Батареи и трубы

Лакк сидит на ледяном полу маленькой квартиры, прижимается к батарее, почти обнимает её, словно девчонку какую. Зачем? Хороший вопрос. Ему ведь всё равно холодно. И дело не в том, что им отключили отопление дня два назад. Ой. Не им — ему. Привычка. Лакк же один теперь живёт. Теперь. Хочется с головой закутатся в тёплый плед, впасть в спячку как лесной мишка и не вылезать до конца зимы. Лакк бы так и сделал, да только на этот самый плед смотреть так больно, что лучше уж дрожать от холода в минус одиннадцать. Плед до сих пор пахнет Магной. Его любимым, за те недолгие пару лет ставшим таким родным Магной. С их знакомства прошло на самом деле года четыре, а такое ощущение, что они знают друг друга всю жизнь. Лакк помнит день их первой встречи во всех деталях и подробностях. Даже какие носки на нём были в тот момент, когда к нему подошёл парень с частично крашеными в сиреневый волосами и после самого нелепого подката: "Молодой человек, у вас что-то на попе. Ой, кажется, это был мой взгляд" красный как помидор поспешил удалится к своим истерически смеющимся друзьям, крича про то, что он ещё никогда не был так опозорен и в жизни больше не будет играть с ними в правду или действие. Только вот незнакомец не ожидал, что рандомный блондин, на которого пал выбор его друзей побежит за ним с просьбой дать номер. Бедный Магна бегал от Лакка по всему району на протяжении двух часов. Периодически ему всё же удавалось скрыться, но настойчивый Лакк был неугомонен и просто так отпускать жертву не собирался. Закончилась гонка тем, что оба оказались избиты местной гопотой, за то, что якобы покушались на их территорию. Но знакомым Лакк предпочитает рассказывать версию про совместное падение в сугроб. А то не особо смешно что-то получается. Магна кстати номер всё-таки дал. Как бы написал какой-нибудь великий писатель: искра, буря, безумие и опьянённые украденной из магазина бутылкой алкоголя они уже целуются. Ах да, на тот момент те были знакомы три дня, ага. Ну, что поделаешь — сердцу не прикажешь, пиво пусть и горькое, но вкусное, а этот херов брюнет перед Лакком слишком привлекательный. На утро они правда чуть не подрались, да и хер с ним. Лакк всё равно ни о чём не жалел и не жалеет. Не то, чтобы у них были особо романтичные отношения, но Лакк дорожил каждой дракой, в которую те влезали, каждой бутылкой вина, выпитой вместе, каждой совместно просранной каткой в доте. Дорожил самим Магной: грубым, вспыльчивым, временами туповатым, но только его Магной. Лакк хихикает. Грустно, слабо, с тоской, но хихикает. Назвал однажды Магну самым близким для себя человеком, а про давным давно поставленный психотерапевтом диагноз "депрессия" не знал. Как не знал и про запас лезвий в двойном дне их тумбочки, до тех пор, пока не обнаружил одно из них в окровавленном кулаке мёртвого Магны. Магна не романтик уж точно. Ну не получается у него в этот жанр — че пиздеть-то? Вот и предсмертная записка сильно трогательной не вышла. Одно единственное слово, написанное дрожащими руками еле пишущей синей ручкой на небрежно вырванном из тетради листке бумаги в клетку. "Прости" Лакк часто пропускал мимо себя какие-то даже самые видные детали, и уже давно смирился с этим своим отрицательным качеством, ведь на ряду с множеством других, оно не казалось таким уж критичным. Но этого упущения из виду он простить не мог. Будь Лакк хоть чуточку внимательней, может и заметил бы, как Магна подолгу торчит в ванной, занимаясь там не понятно чем, как не ест днями, как спит то два часа в сутки, то его с кровати и силой не поднимешь. Может, воспринял бы вскользь брошенные слова "я хочу умереть" всерьёз, а не посмеялся, посчитав это дебильной шуткой. Батареи и трубы плачут, а Лакк вместе с ними. Приоткрытое окно над подоконником начинает казаться очень соблазнительным.