***
Они дошли до машины молча. Себастьян всё-таки ему предложил: — Давай когда мы приедем домой я исполню твои предсмертные желания. Я хочу, чтобы хоть одна твоя мечта сбылась перед смертью… – сказал Куриные Ножки, держа Сатору за плечи, чтобы тот не падал от усталости. — Д-давай… – ответил Сатору, пытаясь вытирать слёзы. Но Себастьяну это не очень понравилось. — Давай я. – сказал кудрявый, и недолго думая, начал за него вытирать слёзы, смотря прямо в глаза. Так не хотелось верить, что самый дорогой тебе человек за всю твою жизнь скоро покинет этот мир, и скорее всего оставив тебя в одиночестве. Себастьян прекрасно понимал, что он не найдёт никого лучше Сатору. Потеря слишком велика. А сейчас Себастьян вёл машину, старясь сам не заплакать. Разочаровало то, что Сатору отказался от наотрез отказался от госпитализации и лечения, способного хоть на немного отсрочить скоропостижный конец и сделать его не таким болезненным, даже не сказав почему. Но он ничего не мог поделать с этим. Это же его выбор, тем более, перед смертью. Ему никогда не хотелось делать Сатору что-то неприятное, а когда до конца осталось чуть-чуть то уж тем более. Но сейчас не об этом, ведь Себастьян ведёт машину, пока Сатору, окутувшись в тёплом одеяле, лежит, опечалено смотря в окно. Никто не ожидал, что их отношения закончатся именно так. Когда машина наконец остановилась у дома, Себастьян решил, что мог бы понести Сатору на руках, но Сатору наотрез отказался. Даже прошипел на него. — Со мной всё хорошо, прости если это было грубо. – извинился Тсукада. — Ладно… – вздохнул Куриные Ножки. И прошли они домой молча.***
Утро было заспанным и совсем нежеланным. не хотелось открывать глаза и возвращаться в тот мир, в котором любви твоей жизни может не стать всего через какой-то месяц, а может и того меньше. Но нужно жить, пока Сатору всё ещё дышит. — Я хочу… Ну, знаешь, поговорить… – начал Тсукада. — Давай. Можешь даже не спрашивать. – ответил Себастьян. Ему всегда хотелось больше слышать красивый голос Сатору, а сейчас — особенно. — Себастьян… Я хочу сказать, что я безумно люблю тебя, хоть ты это и так знаешь. Ты стал для меня не просто парнем – но ещё и самым важным другом. И у меня есть предсмертное желание. Поклянись, что выполнишь его не смотря ни на что. Себастьян молча кивнул. — Съешь меня после моей кончины. —…В смысле? — Я подумал, что когда я умру, ничего от меня не останется кроме воспоминаний, которых и то легко забыть. А похороненным я быть не хочу. Я хочу чтобы мы стали единым целым… — Ты… Это… Серьёзно? – встревоженно спросил Себастьян, надеясь, что тот шутит. Он ожидал чего угодно от него, но уж точно не этого. — Ты уже поклялся, а следовательно, отказать мне уже не можешь. Я даже смотрел, что раньше в племенах, таким образом можно было и душой слиться с возлюбленным. Даже если ты не веришь в это, сделай это ради меня. Он не шутил, наоборот: был настроен серьёзно. — А… Хорошо… - с неуверенностью ответил Себастьян. Сатору встал, и поцеловал его в лоб. Ну хоть что-то… И за что им такое наказание? *** В комнате пахло омерзительно, из-за того, что Сатору был уже мёртв. Себастьян, сидев за кухонным столом в темноте но со свечами, надеялся на лучшее. Гуманная обстановочка. Было трудно поверить, что сейчас ты будешь съедать свою единственную любовь. Но эта любов уже, кажется, начинала потихоньку гнить, что очень нехорошо. Нужно уже приступать к делу. Единственное что радовало Себастьяна в этот момент, так это факт того, что Сатору умер без боли. А то ему уже приходилось представлять, как он будет корчится в муках, что, слава богу, не произошло. Он понимал, что его может поймать полиция, и посадить на пожизненное, но было уже плевать: без Сатору жизнь и так бессмысленна. Нужно лишь его успеть съесть, а что будет потом — то это как пойдёт. Себастьян, выбрав подходящий топор, отрубил голову Сатору. Казалось бы, большинство крови должно было утечь, но фонтан алой жидкости, летящий из горла прямо на ноги, явно думал иначе. Себастьяна пошатнуло с этого, но останавливаться было уже поздно. Положив на стол, Себастьян уселся, только начав разрезать вдруг услышал под ухом «прошу тебя…», вонзил вилку в чуть грубое мясо, другой рукой начав его резать. первый, самый маленький кусочек, с которого всё должно начаться. кусок... Он-то не особо и большой, верно? Отрезок плоти нелегко, но оторвался от тела подгнивающего Сатору. Себастьян немного скорчился, усомнился в правильности своих действий. Точно ли он должен есть своего любимого? Но он просил, а Помидорович пообещал, поэтому всё верно. Останавливаться не стоит. Себастьян засовывает кусок живота в рот. Пережевывает, пробует… Он быстро привыкает к необычному вкусу и берётся за ещё один кусок. Следующий отрезок был покрупнее, и Себастьян, снова жевав его достаточно долго, проглотил с сожалением о смерти своего любимого Сатору. «Мне жаль что так вышло». Куриные Ножки полез дальше. Он взял нож побольше, начал разрезать им живот Тсукады вдоль. Пошла тёмная, густая и чёрная как нефть кровь. Она медленно выливалась из разреза наружу, а Себастьян молча и с ужасом смотрел на это. Ему всё ещё не нравится затея поедать своего парня. Помидорович взялся за края разреза, начал понемногу раскрывать его. Звук как ткани и кожа рвётся звучал довольно приятно, даже давал надежду на то, что скоро всё закончится. И так, рана открылась ещё сильнее. Себастьян набрался смелости и начал разрывать кожу Сатору с новой силой, и порез стал раскрываться полностью, оголяя органы парня. И теперь кучерявый мог хорошо разглядеть желудок, кишечник, печень и селезёнку. От такого интересного зрелища Себастьяна чуть не вырвало, и это он ещё не полностью всмотрелся во все внутренности, однако ему придётся, поэтому рядом можно поставить тазик на случай чего. Сможет ли Себастьян съесть всего Сатору? Помидорович теперь в перчатках, и он лезет внутрь Сатору. Живот юноши полностью раскрыт, и его органы можно легко достать из живота. Себастьян решил, что начнёт с желудка. Он был полностью пустой и вполне чистый. Кудрявый не додумался до того чтобы каким-либо образом приготовить орган Сатору, поэтому он будет есть абсолютно всё в сыром состоянии. Парень режет желудок на две части, затем на четыре. Берёт вилку и неспешно кладёт кусочек в рот, жуёт и, подавляя рвотный рефлекс, проглатывает. Сырой желудок в крови это худшее что можно съесть. Это просто отвратно, но ради Сатору Себастьян продолжит! Он режет желудок на более мелкие куски чтобы было легче жевать и проглатывать, принялся есть это всё. С ним покончено. Теперь Помидорович будет есть тонкую кишку. Он принялся вытаскивать её из живота, начал тянуть и вытягивать как циркач в цирке вытягивает, кажется, бесконечную ленту из своей шляпы. Смотря на кишечник Тсукады, Куриные Ножки снова чуть не блеванул. Он выложил всю кишку на стол, начал резать её на маленькие отрезки. Это зрелище он запомнит на всю свою жизнь, ибо оно выглядело реально отвратительно и мерзко. Всё разрезано, Себастьян начинает натыкать каждый кусочек на вилку, пихать в рот. Невольно он пытается себя убедить что это вкусно. Наверное он делает это чтобы Сатору, смотря на это сверху, не огорчился. Осталось всего пару отрезков от кишки, но рыжий не может доесть. Это слишком мерзко для него и его желудка. «Я точно не доем» — его мысли. Тогда, немного посидев без дела и подождав пока всё ранее съеденное уляжется, Помидорович отложил кишки на потом, подумал что сейчас лучше доесть мясо, ведь оно, как ни странно, уже гниёт быстрее. Скоро начнут собираться мухи, претендовать на труп Сатору. Себастьян как подобает вытер свой рот платком и начал резать ноги Тсукады. Большие горизонтальные разрезы от таза до самых щиколоток нанеслись на тело черноволосого, и Себастьян принялся снимать с ног Сатору кожу… Он сделал это относительно быстро, попутно блеванув в подобающее место. Бедняга Себастьян не выдержал, и его вырвало в таз. Он даже не думал смотреть туда, ведь тогда бы его с точностью стошнило бы снова, и, возможно, ещё хуже. Кожа снята, мышцы и сочное, красное, налитое кровью мясо показалось во всей своей красе. Парень решил что начнёт с самого низа, постепенно поднимаясь вверх. И так, Себастьян режет голени Сатору. У трупа происходят судороги, от чего кучерявый постоянно вздрагивает. И то ли от страха, то ли от слабой надежды на то, что Тсукада ещё жив… Однако это просто знак того, что брюнет окончательно умер. Себастьян продолжил отрезать мышцы от кости. Всё отрезал, положил рядом с ногами, а сам пошёл за более глубокой тарелкой. Нашёл её и поставил на стол, закинул туда оставшееся куски кишечника и отодвинул. Осталось разделать голени на, как обычно, более мелкие куски и съесть и их… Как же всё сложно! Помидорович перемешивает остатки голеней и кишков в тарелке. Субстанция выглядит вполне приемлемо, однако запах что источает труп и сама жидкость не очень приятны, хоть в противогазе сиди… Но ничего не сделаешь. Себастьян успел привыкнуть к этому отвратному аромату, однако после перемешивания органов он заиграл новыми красками, впиваясь прямо в самые ноздри и проникая глубоко внутрь. Неохотно, но он всё же черпает этот «необычный» суп и кладёт ложку в рот. Смаковать желания совсем нет, поэтому рыжий быстро проглатывает и берётся за новой порцией. С горем пополам, но он съел это. Осталось только доесть всё что ещё не сгнило. Мышцы бёдер ещё в хорошем состоянии. И это ясное дело, поскольку в комнате стало более душно, а значит разложение будет протекать медленнее. «Я должен успеть всё съесть, иначе Сатору расстроится. Я уверен, что он наблюдает за мной» — размышляет Себастьян, пока разрезает портняжную мышцу. Она разорвалась, теперь можно спокойно вырезать прямую мышцу. Медленно и постепенно Куриные Ножки поедал ляжки Сатору. От них почти ничего не осталось. Ноги Тсукады полностью обглоданы, от них остались только кости и стопы. Половой орган Помидорович отрезал с особой грустью, не зная что с ним делать. Он положил его в ту глубокую миску и подумал что ещё, возможно, успеет сделать с ним что-то. Куриные Ножки вышел из стола на некоторое время, стараясь обдумать всё произошедшее. Со слов Сатору «я даже смотрел, что раньше в племенах, таким образом можно было и душой слиться с возлюбленным» Фраза «Ты есть то, что ты ешь» приобретает новый смысл. Также Себастьян подумывал на завтра, и возможно на послезавтра, получится ли остатки Сатору превратить в порошок. Нужно доделать начатое. Себастьян взял в ладони половой орган, намного быстрее отправляя тот в рот и пережёвывая. Вроде был упруг и солоноват, но на вкус было весьма… Сочно. Неожиданно для себя он издал протяжное, полное наслаждения мычание, после чего совсем не почувствовал того сковывающего желания блевать. Как он может чувствовать наслаждение… С этого? И ведь всё за один день по сути: он бы ни за что не поверил, что он когда-нибудь съест своего возлюбленного. Хотя что уж там? Он никогда не думал, что он съест человека! Было до жути обидно, что он не мог узнать подробностей о страсти Сатору к каннибализму, ведь даже сейчас ему было непонятно хотел он этого когда умирал. Жаль что былое время им уже не вернуть… От такого незамедлительно начинают наворачиваться слёзы. Так хотелось быть рядом с Сатору, а теперь ему, скорее всего, просто будет мерещиться его голос. Темнота накрывала город, проплывая мимо редких светящихся окон, и она знала, что в одном окне рыдал человек. Человек, который съел своего возлюбленного, но сделал это без всякого сожаления и угрызений совести.