Вдребезги / Shattered

      — Сестра? — спросила Луна спокойным голосом, легонько постукивая копытом в дверь. — Ты тут?       Ответа не последовало, однако Луне было прекрасно известно, что ее старшая сестра находится в своих покоях. Принцесса вздохнула и присела на карачки, сверля пространство между полом и потолком взглядом. Селестия уже довольно долго сидела взаперти, и это начинало настораживать.       «Прекрасно понимаю, что она расстроена, но ведь и это можно пережить, — подумала про себя Луна, — после моего заточения она оправилась довольно скоро, так что почему бы ей и сейчас не прийти в себя?».       Нет, тут же покачала она головой. Та ситуация была совсем другой. Селестия знала, что Луна найдет способ освободиться, к тому же верила, что младшей сестре удастся вернуться в прежнее состояние — порукой были Элементы. Теперь же Селестии не приходилось сомневаться в том, что он навсегда ее покинул.       Луна вздохнула. При одной лишь мысли о сумасшедшем романе, в который ввязалась ее сестра из-за Старсвирла, голова шла кругом. Отчасти из-за того, что пони, разделивший этот роман с ней, одновременно был ей и печально знаком, и нет.       «Что ж, допустим, влюбляться в доброго двойника короля-тирана, было, пожалуй не самым разумным поступком, — призналась Луна себе, — но ведь любовь — забавная вещь сама по себе, если верить Каденс. Так что это неважно…       Принцесса смерила дверь задумчивым взглядом. Последние несколько недель самочувствие Селестии было, в целом, неплохим. Но, что ни день, ввечеру она стремительно удалялась в свои покои, и каждый раз во все более раннее время. Сегодня же она даже не удосужилась выйти из комнаты.       — Сестра, я знаю, что ты тут, — выпалила наконец Луна, — не могла бы ты выйти?       Ответа не последовало.       — Ладно. Перейдем от слов к действиям… — вздохнула она, раскаляя свой рог магической энергией. — Я этого не хотела, но отчаянным временам — отчаянные и меры…       — И не пытайся, — донесся до нее хриплый голос Селестии. — Я наложила на дверь заклятие, с которым даже ты, Лулу, не справилась бы.       — Есть контакт…       Магия Луны рассеялась. После этого принцесса снова постучала в дверь:       — Тия, пожалуйста, впусти меня! Ты же знаешь, что я очень не люблю, когда мной пренебрегают!       — Оставь меня в покое, Луна… — вздохнула Селестия. — Сейчас мне нужно побыть одной…       Луна нахмурилась.       — Селестия, ты просидела там уже несколько дней! Мне пришлось поднимать за тебя солнце! Ты же знаешь, что такое мне легко не дается!       — Луна, ты и раньше поднимала его за меня, — сказала Селестия безэмоциональным и невеселым голосом, — не пытайся использовать это как предлог, чтобы я вышла.       — Попытка не пытка… — пробормотала Луна себе под нос. — Выходи, и дело с концом! Я с ног сбилась! Твайлайт тоже переживает!       — Твайлайт переживает?.. — спросила Селестия после секундного молчания.       — Еще как переживает! — воскликнула Луна — И то, что ты не отвечаешь на ее письма, делу не помогает! Бедняжка Спайк и тот не находит себе места!       — Она видела, что произошло… — вздохнула Селестия. — И должна меня понять…       Луна уставилась на дверь с каменным выражением лица:       — Ты говоришь о том же, о чем нам рассказала Каденс? О том самом жеребце из параллельного мира?       — Да… — тоскливо протянула Селестия. — Твайлайт поймет меня… хотя бы как ученик наставника…       Луна покачала головой.       — Может, какая-то правда в твоих словах и есть, но ты забываешь, что наставник должен быть примером для подражания. А тот, который ты подаешь своей ученице, вряд ли такой уж хороший!       — И что же в этом такого? — неожиданно спросила Селестия. — Ты сама говорила мне, что в том, чтобы совершать ошибки, нет ничего неестественного, и то, что я принцесса, вовсе не означает, что я не могу позволить себе побыть простой пони… я не могу приказать сердцу.       От досады Луна чуть слышно зарычала.       — Селестия, ты ведешь себя как жеребенок! Ты не впускаешь меня, чтобы просто поговорить, и я знаю, что это неспроста! Просто открой дверь, и я помогу тебе!       — Поможешь мне? Уже забыла, что за предыдущую твою помощь тебя изгнали?       Глаза Луны расширились, и она почти сразу же почувствовала, что досаду сменил шок.       — Это было совсем не так… — залепетала она со слезами в голосе. — Я не думала, что ты…       — Что я не забыла? — отрезала Селестия. — Нет. И никогда не забуду. Просто у меня был Старсвирл, на которого я могла положиться, и я ни разу об этом не вспоминала, чтобы мне не пришлось думать о твоем поступке.       Луна нахмурилась.       — Он ничего обо мне не знал, и тебе это известно.       — Просто я ничего ему о тебе не рассказывала, — парировала Селестия. — Мне было нечего: ты-то со мной не разговаривала. Уходи уже.       В памяти Луны вспыхнули два ослепительных голубых глаза с кошачьими зрачками. Она покачала головой:       — Это было давным-давно. Поверить не могу, что ты пытаешься оправдать свое нынешнее поведение моими прошлыми ошибками!..       — Да уйди ты!!! — прикрикнула Селестия. — Я выйду, как только буду готова. А буду ли…       Луна уже открыла рот, чтобы продолжить спор, но вовремя поняла, что это бесполезно.       — Делай как знаешь, — выдохнула она.       После этих слов принцесса двинулась вдоль по коридору. Если бы только она знала, что у этого разговора был свидетель…       

***

      Разбитая вдребезги.       Слов, которыми Селестия могла бы описать свое состояние, было не перечесть: раздавленная, разрушенная, сломанная, расколотая, уничтоженная, раскроенная, погубленная, истерзанная, изувеченная, искалеченная — и продолжать этот список можно было до хрипоты в горле.       Тем не менее, только одно слово из всех идеально подходило и к ее нынешнему состоянию, и к любому прилагательному, приходящему ей на ум: «вдребезги».       Ее сердце было разбито, и разбито вдребезги, ее разум был расколот, и расколот вдребезги, само ее существо было разрушено — и разрушено вдребезги. Она знала, что случилось это одновременно с тем, как волшебное зеркало, изобретенное Старсвирлом, разлетелось на куски.       «Когда оно разбилось, я разбилась вместе с ним… — думала Селестия, — я была слишком глупа, чтобы не понять этого… как и всегда…»       Селестия прекрасно понимала, что она идиотка. Она не сомневалась в этом, и готова была поспорить, что любой пони… нет, пожалуй, вообще каждое существо в Эквестрии было о ней того же мнения. О, у нее не было ни единого сомнения, что даже пони из того зазеркального мира знали об этом, если, конечно, придавали хоть какое-то значение путешественнице из другой вселенной.       «Какой же я была дурой… Мне никогда не следовало проходить через это проклятое зеркало со Старсвирлом… мне никогда не следовало делать это в одиночку… никогда-никогда…»       Она покачала головой.       — Нет.       Голос дрожал от невыплаканных слез, но все же был довольно тверд.       — Я никому об этом не скажу. И думать нечего. Я бы все равно влюбилась в тебя, даже если бы знала, чем это обернется. А теперь… — добавила она про себя, — мы с тобой…       Она посмотрела в угол комнаты, где стояло маленькое, но очень важное для нее растение. В его крошечной кроне приютились два предмета, одновременно радовавшие и огорчавшие Селестию: небольшой клок бумаги с надписью «Навсегда» и осколок зеркала, привязанные к ветви за одну ленту. Очень скоро Селестия поняла сходство между ними собой. Что этот мусор, что она держались лишь за счет очень тонкой привязи, которая в любой момент была готова лопнуть…

***

      — Значит, у Селли кошки на душе скребут, а? — спрашивал Дискорд сам себя. — Интересно, с чего бы это…       Драконикус пожал плечами:       — Что ж! — после чего бойко щелкнул пальцами, и в его лапе возник стакан шоколадного молока. — Селли есть Селли! — после этого он на мгновение задумался:       — А с кем это я разговариваю?..       Бог хаоса продолжал свой променад по замку, слегка изогнув длинное тело в спине. Непарные ноги двигались с удивительной плавностью, хотя ни о каком изяществе и речи не было, так как непомерный рост и довольно гротескная внешность перетягивали все внимание на себя.       — Хм, а не отправить ли письмо Флаттершай… — размышлял Дискорд, — Интересно же узнать, чем она там занимается, тем более, что Твайлайт, кажется, обставляет свой замок… — он весело хихикнул. — О! Интересно, убедит ли она купить свою подругу трон и для меня? Может, они даже будут стоять рядом!..       Беззаботное настроение Дискорда испарилось, стоило ему распознать тихий всхлип, раздавшийся за закрытой дверью в комнату Селестии. Висячее ухо, уловившее звук, дернулось, и, вопреки воле Дискорда, повернулось туда, откуда он исходил. Его хозяин издал тихое раздраженное ворчание и прижал лапу к непослушному органу слуха, пытаясь вернуть тот в прежнее положение.       — Ну уж нет, — сказал Дискорд. — Личные дела Селли тебя не касаются. Ты ей и так не нравишься, а она даже родную сестру видеть не желает. После чего недоуменно заморгал: — С кем это, Тартар меня побери, я разговариваю?..       Из-за дверей раздался новый всхлип, на этот раз даже громче предыдущего. Дискорд вздохнул.       — Друзья же познаются в беде?       Он щелкнул пальцами, и в лапе, секунду назад сжимавшую стакан с молоком, появились коробка шоколадных конфет и ведерко первосортного мороженого.       — Похоже, придется поиграть в жилетку для рыданий. Прямо как в тот раз, когда Флатти решила посмотреть тот дурацкий фильм про собаку…       Изящно подгарцевав к двери, Дискорд постучал в нее козлиным копытом, опершись на хвост:       — Селли? Не хочешь поговорить? У меня тут конфеты и мороженка!       — Уйди, Дискорд!!! — тихо прокричала Селестия из-за двери. — И скажи Луне, что подкупить меня сладостями, да еще и через посыльного вроде тебя, у нее не выйдет!       — Ого… — ошарашенно протянул Дискорд. — Не знал, что твоя сестренка балуется подобным…       — Уйди, кому говорят! — воскликнула Селестия усталым, но непреклонным голосом. — Выходить я не собираюсь!       Дискорд закатил глаза и швырнул содержимое рук за спину, в результате чего проходивший мимо слуга поскользнулся и, завопив, рухнул на пол.       — Малой кровью нам не обойтись…       — Я уже сказала Луне… — вздохнула Селестия. — Дверь заколдована. Даже ей не под силу снять это…       Щелк.       — …заклятие?       Дискорд очутился у нее за спиной еще до того, как реплика подошла к концу.       — Да чтоб тебя… — смерила его злым взглядом Селестия.       Дискорд открыл рот, чтобы саркастично прокомментировать адресованное ему проклятие, но остановился, едва увидев, в каком состоянии находилась правительница Эквестрии. Ее эфирная грива не вилась и тяжело свисала с плеч, как виноградные лозы из Вечнодикого леса, причем замусоленная шерсть как на этих самых плечах, так и на всем теле, совершенно не блестела. Многие из ее королевских украшений были разбросаны по комнате, причем каждому из них был нанесен значительный урон, а корона же вовсе исчезла из виду. Под изможденными, покрасневшими глазами темнели тяжелые мешки.       — Мать моя кобыла! — выдохнул Дискорд. — Краше в гроб кладут!       — Спасибо. Мёд для моих ушей, — смерила его Селестия испепеляющим взглядом. — А теперь уходи, пока цел.       — Да уж, Селли, с какой только ноги ты встала? — нахмурился Дискорд. — В последний раз ты вела себя подобным образом перед тем, как заточить меня в камень.       — Мне не очень-то хорошо, — мягко ответила ему Селестия ледяным голосом. — И я сомневаюсь, что ты сможешь понять, почему.       — Кто-то разбил тебе сердце? — изогнул Дискорд бровь.       Селестия вздрогнула, и ее нахмуренные глаза заволокли слезы. Дискорд забеспокоился: сложить два и два было совсем нетрудно, однако он не ожидал, что попадет в точку.       — И кто же этот был, интересно?.. — продолжал он. — Уж не слуга ли?       — Нет, — тихо сказала Селестия.       — А может, принц из соседнего королевства? Ему что, не понравилось, что ты ростом с каланчу?       — Перестань, — тихо попросила Селестия.       — Или же еще кто-то? — Дискорд скрестил свои непарные руки. — Может быть, твоя зазноба вообще из параллельного мира?       — Замолкни! — вскричала Селестия, и ее голос сорвался. Дискорд вытаращил глаза. — Замолкни, замолкни, замолкни! — принцесса судорожно вздохнула. — Пожалуйста… Хоть раз, Дискорд… остановись…       Бог хаоса нахмурился.       — И что в нем такого? Ты не видела родную сестру тысячу лет! Какая-то пара столетий разлуки с твоим любовничком погоды не сделают.       Селестия посмотрела на него немигающими красными глазами.       — Я не могу вернуться к нему! В прошлый раз я чуть не слила наши миры воедино, и подвергла их смертельной опасности!       — И? — развел руками Дискорд. — Селли, ты же можешь повелевать светилами. Тебе под силу делать все что хочется левым копытом задней ноги!.. — он щелкнул пальцами, и на его голове появилась корона. — Но ты всего лишь прекрасная принцесса в сказочной стране пони, и пользуешься собственным потенциалом только в меру своих способностей…       Селестия уставилась на него.       — Я не буду использовать магию так, как ты! Я не какой-то чокнутый бог без царя в голове! — принцесса лягнула пол комнаты копытом. — Мне пришлось стольким пожертвовать ради своего королевства, чтобы оно могло процветать и благоденствовать, Дискорд! Мне пришлось стать бессмертной, чтобы сразиться с тобой, мне пришлось заключить собственную сестру на луне, чтобы спасти своих подданных, мне пришлось порвать связи с Элементом Гармонии, чтобы защитить их, а теперь… мне… — она глубоко вздохнула. — …мне пришлось отказаться от любви единственного пони на свете, который существовал буквально вне нашего мира, чтобы оба наших королевства были в безопасности! Я слишком хорошо знаю: он никогда не простит себе, если его или мой народ постигнет беда!       — И оно того стоило? — спросил Дискорд.       — НЕТ, НЕ СТОИЛО!!! — закричала Селестия Королевским Кантерлотским Гласом, который, впрочем, почти тут же стих.       Дискорд наблюдал, как Селестия судорожно переводит дыхание в немой тишине, обволокшей комнату после ее вопля. Должно быть, прошли столетия с тех пор, как она использовала Глас в последний раз. Наконец Селестия заговорила:       — И все же я продолжаю делать то, что делаю… не ради себя, даже не ради своего королевства…       — Тогда ради кого? — поинтересовался Дискорд, — Кто может быть настолько важен, что ты позволяешь себе так страдать?       Селестия ничего не ответила. Ее взгляд метнулся в сторону маленького столика, на котором расположился небольшой портрет, изображавший жеребца, который и являлся причиной ее страданий.       — Ради него? — опешил Дискорд. — И все?       — Да, — кивнула Селестия, — но… — после чего задержала дыхание. — …не только.       — О чем ты вообще? — изучил ее растерянным взглядом Дискорд.       — Я покажу тебе… — нерешительно поднялась на ноги Селестия, не сводя с Дискорда глаз. — Но только никому не говори… пожалуйста… поклянись мне…       Дискорд хотел было снова сказать что-нибудь саркастичное, но все же передумал. Было что-то непривычное в глазах у правительницы Эквестрии, удержавшее его в узде и давшее понять, что любой комментарий будет лишним.       — Хорошо. — кивнул он. — Веди меня, Селли.

***

      Селестии понадобилось всего мгновение, чтобы переместить себя и своего неожиданного спутника до места назначения. И она, и Дискорд стояли в длинном темном коридоре, ни на одной из каменных стен которого не было ни одного окна.       — А где это мы? — спросил Дискорд, оглядываясь вокруг.       — В горах, — ответила ему Селестия, — скрыты десятки пещер и тоннелей, которые используются для хранения списанных архивов, и всего подобного.       — Так мы тут архивы рассматривать будем? — спросил Дискорд.       — Почти, — ответила Селестия. — Если только я могу позволить себе так говорить об этом…       Дискорд, топавший по тоннелю рядом с принцессой, закатил глаза:       — Ну ладно, ладно, разводи мистику. Нас же никто не слышит…       — Совершенно верно, — поправилась Селестия, — даже Луна не знает об этом месте. А я обо всем ей рассказываю… — Она сделала паузу. — Ну, почти обо всем…       — Не слишком-то ей приглянулся твой ненаглядный жеребчик, да?       Селестия вперилась в Дискорда предельно суровым взглядом.       — Не пойму, с чего это ты решил совать нос не в свое дело?       — Извини, — вздрогнул Дискорд. — группа поддержки из меня никакая, особенно если речь идет о поддержке тех, кто заточил меня в камень.       Селестия даже не удосужилась удостоить этот лепет ответом.       — Мы почти у цели.       Дискорд осмотрел коридор. Чем глубже они шли, тем темнее становилось, из-за чего разглядеть хоть что-то было почти невозможно.       — Знал бы — захватил бы очки ночного видения, — пробормотал Дискорд себе под нос.       — Тише, — тихо упрекнула его Селестия. — Мы приближаемся…       Тьма немного рассеялась, и Дискорд увидел источник света в конце зала. Сияние просачивалось из-за дверных щелей — сперва казавшееся тусклым, постепенно оно разгоралось все ярче и ярче, так что в какой-то момент на него стало больно смотреть.       — Что же ты собираешься мне показать? — спросил Дискорд, когда его глаза попривыкли к свету.       — Не чтокай.. — прошептала Селестия, подойдя к узким полоскам нестерпимо яркого сияния. Ее рог коснулся двери, и та засияла золотом, превратив свет в ярко-ярко желтый. Спустя пару секунд она исчезла, явив за собой прямоугольный проход.       Глаза Дискорда расширились, стоило ему увидеть обитателя этой комнаты.       — Селестия… это же…       — Да… — пролептала Селестия со слезами на глазах, — именно…       Посреди комнаты стояла кроватка, окруженная магическим золотым куполом, аура которого была настолько чистой и сильной, что, как Дискорд отметил про себя, ни одно из лучших заклинаний в его арсенале не позволило бы ему проникнуть за него. При всем этом Бог хаоса ясно видел того, для кого предназначалась и эта кроватка, и защитное заклинание.       В ослепительном ореоле защитных чар лежал крошечный жеребенок с белоснежно-белой шерстью — в лучшем случае ей (в крохе безошибочно узнавалась кобылка) было всего несколько дней от роду. Грива у нее была пестрой, совсем как у матери, хотя разноцветные пряди как гривы, так и хвоста, соседствовали с угольно-черными. Среди взлохмаченных волос едва виднелся крошечный рог, плюс Дискорд мог поклясться, что одеяло приподнималось бы именно так только в том случае, если бы за спиной у малышки росли крылья.       — Ты хотел знать, ради кого я страдаю… — сказала Селестия, не сводя глаз с дочери. — Ради нее. И этим страданиям не будет конца.       — Сколько?.. — одними губами прошелестел Дискорд, не сводя глаз с ребенка Селестии.        — Тысячелетия, — ответила принцесса, опустив глаза в кроватку. — Я даже не догадывалась, что ношу ее под сердцем, пока меня не покинули Старсвирл и Луна.       — Кто-нибудь еще знает?.. — прошептал Дискорд.       Правительница Эквестрии покачала головой.       — Я всегда скрывала ее, чтобы никто не догадался. Все думали, что я тоскую по Луне, и избавили меня от ненужного внимания, так что приемлемый выход был только один…       — Селли… — Дискорд с трудом подбирал слова. — Я понятия не имел…       — Никто не имел. — Селестия вздохнула. — Даже Сомбра… а я так хотела сказать ему…       — Но у тебя просто не вышло, — закончил Дискорд, — ты опоздала…       Селестия отвернулась от него.       — Мне лучше уйти… Если я пробуду здесь слишком долго, она проснется…       — А что в этом плохого? — спросил Дискорд. — Почему ей нельзя быть с мамой?       Селестия на мгновение замолчала.       — Просто нельзя. Я бы любила ее, как никого другого… — после этих слов Селестия болезненно зажмурилась. — …но она бы так страдала. Скандалы следовали бы за ней по пятам, и она в итоге возненавидела бы своих родителей…       — И вовсе нет, — возразил Дискорд, — ты могла бы объяснить всем, что произошло. Ты могла бы сказать ей…       — Нет, — оторвала Селестия взгляд от кроватки. — Одно дело, когда Луна превратилась в Найтмер Мун, и ее пришлось вразумить. И совсем другое, если бы все узнали о незаконнорожденном ребенке, зачатом непонятно от кого. И я, и Луна страдали бы из-за этого… не говоря уже о ней…       Дискорд нахмурился.       — А ты уверена, что он этого хотел? Думаешь, он похвалил бы тебя, если бы узнал, что ты держишь собственную дочь в плену только ради того, чтобы тебе не было стыдно?       Селестия уставилась на Дискорда с непоколебимым выражением лица.       — Мне не стыдно ни за один из наших с ним поступков. Я просто не хочу, чтобы по всей Эквестрии ползли слухи… ты знаешь, на что способны эти стервятники из прессы…       Дискорд положил лапу ей на плечо.       — Плюнула бы ты на них… просто сосредоточься на ней, и я уверен, что с тобой все будет в порядке.       Селестия на мгновение замолчала.       — Луна взбесится, когда я скажу ей, что у нее все это время была племянница…       — Ты все-таки скажешь? — хмыкнул Дискорд.       — Не сразу, нет, — покачала головой Селестия. — Мне нужно время, чтобы взвесить все решения. Чтобы убедиться, что я готова к этому… — Она глубоко вздохнула. — Чтобы все были готовы…       Дискорд снова наклонился над безмятежно спящей кобылкой.       — У нее есть имя?       Селестия подняла голову и посмотрела на дочь. Ее глаза наполнились слезами, и ей пришлось туго сомкнуть веки, чтобы не заплакать во весь голос.       — Рефлексия, — прошептала она, и слеза скатилась по ее лицу, — это значит «отражение»…