мы

      – И он, блять, снова напился! Представляешь, Баттерс? Он же обещал, что больше не будет пить в общаге, ебаный пиздабол! - Брофловски уже полтора часа ходит кругами по комнате и покрывает трехэтажным матом бывшего соседа по комнате, пока рядом сидящий Стотч спокойно раскладывает его вещи в шкаф. Утро начинается не с кофе, а с разъяренного Кайла, который врывается в комнату бедного Баттерса с рюкзаком полным вещей, с порога кричит о том, какой же Стэн мудила, и жалобно, но с тенью агрессии просится пожить пару недель в его комнате. Баттерс конечно же соглашается, прекрасно понимая, что ближайшие пару часов ему еще и придется слушать нескончаемый монолог о том, как несправедлива жизнь. Не то, чтобы он возражал, но это явно не то, чем хотелось бы заняться с утра в выходной.       – Я устал от него, чувак. Он такой невыносимый, - Кайл наконец выдыхает и плюхается на кровать, - тебе так повезло жить без соседа. Никаких криков, никаких пьяных далбоебов посреди ночи, никаких проблем. Да, Баттерс? Чем ты вообще занимаешься обычно? Над ответом на последний вопрос Стотч на долю секунды задумался. Чем он обычно занимается? О том, что по ночам он сбегает ради того, чтобы покататься с Кенни на байке по городу как-то не вариант, а рассказывать, что иногда он даже ночует в комнате с ним же тем более не стоит.       – Да ничем толком. Сплю, учусь, пробиваю компромат на всех студентов колледжа по ночам, иногда убираюсь в комнате. Брофловски в ответ лишь смеется и кивает. Его даже не смутила часть с компроматом, не зря же Стотча прозвали «детектив Баттерс» еще во времена, когда они были детьми.       – У тебя кровать удобная очень. У нас со Стэном матрас такой хреновый, что аж спина болит по утрам. И где тут справедливость?       – Вы че со Стэном в одной кровати спите?       – Конечно нет, - щеки парня покрылись легким румянцем и он мысленно благодарит бога за то, что Баттерс сидит к нему спиной, - я не то имел ввиду. Ты же понял о чем я.       – Да я прикалываюсь. Я схожу в столовую, принесу нам что-нибудь поесть и попить, можешь пока поспать, там одеяло рядом сложено.       – Принесешь нам поесть? Баттерс ты, блять, чудо! - Кайл отдает ему честь, не утруждаясь даже встать с кровати, - спасибо, чувак. Стотч в ответ расплывается в своей самой невинной и лучезарной улыбке, словно тот ее увидит, и почти бесшумно выходит из комнаты. Кайл все прокручивает в голове вопрос «вы что, спите вместе?» и невольно улыбается, вспоминая, как пару раз они со Стэном действительно засыпали в его неудобной кровати. И даже то, что это случалось из-за бунтов Брофловского «я не буду страдать один!», когда он тащил соседа на жесткий матрас за очередную попойку, не мешало ему наслаждаться этими воспоминаниями. На утро он всегда просыпался в объятиях Марша, а порой даже позволял себе задержать свой взгляд на его длинных ресницах чуть дольше, чем положено. Ему всегда так хотелось зарыться в его лохматые волосы, убедиться, что они действительно такие мягкие и шелковистые, какими он себе их представляет. Хотелось попробовать на вкус его губы, до боли бледные и сухие. Он вспоминает момент, когда наконец убедил друга в пользе гигиенической помады и насильно намазал ею губы Стэна сам, на что тот потом жаловался еще неделю, пока Кайл в ответ лишь смеялся. Он часто прокручивал в голове воспоминание с того дня, как его чуть не одолело желание прильнуть к ярко розовым губам Марша, блестящим после помады. «На вкус они теперь тоже малиновые?» пронеслась мысль в его голове и застряла там же, похоже, до конца его жизни.       – Блять, - У Кайла щеки горят от въевшихся в голове образов, где он целует Стэна, и он отчаянно пытается их от себя отогнать. - Почему именно этот придурок, господи, за что? Последнее он произносит вслух саркастично, но нотки печали в голосе все же дают о себе знать. Кайл всегда был убежден, что ему нравятся только девушки, но к Стэну он всегда чувствовал что-то иное, совершенно на другом уровне. Это началось еще давно, он даже не знает, когда именно. Впервые, правда, осознал он это в старших классах школы, когда ему открыла на это глаза Бебе, сказав: «ты же понимаешь, что любишь только Стэна?» и Кайл сначала даже разозлился. Бебе же была его девушкой, как она могла такое сказать? Если она хотела расстаться, то можно было сделать это и другими способами! Но та была непреклонна в своем убеждении, возможно, настолько, что смогла убедить в этом даже самого парня. Как ни странно, после этого случая они больше не общались, но ее слова настолько въелись ему в память, что он по сей день их вспоминает. После этого позорного расставания он действительно начал замечать что-то странное в своем поведении и отношении к Стэну, и если это сперва его смущало и пугало, то позже он принял себя и свои чувства. Почти принял.       – Стэн мудила! - недовольно крикнул он и прикрил ладонями свое красное от смущения лицо.       – У тебя шиза началась, видимо. Знакомый голос вернул парня в реальность и он даже слегка испугался от неожиданности. «Спасибо, господи, что люди хоть мысли слышать не умеют» пронеслось вдруг в голове.       – Бля, Кенни, ты че тут забыл вообще?       – Книгу Лео одалживал, - он уверенно зашел в комнату и по-хозяйски начал перебирать вещи Стотча на полке, словно это было привычное дело для него, - а ты? Ты же со Стэном живешь. А, извини, с мудилой Стэном. Ухмылку Кенни видно даже через маску, которую тот носит почти не снимая, и Кайл закатывает глаза.       – Стэн меня заебал своими пьянками, пару недель буду жить тут. Маккормик казалось даже застыл от удивления на долгие пару секунд, а после спокойно ответил:       – Как знаешь, чувак, - пожал плечами, - только выдумай другую причину по которой ты избегаешь своего парня, а то эта звучит неправдоподобно. Брофловски сначала даже никак не отреагировал, продолжил лежать, глядя в потолок, а спустя долю секунды тут же воскликнул:       – Блять, Кенни, я не чертов педик! Хотелось кинуть в него тапочки-уточки Баттерса, но Маккормик вышел из комнаты так же быстро и незаметно, как и зашел. Истинная причина, по которой Кайл решил на время оставить Стэна в покое действительно заключалась не в вечных пьянках. Он просто хотел сбежать от своего друга. Сбежать от своих чувств, что с каждым днем становятся все сильнее, а скрывать их уже не остается сил. Слова Маккормика застревают в голове Брофловского и это его напрягает. Неужели все всё знают? Неужели Стэн всё знает?       – Ебаный стыд.

***

      – То есть, все это время я мог просто под любым тупым предлогом завалиться к тебе в комнату и начать жить с тобой?       – Ты и так часто заваливаешься ко мне в комнату и спишь со мной в одной кровати, Кен, у тебя совесть есть вообще? - прозвучало саркастично, но это же Баттерс. Он не умеет говорить сарказмом, даже сейчас на его лице лучезарная улыбка. У Лео на щеках появляются милые ямочки, когда он одаривает его своей милой улыбкой, и Кенни готов поклясться, что не горит желанием убить каждого, кто тоже становится свидетелем этой красоты. Клятва не обещает правду, верно? У Лео еле заметные веснушки, длинные светлые ресницы и всегда грустные серые глаза полные искры и веры. Кенни всегда отчаянно пытается не утонуть в них, все отрицая давно появившиеся в груди чувства.       – Ты единственный, кто слепо верит, что у меня есть совесть. Да и к тому же, тебя что ли не устраивает это?       – Еще как устраивает, - Баттерс слегка краснеет и отводит взгляд, - мне нравится, когда ты рядом.       – Ты че со мной заигрываешь сейчас? У Маккормика сердце тлеет от вида смущенного Стотча, а потом вдруг начинает биться быстрее, когда друг ему нагло подмигивает. И коридор заливается смехом - у Кенни смех тихий, хриплый, а у Лео он громкий и нелепый.       – Зайдешь в комнату? Еды хватит на всех.       – Зайду позже, сейчас по делам пойду, - Маккормик достает из кармана завалявшуюся пачку сигарет и ее тут же отбирает его недовольный друг:       – Не кури так много, я тебе отдам пачку завтра, сегодня перерыв. Маккормик бы надрал зад за такую наглость любому, но только не Баттерсу. Если делает он - значит так нужно, значит пора брать перерыв. «Как же много я ему позволяю» проносится мимолетно в его голове.       – Окей, мам. И Баттерс недовольно закатывает глаза, шепча что-то в ответ, но заходит в комнату быстрее, чем Кенни успевает его переспросить и ответить. Школа давно осталась позади, парни выпустились еще пару лет назад и многие из прежнего класса поступили в один и тот же колледж - кто за учебной, кто за спортивной стипендией, а кто по принципу «просто за компанию» и наличию общежития. Последний пункт относится именно к Баттерсу, кто в последний учебный год убедил всех из старой компании поступить вместе именно сюда. С одной стороны - друзья рядом, а с другой - неплохой вариант сбежать от сумасшедших родителей. К тому же, этот вариант так же помог бы и Кенни начать жить в хороших условиях. В колледже все они поменялись, кроме разве что Картмана, который как был засранцем, так им и остался. За эти два года Баттерс явно стал счастливее вдали от родителей. Он снял брекеты, чуть отрастил волосы, стал активистом и начал ходить в кружок журналистики. А Кенни влюбился. Окей, гугл, что делать, если вдруг осознал, что хочешь трахнуть своего одноклассника? Маккормик осознал свою необъяснимую тягу к Стотчу еще в школе, но в то время свел все на гормоны и желание поебаться. Но годы идут, а от количества девушек в списке «переспал» не исчезают мысли о том, как он хочет трахнуть своего одноклассника. А ведь Кенни даже не гей! Это все Стотч! У него хрупкие плечи узкая спина, обсыпанные веснушками, округлые бедра и худые длинные ноги. По сравнение с другими парнями в классе он действительно был больше похож на девушку, особенно учитывая его невысокий рост. Хотя в сравнении с Маккормиком, он был не настолько маленьким, но его бледные аккуратные кисти рук действительно казались крошечными в широкой ладони Кенни. Не счесть сколько раз парень просыпался с утренним стояком из-за очередного сна с чертовым Баттерсом и ведь ни одна его девушка на ночь ни разу не сумела заменить его. В колледже они стали намного ближе, чем было в школе. И Маккормик с ужасом для себя понял, что теперь он не просто хочет Баттерса, он теперь откровенно влюблен и хочет быть с ним. Правда он не совсем понял, когда именно осознал это: когда они катались ночью на байке и Лео открылся ему в своем новом свете «я люблю скорость и хочу быть быстрее ветра» или когда они прогуливались по ночному парку и он неожиданно для себя понял, что смог открыться Баттерсу настолько, что прямо сейчас рассказывает ему о своей семье и детстве?       – Кстати, Кен, пока ты не ушел.. Маккормика внезапно вытаскивает из мыслей Стотч, который бежит за ним пару метров с какой-то бумажкой в руке.       – Чего тебе?       – Передай это Эрику, пожалуйста, - и сует в руки рекламный флаер о пьесе, которая должна состоятся в эту субботу в колледже.       – Что это и зачем оно Картману?       – Эрик присоединился к моему кружку журналистики! Кенни расплывается в нелепой улыбке и всем своим видом пытается не показывать, как готов сейчас взорваться от смеха.       – Не смейся! Он занимается этими флаерами сейчас.       – Жирдяй играет в пьесе?       – Вроде нет, - Баттерс всерьез задумывается, - но он ответственен за распространение этих флаеров. Передай ему, если тебе не сложно.       – А что мне за это будет? - парень спрашивает не всерьез, просто в шутку, даже не оглядываясь на Лео.       – Увидишь, - и снова Баттерс ему подмигивает! И снова Кенни готов поклясться, что его сердце сейчас выскочит из груди. В последнее время Баттерс часто и слишком нагло флиртует с Кенни, и он, видит бог, еле сдерживается от того, чтобы не начать флиртовать с ним в ответ.