For the damaged CODA

КОДА - завершающая часть произведения или его самостоятельной части, обобщающая предшествующее развитие. _____ Они лежали на кровати в спальне Руки и смотрели в потолок. Рейта ворочался, не мог улечься поудобнее – кровать казалась жутко жесткой – и опасался, что потолок обвалится на них, вон какая трещина, покачивая бедрами, пошла посередине. Руки же находил кровать очень мягкой, его покачивало, словно матрас был наполнен водой, потолок расплывался баттерфляем, расцветая чудными красками. Мацумото хмыкнул и вытянул перед собой руки, соединяя указательные пальцы с большими и изображая наплыв камеры. Рядом все возился Рейта, но в итоге просто устроил голову на плече Таканори и затих, широко раскрытыми глазами наблюдая, как «камера» преследует трещину. - Ты придумываешь клип? Почему-то этот вопрос вызвал у Мацумото хихиканье. Вокалист навел «окошко» из пальцев на особо красивый узор, все уплывающий куда-то, как картинка в калейдоскопе, и прищурился. - Мне не нужно придумывать. Я вижу жизнь. - Что будет на этот раз? – заинтересовавшись, Рейта тоже поднял руки, соединяя свои пальцы с тонкими пальцами вокалиста, чтобы «объектив» стал больше, и рисуя вместе с ним орнамент на трещинах. - Это… звери. - Диковинные? - Достаточно, - мечтательно протянул Таканори, внимательно наблюдая за рисунком на волнах моря. – Внутри нас живут занятные твари… - Например? – Акире стало скучно, и он повернулся на бок, подперев ладонью разбухшую голову. Мацумото казался совершенством в дымке окутавшей его музыки. - Ты все увидишь в свое время. Я сделаю это для них. - Для кого? – не понял басист. - Для тех, кто боится выпускать зверей из клеток. - Ммм… На какое-то время повисла тишина. Ладонь Акиры осторожной тенью скользнула на грудь Мацумото. Тот звучно усмехнулся. - Рад, что ты не боишься своего зверя. Дыхание басиста мгновенно сбилось, когда Руки, резко схватив его за запястье и потянув к себе, медленным развратным движением облизал его пальцы. - Моему зверю явно есть, с кем погулять на свободе… - сдавленно выдохнул Рейта, предвкушая впечатляющую ночь. А Руки видел на цветном экране потолка будущий клип. Видел перед глазами четко-четко, пока он не стал расплываться и подвисать под требовательными поцелуями. *** Когда, черт побери, это началось? Аой снова и снова задавал себе этот вопрос, но ответ все не находился. До тех пор, пока они не начали работу над этим альбомом, все, казалось, шло своим чередом. Аой был доволен и удовлетворен. До того момента, как Руки рассказал свою идею. Эта концепция, эти звери… внутри… Зачем Юу вообще начал об этом задумываться? Для чего это было нужно? Стоит только человеку начать разбираться в себе, своем внутреннем мире – и находится кое-что пострашнее всяких зверей. Находятся желания. Желание кожи чувствовать тепло тела, желание губ ощущать твердые губы, желание глаз видеть знакомое за столько лет лицо в ином свете… - Стоп! Его здесь нет, мне не нравится. Резкий недовольный голос вырвал Аоя из внутреннего оцепенения, и на мгновение он почувствовал себя внезапно вернувшимся из кругосветного путешествия. - Отпустите, пожалуйста. Только услышав эту просьбу, музыкант осознал, что все еще держал партнершу по танцу за талию, да еще и довольно сильно, так что она морщилась от боли. Задеревеневшие пальцы с трудом разжались, гитарист тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Что с ним происходит?.. - Извините, - пробормотал Юу и быстрым шагом покинул площадку, выходя в прохладу коридора. Таканори не нравится, что он якобы «не там». А как, скажите, пожалуйста, быть там, когда не выходит даже элементарно грациозно двигаться? Тело в руках не хочет складываться в девушку, оно упрямо складывается во вполне определенного мужчину. А его вовсе не хочется отталкивать с отвращением в движении, как раз наоборот. Мозг никак не может определиться, кого ему представлять: его нынешнюю пассию, которую будто случайно олицетворяет танцовщица и которая с некоторых пор неимоверно раздражает тем, что она не другой человек, или его? Сдавленно чертыхнувшись, Юу прислонился лбом к холодной стене. Даже сейчас в голове вместо нужной клипу мелодии звучала совершенно другая – невыносимая, цепляющая, заставляющая все внутренности кричать Кода. Свою партию в ней Аой играл уже столько раз, что пальцы могли воспроизвести ноты в самом воздухе. Юу чувствовал в музыке себя, а ему нужно было почувствовать… - Зверя внутри себя да освободишь ты, - неожиданно тихо коснулось его слуха. Юу повернул голову и едва ли не нос к носу столкнулся с Таканори. Густо накрашенные глаза смотрели любопытно, беспросветные, сузившиеся до размеров вселенной зрачки отдавали легким безумием. - Я боюсь тебя в этом образе, - честно признался гитарист. Руки оскалился, заставляя Юу вздрогнуть и отвести взгляд. – Ты кажешься чересчур ненормальным. - Так и есть. Просто я не боюсь того, что внутри меня. - Взрослого ребенка-извращенца с поломанной психикой? Мацумото довольно усмехнулся. - Умный мальчик, хочешь конфетку? – Руки забавно поиграл бровями, но поспешил вернуть лицу серьезное выражение. – Что ж ты тогда не видишь в себе того, что должен показать? - Я не понимаю, что это, - пожал плечами Аой. - Нет, - покачал головой Таканори и понизил голос до шепота, - ты не только это понимаешь, ты еще и хочешь этого. Ты хочешь заменить ее другим человеком, чтобы иметь возможность танцевать с ним в жизни. Ты хочешь успокоить его море. Ты хочешь никогда больше не слышать коду его души. Юу прикрыл глаза и, только тогда поняв, что задерживал дыхание, и шумно выдохнул. - Откуда ты все это знаешь? Руки улыбнулся своей обычной полуулыбкой и, хлопнув гитариста по плечу, подмигнул. Вся мистическая странность исчезла, притаившись в зрачках, но в этом костюме вокалист все равно казался Аою жутковатым. - Просто дети четко видят правду и ложь. А взрослые дети еще и умеют это использовать. «Да уж, в твоем стиле, мистер Ненормальность», - усмехнулся про себя Юу, но благодаря этому теперь он чувствовал, что напряжение немного отступило. - Пора с этим заканчивать, - собравшись с силами, решительно произнес гитарист. Руки одобрительно кивнул. - Покажи мне своего зверя, Аой. Иначе сегодня отсюда никто не уедет. *** Когда Руки с сияющими нетерпением начать работу глазами и широченной улыбкой рассказал всем о смысле нового клипа и их ролях в нем, Койю заподозрил неладное и насторожился. Ему никогда и в голову бы не пришло, что Мацумото может видеть людей насквозь. А иначе каким образом он выбирал роли? Хотя знать правду об одногруппниках Уруха не стремился, но вот образ его «зверя внутри» попал в самую цель. И от этого было действительно не по себе. Койю не хотел показывать при всех свою слабость, пусть даже ее и могли бы принять за пустую роль, за которой на самом деле ничего не стоит, но… Как минимум двое из них знали правду. Поэтому Уруха снимался почти в самом конце – перед Руки, которому непременно нужно было все проконтролировать. За время ожидания Койю имел возможность мельком увидеть, как проходят съемки парней. Рейту сняли абсолютно без всяких проблем: с задумчивым видом жечь бумагу – это даже не на кровати извиваться. Следующим был Кай, у которого тоже не возникло трудностей в игре сурового доминанта. Зато трудность возникла у самого Койю: тот самый «зверь» внутри заинтересованно поднял морду, почуяв доминанта. Во время съемок от Кая несло такой силой и сексуальностью, что даже Руки остался полностью доволен. Только вот после этого ему порадоваться было нечему: у Аоя не получалось правдоподобно отыграть свою часть. Глядя, как гитарист размеренно ведет в танце, Койю чувствовал, как отчего-то сжимается сердце. Не так давно он написал мелодию для них двоих – музыку, которая, казалось, была с ним с того самого момента, как они с Юу сблизились и стали напоминать друзей, но оформилась только сейчас. Аой принял сочиненное с совершенно детским восторгом – Койю все еще помнил приоткрытый от удивления рот и волнение в глазах. Ему было приятно: радость Юу дороже всего для Койю. Широяма взялся за Коду с невероятным энтузиазмом, и это, конечно, было прекрасно, потому что вместе они доводили музыку до совершенства, но с другой стороны он ведь не догадывался, что лежит за написанием… А вот это уже приносило тупую боль. Койю знал, что Аой почти постоянно находился в состоянии поиска подходящей для него девушки, и поэтому единственным способом продемонстрировать свои поврежденные чувства было написать их музыкой. Уруха не надеялся, что Аой сможет расшифровать послание нот – тогда наверняка можно было бы сказать, что у них один мозг на двоих – но все же… А вдруг? «Вдруг» не случилось, хотя Юу в последнее время ходил сам не свой. - Твой черед показать своего зверя, Уру. - Койю вздрогнул, услышав довольный голос рядом со своим ухом, и открыл глаза. В этом своем пижамном костюме и с накрашенными на пол-лица глазами Руки его откровенно пугал. - Ты пропустил конец съемок Аоя, - оскалился Мацумото. - Было интересно? - О, еще бы. – Таканори хмыкнул и закатил глаза. – До него, кажется, дошел смысл коды и кое-что не менее важное. И он теперь не захочет связываться с бревнами. Уруха усмехнулся и поднялся со стула, на котором до этого очень удобно сиделось. Значит, не зря Таканори третировал Юу, заставляя снова и снова переигрывать, раз тот понял. Стоп, понял смысл чего? - Коды, Руки? – Уруха резко остановился, так что вокалист, идущий следом, врезался в его спину. – Он понял смысл Коды? Мацумото зашипел и толкнул Койю вперед, заставляя двигаться. - Съемки! – рявкнул он. – И только попробуй мне запороть. Скажу кому надо, чтобы принуждал тебя доминировать. Фу, глупо как звучит… *** В голове царил настоящий хаос, мысли метались, выходя за грани черепной коробки, смешиваясь с чувствами, проникая под ребра и вонзаясь в незащищенное сердце. А все из-за сеятеля сомнений. Руки раскрыл рот, открыл глаза, вскрыл грудную клетку и перекрыл дыхание. К Юу подступало безумие – словно хищник на охоте за другим хищником. Впору было пафосно спросить мудрую тишину: так все-таки – быть или не быть? Сказать или не сказать? Дать или не дать? Хотя последнее уже совсем из другой оперы, для роли в которой у него уже даже костюм есть. А потом Гамлет превратится в Офелию и утонет в реке безумия, захлебнувшись грязной водой. Нет! Нет… На изнанке век мелькали кадры будущего клипа, там отпечатался Кай с плеткой, там воображался Уруха в наручниках. Уши забило смехом Таканори, в легких был дым его помешательства. Юу сомневался, что доживет свою жизнь в полной мере. То есть столько, сколько ему отведено. Наверное, он мог бы умереть прямо тут – в гримерке, на диване, не выкурив последней сигареты и так и не решившись на самый сложный шаг. Под звуки Коды, со зверем, сидящим в изголовье и капающим слюной сомнения на воротник-жабо его рубашки… Никто не успел заметить, как Руки стал Лаэртом, царапнувшим отравленным мечом незащищенную душу?.. Юу необходим дым и доза Коды. Внутренняя решимость превратилась в злость. Гитарист с трудом открыл уставшие глаза и напрягся: у стены напротив стоял Уруха. Уставший, испуганный тем, что сделал с ним их персональный псих, и не верящий, что видит именно Юу. Широяма усмехнулся и поднялся с дивана. Его даже не удивило, как явно вздрогнул Койю и как он попытался слиться со стеной. - Я выбрал музыку, - шепнул Юу, оказавшись совсем близко к согруппнику, - для погребения. В тусклых шоколадных глазах отразилось искреннее недоумение. Но его тут же сменил страх, когда Койю почувствовал пальцы на своем горле. Сильные, безжалостно сжимающие, лишающие желания вдохнуть. В звук стучащей в уши крови вплелось отчаяние: - Зачем ты написал ее? Зачем мы поддались? «Чтобы любить», - попытались прошептать немеющие губы, но не смогли. Юу видел, как в солнечном сплетении его судьбы рождается густая черная пустота, как она ширится, высушивая изнутри всю жизнь. Она – причина полного подчинения Урухи. С трудом разжав пальцы, Юу подхватил ослабшее, судорожно пытающееся вдохнуть тело. Что с ним только что было? Откуда эта хладнокровная злость? Откуда наслаждение беспомощностью? Койю цеплялся за него, как за спасательный круг, скреб ногтями по спине, кашляя и захлебываясь воздухом. И Юу стало страшно от осознания того, что он только что сделал – чистосердечное признание во всем. Что их связало, что не имело отношения ни к одному из них, что отдаляло друг от друга и что сблизило. - Пожалуйста, позаботься обо мне… - хрипло пробормотал Койю, слепо ткнувшись губами во влажную от пота крепкую шею Юу. Аою показалось, что он тает изнутри и совершенно нет спасения от этого голоса, раз за разом повторяющего свою просьбу, от теплых упрямых губ, которые вдруг задались целью выпить его, вернуть себе капельки жизни, от уверенных рук, сжимающих объятия все сильнее… И от свежести, заполнившей наконец голову. На уровне груди не ощущалось никаких подушек безопасности, и это по-своему будоражило сознание: захватывающих дух ощущений хоть отбавляй, а если что – то, кроме возбуждающей аппетит плоскости, ничего и нет. Но пусть лучше так будет всегда, пока не зазвучит подводящая черту кода. - Но в своей жизни вы сыграете ее вместе… - отходя от двери, задумчиво пробормотал Таканори. Время пребывания в себе настоящем заканчивалось – как у Золушки, веселившейся на балу. Нужно снять свою кожу, запрыгнуть в тыкву и курить нервы Рейты, пока он не придумает очередное эффективное применение рта вокалиста. Разворот, сигарета в пухлых губах, походка от бедра по извилистой прямой коридора. В жизни Руки часто чувствует себя героем странных сказок. Гораздо реже ему удается извлечь из этого пользу. Но сегодня, пожалуй, это как раз получилось. Ну и хаос же он навел в душах гитаристов… Это доставляло какое-то извращенное удовольствие. Окно в конце коридора отразилось безумным взглядом. Руки остановился, глядя на свое настоящее, пытаясь запомнить его проявление навсегда. Поморщившись от выдохнутого прямо в лицо дыма, отражение подмигнуло и, усмехнувшись, попрощалось: - Чики-чики ах~