Сирень

             Утренняя роса стекала с небольших лепестков сирени. Лёгкий туман окутал задний двор особняка, вводя организм в лёгкую дремоту.       Проводя рукой по цветам, Джозеф не брезгуя размазал росу по ладоням. Прохладные капли приводили в чувство и освежали.       Неспешная прогулка вокруг небольшого дворика, была частым ритуалом Фотографа перед предстоящим днём. Но не он один любил это место.       В первый раз Джозеф даже не заметил, как Антонио наблюдал за ним, слишком был увлечён своими мыслями. То утро было слишком неловким, но не только для француза.       Первая беседа прошла чуть скомкано. Сначала казалось, что и говорить мужчинам не о чем, разный круг интересов. Но на следующее утро в то же время и в том же месте они снова встретились. На этот раз не случайно.       Сейчас же Дезольнье пришёл чуть раньше установленного времени, хотелось кое-что обдумать перед встречей с Антонио.       Но музыкант и сам появился в саду подозрительно рано.       Мужчины переглянулись, не было сомнений что такая встреча в такую рань была случайностью, но Джозеф со стороны смотрел на всю ситуацию, как на комедию, ловя себя на стыдных дежавю.       Приветствие как всегда безмолвное, даже чуть интимное. Локон волос цепко закрутился вокруг запястья, аккуратно поднимая ладонь Фотографа.       Губы музыканта едва ли дотронулись до бледных костяшек, поспешно отпуская чужую руку. Такое действие давно перестало быть чем-то неловким, наоборот, всё казалось слишком правильным. — Доброе утро, вижу тебе тоже не спится.       Француз лишь кивает. Но в очередной раз берёт Антонио под локоть, позволяя вести себя куда вздумается музыканту.       Так и проходило каждое их утро. Скрипач вёл Джозефа за собой, петляя вокруг клумб. Маршрут их прогулки менялся каждую встречу, но конец её всегда был один.       Подводя Фотографа к пышному кусту лиловой сирени — это было завершающей точкой в их сегодняшней встрече. Придётся ждать следующего утра, ведь в остальное время они и не видели друг друга. Ирония? Возможно. — Je ne veux pas partir. — Джозеф и сам не сразу заметил, как давно отпустил чужой локоть, держа музыканта за руку. — Я хотел сказать… Что… Ох, прости, возможно я не так всё понял.       Только собравшись с духом и умерив набиравший свои обороты стыд, Фотограф собирался поспешно покинуть сад со скомканным извинением. Но собственную ладонь чуть крепче сжали, останавливая. — Скажи мне о чем ты думал.       Едва ощутимый ветер качнул куст сирени, распыляя аромат цветка по округе. Нос неприятно зачесался, отчего Джозеф резко чихнул. — Будь здоров, Amore mio, так о чем же ты думаешь? — Подожди, как ты меня назвал? — Едкая пыльца снова заколола в носу, вырывая ещё несколько чихов. — Не смейся, что ты только что сказал?! — О чем ты? Возможно тебе послышалось, но сначала ответь на мой вопрос. — Несколько локонов издевательски начали тыкать Джозефа в бока, пытаясь защекотать. — Прекрати! Щекотно! Я всё скажу! — Переминаясь с ноги на ногу, Фотограф потупил взгляд на грунт перед ногами. — Мы в последнее время стали чуть ближе и твоя компания для меня много значит…       Всё ещё рассматривая собственные ноги, француз увидел не сразу как локон волос обхватил его поперёк живота, двигая ближе к музыканту. — А если нас увидят?! — Меня радует, что тебя беспокоит именно это, а не то что я тебя уж слишком откровенно обнимаю.       Заикаясь на полуслове, Джозеф растерянно хлопал глазами, но Антонио не стал терять времени попусту.       Наигрывая на скрипке до ужаса простую мелодию, музыкант начал кружить их в медленном танце. — Я надеюсь, мне не одному мало наших недолгих встреч по утрам? — Поднимая Джозефа над землёй, Скрипач начал кружить мужчину вокруг себя, опуская обратно. — С каждым днём всё сильнее тянет к тебе, позволишь забрать твою душу? — Звучит очень заманчиво, думаю я согласен.       Аромат сирени окутал пару с ног до головы, пропитывая одежду. Лента на волосах Фотографа окончательно распуталась. Густые волосы легли на плечи при очередном повороте, а щеки краснели скорее от подступающего жара чем от смущения.       Время близилось к обеду, любой мог застукать мужчин за их небольшим танцем, но сейчас, когда сирень — символ первой, трепетной любви пропитала своим запахом весь сад, чужие взгляды были на последнем месте.