***
— Доброе утро, отец, — сказал Драко войдя в столовую. — Скорее «добрый день» — уже давно полдень, — оторвавшись от чтения корреспонденции, иронично заметил Люциус. Малфой-старший сидел во главе стола, на котором перед ним стояла тарелка с сэндвичами и чашка кофе. — Спасибо за уточнение, отец, — с ухмылкой ответил сын. Он занял место справа от родителя и призвал домовика; после того, как заказал еду, он спросил:— Где мама? — Отправилась с Асторией за покупками в Косой переулок… — Так рано? — приподняв бровь, заметил Драко. — Я уже говорил тебе, что давно наступил полдень, — проворчал Люциус и со снисходительным вздохом добавил: — Ты и сам прекрасно знаешь: твоей маме бывает мало часов в сутках, когда дело касается покупок. — Твоя правда, — усмехнулся Малфой-младший и принялся за принесённую яичницу с беконом. Некоторое время между отцом и сыном висело молчание, которое нарушалась лишь скрежетом ножа и вилки о тарелку да односложными возгласами, которые издавал хозяин дома по ходу чтения полученного письма. Люциус дочитал послание, потянулся за следующим и как бы невзначай спросил: — Драко, а как давно у нашей Панси роман с Долгопупсом? Кусок яичницы сухим комом встал в горле у Драко. Чувствуя, что сейчас задохнется, он потянулся к чашке чая и выпил залпом всё её ещё довольно горячее содержимое. Но только после этого от смог произнести: — Что ты только что сказал, отец?! — То что слышал: у Панси роман с Долгопупсом, — Люциус взял в руки палочку и приманил при помощи чар утренний выпуск «Пророка». Прежде чем кинуть газету сыну, он открыл её на нужной странице. — Об этом даже в «Пророке» написали. Драко не верил своим глазам. Под броским заголовком «ТАЙНЫЙ РОМАН ПАНСИ ПАРКИНСОН НАКОНЕЦ РАСКРЫТ» был размещён колдоснимок, на котором была запечатлена через лобовое стекло разбитой машины целующаяся парочка. Великий Салазар, да как этот треклятый Долгопупс мог прикоснуться к его женщине? Драко захотелось закричать, что это ложь и подстава, но он тут же узнал и платье Панси, и браслет на её руке. Он лично подарил возлюбленной украшение, когда они были последний раз во Франции. — Думаю, щелкопер Асант метил на первую полосу, но с другим героем для статьи и с более драматическим исходом, — наблюдая за тем как исказилось и побелело лицо сына от злости, прокомментировал Люциус. — Я должен идти, — вскочив со своего места, бросил Драко, с трудом сдерживая охватившую его бурю эмоций. — Не думаю, что это разумно…— начал было Люциус. — Я как-нибудь сам разберусь! — перебив отца, огрызнулся сын. — Да пожалуйста, разбирайся сам, — ледяным тоном сказал Малфой-старший. — Но будь, добр включи для этого свои мозги. И воспользуйся спектаклем, который девочка разыграла ради того, чтобы спасти твою шкуру, Драко. — Спасибо за совет, отец, — бросил молодой человек и покинул столовую, громко хлопнув дверьми.***
Невилл старался сосредоточиться на написании отчёта для начальства о его успехах с адаптацией южноамериканского бубонтюбера, но шепотки и косые взгляды коллег жутко смущали его. Ему откровенно не нравилось находиться в центре внимания, но после утреннего выпуска «Пророка» всё перевернулось с ног на голову. В отличие от многих ветеранов Второй Магической Войны, Невилл старался держаться в тени и был очень рад тому, что спустя пару лет после битвы за Хогвартс его имя упоминалось вскользь. Будучи от природы человеком скромным, он не хотел излишнего внимания к своей персоне, а мечтал лишь о тихой и спокойной жизни в кругу семьи и друзей. Но безмятежные годы внезапно закончились, и имя Невилла попало в газеты: он оказался героем любовного скандала в качестве таинственного любовника известного модельера Панси Паркинсон. Почти вся магическая Британия сегодня во время завтрака лицезрела его поцелуй с Панси. Благой Мерлин, как же его отчитала бабушка Августа за такое аморальное и вульгарное поведение! Он, по её словам, извазюкал доброе имя семьи в распоследней грязи. Внук молча слушал отповедь старушки, даже не смея себя защитить, так как пообещал Паркинсон молчать о произошедшем, пока она не придумает выход из сложившейся ситуации. «Мало мне было от неё проблем в школе,— сминая испорченный лист бумаги, подумал Невилл. — Ну и дурака же я вчера свалял, поддавшись на её просьбу. Может всё-таки машина вчера меня сбила, и я попал…» В ход его мыслей вторгся милый голосок Ребекки Адамс: — Невилл, извини, что беспокою, но ты сильно занят? — Да…нет…то есть не особо…— растерянно протараторил он, надеясь, что не покраснел, как рак. — Ох, мне бы так пригодилась твоя помощь, — невинно хлопая огромными золотисто-каштановыми ресницами, произнесла Ребекка. — А что случилось? — спросил Невилл, хотя про себя решил, что даже если она попросит его искупать венгерскую хвосторогу, то он согласится на это. — Мне нужно пересадить двадцать экземпляров пурпурной мышеловки до обеденного перерыва, и я страшно боюсь не успеть, — девушка понизила голос до шёпота и добавила: — Миссис Уилкс меня тогда съест живьём. Поможешь, Нев, а? — Конечно, пошли, — кивнул мужчина, решив, что отчёт он может написать и позже. Следующий час Невилл провёл словно во сне: он занимался любимым делом, рядом была интересная ему девушка, которая внимательно слушала его пояснения о тонкостях ухода за пурпурной мышеловкой, цветы которой источали дивный аромат. Он не без удовольствия отметил, что Ребекка всё легко запоминает и задаёт ему кучу интересных вопросов связанных с магической ботаникой. Когда с пересадкой было закончено, девушка, заливаясь милым румянцем, произнесла: — Ты меня просто спас, Нев. Могу ли я в знак благодарности пригласить тебя составить мне компанию за обедом? Невилл от её слов потерял на несколько мгновений дар речи. Ещё вчера он мог мечтать об разговоре с Ребеккой, и вот теперь она, такая прекрасная, словно мираж, приглашает его на обед — просто с ума сойти! — пусть даже из благодарности, но всё же… Но стоило ему открыть рот, чтобы дать ответ, как в их разговор вмешались грубым образом. — Извини, дорогуша, но он уйдёт со мной, — с собственническим нотками в голосе бросила Панси.