***
Перерождение, вторая жизнь, попаданчество или кража чужого тела? Что именно можно было отнести к неё? Мотидзуко Амая — красиво имя, что было дано её в этой жизни. Заслужила ли она это? Да — так ответит Амая. Нет — оспорят убитые ею люди. Но такова была её работа снайпера на службе государства. Она не жалеет о выборе профессии — попросту не была из тех, кто много думает о других. Особенно о тех, кто уже ничто не может сделать. Вторая жизнь в качестве японской школьницы Мотидзуко воспринимала скорее как отпуск длиною во… все следующие года. Она не собирается продвигаться по карьерной лестнице, совершать подвиги или открытия. Амая просто будет рисовать. Написать собственную мангу — мечта прямиком из прошлой жизни, которую она собирается воплотить. Да и какие удачные обстоятельства! «Репетитор-киллер Реборн» стоял на полке девушки ещё с отрочества и по настроению перечитывался. Потому знакомые имена, прозвучавшие в детском саду, и подозрительное название городка, быстро сложились у неё в голове. Ну какая удача. Вмешиваться в события Амая не собирается — уж извините, но одно дело манга, другое — реальная жизнь, где все эти мафиозные делишки могут обернуться не в лучшую сторону. Это она знала не понаслышке. Сама умерла молодой. Вздохнув от горестных воспоминаний, девушка встала перед зеркалом и закрепила челку заколкой, дабы та не лезла в глаза. Немного покрутившись и убедившись в своём виде, Мотидзуко надела уже поношенные кеды, направившись к двери. — Ты снова? — послышалось позади. Девушка уже было отворила дверь, но остановилась, обернувшись. На лестнице стоял старший брат, устало смотря на свою блудливую сестру. — В точку, — ответила Амая, стрельнув в Кэйташи пистолетом из пальцев, ухмыльнувшись краем губ при виде скривившегося парня. Новая семья представляла собой удручающее зрелище: отец и мать работали, подолгу оставаясь на вечерние смены, а любовь давно ушла из брака. Нелюбимые, отвратительные друг другу люди оставались вместе лишь из-за детей. Старший брат был типичным отличником, всего себя посвящая учебе. Хотя парень ещё не поднимал эту тему, но девушка была уверена — он станет юристом. У него даже прическа была такая… Юридическая. — Ты же в курсе, что когда-нибудь я всё расскажу родителям? — уточнил Кэйташи, сложив руки на груди и прислонившись о перила. Прищурившись, парень поправил очки, вглядываясь в свою сестру. — И когда в средней школе разрешили красить ногти? Амая перевела взгляд на руки, где подсыхал фиолетовый лак, рассматривая его так, словно сама видела впервые. Со стороны послышался тяжелый вздох и звук шагов. — Хоть иногда делай вид, что тебе не всё равно на школьные правила, — сказал подошедший парень, останавливаясь напротив девушки, критически рассматривая. — Мне кажется, или эта юбка слишком коротка? — Тебе кажется, — пожала плечами Амая, невинно смотря на брата. — И ко мне так приходит вдохновение, мамочка. — Мамочка? — подавился воздухом Кэйташи, отступив на шаг. Решив, что это весьма удобный момент для побега, девушка скользнула к двери, быстро направившись в сторону круглосуточного магазина. Её точно не повредит порция такояки.***
— Мотидзуко-семпай? Что вы делайте здесь так поздно? Девушка перед ним обернулась, застыв с занесенной для шага ногой. Приподнятые брови и раскрытые глаза выдавали удивление старшеклассницы. Ямамото остановился на пару метрах от неё, с таким же изумлением рассматривая преобразившуюся Амаю. Ночной ветер был всё таким же жарким. Уличный фонарь давал теплый желтый свет, совершенно выбивающийся из окружения. Обычно острые тени казались весенне-закругленными, а преобладающие синие оттенки окружения дарили контраст. Провода, идущие от столбов, паутиной закрывали звездное небо, что было особенно прекрасно в пригороде Нанимори. Со стороны деревьев послышались цикады. — Странно, — только произнесла девушка, наконец ставя на остывший асфальт ногу. Такеши моргнул. — Что именно, Мотидзуко-семпай? — Цикады, — будто со знанием дела кивнула Амая в сторону небольшого зеленного участка. — Ещё не сезон. Ямамото замер на секунду, а после тихо рассмеялся, покачав головой. Чуть наклонившись, бейсболист кивнул: — Весна выдалась жаркой, вот они и вылезли. Облик старшеклассницы изменился. Заместо длинной, достающей почти до обуви, юбки, пришла смущающее-короткая, которую носили теннисистки. Белую рубашку заменила прозрачная блузка, открывающая вид на черный топ под неё, а поверх — мужской пиджак, на несколько размеров больше нужного. И теперь руки, волосы, глаза — всё к месту. Казалось, для того, чтобы начать дышать, Мотидзуко не хватало только ночи. — И то верно, — кивнула Амая, возведя глаза к небу — и Такеши невольно повторил за неё. В свете звёзд не было ничего примечательного. Парень чуть нахмурился, снова посмотрев на старшеклассницу и задохнулся. Он ещё никогда не видел такого взгляда. И не думал, что когда-нибудь удивит — но хотел бы. Кажется, именно так отец иногда смотрел на фотографию мамы, но чего-то… не хватало. Девушка смотрела в небо так, словно не было ничего прекраснее. Её глаза горели, сверкали и сияли. Такеши не думал, что когда-нибудь сможет описать их в точности. — Что ты делаешь так поздно? — наконец прервала молчание девушка. Ямамото поджал губы. Ночная тишина казалась ему священной, и громкий голос семпая не казался ему… подходящим. — Только закончил тренировку, — чуть улыбнулся парень, для вида двинув плечом, на котором весела сумка. — Мне стоит больше тренироваться, иначе не выиграю соревнование. А вы, Мотидзуко-сан? — Ночью лучше думается, — только и ответила девушка. Решив, что разговор исчерпал себя, Амая двинулась дальше по дороге, шурша рюкзаком на спиной. Скрипнули кеды. — Позвольте вас проводить, семпай! Такеши сам не знал, что им движет — он не был другом или даже знакомым старшеклассницы — но ему казалось неправильным бросить её одну поздно ночью. Сказалось ли это воспитание отца, или же собственное любопытство, он не знал. Бейсболист хотел отблагодарить семпая, что дала ему шанс, и в то же время не расстроился, если бы девушка ему отказала, но… — Почему нет? — пожала плечами Амая и махнула рукой к себе. — Не отставай, Ямамото-кун. Парень улыбнулся. — Так точно, Мотидзуко-семпай!***
Амая шагала по бордюру, расставив руки в сторону, словно ребёнок, иногда покачиваясь. Такеши не был уверен — делает она это нарочно или же правда не могла удержать равновесие, но было в этом что-то веселое, и потому шагал рядом, следя, чтобы старшеклассница не упала. Тишина была успокаивающей, но что-то в ней тревожило на уровне подсознания. Она не было оглушающей, нет — где-то сбоку, слева снизу, Ямамото слышал треск картона, а справа — шуршание травы. Где-то впереди ехал велосипедист. Почему-то становилось грустно. Такеши не мог описать это чувство, что же?.. — Тоска, — внезапно сказала Мотидзуко на незнакомом парню языке. Тот дернулся, повернув голову в сторону шагавшей девушки, что теперь сложила руки за спиной. — Это русское слово, которое очень сложно перевести на иностранный язык. И я не уверена, как его правильно донести, но… Она замолчала. И резко повернулась к Такеши, что тот даже не успел моргнуть. — Это смесь скуки, печали, грусти, уныния и тревоги, — произнесла старшеклассница, так же внезапно дернув головой. И посмотрела на небо. Парень не отрывал от неё взгляда. Ему казалось, что вот — ещё немного, и перед ним отроются все тайны, а Мотидзуко исчезнет. Растворится, словно светлячок. — Это когда ты чего-то хочешь, но не знаешь точно, чего. Однако понимаешь, что это «что-то» — никогда не получишь. Подростки смотрели друг другу в глаза, вглядываясь. Ища что-то, что не могли понять, но хотели заполучить. Отчаянно понимая, что не найдут. Дальше они шли молча.***
Их следующая встреча произошла через неделю. В школе они не пересекались — хотя у третьеклассников был отдельный корпус, Мотидзуко часто проходила рядом с Ямамото из-за дел студенческого совета. Они лишь кивали друг другу, улыбаясь лишь краями губ. Ночь — слишком личное, тайное время, и её секреты не поднимают днём. — Ты много тренируешься, Ямамото-кун. Не боишься переутомиться? Такеши содрогнулся внутри, всем видом не показывая, как его испугал внезапный голос из темноты. Мотидзуко Амая стояла, оперившись об ограждение и курила. С той встречи парень много размышлял. Тоска. Какое интересное, многогранное слово — и столь привлекательное, описывающее чувства так правильно. Хотя Ямамото даже не был уверен, что правильно его понял. Но хотел бы. Очень хотел. — Что вы, семпай! Это ведь моя мечта — стать профессиональным бейсболистом! — улыбнулся Такеши и ни разу не приврал. Хотя его сердце и болело. Парень почти предсказал, когда девушка удивленно приподняла брови, а после усмехнулась. Но несмотря на это, Ямамото с некоторой настороженностью вглядывался в сигарету, что была зажата в руках старшеклассницы. — Похвально, — только и ответила она, кидая окурок в мусорку. — Что ж, удачи. Мечта — это прекрасно, хоть и болезненно. Я верю в тебя. И Такеши замер. — Вы так жестоки, Мотидзуко-семпай, — рассмеялся парень, улыбаясь во весь рот. Почему, почему так больно? Девушку кивнула, а после отвела взгляд, пряча его за челкой. Поджала губы. — Иногда надо, звёздочка.***
Они сидели на детских качелях. Такеши открыл бутылку с газировкой и протянул её Амае. Та кивнула, отрываясь от рисования и сделала глоток. — Дыня? — скривилась старшеклассница, произнеся это таким тоном, что парень рассмеялся. — Вы сами сказали, что будете пить что угодно, Мотидзуко-семпай! — Ямамото перехватил бутылку и сам сделал глоток. С холодной жестяной бутылки скатилась капля. Детская площадка была самой типичной. Под ногами был песок, а вокруг посажены несколько деревьев. Фонари освещали всю территорию, что, по мнению парня, было весьма глупо. Почему? Он сам не мог объяснить. Девушка рядом с ним хмыкнула, а после закинула ногу на ногу, продолжив рисовать. В это мгновение Такеши она казалась прекрасной. И дело было не в ногах или красиво переливающихся волосах, нет; совсем в другом. То, как двигались её руки, испачканные красками; как был сосредоточен её взгляд и даже та глупая заколка с кактусом, что удерживала челку. Амае хмурилась так правильно, стирая очередной набросок и кривя губы в странную линию. — Что, нравлюсь? — спросила Мотидзуко, не отрывая взгляда от (как она там сказала?) скетчбука. Ямамото улыбнулся. — Нравитесь, семпай. Вы очень красивая. И вместо ожидаемого смущения старшеклассница лишь стрельнула глазами в его сторону так, что покраснел уже сам парень. — Благодарю, — пропела девушка, зарываясь кедами в землю и отталкиваясь, начиная качаться. — Ты тоже очень прекрасен, Ямамото-кун. — Прекрасен? — переспросил Такеши, сжимая в руках цепи качелей. Запахло железом. Девушка кивнула, удерживая в руках механический карандаш и блокнот. Поднятый песок начал плыть в свете фонарей и казалось, что он повсюду — оседает на рюкзаки, что были брошены на скамью, попадает внутрь бутылки газировки со вкусом дыни, что стояла в стороне и на них самих, путаясь в волосах. — М-м, скорее… — Амая вытянула руку вперед, махнув неё. — Восхищаюсь! Но да, ты прекрасен, Ямамото-кун. Вот, например сейчас ты делаешь всё, чтобы победить в соревновании. Отдаешь всего себя, посвящаешь душу и тело, — произнесла Мотидзуку, смотря в небо. И Такеши был рад, что в этот момент никто не видел его лицо. — Но этого недостаточно, — тихо произнес он, опустив голову. В ночном свете, пригородной тишине не было страшно признается. Словно взойдёт солнце — и эти слова испарятся, перестанут что-то значить. Но не сейчас. — Делаю недостаточно. Я стараюсь, выхожу на предел своих возможностей, но ничего. Эти результаты средние. Не лучшие, — прошептал Такеши, поджав губы. — Что я делаю не так? Слова утонули в жарком ветре, пении цикад и шорохе песка. — Ты всё делаешь так, Ямамото-кун, — спустя минуту тишины ответила девушка. Если бы парень не вслушивался, то наверняка пропустил голос старшеклассницы. — Нет понятия «недостаточно». Ты — самый трудолюбивый человек из всех, кого я знаю. Не отступаешь, идёшь вперед. Тебе кажется, что «мало», «недотягиваешь», но подумай.. Послышался шорох. Звон качелей и чирканье спички. В нос ударил запах табака. — У тебя есть мечта. И ты идёшь к неё. Знаешь, как мало людей решается это сделать? Я тебе скажу — очень мало. И оттого твой путь тяжелей. Будет больно, грустно, мерзко. Ты будешь смотреть на других у думать: «Почему?». Такеши казалось, что в ушах зашумело. Поджав губы, он опустил голову, зарывшись пальцами в волосы, пряча лицо. — Потому что они решили пойти по короткому пути. Не напрягаться. Да, конечно, нельзя обесценивать чужие проблемы, но, Ямамото-кун, — Мотидзуку повернулась к застывшему парню, поднеся сигарету. В глазах у неё была чёрная дыра. Горько. — Ты молодец. Знаешь, в такие моменты помни, что есть один человек, который знает, что ты сможешь. Не отступай, звёздочка. Амая перевела взгляд на небо. Иногда стоит помолчать. Оба они сделают вид, что не видели слёз и не слышали всхлипы друг друга.