Возвращение

Константин очень хотел напиться. Не потому, что подстава Нортона его напугала — Лазарев знал, что как только вернётся Астариус, его сразу же оправдают. Так и вышло, и теперь Константин мог бы заняться работой, или делами Зодчего Круга, или на худой конец отдохнуть, но… Но вместо этого он думал о чёртовом Огневе. Огневе, который подставил его, унизил, заставил пережить несколько отвратительных часов старости… Константин злился, злился так сильно, что ему казалось, что он сгорит изнутри. Но злился он не только на Нортона. На одну ужасную восхитительную секунду, когда Константин стоял перед давним врагом скованный, побеждённый, беспомощный, а Нортон смотрел на него пламенным торжествующим взглядом, Лазареву это понравилось. Да черт возьми, ему захотелось упасть перед Огневым на колени, так, как будто они снова молодые любовники, ему хотелось стонать, — нет, даже кричать от боли, — и умолять своего господина не останавливаться. Константин надеялся, что Огнев ничего не заметил. Услышав скрип двери, Лазарев обернулся и тут же рефлекторно отступил назад. Он точно не ожидал увидеть Нортона в своей мастерской… Тем более после таких мыслей. Огнев довольно усмехнулся и закрыл за собой дверь. — Соскучился, Костя? — фамильярное обращение больше не раздражало. В конце концов, было же время, когда Лазарев обожал их разницу в силе и статусе, когда целовал Огневу руки, с радостью подставлялся под жадные, жаркие взгляды… Константин вызвал стрелу. Чтобы там ни было в прошлом — сейчас он не собирался поддаваться эмоциям. — Да брось, Костя, — Нортон чуть прищурился, и сделал ещё один шаг — Ты ведь этого хочешь. Лазарев дернул головой. В горле пересохло и он не смог заставить себя сказать «нет». — Не хочешь? — ещё шаг и приподнятая бровь, — Ну так оттолкни меня. Напади. Теперь Нортон стоял совсем близко, а Лазарев прижимался спиной к стене. Он должен был это сделать, должен был победить, спастись, не становясь снова послушной игрушкой… Константин протянул Нортону стрелу, сдаваясь. В конце концов, мог он хоть раз сделать что-то, не думая о правилах и морали? — Молодец, — тихий шёпот в самое ухо. Нортон провел рукой по его щеке, заставил запрокинуть голову и наклонился к шее, прикоснулся губами к тонкой выступающей венке и сразу же её прикусил. Лазарев не сдержал хриплого стона. Невозможно сосчитать, сколько раз за эти двенадцать лет ему снилось подобное. Он почувствовал переход, но даже не стал спрашивать, куда Нортон их тащит. И так понятно, что в Черновод, где никто не помешает, не потревожит… Нортон толкнул любовника на кровать, взмахнул рукой, и одежда Константина исчезла. — Руки, — приказал он, и Лазарев послушно скрестил запястья. Столько лет прошло, а он до сих пор помнил каждый приказ, каждое правило… Ещё один эфер — и Константин оказался связан. Руки привязаны к изголовью, ноги расставлены… Лазарев знал этот фетиш Огнева, любовь к контролю, к чужой беспомощности… И этот хитрый, жестокий взгляд он тоже знал, разумеется. — Боль, — с усмешкой произнёс Нортон. Он применил далеко не самый сильный эфер, но этого хватило, чтобы Лазарев закричал, дернулся, обдирая запястья колючей верёвкой, выгнулся… Огнев пытал его меньше минуты, но у Константина потемнело в глазах. Он все не мог отдышаться, хоть немного успокоиться, только облизывать пересохшие губы и мечтать о продолжении. И Лазарев знал, как Нортон сейчас на него смотрит. Это выражение садисткого удовольствия, торжества власти, желания… Константин его обожал. Он снова застонал, когда почувствовал чертовски длинные пальцы Нортона внутри себя. Господин никогда не был с ним нежен, а сейчас он явно собирался устроить любовнику наказание. Отомстить за всё, отыграться… Не стоило и надеяться на долгую подготовку. Первый толчок — и Лазарев снова закричал. Нортон не давал ему привыкнуть, не жалел, использовал, наслаждаясь его болью и покорностью. Константин захлебывался собственными стонами, мучался, не имея возможности к себе прикоснуться… Нортон целовал его, оставлял на смуглой коже следы укусов, но не давал даже приблизиться к краю. И только когда новая волна болевого эфера захлестнула Константина, когда ему показалось, что сейчас он просто потеряет сознание, Огнев сжалился. Хватило всего пары резких движений, чтобы Лазарев кончил, расслабляясь и полностью отдаваясь ощущениям. Он приходил в себя медленно. Все тело болело, а на запястьях остался красный след от верёвки. Двигаться не хотелось, разве что прижаться к Нортону снова… — Черт, завтра же заседание, — тихо пробормотал Константин, понимая, что расслабиться не удастся. Ещё и следы убирать или прятать, а так не хотелось… — Ты в отпуске, — лениво ответил Нортон. — Что? — Ты в отпуске, Костя. Астариус тебя вчера отпустил на неделю, и все уверены, что ты будешь торчать в Зелёном Ларце и не появишься в Астрограде. — Нортон нахально улыбнулся. — Спасибо. — Лазарев поймал требовательный взгляд Огнева и тут же поправился, — Спасибо, господин.