас, безотлагательно. Просто имя, никаких других слов не требовалось, и тот понимал все, что он хочет сказать. Жарко дышал, обнимая, наливался упоительной твердостью под ладонью, целовал в ответ – наконец напористо и жадно, так, что Иссэй чуть было не уволок его в кабинку прямо здесь… Им помешали. Какому-то пьяному телу потребовалось срочно отлить, и Иссэю пришлось отпустить Атсуши, уйти обратно за стол – слушать бесконечные разговоры ни о чем, смеяться над дурацкими, всегда одинаковыми, но почему-то всегда смешными шутками… Ловить влажные ошеломленные взгляды с другого конца стола и думать о том, хватит ли у него сейчас денег, решительности и знания английского, чтобы вытащить обалдевшего Атсуши из прокуренного полуподвального помещения, найти отель и снять им номер на пару часов. Были бы они дома… Нет, были бы они дома, Иссэй бы не решился даже на поцелуй – ходил бы вокруг да около, не в силах отвести глаз от этой красоты, пытался бы дружить и влюблялся с каждым днем все сильней и безнадежней. Но здесь… здесь их никто не знал, и всем было абсолютно плевать, что двое патлатых иностранцев щупают друг друга в темном уголке ночного клуба. Здесь никому не будет дела, если… Иссэй достал пачку сигарет и постучал ей по столу. – Ну и духота здесь, – сказал он вслух всем и одновременно никому, но Атсуши услышал и проводил его взглядом, который ощущался как самый настоящий ожог. На улице было почти так же шумно, как и внутри – гудки мчащихся мимо машин, далекие сирены, музыкальные обрывки, долетающие из то и дело распахивающихся дверей клуба, хохот и вопли таких же, как он, вышедших освежиться… Теперь уже Атсуши быстро и решительно затолкал его за угол, в слепую зону проулка, прижал к отсыревшей кирпичной стене и поцеловал так, что зазвенело в ушах и подогнулись колени. Наверное, все-таки стоило снять номер, потому что если еще пять минут назад Иссэй бы удовлетворился взаимной дрочкой, то теперь он точно хотел всего и немедленно. То, что у этого красивого мальчика совсем нет соответствующего опыта, чувствовалось сразу, но он искупал это усердием и чуткостью. А еще Атсуши так хотел, что у него тряслись пальцы, когда он стягивал джинсы Иссэя, каменным стояком прижимаясь к его ягодице. Это бы льстило, если б Иссэй был в силах думать о чем-то кроме того, что хотел получить сам… И получил по полной. Конечно, слюны было мало, но Атсуши двигался осторожно, целуя и вылизывая шею, ухо, скулу и висок. Он дышал сорванно и изо всех сил старался быть потише, но все равно постанывал, зарываясь лицом в волосы Иссэя. И от того, как он аккуратно держал за бедра, как жадно терся лицом, как полно и сладко толкался внутри, Иссэй сам не заметил, как отпустил себя совершенно, доверился безгранично, сосредоточившись только на собственных ощущениях. Было легко поймать общий ритм, и потребовалось не больше пары минут, чтобы наконец встряхнуло и выгнуло в плавящей тело судороге. Атсуши закончил почти сразу же после, и то, что он позаботился вынуть, чтобы не доставлять дискомфорт, было так трогательно и мило, что Иссэй не удержался и, повернувшись, поцеловал его в горячие обветренные от частого дыхания губы. Голова кружилась и, кое-как почистившись и застегнувшись, он сел тут же на замусоренный асфальт, доставая сигареты – теперь курить хотелось на самом деле. Атсуши так же молча сел рядом, тоже закуривая, и Иссэй впервые в жизни испытал порыв привалиться к чужому плечу, посидеть вот так, близко-близко, словно они не просто случайные любовники, но и лучшие друзья. – Ты знаешь, а ведь нас могут арестовать за непристойное поведение, – хмыкнул он, выдыхая дым. Атсуши тревожно вскинулся, но, увидев его сытое и безмятежное выражение лица, отчетливо расслабился, мотнул головой, и высветленные пряди скользнули по щеке. – Плевать, – его голос так по-особенному вибрировал, что Иссэй почувствовал, как у него снова неумолимо встает. – Плевать, – согласился он, улыбаясь. Иссэй редко влюблялся в красивых – те обычно оказывались или натуралами, или полными уродами, или и тем и другим одновременно. Но сейчас он чувствовал, что ему повезло. Очень крупно повезло. И такой шанс упускать не стоило.