Дорога

Из твоего окна я не вижу верхушки деревьев. Мне кажется поворот головы в такой ситуации значит слишком много. Мы едем и ты ведёшь. Из моего окна видно много берёз, жемчужные, они сверкают на фоне пожухлой травы и редких сосен, вызывающе расталкивающих своих бледных соседей. — Как много берёз,— говорю я. Ты бросаешь на меня взгляд, прокручивая загорелыми руками руль. — Сосен больше. Я знаю эту интонацию, эти горящие глаза, эти нервные пальцы, постукивающие и пробегающие короткими бордовыми ногтями по верху рычага переключения передач. Ты покусываешь пухлые губы и слегка щуришь накрашенные глаза. Я знаю, знаю, что ты делаешь. Ты хочешь спорить, бить и рвать оппонента. Твоя деятельная натура жаждет страстей и я буду утолять эту жажду раз за разом. Цикл из шуточно-нешуточных ссор и примирений увенчанный недолгим плато, наконец, замкнулся, как странно… Спорить про берёзы, разве это возможно? Определённо, да. Слова льются, и берёзы — уже не берёзы, и ссора, удивительно, — уже вовсе и не ссора. Я запыхалась и глаза мои блестят. Я дрожу и знаю — это новый этап. Ты шмыгаешь носом, цепляясь за руль обеими руками и шепчешь, шепчешь, шепчешь, потому что сорвала свой и так хрипловатый голос в первые двадцать минут, когда ссора ещё была ссорой. Мы ведь не говорим даже обычно. Я ничего важного о тебе и не знаю. Или правильнее будет, «не знала»?.. Ты ходишь по квартире в своём дурацком леопардовым кроптопе и серых семейниках в маленькую уродливую звёздочку, которые называешь шортами, ты пьёшь только малиновый чай и всегда предпочтёшь мятный пряник любому десерту высокой кухни, ты спишь, раскинув руки звёздочкой, оставляя мне самый краешек кровати, но никогда не противишься весу моей головы на своей руке. Так много и так мало. Я не знала, что у тебя есть единоутробный старший брат, и что он тоже гомосексуален. Не знала о разведённых родителях, не знала, что ты любишь мачеху больше генетической матери… Хотя, мы квиты. Ты тоже не знала о многом. О том, что у меня тоже есть брат, только младший и мама с папой у нас одни и те же. Не знала о том, что мама родила меня слишком рано для социально активной себя, а папа был вечно занят своим бизнесом. Не знала она и о том, что росли мы с братом, как два сорняка, воюющие за территорию, но делящиеся даже самой мелочью в одинокие моменты. В эту прекрасно-отвратительную поездку мы будто бы открыли новую страницу. Возможно, мне стоит бояться всего этого, того, что всё новое неизбежно испортится и сгниёт, но этот глупый день, с этими глупыми берёзками и соснами и твоими тёплыми руками на руле, совсем не хотелось портить мутным и неизведанным «завтра».