Забота

      На столицу уже давно опустилась тьма, и многие жители видели уже третий сон, а сам город, хоть и не весь, но притих, наслаждаясь этой весенней ночью. Конечно же, были и те, кто был полон сил и отрывался в клубах, стримил на твиче или же просто смотрел фильм в компании друзей. Также были уже уставшие, но всё ещё бодровствующие люди, например, студенты и выпускники школ, люди, работающие в ночную смену, и те, у кого нет чёткого графика работы. К таким и относятся люди с профессией блоггер.       Записи пряток в лаборатории с SCP закончились уже несколько часов назад, а дискорд-сервера на удивление опустели, конечно, кому-то с утра на работу, но всё равно обычно кто-то да был в сети. Сегодня всё было тихо, даже Медалист и Агеман давно закончили свои стримы и отправились спать, да что уж говорить, даже Даня оставил монтаж нового ролика и отправился в кровать, прося Кратоса долго не засиживаться. Антон как всегда не послушал ни чьих советов, а лишь закрыл дверь в спальню, дабы не мешать Гаврилову. Это было давно, если верить небольшим электронным часам в углу стола, на дворе было почти четыре часа ночи. Возможно Черемисину правда стоило отдохнуть, но он поставил себе цель отмонтировать как можно больше роликов сегодня, хотя возможно уже шло завтра, но его это не особо волновало.       В эти моменты сон подкрадывался почти незаметно, скрываясь по чëрным углам комнаты и в коридоре квартиры, протягивая свои длинные руки к оставшимся в одиночестве ночным работягам, силясь схватить их за плечи и утащить в своë царство. Сон имел благие намерения, но добровольно с ним редко кто уходил, поэтому приходилось напускать на несмышлëнных людей усталость, в виде мошек перед глазами и тяжёлых век, что так и норовили сомкнуться и не открываться до полудня.       Приподняв очки с переносицы, парень протёр уставшие глаза, под которыми уже образовались тёмные мешки, ведь последние пару дней его мучила бессонница, и если удавалось поспать, то сон был беспокойным, из-за чего организм плохо восстанавливался. Антон потянулся, чтобы хоть как-то размять затëкшую спину и взбодриться, но последнее получилось не очень, поэтому он потянулся к поду, с целью сделать пару тяжек. Данил не любил, когда младший парил в квартире, да и в целом был против этого, но всё ещё продолжал позволять парню делать это. Гаврилов не выносил запаха сигарет и, несмотря на сладкий аромат, так же не уважал электронные.       Никотин, хоть и в своём небольшом количестве, помог избавиться от начинающейся мигрени, но не от усталости, поэтому лучшим решением может стать кофе. Голубоглазый взял кружку с подоконника, что находился прямо возле рабочего стола, и заглянул внутрь, там скрывались разводы от нескольких предыдущих порций бодрящего напитка, после которых, как считал Кратос, мыть её не было смысла, ведь через некоторое время в неё снова зальют кофе. Но внутренняя часть кружки уже напоминала последствия атомной войны, поэтому в этот раз её надо будет хотя бы сполоснуть под струёй воды. Развернувшись на стуле и уже собираясь было направиться на кухню, он замечает худую высокую фигуру, которая наблюдает за ним из тьмы коридора, опираясь о дверной косяк. С таким парнем никакие хорроры не нужны, и так до инфаркта не далеко. Привставший парень от неожиданности обратно сел на стул и выронил из руки кружку, которая с громким звуком разбилась об пол, нарушив тишину, стоящую в столь поздний час. — Блять, — только и смог произнести Черемисин, пытаясь унять своё воображение и страх темноты, вызванный этой картиной, — Ты чего так подкрадываешься? — Это была моя любимая кружка? — постояв в тишине пару мгновений, произнёс Данил, оставшийся в статичном положении, лишь переводя заспанный взгляд то на осколки на полу, то на сидящего за столом.       Потупив взгляд, Антон не нашёл, что ответить на этот вопрос, и почувствовал себя нашкодившим ребёнком, которого отчитывала мама. — Всë ещё сидишь? — очередной риторический вопрос растворился в ночи.       Хотя в голосе Квантума и был слышен немного осуждающий тон, но он оставался так же мягок, как и всегда. Он беспокоился за младшего, заметил, что тот стал хуже засыпать. — Да, я это... совсем чуть-чуть, я не устал, — начал было оправдываться Антон, но зевнул, что тут же выдало его всего с потрохами, и остановился.       Гаврилов наконец отлип от стены, обойдя участок с фарфоровыми осколками, поцеловал своего парня в лоб и зарылся руками в его недлинные волосы. После чего наклонился сильнее и обнял за талию, утыкаяст носом в район ключицы. — Тош, пойдём спать, — прошептал старший Черемисину в шею хриплым ото сна голосом. — А ролик? А кружка? — спросил Антон, обвивая руками шею Данила и ещё раз зевая так, что глаза заслезились. — Потом, — коротко ответил старший, нехотя отстранившись и сняв с Кратоса очки, и положил их на стол, сохраняя последние изменения и выключая компьютер.       Голубые уставшие глаза тупо смотрели на него, порываясь закрыться каждые несколько секунд, пока Гаврилов не подал ему руку, помогая подняться с рабочего места и оберегая от случайного шага на осколки. Так они дошли до спальни, где Черемисина укутали в одеяло, а затем, пристроившись рядом, обняли своими длинными руками. — Спокойной ночи, Антольетта, — с улыбкой проговорил Квантум, слыша в ответ лишь мирное посапывание.       Оставшуюся ночь они проспали спокойной, Антон ни разу не просыпался, разбудил его лишь запах яичницы часов в одиннадцать, доносящийся с кухни.