Тау

Залети-ка от меня

Захмелевший Чонгук лежал в кровати под одеялом. Ему нравилось сидеть в анонимном чате тогда, когда можно, и даже тогда, когда нельзя; его забавляли разные словечки, которые так и вертелись у альф на языке. Так что парень ничуть не удивился теме. Его она, наоборот, до слезинок в уголках глаз рассмешила! — Надо же… — тихо сказал он с улыбкой, подставляя электронную сигарету к губам. В его спальне всегда пахло мускусом. И нотками разных фруктов, стоило Чонгуку закупиться новыми сигаретами. В принципе, комната отражала его характер: огромная металлическая кровать кинг-сайз с постельным бельём цвета сажи, бежевые стены без рисунка, паркет из тёмно-красного дерева, пара картин, купленная на частных выставках; и ещё много-много всего, список чего был столь огромен, что это было ни к чему объяснять (книга Кафки на письменном столе, кактус на подоконнике в сделанном вручную глиняном горшке, акустическая гитара, одиноко стоявшая в углу, открытый шкаф со сваленной в кучу одеждой, пара вибраторов под другой подушкой, грамм травы в верхнем ящике стола и т.д…). Так что Чон совершенно намеренно кликнул на тему, предварительно сделав скриншот (у него была личная коллекция вульгарных тем, в которой томились: «я трахал дупло», «помоги кончить, член уже синий», «помоги солдатику на службе», «а ты любишь смотреть на омежек?» и всё в подобном духе), и тут же написал:

03:37 с каких это пор ты решил, что так надо? привет

03:38 А почему бы и нет? :) И тебе привет)

03:38 твоя тема звучит довольно насильственно. ты имеешь в виду суррогатное материнство?

03:39 В принципе, да, но можно и по любви, если получится

03:40 как ты себе это представляешь?

03:40 Вдруг выйдет так, что я окажусь с партнёром на одной волне? И мы сможем пожениться по время беременности Во*

03:41 ты перечитал манхв? такого не бывает

03:41 Я верю в любовь. А ты нет?

03:42 я верю в хорошую еблю, чел)

Парень с улыбкой затянулся, утопив голову в подушках.

03:43 тебе так хочется накончать в кого-нибудь? для этого же можно снять омегу во время течки

03:44 А ты хороший мальчик, понимающий У Чонгука покрылась мурашками шея, и он невольно вздрогнул. 03:45 Ты омега?

03:45 а ты альфа?

03:46 Я альфа. А ты омега, значит

03:46 вопрос или факт?

03:47 Факт, сладкий. Как тебя зовут?

03:49 Чонгук. тебя?

03:49 Намджун. Я тебя отвлекаю от чего-то? Ему так и хотелось пошутить, написав: «Дрочу на твои позорные желания, собственник», но парень лишь усмехнулся.

03:50 не, я читаю

03:51 начитанная омежка У Чонгука мигом округлились глаза. Что за резкий переход?

03:51 ты это о чём?

03:51 Мне нравятся начитанные омежки. В каком городе ты живёшь? Он так надеялся, что их города окажутся разными, и разговор медленно сменится причитаниями на тему того, как мир всё же огромен. Так что с уверенностью ответил:

03:52 я из сеула

03:52 Ого. Я тоже! Вот так повезло! :)

03:53 район?

03:54 Мапхогу. Чонгука передёрнуло. Так близко к центру? Что он там забыл?

03:55 снимаешь?

03:56 Купил. А ты где?

03:57 кванакку

03:58 Ходишь в Сеульский? — Да как ты блять… — заворчал Чон, пряча подбородок под одеялом. Ему хотелось посмеяться, высмеять кого-то, обсудить что-то серьёзно, в конце концов. Не попасться же на какую-то удочку!

03:59 я на последнем курсе.

04:00 Дашь свой номер телефона?

𝜏𝜏𝜏

Так они и встретились. Заранее проболтав две недели в личных сообщениях, заранее прислав друг дружке свои члены вместе с анализами, заранее обсудив «брачный договор» (решили назвать его так, поскольку пункты частично совпадали; договор, на самом-то деле, больше был о самом зачатии). Чонгук никогда никому не рассказывал о том, как сильно желает быть беременным. Нет, не так… как сильно желает быть заполненным чужой спермой. Подобного испытывать ему ещё не приходилось: секса без презерватива, без подавителей, с желавшим спустить в него партнёром. Когда-то у него были отношения, да, но всё довольно быстро окончилось после измены. Не его, к сожалению. Так хоть бы отпраздновал триумф. Так что теперь Чон летал пташкой в свободном мире, полном грёз да пустых надежд. Тогда как Намджун, как выяснилось, работал в IT-компании, которую сам же и создал. Он был старше Чонгука на пять лет. И, как выяснилось, больше; во всех планах больше. Они дружелюбно обнялись во время первой встречи; в нос Чона ударил резкий запах забродившей вишни. Намджун ещё сильнее прижал парня к себе, и тот утонул в его накаченной груди. Плечи его были широченными, рубашка обтягивала каждый миллиметр кожи, и Чонгуку казалось, что, обхвати Ким себя руками, ткань пойдёт по швам. В штанах у него тоже было немало, тоже кинг-сайз, что заставило ухмыльнуться Чона пару раз. Он даже дрочил на его член; стонал, представляя его в себе, усиленно толкаясь в тот момент пальцами в собственную мокрую дырочку. В Намджуне ему нравилось всё; и резкость, и строгость, и харизматичность, и красота, и рост, и вес, и даже голос. — В жизни ты ещё красивее, — с чарующей улыбкой пролепетал Ким, аккуратно коснувшись большим пальцем нижней губы парня. Чонгук мигом залился пунцовой краской; он еле как собрался на эту встречу, его руки дрожали от волнения, в какой-то момент ему хотелось всё отменить и пойти домой, он боялся, что на него нападёт стая альф по приходу, он страшился одной только мысли об изнасиловании, он трусил! Трусил, но пришёл! И мигом растаял от одного этого касания. — С-спасибо… — пробурчал кое-как, хотя ни с кем из партнёров ещё так себя не вёл. Чон, дабы не впадать в грёзы о дорогой красивой жизни в особняке с богатым мужем, решил пригласить Намджуна к себе в надежде напугать своим беспорядком. «Не мог же ты купить себе квартиру в Мапхогу, не продав при этом почки… лишний раз осмотрю твой живот» — думал про себя парень, с уверенным видом утягивая мужчину в толпу. Улица полнилась запахами; в выходные все старались как можно больше времени провести на свежем воздухе. И оттого свежего воздуха не оставалось; каждый вдыхал столько, сколько мог. У Чонгука был обострённый нюх; он чуял и лёгкие нотки кориандра где-то вдалеке, и даже дольку апельсина, пролетевшую будто под носом. Тогда как Намджун, с лёгкой улыбкой следовавший за парнем, не слышал ничего, кроме мускуса. Его давно предупредили о слабости обоняния. И он был поистине доволен, словно кот, появившейся возможности. Его университет стоял в паре километров от станции метро. Пара остановилась возле лесной тропы Кванаксан, захватив по пути парочку токпокков из лавки по другую сторону реки, где была столовая для студентов. Они уселись на скамью в начале пути, Намджун мигом вытянул из пачки сигарету. — Будешь? — С токпокками не буду, — буркнул Чон, достав из кармана брюк электронную. — Эта хотя бы горчить не будет, — и с важным видом затянулся. Он повернул голову и заметил улыбающегося Кима, который поджёг табак зажигалкой, не сводя с него взгляда. Это мигом заставило парня покраснеть. Погода была чарующей. Деревья, будто аккуратно склонившись, закрывали пару от ярких лучей солнца. В этом парке часто бродили студенты, поскольку рядом был кампус, и оттого Чонгук не переживал: уж здесь-то его бездыханное оттраханное тельце найдут. Беспокоиться будет не о чем. Намджун, будто бы невзначай, коснулся его пальцев своими. Подушечки были мягки на ощупь. В этот момент Чон тут же покрылся мурашками, и его живот заныл. Он не принимал подавители, и даже без них по срокам до течки было ещё далеко. «Почему же мы пробуем не в мою течку? Разве не для этого мы собрались?» — подумал парень, посмотрев вперёд, на сосны. Ответ ему был уже известен. Чонгук с напором накрыл его ладонь своими пальцами и обхватил, услышал еле слышный вздох и повернулся: Намджун, тяжело дыша, проедал в нём дыру. — Что-то не так, солнце? — с хитринкой пролепетал Чон, улыбнувшись. Они успели перейти на более личное общение за всё это время. Успели даже перенести такие бытовые мелочи, как: поломка стиральной машинки, ругань со стороны преподавателя и бессонные ночи. Так что милые прозвища не стали исключением. — Нет, всё хорошо, я думаю, — медленно ответил Ким, а затем слегка прикусил нижнюю губу. — Я кое-что сделаю, а ты не бойся. Уговор? — Уговор, — закрыв глаза, с улыбкой кивнул Чонгук. Тот приблизился, ткнулся носом парню в шею и вдохнул полной грудью. Сдвинул чуть подальше свою ладонь и опёрся ещё и на вторую, переместившись весом. Кончик его носа бродил по коже, опаляя её горячим воздухом. Намджуну нравился его аромат. Ярче всего слышался возле шеи, вот и он, не удержавшись, прошёлся по ней носом и даже лизнул, оставив след вязкой слюны на коже. От этого интимного действия Чон мигом сжался, порыв ветра прошёлся по влаге, и ему на миг даже стало прохладно. Парень от удовольствия прикрыл глаза и подвинулся чуть ближе, врезавшись ляжкой в напряжённые ладони мужчины. Тем временем Ким продолжал; начал поглаживать пальцами ткань штанов, обтягивающих коленку Чонгука, при этом приговаривая: — Мы обсуждали совместимость запахов, помнишь?.. — последовал кивок. — Мне твой очень нравится… Рука парня, державшая токпокк, дрогнула. Он, так и не открыв век, медленно сдвинул ладонь Намджуна повыше, к своему бедру. Подобная игра его расслабляла; ему хотелось раздвинуть ноги, опереться спиной на Кима, дать ему поласкать себя, поцеловать себя, облизать себя. От этих мыслей с него текла смазка. Дырочка приятно сжималась и ныла. — Пожалуйста, потрогай, — прошептал кое-как Чон, прильнув окончательно, положив голову на огромную грудь. Ким двумя пальцами обхватил его головку. В отличие от Чонгука его глаза оставались открытыми, и Намджун, всецело наблюдая за его вставшим членом, продолжал лизать шею парня вплоть до этой просьбы. А затем, стоило ей быть озвученной, ласково начал усыпать его кожу лёгкими поцелуями, похожими на крылья бабочек, в ответ, тогда как ладонью аккуратно накрыл член и немного потёрся. Чон в ответ инстинктивно повёл бёдрами и тихо-тихо всхлипнул. Продолжая раскрывать и скрывать его головку парой пальцев сквозь неплотную ткань штанов, Ким шептал: — Такой хороший мальчик… мой мальчик… — и мягко покусывал основание плеча. Чонгуку хотелось стонать в полный голос, но он старательно пытался этого не делать. Эти движения рукой… были мокрыми, на его взгляд чуть ли не чавкающими. Он ощущал влагу на головке и понимал, что Намджун, возможно, сейчас наблюдает на его штанах мелкое пятно. Ему ещё не было известно о пятне в районе ягодиц — оно было в разы больше. Ким дрочил ему медленно и терпко. Чону хотелось быстрее, резче, чуть ли не до боли, и оттого он выгибался навстречу, тёрся, прося ускориться. Но никто не ускорялся. В какой-то момент с лёгким рыком Намджун ухватился за его локоть и усадил к себе на колени. Парень опрокинул голову назад, на его большое плечо, и уткнулся носом в основание шеи, тяжело вздохнул. Аромат вишни казался столь родным… Именно в тот момент Ким решил слегка толкнуться бёдрами. Глаза парня мигом округлились, когда он почувствовал между своих ягодиц что-то твёрдое, что-то огромное, и Чонгук обернулся: — Здесь? Мы на лю… — его голос мигом оборвался во время ещё одного толчка, — …дя-ях, Намджун… — Ким ответил с улыбкой: — С каких это пор подобное тебя волнует? Не помню, чтобы ты не трахался на улице, — и чуть ускорил движения рукой. — Я… это было ночью, в лесу… не здесь же, не д-днём… — с его дырки явно текло. Явно текло на чей-то член. — Ты моя омега, Чонгук. Поэтому будет днём и будет здесь, — твёрдо ответил мужчина, обхватив член парня. Его ладонь была столь огромной, что под фалангами удалось скрыть буквально всю длину. Другой же рукой он расстегнул пуговицу на его штанах и проник под ткань нижнего белья. Но вместо того, чтобы поласкать головку уже без каких-либо преград, Намджун опустился к его дырочке и мягко коснулся её средним пальцем, ласково погладил. — Ты такой мокрый. — Из-за тебя, балда… — с хрипотцой промолвил Чон, раздвигая ноги. Ему особо раздвигать их не хотелось, что-то на уме ещё буравило его мысли, прожигая их стыдом, но Ким раздвинул свои, а оттого разъехались в разные стороны и его. Парень еле как ощутил проникновение первого пальца. — Блять, буквально всасывает, — прошептал Намджун, толкнувшись. Внутри было горячо. Стенки были узкими, но податливыми, смазка стекала по его фалангам вниз, к ладони. — Добавь второй, хочу прочувст… — он не успел договорить, как мужчина вставил внутрь второй палец сразу же на всю длину, и оттого тихо застонал. — Я убью тебя, если нас найдут… — Я убью любого, кто посмотрит на тебя. Подобные слова казались правдой, учитывая габариты Намджуна. Каждый его вздох отражался на теле Чонгука в виде плавных движений то туда, то обратно. Парня пробивала лёгкая дрожь, он ёрзал и хотел уже насадиться, хотел ощутить сполна этот член с картинок… большую головку и венку, ведущую к ней… …так что он стал насаживаться на пальцы. Неумело, не особо красиво, но действенно, подстраиваясь задом под меняющийся угол. Чону хотелось сосать. Чувствовать привкус чужой смазки на своём языке, спермы на груди, на животе, на лице и даже внутри. Быть заполненным и грязным. И в какой-то момент мысли о том, что спаривание на улице — не очень-то и красиво, померкли… — У тебя началась течка, — томно и медленно сказал Намджун. — У моего малыша началась течка. Умница, продолжай, — и добавил третий палец. — Мне хочется назвать тебя папочкой, — вдруг прошептал Чонгук и мигом умолк в надежде, что его не услышали. — Так назови. — Назвать? — Да, назови меня, — его голос манил, шея горела, ведь Ким всё продолжал водить по ней носом. — Ты мой папочка, — и он не успел продолжить, как Намджун, приподняв немного парня, приспустил свои спортивные штаны и его клёш, после чего приставил головку к дырочке и, застыв на пару мгновений, тут же толкнулся бёдрами. Сантиметра на четыре, что не составляло и пятой части длины его члена. Чонгук взвизгнул от лёгкой боли, но наслаждение мигом накрыло его следом. — Я твой папочка, — вторил, будто бы утверждая, Ким, пока Чон, словно безумец, поднимал свою толстовку. Мужчина, воспользовавшись такой ситуацией, мягко сжал сразу же оба его соска, потёр их между пальцами, и дырочка Чонгука настолько расслабилась, что в неё вошло ещё с десяток сантиметров разом. Вот тогда парень ругнулся, тогда он вскрикнул: — Сука! На фотографиях, — последовал толчок, — он был меньше… он б-был меньше… — с каждым толчком его разгневанный голосок угасал. — Я же… ты порвёшь меня… — он тихонько захныкал. С каждым их движением друг к другу член Чона, налитый кровью и с выпуклыми венами, бился о его рельефный живот, иногда попадая то по косым мышцам, то по кубикам пресса. Нельзя было сказать, что Чонгук смахивал на омегу: он был выше остальных себе подобных, подкачанным парнем с локонами длиной почти до плеч. Одно лишь могло вызывать подозрение: дикая любовь к токпоккам да к моде восьмидесятых (но так рассуждал сам Чон; остальным же было побоку). Намджун тем временем продолжал толкаться, еле как продвигая член дальше в дырочку — настолько та была тугой. Покрытый тонким слоем волос лобок ласкал летний ветерок. Ему хотелось зайти ещё дальше, дойти до конца, кончить в саму глубь, сделать этого мальчика своим, присвоить себе окончательно, поставить на нём клеймо… Клеймо. Одна только мысль об этом сорвала с его языка рык. Чонгук же тем временем, вскрикивая от наслаждения, сжал свою головку пальцами. Рот его не мог никак закрыться. Член проталкивался внутрь, раздвигая стенки, и у него ныло где-то в животе возле пупка. Слюнка потекла вниз с уголка его рта. — Я хочу поставить метку. Дай мне, — прорычал Ким, поворачивая его лицо к себе. Парень ощущал пульсирующую в себе головку, которая то и дело задевала простату, когда заметил помутневший взгляд Намджуна. — Дай мне, Чонгук. Я хочу тебя всего. Дай. — Х-хорошо, — он кивнул несколько раз в ответ и сощурился от лёгкой боли — член стал давить на стенки сильнее. — Хорошо, да. Давай. И именно тогда Ким вошёл в него до конца. И вгрызся в его мягкую шею. С головки Чона брызнула струя спермы прямо на дорожку возле скамьи. Птицы ласково щебетали, где-то вдалеке в университете прозвенел звонок. Чонгук пропустил очередное внеурочное занятие. Ведь его грубо трахали, его имели, его привязали к себе. Член становился всё больше, и взгляд Намджуна помутнел окончательно. Он лишь насаживал парня, сжимая огромными ладонями упругие ягодицы, да слизывал с места укуса кровь. — Ты мой, ты мой, ты мой… — шептал Ким, иногда переходя на рык. — Ты мой мальчик, мой мальчик, ты моя омега… мой хороший… навеки теперь мой, — гон так и крыл его разум. Он схватился за мокрую головку Чонгука, пару раз раскрыл её, и сперма в несколько коротких выстрелов попала прямо в его ладонь и меж фаланг. Мужчина сразу же приставил пальцы ко рту, слизал с них вязкую белёсую жидкость и накрыл член парня снова. — Папочка… — Чон плакал. Во время оргазма все его мышцы разом сжимались, и он понимал, насколько всё же огромен Намджун. — Папочка… — Скажи ещё. — Папочка… папочка, трахни меня, пожалуйста… — его член уже снова приподнимался, — да-а, любимый, родной… — головка наливалась кровью, — папочка, кончи в меня, сделай нам малыша, пожалуйста… — мольбы были полны искренности. — У него будут твои глаза… и твой нос, — сказал Ким, вжавшись в его плечо головой. — Мой послушный мальчик, моя омега… И на этих словах, толкнувшись на максимальную глубину, спустил в него. Стенки мягко принимали сперму, раздвигаясь. Чонгук с огромными от шока глазами дрожал, чувствуя струйки внутри. Он вцепился пальцами в руки Намджуна и страстно обхватил их, чувствуя подступающий оргазм. Тем временем член Кима становился всё больше, и с каждой минутой стоны Чона лишь становились громче. Вплоть до появления узла. Они продолжали сидеть на скамье. Намджун лениво курил, тогда как Чонгук, покрасневший с головы до пят, продолжая сидеть на члене, кончал снова и снова, даже тогда, когда кончать стало нечем. Мужчина ласково укрыл его пледом. Мимо иногда сновали люди, и они либо избегали взгляда с парой, либо принимали всё, как данность. Животные инстинкты крыли всех и всегда, так что спариваться на улице уже не было чем-то новым. Лишь один незнакомец сумел поглядеть ему в глаза; и в ответ он, выпустив изо рта сигаретный дым, на него зарычал.

𝜏𝜏𝜏

— Ты опоздаешь в университет… — мягко шептал в ушко своему мужу Намджун. Тот же, укрывшись под кучей одеял в форме гнёздышка, сопел, положив руку на свой округлившийся живот. — Не хочу… — бурчал в ответ Чонгук, закрываясь подушкой. — Отвянь! Уходи на свою работу! — Я могу поработать и дома, — со смешком ответил Ким, погладив двумя пальцами щёчку мужа. — Пора вставать, ты же помнишь, какой час. — Ничего не помню, отвянь! У меня ещё есть целых полчаса на сон, зачем же вставать в такую рань… Намджун, покусывая губы, осмотрел парня с головы до ног. Его кожа на втором триместре стала мягче, мордашка милее, бёдра шире. Выпирающий животик сводил его с ума всякий раз. А вот грудь… она наливалась молоком по несколько раз на дню вплоть до брызг. Вот и сейчас, лишь прикоснувшись к его бедру, на майке Чонгука возникло два пятнышка. Ким, развязав галстук, расстегнул две верхних пуговицы на белоснежной рубашке, после чего слегка отодвинул в сторону одеяло на уровне бёдер парня. Ким-Чон всегда любил спать голым. Лишь майки да футболки стал носить из-за молока — оно вечно оставляло невыводимые пятна на постельном белье, чистоту которого Намджун берёг (в какой-то момент он всё же смирился). Вот и сейчас, лёжа голым, его слегка вставший член уже упирался в животик. Ким с лёгкой улыбкой нагнулся и вобрал головку сразу же в рот, смакуя на кончике языка её почти незаметную влажность и терпкий вкус. Чонгук всхлипнул: — Боже… — и инстинктивно толкнулся бёдрами навстречу. Стоило Ким-Чону забеременеть, Намджун перестал спать. Он следил за каждым шагом мужа, чуть ли с ложки его не кормил. И почему-то вечно пытался ещё пару раз ублажить перед уходом на работу. Так что заглатывать стало не проблемой, а даже любимым занятием. Ким упёрся губами в покрытый волосками лобок и несколько раз сглотнул; Чонгук резко схватился пальцами за одеяло. Его дырочка уже потекла, Намджун слышал запах мускуса и ещё ноток каких-то трав. Малыш в животике уже начинал источать собственные ароматы, которые, смешавшись, выдавали вместе с каплями пота на коже нечто иное. Приподнявшись, мужчина взглянул на своего мужа: тот, прикрыв кистью руки глаза, тяжело дышал с открытым ртом. Майка была взмокшей насквозь. От подобного вида член Намджуна мигом упёрся в штаны; его животной сути определённо был по нраву вид. Так что он расстегнул ширинку, подошёл к подушкам и вытащил член, придерживая его в ладони. После чего шлёпнул головкой по губам Чонгука, и тот послушно открыл рот. — Мой мальчик тоже мне пососет, верно? — парень в ответ, сладко причмокивая, кивнул. Ким-Чон старательно водил по члену пальцами, лизал, словно котик, кончиком языка плоть, иногда тыкаясь в дырочку. Животик явственно выпирал сквозь майку. Намджун, резко выдохнув от наслаждения, схватился пальцами за сосок сквозь ткань, и молоко мигом брызнуло, просочившись. — Тебя надо подоить, малыш. Молочко течёт, — он хотел было нагнуться, как вдруг парень с грязной ухмылкой ответил: — Пусть и твоё молочко потечёт, — и начал посасывать головку. Намджун схватился за изголовье кровати рукой. Он продолжал мять набухшую грудь своего мужа пальцами, сдаивать белёсые капли, которые ему до жути хотелось тут же слизать. Но этот рот… грязный рот, сосавший его член… остановиться было почти что невозможно. — Я люблю тебя, малыш. Давай сцежу, — всё упирался Ким, продолжая так стоять. — И я, — парень лизнул головку, — люблю тебя, папочка, — улыбнувшись, пососал венку, — а оно точно потечёт? — и облизнул губы. — Я буду хорошим папочкой, — Намджун улёгся рядом с ним, перевернулся на бок и, приподняв майку мужа, обхватил губами сосок. Левой рукой он сцеживал молоко, сжимая в каком-то определённом для себе ритме грудь, тогда как правой приподнял в колене ножки Чонгука. — Для тебя и для нашего… — послышалось сглатывание, — малыша. Парень с любовью гладил волосы мужа. С его члена текла смазка, и он молча наблюдал за тем, как почти что прозрачная капля появилась на кончике головки, а затем потекла вниз; после обратил взгляд на Кима: тот, лаская языком сосок, посасывал грудь, и молоко, не успевшее попасть к нему в рот, появлялось в уголках губ. В какой-то момент Ким-Чон, прикусив майку зубами, схватился за головку и начал поглаживать её, вздыхая. Тогда как Намджун уже пару минут как слепо тыкался членом в дырочку своего мужа, так ни разу и не попав. Ему особо и не хотелось, но желание фрикций… — Хороший папочка заботится о нас, малыш, — мягко пролепетал парень, дроча и поглаживая животик. — Он даже запретил нам укуриваться в хлам, представляешь, — после чего захихикал. — Я, между прочим, забочусь о нас, — сказал Ким, прервавшись на пару мгновений с поднятой головой. Чонгук, воспользовавшись моментом, ласково чмокнул его в мокрые губы. — Позаботься о нас, папочка. Позаботься, — и, не отрывая зрительного контакта, мягко опустил его ладонь к своей дырочке. — Посмотри, как мокро. Почувствуй. — Стоило мне только накончать в тебя, как ты весь сделался мокрым. То плачешь часами, то часами течёшь, ещё и молоко… — мужчина, глупо улыбнувшись, уткнулся покрасневшими щеками в набухшую грудь. — Я так люблю тебя, Чон-и, — Чонгук же, будто бы в подарок (или же в ответ) приставил его головку к своей дырочке и чуть насадился, взывая к животным инстинктам. — Ты сделал меня своим, Нам-и. Я теперь только твой. Отныне и навсегда, — его слова были полны любви. — Ты кончишь в меня ещё раз? — Я всегда в тебя кончаю, не забыл? — улыбка озарила его лицо. — Не знаю, что мы будем делать после рождения ребён… — но его голос мигом угас, ведь Чонгук насадился снова. И Намджун толкнулся в ответ. Не до конца, но так, чтобы парень откинулся на подушки. Он сосал его соски, медленно толкаясь в узкую дырочку. Головка раздвигала горячие влажные стенки, и спальню украшали чавкающие звуки со стонами. — Твоё молочко такое вкусное… — прошептал Ким между подходами, дуя на соски, которые тут же твердели. Ким-Чону это особенно нравилось. — Я… — ответил, продолжая себе дрочить, — не останавливайся, прошу… я так люблю тебя, так люблю… мой альфа… Чонгук впервые его так назвал. Он никогда не обозначал разницу меж ними, всегда отстранённо реагировал (разве что улыбался, словно дурак, при фразах: «Ты моя омега»). А теперь, видно, что-то отнюдь совершенное возникло в нём. — Ты мой, только мой, — Ким грубее ухватился за его грудь, и молоко брызнуло парню на живот. — Я сделал тебя своим… В моменты их совокуплений у Чона зачастую побаливал шрам на шее. Томился негой вплоть до секунды, пока Намджун не касался поражённой укусом кожи языком. Так и сейчас: лёгкая боль волнами шла аж до спины. Им и так было известно, что течка просто так не начинается. Что гон в ответ на течку возникает не всегда. Да и встретились они не ради рождения ребёнка, а по любви, хоть и по столь глупой причине. Ким проникал в него медленно и глубоко, да так, что парень под его толчками чуть отъезжал назад. В какой-то момент с лёгким писком с его члена брызнула сперма, и Намджун, сорвавшись совсем, несколько раз грубо толкнулся в него до конца, вызвав крики, после чего, чтобы не связываться снова, вытащил член и кончил прямо на головку своего мужа несколькими огромными лужицами. Рот его был полон сладковатого молока. — Вот мы… и поделились… — прошептал Чонгук, смотря в потолок. С хитрой улыбкой Намджун медленно прошёлся пальцами, сглатывая, по животу Ким-Чона, лобку и члену и вдруг резко вставил пальцы в его дырочку, пробормотав: — Я думал, речь шла об обмене. На узел у нас времени нет, но на мою сперму внутри времени всегда хватит, — тихо сказал Ким и чмокнул мужа в грудь. — Люблю тебя, тау. — С чего бы это «тау»? — со хмыком спросил в ответ парень. — Я же омега. — Для меня ты тау. Совсем какой-то поехавший, упрямый, но безумно красивый, витиеватый. — Что ж, ладно… — на лице его появилась искренняя улыбка, которая превратилась в хитрый оскал. — А для меня тогда ты… идиот! Зачем только разбудил! — и шлёпнул мужа подушкой по лбу.