Как избавиться от вредных привычек

Доктор Джингуджи не одобряет пьянства. Он вообще не одобряет что-либо, вредящее здоровью, особенно, если это касается его здоровья и здоровья его друзей. Хифуми любит выпить, очень любит, и его не особо останавливает весь этот трёп о вреде алкоголя. Очень хочется расслабиться после тяжелой трудовой недели. Доппо пьёт редко, ему вообще некогда пить, а вести с кем-либо полемику на тему спиртосодержащих напитков так и подавно. Дедлайны не ждут. Зато нередко Доппо застаёт Хифуми на диване в компании нескольких бутылок светлого нефильтрованного за просмотром ночного шоу, под которое юный хост заливисто смеётся, расплескивая пенную жидкость из жестяной банки. Чаще — Изанами возвращается в стельку пьяный с работы, будучи накаченным несколькими бутылками вина или шампанского, от которых так трещит голова с утра, и, если бы не услужливый Доппо-чин, подающий стакан воды, было бы совсем тяжко. Ещё чаще Хифуми уговаривает Каннонзаку присоединиться к празднику печени на выходных, попутно печатая резвыми пальцами сообщения сэнсею, мол, «присоединяйтесь». Ему что, не хватает тусовок по будням? Вечный двигатель в заднице? Хифуми Изанами всё это не особо заботит, он ведь в конце-концов хост. Работа обязывает, так сказать, наполнять желудок горячительными напитками, ощущая как с жжением, глоток за глотком, жидкость стекает по горлу. Особенно шампанское с этими заигрывающими пузырьками, так и хочется флиртовать в ответ. Дальше — тусовка до глубокой ночи, где Изанами покажет себя во всей красе, вышагивая по залу в своём коронном пиджаке. Волнение Доппо и его попытки убрать со стола добавочную порцию на ночь глядя Хифуми не воспринимает всерьёз. Его любимый Доппо-чин как всегда слишком беспокоится и принимает всё близко к сердцу. Лучше бы присоединился — секс по пьяни восхитителен. Укоризны и наставления Доктора Джакурая Изанами предпочитает и вовсе пропустить мимо ушей. «Хифуми-кун, ты пьёшь слишком много». «Хифуми-кун, какой это раз по счёту?». «Хифуми-кун, зайди ко мне в клинику, тебе надо сдать анализы и провести общую проверку». Да, старших надо слушаться, но у Хифуми нет времени — он отсыпается после бурной ночи. Молодой человек в принципе не очень жалует больницы и врачей, а вид иголок, нацелившихся на его вены, вызывает желание ретироваться со скоростью света. К тому же Доктор Джингуджи, как по мнению Изанами, порой жуткий перестраховщик. Профессиональная деформация, наверное. Всё-таки Хифуми не пятьдесят лет, а двадцать девять, и пьёт он не каждый день, а почти каждый. Есть возражения? У Каннонзаки их сотни с недавних пор. Сначала — Хифуми засыпает во время их нечастого, из-за графика Доппо, особого времяпрепровождения. Хорошо, если засыпает. Иногда пьяный Изанами не может кончить по полтора часа, а поэтому остервенело вбивается в стонущего от слишком жёсткой стимуляции Каннонзаку, оставляя перенапряжёнными руками синеватые следы на бёдрах любовника и несколько алых укусов на шее. Затем Хифуми всё же отправляется в царство снов, оставляя Доппо наедине с самим собой, саднящим задним проходом и бардаком на простынях. Ещё Изанами невозможно растолкать с утра, и не то, чтобы Доппо принципиально было лакомиться завтраками авторства любовника, он и сам может готовить. Просто хотелось бы утреннюю трапезу проводить не в гордом одиночестве, периодически возвращаясь в комнату, чтобы растормошить полумёртвое тело. Иногда Доппо становится страшно, что его Хифуми не уснул, а отключился, а потому звонит сэнсею, вызнавая очередной способ привести вторую половинку в чувство. Джакураю Джингуджи это абсолютно не нравится, и он кладёт трубку, качая головой. Каннонзаке очень сильно хочется спокойно лежать всю ночь, отсыпаясь перед очередным рабочим днём, но Изанами облепляет его как личную дакимакуру и дышит в ухо перегаром. Хихикает, бормоча всякий бред, а потом подрагивающими руками лезет Доппо в пижамные штаны в надежде «поиграть». Каннонзака не хочет развлечений, он хочет здоровый восьмичасовой, а ещё больше хочет, чтобы Изанами знал меру. Он убирает настырные ручонки, исследующие пах, и отворачивается. «Давай спать, Хифуми-кун». Доппо никогда не сердится на Хифуми по-настоящему, но когда из его уст вылетает вот это вот «кун», Изанами понимает, что сегодня ему точно ничего не обломается, и он с недовольным бурчанием закрывает глаза. Ну ничего, завтра попробует снова. Около двух ночи. Доппо, проклиная всё, на чём свет стоит, поднимает трубку телефона. Номер не определяется, а, значит, всё либо слишком плохо, либо пошли все нахер, кто звонит в такой час?. На фоне гул толпы и ритмичные звуки музыки, и Каннонзаке кажется, что даже через смартфон он оглохнет от такой громкости. — Доппо-сан? Извините, что так поздно, вас беспокоят из Fragrance, — это, видимо, коллега Хифуми. — Да, слушаю? — Доппо закатывает глаза и облокачивается на железную спинку кровати, стараясь прийти в себя. Уж лучше б ошиблись номером. — Хифуми-кун, э-э-э, Хифуми-сан тут увлёкся, — у говорящего нервный голос, Доппо слышит щелчок зажигалки. — Он перепил и отказывается уходить, а адреса мы не знаем. — Адреса не знаете, но номер мой есть… — Каннонзака массирует пальцами сведённые брови и морщится, понимая к чему ведёт этот ночной разговор. — Так он пьяный только и смог сказать, кхм, — коллега хоста делает паузу, явно чувствуя себя неудобно, и выдыхает сигаретный дым, — «где Доппо, позвоните Доппо, номер…», ну и продиктовал, а потом отключился. Заберёте его, Доппо-сан? — В чём проблема вызвать такси? Я направлю адрес в смс, — Каннонзака внутри уже начинает себя накручивать, беспокоится за Хифуми, но понимает, что если поедет сам, то домой они вернуться часам к четырем утра, не раньше. — Повторюсь, — коллега Изанами немного повышает голос, уже явно теряя терпение. Впрочем, возможно ему просто мешает громкая музыка, — он отказывается уходить, вырубился ещё, вот так… Делать нечего, думает Доппо, смирившись с тем, что на утренней пятничной встрече с боссами будет клевать носом, и было бы чудесно, если бы этого никто не заметил. Хотя какая разница? Его все равно ждёт знатная взбучка ни за что. Ещё надо будет поговорить с Хифуми, на этот раз серьёзно. С сухим «буду через 30 минут» Каннонзака вешает трубку и натягивает на себя верхнюю одежду. В такси навязчиво пахнет одеколоном, видимо от предыдущего пассажира, и этот запах ужасно раздражает. Болит голова, хочется воды, Доппо даже зубы не успел почистить. Он берёт в руки телефон и выводит на дисплей профиль Джингуджи-сэнсея в мессенджере. Неудобно писать очередной раз по такому вопросу, но память о том, что Хифуми лежит в клубе в состоянии нестояния заставляет набирать сообщение. К тому же, с четверга на пятницу у Доктора Джингуджи ночная смена, а значит тот не спит и сможет помочь хотя бы советом. «Сэнсей, прошу прощения, что тревожу, но мне нужна ваша помощь. Хифуми-кун много выпил, еду забирать его с работы, коллеги сказали, что он в отключке. Что мне ему дать?». Доппо сомневается, что такой занятой человек как Джакурай Джингуджи вмиг ответит, а потому убирает трубку в карман пиджака и отворачивается к окну. Такси сворачивает на улицу, освещенную неоновыми вывесками, приглашающими всех и каждого провести ночь в объятьях музыки, танцев и выпивки. Каннонзака жмурится и опускает голову — слишком яркий свет. Как жаль, что его Хифуми стал падок на такие вот «приглашения». У Fragrance двое поддерживают вроде-как живого Изанами за плечи, чтобы он хотя бы оставался в вертикальном положении. Доппо кивает таксисту, прося подождать буквально три минуты, и тот недовольно переводит взгляд на бедолагу Хифуми, затем ворчит что-то себе под нос и паркуется. Каннонзака всё понимает — никому не нравится развозить пьяных, поэтому, если что, морально и материально готов оплатить химчистку и как следует извиниться. Он выходит из машины, направляясь в сторону клуба. — Спасибо, что позаботились о нём, — Доппо почтительно кланяется. Вернее, — думает Каннонзака, — не позаботились, и под руки ведёт пускающего слюни Хифуми обратно в такси. Смартфон звенит, и Доппо, положив блондинистую голову Изанами себе на колени, читает ответ Джакурая. «Доппо-кун, буду утром, можешь идти на работу. Пускай просто поспит». Когда Доктор Джингуджи добирается до квартиры Доппо и Хифуми, первый словно зомби стоит и поправляет галстук у зеркала, допивая крепкий кофе, а второй отсыпается в позе звездочки и посапывает. Встретив Джакурая, Доппо кланяется ниже обычного и не может поднять глаза из-за стыда — всё-таки это он живёт с Хифуми, он его любовник, и ответственность за выходки, выходит, несёт тоже он. Каннонзаке очень неудобно, что приходится звать сэнсея, но он не медик, а иногда Изанами слишком плохо. Перед уходом Доппо кратко пересказывает историю ночных приключений, добавив, что по приезде Хифуми было чересчур скверно: рвало несколько раз, тело подрагивало. Джакурай кратко заверяет Каннонзаку, что он позаботится об Изанами до конца рабочего дня, и демонстрирует дорожную аптечку, а затем треплет Доппо по голове и проходит в квартиру. — Доктор, скажите, есть ли способ как помочь Хифуми? — Доппо старается не пересекаться с Джингуджи глазами, иначе покраснеет ещё сильнее, — Чтобы он прекратил так много… — Хм, ну, вообще конечно комплексная помощь включает в себя много вещей, и большинство из них потребуют желания самого Хифуми, но, — Джингуджи делает паузу, усмехаясь внезапно пришедшей в голову идеи, — есть кое-что, что даст возможность ускорить процесс. — Прекрасно, если это ему поможет, то давайте постараемся, сэнсей, — кивает Каннонзака и приободрённый выходит из квартиры. — Непременно постараемся, — Доктор Джингуджи провожает взглядом рыжую макушку, скрывающуюся за дверьми, а затем с улыбкой произносит: «Будет интересно».

***

— Проснулся, Хифуми-кун? — Доктор склоняется над помятым после долгого сна Изанами. Тот только-только разлепил глаза и провёл руками по опухшему лицу, силясь осознать свое местонахождение в пространстве. Последнее, что помнит Изанами, это фужер. Утонченное изделие с тонкими стенками на высокой ножке было наполнено игристым, и Хифуми с упоением отправлял последнее себе в рот. Однако что было потом — под большим вопросом, но хотя бы, думает Изанами, он дома. — Сэнсей, здравствуйте, — Хифуми привстает на локти, и тут же хватается за голову, — Ауч! — Да, похмелье оно такое, — Джакурай посмеивается, но Изанами не слышит привычных ласковых ноток в этом смешке, напротив, он чувствует что-то недоброе, — Облокотись на спинку кровати, надо тебя осмотреть. — А где Доппо-чин, Доктор? — Изанами осматривается по сторонам и пытается подглядеть в сторону дверного проема, но широкая спина сэнсея мешает, — Кстати, почему вы тут? — Ты действительно ничего не помнишь? — Джингуджи вместо ответа получает отрицательное качание головой и очередное «ой» от треска в ней после. — Не дёргайся. Нужно измерить давление. Доппо-кун ушёл на работу, а я буду за тобой присматривать. Закатай рукав. Хифуми нервно сглатывает, а Доктор Джингуджи сокрушенно выдыхает, принимаясь осматривать Хифуми. Мало ли что могло случиться пока он был на работе, и мало ли что было в тех бутылках, которые Изанами с энтузиазмом опустошал. Джакурай никогда всерьёз не ругается на своих младших товарищей, лишь даёт ненавязчивые советы, максимум наставления, но сейчас врачу хочется изменить своим привычкам и как следует отчитать Хифуми как непослушного юнца. Впрочем, возможность ещё представится. Завершив медицинский осмотр, Джингуджи протягивает Изанами стакан с водой. — Похоже, всё обошлось, Хифуми-кун, — Доктор пристально смотрит на Изанами. — Отдыхай и копи силы. Тот послушно кивает, отдавая стакан, и забирается под одеяло. Отчего же так неспокойно на душе?

***

Рабочий день у офисных клерков подходит к концу, а значит Доппо через каких-то минут сорок уже будет дома. Доктор Джингуджи сидит на кухне в апартаментах товарищей и попивает из кружки горячий чай, переводя взгляд на наручные часы. Должно быть, Изанами уже проснулся, и ему уже лучше. В конце-концов, сколько можно? Какой это раз за месяц? Пятый? Джакурай, погруженный в свои мысли, качает головой. Последние часы он крепко обдумывал будет ли исполнять задуманное, и каждый раз поток рассуждений приводил его к одному и тому же выводу — да, будет. Пускай Хифуми всего на каких-то шесть лет младше, но что поделать, если он в свой вот-вот наступающий третий десяток ведёт себя как взбунтовавшийся подросток, не думающий о последствиях? Неужели не понимает, что такое количество алкоголя в организме грозит проблемами не только печени, но и его окружению, которым, Доктор надеется, Хифуми всё ещё дорожит? Окончательное решение Джакурай принимает, когда вспоминает Каннонзаку, который после очередного дня трудового ада, как всегда уставший и потрёпанный, заботится не о себе, а о пьяном теле. И этот взгляд надежды, с которым Доппо тянется к сэнсею каждый раз, будто тихонько спрашивая «Ну как?», заставляет Доктора Джингуджи крепче сжать кулак, отбросить привычную сдержанность и направиться в спальню Изанами. — А, сэнсей, — тот лежит, копаясь в телефоне, — Чем занимались, пока я спал? — Много думал, Хифуми-кун, — Джакурая задевает этот беспечный тон и то, что Хифуми даже не соизволит отложить гаджет. — О чём? — Изанами хихикает над мемами в ленте, а затем всё же обращает внимание на стоящего у входа в комнату Доктора и кладёт смартфон на грудь, — Прошу прощения. — Думал о том, как с тобой быть, — Джакурай начинает расхаживать по спальне из стороны в сторону, сложив руки на груди, — А извиняться нужно перед Доппо-куном. Тебе совсем его не жалко? — Ай, сэнсей, — Изанами машет рукой, — Подумаешь, перепил. Работа такая. Уверен, Доппо-чин всё понимает и не сердится. К тому же, у меня есть заботливый вы. В Джакурае начинает закипать редкое для него чувство. Негодование, грозящее перейти в гнев. — Не стоит оправдываться работой, — Джингуджи выдыхает, стараясь сдерживаться настолько долго, насколько это возможно, — Что до Доппо, то он любит тебя, поэтому всё спускает с рук, но думал ли ты о его чувствах? Думал ли ты, что будет, если ни меня, ни его однажды не окажется рядом, чтобы помочь? — Но вы рядом, за что, конечно, спасибо, — в привычной манере Хифуми проводит рукой по блондинистой шевелюре, широко улыбается и переводит тему. — Поесть бы чего-нибудь, умираю с голоду. Нет, очевидно, горбатого исправит только могила, а Хифуми Изанами — хорошая порка. — Изанами, — по пальцам пересчитать случаи, когда Доктор обращался к Хифуми по имени, — Тебе вообще всё-равно? Доппо-кун себе места не находит, строчит мне ночами просьбы помочь тебе, спрашивает как покончить с твоей пагубной привычкой, — Джакурай резко направляется в сторону кровати и угрожающе нависает над хостом, — но ясно, что проблема куда глубже, ты сам не осознаёшь всей серьёзности ситуации. — С-сэнсэй, вы чего… — Джакурай жестом приказывает напуганному Хифуми молчать, слушать очередные оправдания врач не в настроении, он и так долго терпел все выходки младшего товарища и не вмешивался. — Доппо спрашивал, как покончить с твоей дурной привычкой, Хифуми-кун, и я обещал помочь, поэтому, — Джакурай расстёгивает кожаный ремень на брюках, и у Изанами сердце уходит в пятки. — Сдержу своё слово. — Да вы чего? Д-доктор Джингуджи, — Изанами смотрит неверящим взглядом, прикрывается полами одеяла, стараясь отползти назад, но дальше некуда — мешает стенка, — Мне всё же ещё нехорошо. — Нехорошо тебе должно быть от своего поведения и отношения к Доппо-куну, поэтому давай упростим задачу нам обоим. Я постараюсь доходчиво, — Доктор Джингуджи трясёт кожаным ремнём, — объяснить тебе в чём ты не прав, а ты постараешься всё усвоить. Хифуми умоляюще смотрит на сэнсея, понимая, что, во-первых, это должно быть шутка. Сейчас Джакурай извинится за то, что напугал, и уйдёт домой. Во-вторых, они оба взрослые мужчины. Да, Доктор Джингуджи старше, но не будет же он на правах старшего заниматься перевоспитанием. Верно? — Простите меня, я всё понял, честно, — попытка не пытка, Хифуми кладёт руку на сердце, — Мы оба взрослые люди, так что я… — Вот как? Ты вспомнил об этом только сейчас? Тебе почти тридцать, но почему-то ведёшь себя как подросток, которому безразличен он сам и те, кто вокруг. Хватит пререканий, Хифуми-кун, — Джакурай медленно, но уверенно движется в сторону Изанами, — если ведешь себя как ребёнок, то и наказывать тебя надо как ребёнка. Хифуми с досадой закусывает губу и переводит взгляд на тонкий чёрный ремень, сжатый в ладони Доктора. Чёрт возьми, если он попытается улизнуть, то сам докажет, что всего-навсего капризное дитё, старающееся избежать наказания за очевидный проступок. Хотя, в принципе, если быстро соскочить с кровати и выбежать, захватив телефон, можно избежать трёпки и позвать на помощь Доппо-чина. Сердце часто бьётся, в районе желудка скручивает от страха и стыда, а в мозгу крутятся шестеренки в надежде найти выход из этой непростой, позорной ситуации. — Я жду, — Джакурай, будто почувствовав колебания Хифуми, не отводит от него стальной взгляд, — Ложись на живот, руки под голову. А надумаешь улизнуть, помимо порки тебя будет ждать неделя в стационаре под моим личным надзором и, боюсь, тебе это не понравится. Хифуми не хочет в больницу. Там одиноко, грустно, невкусная еда, повсюду запах бинтов и спирта, и нет возможности обнять тёплого сопящего Доппо ночью. Минута, другая. Изанами, краснея, выполняет указания сэнсея и зажмуривается в ожидании удара. Лишь бы всё быстрее закончилось, и лишь бы не вернулся Доппо-чин. — Правильный выбор, — произносит врач, и Хифуми в шоке подпрыгивает, занимая исходное положение. Изанами только что показалось, или Доктор приспустил ему штаны? — Сэнсей, подождите, это немного… — хост выше натягивает свои пижамные брюки, не желая ложиться обратно. — Я врач, тут нечего стесняться. К тому же, так ты лучше прочувствуешь свою неправоту. Ляг, как я сказал, иначе будет хуже. Что за муха укусила их всегда спокойного Джакурая Джингуджи Хифуми не понимает, но слушается, чтобы не заработать «штрафных», и с понурой головой переворачивается на живот. Ощущение прохладного воздуха на бледных ягодицах заставляют Изанами тихонько завыть внутри и заёрзать, но угрожающее «Хифуми-кун» требует замереть. Когда Хифуми слышит звон приближающегося ремня, он и вовсе ноет вслух, однако тяжелая рука и мощный удар прерывают все причитания. С громким «ай» Хифуми утыкается лицом в матрац. С первого же удара было больно. Терпеть можно, но неженка Изанами в принципе не привык к дискомфорту любого рода, не говоря уже о телесном. Второй удар приходится по тому же месту, и Изанами приподнимается на локтях, силясь не завопить от обиды и боли. — Доктор Джингуджи, пожалуйста, — Хифуми пытается взглянуть на сэнсея через плечо, — это больно! — Хифуми, я слышу это на работе через раз, неужели ты думаешь, что меня это остановит? Соберись. Мы только начали. Джакурай наносит удар за ударом, заставляя Изанами извиваться змеёй по простыням, и то и дело напоминает тому, в какой позе надлежит лежать. Кожа становится алой достаточно быстро. Доктор силы не жалеет, но знает, когда ненадолго остановиться, чтобы дать молодому человеку отдышаться и проглотить накатывающие к глазам слёзы. Когда по заднице отчеканивает второй десяток жгучих росчерков ремня, Хифуми уже натурально воет в сгиб локтя, стараясь свыкнуться с мыслью, что, похоже, это не закончится никогда. — Ты понимаешь, почему я это делаю? — Джингуджи садится на край кровати, оглаживая поле проделанной работы. Кожа в месте ударов горячая и вспухшая, но, подмечает про себя Джакурай, заживёт очень быстро. А нет, так он поможет. Чего только нет в личной аптечке врача. Изанами стискивает зубы, хлюпает носом, стараясь подавить беззвучные рыдания и ответить, но не может, не хочет. Сейчас единственное, что он понимает, это то, насколько сильно обижен на своего любимого сэнсея. Хифуми отрицательно мотает головой, а Джакурай снова берётся за ремень. — Что ж, тогда я объясню. Чтобы ты хоть приблизительно осознал, как ранишь Доппо. Чтобы понял, как беспокоюсь я, — Доктор кладёт удары поперёк ягодиц Изанами уже на порядок реже, но силу не умеряет, — Чтобы отрезвить тебя. Больно, говоришь? А Доппо не больно? Видеть тебя каждый раз, пускающего слюни и ни на что не реагирующего. Хифуми лежит, слушает монолог и закрывает глаза, стараясь терпеть боль. Может, раз до этого дошло, то он действительно перегнул палку со своими алкогольными похождениями? Да и Доппо-чин в последнее время не смотрит на него со страстью, лишь с волнением, и сокрушается. Когда Изанами в последний раз проводил выходные с друзьями, не будучи под градусом? Когда он за последние недели нежно целовал своего любовника и помнил, чем закончилась ночь? Выходит, Доктор Джингуджи прав и наказание заслужено? Мысли прерывают два, идущих друг за другом, жалящих удара с оттяжкой, и Хифуми закрывает голую кожу руками. — А-ай! Докто-о-ор, простите, я больше не буду, — Изанами метается из стороны в сторону, размазывая скупые слёзы по простыне, показывая, что руки не уберёт даже под страхом смерти. — Не надо больше, очень больно! — Ты каждый раз мне говорил, что услышал и понял меня, но продолжал пить, поэтому, уж прости, я тебе не верю. Руки убери, — Джакурай хватает Изанами за запястья и откидывает его руки, но тот опять возвращает их на поджавшиеся от жжения полушария, — Кому сказано, убери. Я не посмотрю, что тебе двадцать девять, и свяжу их. Хифуми снова протяжно ноет, но подчиняется приказу сэнсея. Очень уж не хочется, чтобы Доктор осуществил свою угрозу. Сейчас Изанами снова будут шлёпать, и, похоже, он действительно заслужил. Однако ремень не касается мягкого места. Вместо этого Джакурай просит сесть на кровати ровно и поприветствовать гостя. Затаившегося за стенкой дверного проема Доппо Джакурай заметил ещё минут десять назад, когда ритмично вбивал в Хифуми простые истины, заставляя того болезненно морщиться и ойкать. Редкий случай, когда Каннонзака так рано возвращается с работы. Будто чувствовал, что у Хифуми сейчас весьма затруднительное положение. — Доппо-кун, подсматривать не хорошо и подслушивать тоже. Выходи, — Доктор Джингуджи старается придать своему голосу всю имеющуюся серьёзность, но на самом деле ему смешно. Интересно, Доппо побоялся явить своё присутствие, потому что стеснялся или потому что испугался, что ему тоже достанется? Казалось бы, за что? Но Каннонзака всегда был трусишкой без оснований к трусости. Ещё раз окликнув Каннонзаку, Джакурай переводит взгляд на Хифуми. У того ни единого светлого участка на лице, оно стало пунцовым от осознания, что Доппо-чин всё видел. Видел, как Доктор Джингуджи опускает на его пылающий зад орудие вразумления. Отлично, может Изанами наконец-то проймёт. — М, простите, сэнсей, — пристыженный Доппо, опустив плечи, выходит из укрытия, — Я вернулся и услышал какие-то звуки, думал Хифуми плохо. — Раз пришёл, — Джакурай оборачивается на Каннонзаку, не выпуская из руки ремень, — марш на середину комнаты, смотри и мотай на ус. — Но у Доппо-чина нет усов, — неудачно шутит Хифуми, за что получает грозный взгляд от старшего. Доппо семенит в центр спальни и садится на колени. С Джакураем сейчас явно лучше не спорить. — За что вы бьёте Хифуми, Доктор? — Каннонзака нервно сглатывает и смотрит на любовника, подмечая как тот, вспотевший, ерзает пострадавшим местом по одеялу. — Скорее помогаю исправиться. Помнишь, мы говорили о способе, который поможет избавиться Хифуми-куну от вредных привычек? Это он. Учти, Доппо-кун, впредь и тебя будет ждать то же самое, если пойдёшь по стопам этого негодника, — врач переводит взгляд на Изанами и недобро улыбается, — Хифуми-кун, если у тебя остались силы на шутки, значит, заканчивать ещё рано. Естественно, врач не мог проигнорировать шутку Хифуми, но шутки это хорошо. Если у хоста остались силы на юмор, то Джакурай не переборщил с воспитанием, и можно продолжить этот неприятный, но нужный младшему процесс. Доктор садится и приглашающим жестом указывает себе на колени. Мол, укладывайся, Хифуми-кун, экзекуция продолжается. Изанами умоляюще переводит взгляд с Доктора на Доппо, с Доппо на ремень. — Я не буду его больше использовать, — Доктор откладывает кожаное изделие, — ложись и хорошенько слушай. Изанами послушно кивает и располагается бёдрами на коленях сэнсея. Смысла спорить с врачом нет, ещё и передумать может, оставив на участь ремня, поэтому бедняга Хифуми, пыхтя, принимает наиболее удобную позу. Хотя какое уж тут удобство? Его же наказывают, и самое ужасное, что при Доппо-чине. А сам Доппо краснеет, старается не смотреть в сторону Хифуми, но всё равно смотрит. Донельзя смущающая ситуация, и Каннонзака внезапно ощущает, что она приносит необычные, немного неожиданные впечатления. — Если у тебя проблемы, если тебе нужна помощь, моя ли, Доппо ли, ты мог нам сказать. У взрослых людей есть язык, с помощью которого общаются, Хифуми-кун. Ты же предпочел использовать рот для поглощения всякой дряни, причиняя беспокойство своим близким. Джингуджи лупит ладонью Хифуми по упругим ягодицам, оставляя розоватые жгучие следы. Тот дрыгается на коленях Доктора, судорожно вдыхая каждый раз, когда тяжёлая рука соприкасается с оголённой кожей. К лицу приливает кровь, и Изанами больше не смешно. — Ай, Доктор, ой-ёй! Хватит! Больно же, ну! Я не нарочно, правда. Я увлёкся! — Конечно больно, как иначе? Я много раз тебе говорил, хватит пить. Много раз предлагал по-хорошему обратиться за помощью, но ты… Ладно, ты не слушаешь меня, но у тебя есть Доппо-кун, — Джакурай сжимает ладонью лицо младшего и поворачивает его за щеки в сторону Доппо, — Взгляни на того, кого подводишь своим поведением. Доппо, красный как рак, сидит на коленях на прохладном полу и будто загипнотизированный смотрит, как изящная, но беспощадная ладонь сэнсея отпечатывает на заднице Хифуми след за следом. Каннонзака ёрзает, сжимая бёдра, в попытках скрыть непредвиденную реакцию тела. Кто мог ожидать, что дисциплинирование второй половинки вызовет эрекцию? — Ну, будешь ещё так безрассудно вести себя? — Доктор Джингуджи украдкой подмечает, как Доппо старается выправить рубашку с целью скрыть вставший член, и понимает, что пора заканчивать воспитание. Хифуми покрикивает от последних наносимых ударов по ягодицам, и тихонько пищит, что не будет, что ему стыдно, что он просит прощения у сэнсея и у Доппо. Изанами смаргивает слёзы стыда и полностью расслабляется на коленях Доктора Джингуджи, напоминая тряпичную куклу. — Очень надеюсь на это, а теперь, — Джакурай спускает уставшего, взмокшего от напряжения Хифуми со своих колен на пол и кивает на Каннонзаку, — Иди к нему, и впредь больше не давай мне повода повторить сегодняшнее. Хифуми оборачивается и не может отвести глаз от своего Доппо-чина, грудь которого вздымается от возбуждения, а щёки пылают равномерным алым цветом. Хифуми подползает к Каннонзаке и заключает того в объятья, нисколько не смущаясь присутствия старшего товарища. Сейчас очень хочется заботы, а ещё — попросить прощения. — Доктор Джингуджи, сэнсей, я действительно, — с упором на последнем слове шевелит губами Изанами и утыкается в плечо Доппо, — всё понял. Джакурай бросает лёгкий смешок и, забрав свой ремень, направляется на выход. Понял Хифуми или нет — покажет время. Во всяком случае, никто не мешает повторить сегодняшнее. Обернуться ли? Врач не может устоять и косится на Доппо с Хифуми. Этим двоим ещё многое придётся обсудить, ну а пока, пускай приласкают друг друга.