✵❖✵
Все планы о прогулке по вечерней Москве, естественно, пришлось отменить. Марина, испытавшая колоссальный стресс не только от пережитого события, но и от выступления и «шуток» Чехова, оказалась слишком измотана. Единственное, что смогла сделать для нее Анна, так довести до такси, продиктовать адрес водителю, позвонить и предупредить ее бабушку о подавленном состоянии внучки, и настойчиво попросить после перезвонить, как только Марина окажется дома. — Ты меня поняла? Обязательно позвони мне! — Павлова строго взглянула на подругу, на что та лишь вяло кивнула. — Я тебя очень прошу, переживаю же! — Хорошо, я позвоню… Только не кричи. И так голова болит. Анна отошла от окна машины и, кивнув молчаливому водителю такси, ушла с проезжей части и остановилась у фонарного столба. Она с тяжестью на душе наблюдала, как машина отъезжает от главного входа Большого Театра, как заворачивает и исчезает за следующим поворотом среди других машин. Настроение паршивое, сердце гложет совесть, а в голову лезут непрошенные мысли. Чего ей ждать от следующего дня? По театру ходит не только причудливый Арлекино, пугающий своей непредсказуемостью, так и убийца, посланный Европолом и владеющий неким артефактом. Это может быть какой-то сложный и опасный механизм, а может и вовсе бомба! В памяти еще свежи новости о преступлениях, учиненных террористами, взявших в заложники актеров одного театра и всех зрителей. Лишь чудом их удалось спасти, пожертвовав многим, как чей-то жизнью, так и здоровым будущим других людей. А что, если это событие повторится? Страну разрывает от недовольства, город наполнен страшными слухами, которые так и заставляют испуганную балерину вздрагивать на улице. Или это она так сильно страдает от ветра? — Не хочу думать… устала… — тихо буркнула она и, развернувшись на пятках, поправив на плечах плащ, двинулась в сторону ближайшего жилого комплекса для артистов. В маленькой комнате под номером «двенадцать» ее ожидали цветы, роман, который она дочитала лишь до середины, и ванна, в которой она сегодня обязана понежится. Если не прогулка с подругой, то уж отдых для своей души.✵❖✵
— Вы только гляньте, какой бардак! — воскликнул Гоголь в тишине, осматривая колосники, подмечая несколько неряшливо уложенных мешков. — И так, вопрос! Почему же сюда редко заглядывает персонал театра? Вальяжной походкой он двинулся к центру, внимательно всматриваясь в железные прутья, проржавевшие в нескольких местах, покрытые темноватыми пятнами. Необходимо обладать зорким глазом, дабы увидеть выделяющиеся детали: некоторые пятна светлее других, свежие, будто кто-то разлил нечто совершенно недавно. — Потому что за место отвечают недальновидные механики! А что здесь можно спрятать злобному механику, желающего скрыть страшную тайну? Николай крутанулся на носках и, остановившись точно напротив мешков, довольно кивнул сам себе. Он сделал несколько широких шагов по направлению к мешкам и, пнув один из них, усмехнулся. — Какие тяжелые. Кто-то постарался, набивая их песком. Или мясом? Трудно отличить одного от другого, когда кого-то истирают до состояния праха! Найти спрятанные тела оказалось слишком легко, это даже расстраивало. Гоголь желал слегка пораскинуть мозгами, но, увы, он слишком хорошо знал своего противника, чтобы играть с ним в сложные игры. Тот был туп, хуже пробки, и примитивен. Европол в качестве шпиона выбрал недалекого простака, думающего поспешно и неадекватно. Учитывая то, что Арлекино подслушан во время разговора его маленькой пташки и Чехова, француз сделал шаг, сравнимый с самой настоящей трагедией. Ну, кто будет убивать своего напарника в такой отчаянный момент! Глупец, что смирился с провалом. — И, учитывая подсчеты времени, он заявится… — Николай поднял руку в воздух и, щелкнув пальцами, указал точно на вход в колосники. — Сейчас! Тяжелая дубовая дверь громко распахнулась, а на решетчатый пол свалился тяжелый мешок, который отчаянно тащил тонкий мужчина, чуть ниже Гоголя, но старше его в раза два. Француз, а это был точно он, так и не заметив постороннего, схватил мешок за низ (если быть точным, за ноги трупа, находящегося внутри) и потащил его к центру. Он двигался к Николаю спиной, выплевывая под нос ругательства на родном языке. Этот человек так и жаждет испытать самый настоящий шок! Как такому желанию можно отказать? С улыбкой на устах, наблюдая за потугами француза, он вытянул руку вперед и, легонько коснувшись его плеча, пальцем постучал по напряженным мышцам. — А что мы тут делаем в такой поздний час? — играючи протянул Николай. Мужчина подскочил на месте, будто ужаленный, резко обернулся и, выхватывая из-за пояса перочинный нож, махнул наугад. Не теряя ни секунды, кинулся вперед, намереваясь ударить Гоголя точно в грудь, но тот моментально отпрыгнул в сторону, позволяя мерзавцу грохнуться на решетчатый пол. Тот собирался встать, но Николай жестко придавил его ногой к месту, криво улыбнувшись. — Кто ты?! Убери от меня свои дрянные ноги! — воскликнул француз, стараясь вывернуться из неприятного положения. Да уж, акцент у него был поистине отвратный, как и внешность, жалкая и противная. — О, вопросы? Я обожаю вопросы! А ты, судя по всему, любишь сюрпризы. Что же, как тебе такой? Гоголь потянулся к краю пиджака и, резко дернув его вверх, отбросил ненужную теперь маскировку в сторону, показывая свое истинное обличие. Белое и черное, его излюбленные цвета, главенствующие над всеми остальными. Заметив, как глаза мужчины, прижатого к полу, расширились, а кожа стремительно побелела, Арлекино довольно расхохотался. О, как же он обожал шок — самую искреннюю из всех эмоций! — Ты знаешь! О, конечно же знаешь, я вижу это по твоему лицу! И что же, что Европол пронюхал про меня и друзей Феди? Много, неправда ли? Француз истошно завопил и заметался, стараясь хоть как-то вырваться, но Гоголь довольно улыбнулся, надавливая еще сильнее. Он ощутил, как под ногой хрустнули кости, продавливаясь внутрь. С наслаждением и нескрываемым удовольствием он наблюдал за тем, как руки цепляются за железные прутья в поисках спасения, как краснеет лицо, как глаза расширяются от ужаса. Усилил давление, довольно оскалился, когда ощутил, как нога погружается в плоть. Ему не нужны ответы. Он и так знает абсолютно все.✵❖✵
Чехов провел рукой по лицу и тяжело выдохнул. Как же он устал! Не было такого чувства во всем мире, чтобы описать его эмоциональное состояние приравниваемое к усталости, наседающее на плечи и тянущее вниз, к родной матери-землице. Ему осточертело все на этом свете, начиная глупыми людьми, заканчивая погодой, стремительно меняющейся к дождю. — Девушки не понимают шуток, директора бегают по кабинетам в панике, а я… Не могу даже нормально отдохнуть! — Он сдержанно ударил кулаком по двери телефонной будки и, дернув за ручку, зашел внутрь. — Впрочем, все как всегда. Чему я удивляюсь? Дождю? Чехов не любил жалоб. Он считал их признаком слабостью человека. Зачем кому-то в открытую признаваться о своих недостатках? К чему кормить врагов своих идеями и планами? Зачем подставлять спину тем, кто с удовольствием вонзит в нее нож, провернет несколько раз и вынет, наслаждаясь удавшейся подлянкой? Тупость, настоящая тупость и глупость. Был у него когда-то такой друг, с которым он творил всякие мерзости, так этот «друг» потом сокрушался, рыдал и жаловался. И что с таким человеком делать? Оставить разбираться ему одному с собственными проблемами, ведь сам Чехов ни о чем никогда не жалел. Если человек приравнивает свои действия к чему-то ошибочному, то сам себя считает ошибкой. А ошибкой он не был, ни в коем случае! Нет, у Антона Павловича были нерушимые принципы: не лги, не жалуйся, не бери в долг. Три постулата, с помощью которым можно стать успешным. И да, обязательно для увеселения необходимо шутить над людьми. Слишком уж нежные и трогательные создания, самое то для насмешек! Однако даже у такого весельчака, как он, есть обязанности перед руководством. Закинув монетку и введя номер, Чехов приложил трубку к уху и, навалившись спиной на дверь, тяжело выдохнул. Проходило ровно три гудка, прежде чем отвечал самый красивый женский голос на свете. После моей Актрисульки, конечно же. — Отдел Правительства по делам одаренных слушает. Имя, фамилия, должность? — Большой Театр сгорел. На той стороне повисла многозначительная тишина, после чего раздался щелчок и протяжный гудок. Но Чехов не спешил класть трубку и звонить заново, потому что знал, что о его звонке Мастер уже знал. Они должны были привыкнуть к его специфическому приветствию. — Алло-алло, товарищ Чехов? Снова ты со своими шуточками мою Маргариточку пугаешь, негодник? Голос Михаила Афанасьевича всегда мягкий и веселый, даже несмотря на позднее время и завал на работе. Чехов тут же приосанивается, довольно улыбается в трубку и кивает, чувствуя прилив энергии. — Точно так, товарищ Булгаков. У меня появилась информация, дополняющая детали по делу «Клоун в цирке». Интересует? — Я уже говорил, все детали отправляй по засекреченным каналам. Если что-то сверхважное, то немедленно надвигайся в штаб. Хотя, учитывая то, что присутствие Гоголя в Большом Театре более чем очевидно, я предлагаю тебе завершать дело. — Завершать? Но я ведь только начал? Тем более… — Антон, скажу тебе честно. Велико мое желание прямо сейчас направить патруль уничтожения и словить этого мерзавца на месте с поличным. Но я этого не делаю по одной причине. Театр и так пережил слишком многое, он еле держится на своей старой репутации. Я не хочу нового директора… как его там? А, не важно. Не хочу лишать этого добряка надежд! Пусть барахтается себе на здоровье, живет, предвкушает успех… Рано или поздно это все прекратится, ты же знаешь. Это была ложь. Чехов знал, что Большой Театр имеет поддержку в лице нескольких людей из Правительства. Любое нападение и осквернение места искусства, будет стоить Булгакову многое. — Я лишь хотел сообщить, что в дело Большого Театра влез Европол. Один из его людей был замечен на его территории. Также произошло убийство, о котором директор еще не знает. — Антоша… Тебя это должно волновать? Чехов замер, ощутив, как по коже пробежали колючие мурашки. Мастер тем временем, беспечно отпив излюбленный чай из кружки, прочистил горло и продолжил говорить обыденно, будто доносил подчиненному прописные истины: — У тебя есть миссия по поискам человека. Так поймай его. Другие происшествия тебя не касаются. Делай свою работу, иначе я, несмотря на свою доброту, предприму соответствующие меры. Театр сгорит вместе со всем его содержимым, если ты не выполнишь приказ. Все ясно? — Да, товарищ Булгаков, — спокойно бросил Антон Павлович, чувствуя, как внутри постепенно разгораются негодование и отвращение. — Все понял. — Прекрасно. Жду от тебя вестей о завершении миссии. Конец связи. Только когда на том конце раздались ритмичные гудки, Чехов положил трубку. Что он мог еще сказать? Ничего, абсолютно пустота и непонимание происходящего. Мастер, действующий от лица президента, четким текстом ему приказал поймать врага, иначе театр и все люди, находящиеся там сравняются с землей. Абсурд! В этом действии не было никакой логики, лишь хаос и катастрофа, за которой последуют трагичные события. Как карточный домик, сдуваемый ветром, так и надежды на светлое будущее рассыпались с каждой секундой все быстрее и быстрее. Он всегда знал, что Правительство ведет двойную игру, но чтобы настолько? И ведь ему не остается ничего, кроме слепого подчинения. Чехов взглянул на телефон и его рука дрогнула. Он до безумия хотел услышать ее голос, смех, нравоучительные наставления, теплые слова. Очень хотел ощутить присутствие любимой супруги рядом, но он не хотел обременять ее и без того тяжелую жизнь своими проблемами. Нет, она должна отдыхать и наслаждаться свободой. А он должен делать все, чтобы она была счастлива.