(Не) Достаточно сильный

«Фредди!» Фредди резко открывает глаза, вырванный из, кажется, глубокого сна. Он рассеянно моргает, где-то глубоко в голове продолжая слышать эхом хриплый голос, который уверенно позвал его по имени. Конечно, это был голос Роджера, его невозможно ни с кем спутать, однако, Фредди точно знает, что его здесь нет. Он в своем доме, один в своей постели, он даже не пьян, чтобы ему что-то почудилось. Значит, приснилось. Он на всякий случай смотрит по сторонам, ожидаемо натыкаясь взглядом на Дилайлу, которая лениво поднимает в его сторону голову, явно недовольная тем, что ее разбудило тяжелое дыхание хозяина. Она меняет позу и снова сворачивается под боком у Фредди, начиная громко мурлыкать. Тот смотрит на часы: шесть утра. Слишком рано. Но он уже проснулся, просто так валяться он не хочет, поэтому решительно встает и направляется в ванну. Он хочет позвать Фиби, но быстро понимает, что в этом доме так рано не встают, поэтому, обреченно вздохнув, он идет готовить себе чай сам. Проходит полчаса и, пока он завтракает недоваренными яйцами — «черт бы их побрал!», странное настроение его не покидает. В груди неприятно давит. Фредди не может выкинуть из головы причину своего внезапного пробуждения. Поэтому он все-таки решается позвонить Роджеру, понимая, что тот будет весьма недоволен, ведь сам Фредди даже к телефону бы не подошел. — Алло… — прохрипел раздраженно знакомый голос в трубке. — Роджер, привет, дорогой, — только сейчас до Фредди доходит, что он даже не знает, что ему сказать или о чем спросить. — Фредди?.. Чего?.. Какого… — Роджер пытается одновременно разлепить глаза и сообразить, почему тот звонит ему в такую рань. «Секунду, что случилось?» — Фредди, ты в порядке? — говорит он обеспокоенным тоном, но сообразив, что звучит слишком взволнованно, добавляет, — Только не говори, что тебя осенило новой песней и нам срочно надо ехать в студию. Фредди заливисто смеется в трубку. Он, кажется, больше не чувствует тревоги. Он услышал голос друга и у того, судя по всему, всё хорошо. Ну, было, пока Фредди его не разбудил. — Я тут подумал… Давай встретимся, давно не виделись… Приезжай ко мне сегодня, выпьем, фильм какой-нибудь глянем. — Фредди, ты больной?! — Роджер окончательно просыпается, и голос его теперь звучит очень звонко, — Я спал! Семь утра, спасибо, что хоть ночью не позвонил! — Он вдруг понимает, что перегибает палку, это же Фредди, его он готов принимать в любое время. Кажется, он просто сильно испугался из-за такого внезапного звонка. — Фредди, нет, давай не к тебе, у тебя всё время кто-то ошивается, уверен, Мэри точно зайдет какие-нибудь дела решить. Давай ко мне в квартиру завалимся? Она как раз рядом. — О, милый, прости, что разбудил тебя, не знаю, что на меня нашло. Конечно, давай встретимся у тебя, я с удовольствием. — Договорились, Фред, — Роджер ухмыляется в трубку и добавляет, — Всё, что хочешь, только дай поспать. Фредди кладет трубку, улыбаясь во весь рот. Последние пару месяцев, после окончания Magic Tour, он с парнями нечасто общается. Все устали, даже выдохлись и разошлись заниматься семьями. Даже Роджер, который уже расстался с Доминик, решил использовать этот небольшой отпуск, чтобы побыть с Феликсом и с совсем еще малышкой Рори. Так что эти внезапные планы на вечер поднимают Фредди настроение на весь день. *** — Хм, Роджер, ты в курсе, что из твоего окна виден мой дом? — А? — Роджер на кухне, достает бокалы и готовит закуску, — Что ты там говоришь? — он заходит в гостиную и видит Фредди, скрытого за занавеской. — Подглядываешь за мной? — хитро улыбается Фредди, оборачиваясь к Роджеру. — Ты меня поймал! — смеется Роджер и тоже выглядывает на улицу. — Все пытаюсь застать тебя голым. И зачем тебе столько штор на окнах? Фредди мгновенно смущается, но видя, что Роджер это замечает, смеется и начинает шутливую игру в щекотку, добавляя: — Они мне нужны от таких озабоченных как ты, дорогой! Роджер сгибается пополам, пытаясь увернуться от тонких, но сильных пальцев Фредди, оба они не могут унять смех и в конце концов чуть не падают на пол, зацепившись за занавеску и срывая ее с карниза. — Ну, смотри, теперь ты за мной точно сможешь подглядывать, — отдышавшись, говорит Роджер. Они оба улыбаются, их глаза блестят от смеха, и Фредди чувствует приятное тепло. Это была прекрасная идея — встретиться вдвоем в этой небольшой уютной квартире. Как раньше. Как раньше… Они жили вдвоем в крошечной квартире, вместе мечтали об одном и том же, делили на двоих один кошелек, учились варить эти злосчастные яйца… Время, когда Фредди понял самую главную истину — бездонные синие глаза Роджера — это то, в чем ему суждено тонуть вечность. Без надежды на взаимность. И он тонет в них до сих пор. — Эй, ты чего застыл? — Роджер хлопает его по плечу, возвращая из воспоминаний. — Слушай, Фред, нахер фильм. Давай нажремся и, не знаю… песню что ли напишем. Скоро уже год будет, как мы без нового альбома. Я устал без дела сидеть. Роджер выглядит настроенным серьезно и нелепо надувает губы. Это заставляет Фредди непроизвольно улыбнуться. Роджер вдруг чувствует такое тепло, смотрит Фредди в глаза, в который раз отмечая, до чего тот красив, и расплывается в улыбке в ответ. — Тащи вино! — Фредди хлопает ладонями, у него вдруг тоже возникает желание творить. Роджер закатывает глаза и идет на кухню. — У меня, между прочим, даже пианино здесь есть на этот случай, — говорит Роджер, разливая вино по бокалам. — Я, вообще-то, заметил, — Фредди смотрит на Роджера очень многозначительно, округлив глаза, — До сих пор не понимаю, почему я еще ни разу не был в этой квартире?! Ты специально для меня его сюда притащил? Тогда почему не звал раньше? Роджер мгновенно вспоминает, как принимал решение о покупке именно этой квартиры и почему, на самом деле, покупал для нее пианино. Оно занимает слишком много места в этой небольшой комнате, но он тогда часто представлял себе, как они будут с Фредди здесь отрываться и дурачиться, раздражая соседей. Ну или, как он будет наслаждаться игрой Фредди, любуясь его длинными пальцами, рождающими всё новые шедевры. — Эй, я вообще-то и сам умею играть! — наигранно возмущается Роджер, — Если бы я мог себя клонировать, вообще один мог бы в группе играть! — Что, петь тоже сам будешь? — поддерживает Фредди эту нелепую фантазию. — О, нет, милый, петь — это твое предназначение. Без твоего голоса весь мой огромный талант обречен! — Я люблю тебя, Роджер Тейлор, — говорит Фредди очень серьезно, ощущая неожиданную резь в глазах — так на него действуют слова друга. Секунду они смотрят друг на друга, а потом заливаются таким смехом, что становится сложно стоять, и они одновременно валятся на диван, поднимая бокалы. — За это надо выпить! Ведь я тоже тебя люблю, Фредди Меркьюри! Они пьют вино и начинают обсуждать идеи для песни. Фредди идет к пианино и даже пытается подобрать музыку, но, откровенно говоря, спустя час и почти две выпитые бутылки они понимают, что песня у них сегодня не случится. — Нахуй! — отрезает Роджер, — У меня есть идея получше! — Боюсь представить, что ты можешь предложить, дорогой… — У меня же здесь, здесь! — Роджер подхватывается с места и убегает в спальню, как оказалось — к гардеробной. — Ну же, иди сюда, Фред! — он ждет, пока Фредди подойдет и распахивает дверь шкафа. — У меня здесь целые залежи наших старых костюмов и всякое шмотье с рынка! Обалдеть, да? Роджер, как маленький ребенок радуется, перебирая вещи, смешно хмурится и сопит, когда ему не нравится выбор, а потом, улыбаясь чему-то только ему известному, хватает все вешалки в охапку и вываливает на кровать. Фредди смотрит на всё это, не в силах сдержать улыбки и изгибая брови. Ему слишком нравится наблюдать за таким живым и искренним, придурковатым Роджером. — Давай мерить, а? — Роджер смотрит на Фредди, не понимая, нравится ли тому идея, поэтому продолжает. — Давай, Фред, поржем от души! Или ты боишься, что не влезешь ни в один наряд?! — На себя посмотри! — смеется Фредди в ответ. — Думаешь, на твой живот налезет хоть одна наша старая блузка? — А вот мы и проверим! Они вместе начинают сортировать вещи: блузки, атласные брюки, костюм арлекина Фредди — «как он у него вообще оказался?!», какие-то шубы, пиджаки, кардиганы, даже несколько женских платьев нашлось. — Примеришь? — Роджер машет перед Фредди розовой сорочкой, которую спер со съемок клипа I Want To Break Free. — Нет уж, сам наряжайся, — Фредди уже просто давится смехом. — Я вот себе юбку заприметил, — он крутит перед лицом желтой мини юбкой, прикидывая, насколько реально в нее влезть. На нем уже старый концертный пиджак, в котором он выступал в туре 1981 года. Застегивать он его не стал, обнажая голую грудь. — Роджер, что с твоим чувством стиля, это какие-то несочетаемые вещи, не находишь? — Фредди давит улыбку в кулаке, глаза его светятся, сегодняшний вечер определенно лучший за последнее время. — Отва-а-али-и-и, — Роджер прыгает на одной ноге, еще до конца не понимая, влезет ли он в юбку. Хотя уже точно понимает, что она на нем не застегнется. Он подходит к большому зеркалу и начинает внимательно себя разглядывать. Понимая, что его пиджак выглядит недостаточно эффектно, просто решает его приспустить, оголяя белые плечи. — Ничего не мешает? — Фредди подходит к нему сзади и ловит взгляд Роджера через зеркало. — А что мне должно мешать? По-моему, выглядит вполне себе сексуально. Фредди щурит один глаз, а вторым указывает Роджеру на заметное выпирание под юбкой. — Согласен, невероятно сексуально, — говорит он намеренно томным голосом, Роджер же в это время пытается встать так, чтобы было менее заметно, хотя у него мало что из этого выходит. — Да плевать, — улыбается он отражению в зеркале. — Главное, чтобы тебе нравилось, дорогой. Что-то происходит. Фредди, не в силах сдержать внезапного порыва, приближается к Роджеру и дотрагивается до его оголенных плеч, касаясь пальцами ключиц. — Роджер, ты такой красивый… Фредди не верится, что он это сказал, не верится, что атмосфера в секунду поменялась и оказалось, что он в силах сказать Роджеру то, что говорит. Он не знает, что стало причиной: вино, уютный вечер, неожиданное расположение Роджера к нему сегодня или просто чаша с его безответной любовью к этому человеку сегодня оказалась переполненной. Он стоит слишком близко к нему, Роджер чувствует чужое дыхание на своей шее, а Фредди ощущает запах вина, сигарет вперемешку с запахом кожи, и это сводит его с ума. Он ждет, когда Роджер обернется, чтобы отпихнуть его подальше, и, в лучшем случае, перевести всё в шутку, а в худшем — закончить сегодняшнюю встречу на крайне неловком моменте. Но Роджер не отстраняется. И не шевелится. Фредди слегка наклоняет голову, обдавая жарким дыханием его шею. Это вообще взаправду? Его мелко трясет, а голова идет кругом. Но еще больше невидимо трясет Роджера. Он поворачивается лицом к Фредди и смотрит ему прямо в глаза. Боже, в его глазах море. Или небо. Целая вселенная. Что ему делать? Как объяснить свою страсть? Всё, чего он хочет прямо сейчас — это прикоснуться губами к губам Роджера. Эти мысли проносятся в голове Фредди, отражаясь в глазах беспорядочным движением зрачков. Он нервно облизнул губы, собираясь выдавить из себя хотя бы звук. Он не знает, что в голове Роджера проносится не меньше стремительных мыслей. Одиннадцать лет назад они были в похожей ситуации, оставшись наедине в гримерке после концерта, молодые, разгоряченные и счастливые, они целовали друг друга жадно и страстно, не думая ни о чем кроме этого момента. Это был их первый и… последний поцелуй. Роджер не осмелился сказать тогда о своих чувствах, а Фредди закрылся от него, как тогда казалось — навсегда. Одному богу известно, чего им стоило отдалиться друг от друга, но пути назад уже не было. Фредди был уверен, что Роджеру нужна нормальная жизнь, а с тем, у кого в багаже тонна дерьма — он счастлив не будет. — Роджер… — кажется, ему даже больно произнести его имя. — Фред… — неслышно отвечает ему Роджер. Фредди чувствует его дыхание на себе, губы так близко, сердце выбивает бешеный ритм, он закрывает глаза, считая секунды до того, как этот волшебный момент закончится. И в это же мгновение ощущает прикосновение чужих губ к своим. Он не открывает глаза, боясь спугнуть происходящее, дотрагивается ладонью до груди Роджера и осмеливается углубить поцелуй. Тот с жадностью отвечает ему, с губ Роджера слетает глухой стон, Фредди открывает глаза и, не выдерживая, с силой прижимает к стене. Они целуются долго, руки скользят по телам друг друга, Роджер спускается к шее Фредди, сопровождая поцелуи страстными выдохами прямо в его кожу, отчего у Фредди вырывается непроизвольный стон. Оба будто сошли с ума. Они отстраняются на мгновение, заглядывают в глаза и, тяжело дыша, начинают снова целоваться. Фредди чувствует, как ему в бедро упирается член Роджера. Не успевая подумать как следует, Фредди срывает с него пиджак, целуя грудь, спускается ниже, сам не веря, что делает это. Роджер начинает задыхаться от возбуждения и часто-часто дышит. Дурацкая юбка слетает с него за секунду, Фредди смотрит прямо на член Роджера, который вот-вот перестанет помещаться в белье. Он покрывает его живот поцелуями, гладя бедра и освобождая от последней ненужной одежды. Член Роджера возбужденный и горячий, и Фредди, не выдерживая искушения, заглатывает его целиком. — Бляяяя…омгггмг… боже, Фред… Фредди мгновенно вспыхивает, стоны и ругательства Роджера никак ему не помогают сдерживаться. Поэтому, не останавливаясь, он свободной рукой расстегивает джинсы, освобождая свой член, пока он там не взорвался. Фредди начинает хрипеть в удовольствии, и, кажется, их голоса слились в один непрекращающийся стон. У Роджера подкашиваются ноги, его пальцы сжимаются в волосах Фредди, движения становятся быстрей, стоны сменяются странными горловыми хрипами, когда они кончают практически одновременно. Фредди поднимает голову вверх, встречаясь взглядом с Роджером. Тот глубоко дышит, глаза будто стали еще больше, но он улыбается. Без сил он опускается на пол рядом с Фредди. Миллион мыслей в голове у обоих одновременно. Но оба молчат. Роджер аккуратно берет руку Фредди и подносит к своему лицу. Смотрит на его пальцы, потом не выдерживает и подносит их к губам, целуя. Фредди, видя это, переполняется чувствами, в глазах режет, под диафрагмой печет. — Роджер, я… — Я люблю тебя. Люблю так давно, что не верю в происходящее. Я привык жить с этой ненужной тебе любовью, но сейчас… прошу, если ты планируешь снова отказаться от меня — не говори сейчас. Дай мне прожить этот момент. Фредди смотрит на него и не сразу понимает, о чем тот говорит. Он смотрит прямо в полные слез глаза и хочет целовать и целовать их, пока тот не перестанет нести чушь. Боже, что они натворили. Всё это время, пока Фредди страдал от неразделенной любви, ныряя в частые и пустые отношения, всё это время Роджер… тоже любил его? — Роджер, милый. Посмотри на меня. Это правда? Тот еле заметно кивнул. Не может быть. Просто не может быть, черт возьми. — Не было ни дня… Как бы я ни старался, я не мог перестать думать о тебе. Но… что мы можем? Наши отношения разрушат группу, мир недоволен и одним гомиком в ней, — Фредди грустно усмехнулся. — Вполне возможно, это и жизни наши разрушит. Что мы можем… — Мы можем, Фредди. Можем любить друг друга. *** Фредди, кажется, теряет счет времени. С тех пор, как они признались в чувствах, прошло уже две недели, а они всё еще не могут насытиться друг другом. Фредди сутками пропадает в квартире Роджера, и они буквально не вылезают из постели. Сейчас день, они расслабленно валяются на диване и болтают. Роджер устроился головой у Фредди на коленях, а тот гладит ему волосы. — Брайан звонил сегодня утром. — Да? Чего хотел? — Роджер тихо постанывает от прикосновений Фредди, кажется его длинные пальцы достают сразу до всех участков его головы. — Похоже, он тоже устал от сидения дома. Говорит, что связывался с Джоном и предлагает нам уже собраться и начать работать. — Полностью поддерживаю! — По тебе не скажешь, ты выглядишь как кот, наевшийся валерьянки, — Фредди улыбнулся и потрепал его за волосы, а Роджер выгнулся, выпрашивая поцелуй. Фредди наклонился и нежно поцеловал его в уголок глаза, потом другой, поцеловал скулу и специально подставленную шею рядом с ухом. Он задержался там немного, не в силах оторваться от этой сладкой кожи. Хотелось остаться в таком положении навсегда, запах Роджера опьянял его, и он боялся, что этот сон в любой момент может закончиться. — Котяра, — горячо выдохнул он ему в ухо. — Фреддиии… — заскулил Роджер, ища его губы своими. Фредди слегка пощекотал его своими усами, но всё же дал себя поцеловать. Оторвавшись от него, Роджер продолжил: — Давайте поедем в Монтре записываться? Я купил новый Порш, хочу опробовать его на местных трассах. Фредди закатил глаза, улыбаясь. Опять новая машина, чего еще ждать от этого гонщика рок-звезды. — Дорогой, поедем куда только захочешь! Ты, главное, не забывай зачем мы вообще туда собираемся. — А, может, вообще никуда не ехать, — он прижался к Фредди еще сильнее. — Роджер! — Что? Я вот прямо тут могу хоть вечность находиться. Главное, ты не уходи. Пока Роджер лениво потягивался, собираясь уснуть прямо на коленях Фредди, тот щурился, то ли от безмерной нежности, то ли от поселившейся вдруг внутри него тревоги. *** Швейцария радовала погодой, несмотря на ноябрь. Группа здесь уже неделю, они даже успели записать две песни. Работа, в общем-то, шла легко и непринужденно, чувствовалось, что парни соскучились друг по другу и готовы отдаться работе полностью. Джон вообще, даже со своим материалом приехал. — Если вы, парни, перестанете пропускать дневные сессии, то глядишь и к новому году с альбомом успеем, — полушутя, но всё же не теряя лицо строгой мамочки, сказал Брайан в сторону Роджера и Фредди. «Не начинай, Брайан», хотел ответить Роджер, но решил просто показать ему средний палец. Фредди рассмеялся и ответил за него: — Прости, босс. Обещаю подносить будильник к его уху каждое утро! Но… есть одна проблемка, — Фредди замялся, потому что знал, что сейчас получит от Брайана. — Наша красавица тащит меня опробовать в деле свою новую любовь. Брайан выразительно посмотрел на Роджера, изогнув бровь. — Ну… м-машину я новую купил, — заикаясь и пожимая плечами пояснил Роджер. — О Господи! — Брайан эмоционально вскинул руки вверх, округляя глаза. — Тебе не хватит? Ты автопарк собираешь? А ладно, не смотри так. Поздравляю! Что за машина-то? — А я тоже покататься хочу! — оживился Джон. — Прости, красотка, она двухместная, один заезд — одна принцесса, — засмеялся Роджер. Фредди пнул его в плечо, улыбаясь во весь рот. — Слушайте, мы уедем часа на четыре и вернемся в студию вечером, идет? — Ой, идите куда хотите, — улыбнулся им Брайан, — мы с Джоном без вас тут хит запишем, если не вернетесь вовремя. *** — Мне надевать шлем, дорогой? — шутя спросил Фредди, когда они подходили к машине. — Наденешь шлем — поедешь в другой тачке, — рассмеялся Роджер. Они сели в его новенькую маленькую спортивную машину, пристегнулись, а перед тем, как завести и поехать Роджер вдруг повернул голову в сторону Фредди и серьезно спросил: — Напишешь для меня песню, Фредди? «Неужели ты не знаешь, что каждая вторая моя песня написана о тебе?» Фредди долго смотрит на Роджера, не в силах отвести взгляд, он всё еще тонет в них, правда теперь это сопровождается откровенным счастьем для него. Счастье — смотреть ему в глаза и ощущать его любовь каждой клеточкой своего тела. — Я напишу для тебя песню. Обещаю. — Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, Роджер. Он невыносимо хочет поцеловать его прямо сейчас, но они на парковке отеля, поэтому он нежно берет его за руку и переплетает пальцы. Этого достаточно, чтобы оба почувствовали себя еще счастливее. Дорога отличная, хоть и извилистая, как раз для такой машины. День солнечный и очень теплый, они сложили крышу, наслаждаясь ветром в лицо. Фредди пытался подражать красоткам из фильмов, приподнимаясь с сиденья, но быстро понял, что затея провальная — Роджер едет слишком быстро, и Фредди только сильнее вжимается в сиденье. Они смеются и переглядываются, радость переполняет их обоих, подкрепляемая адреналином. Внезапно их подрезает красная хонда, быстро улетая вперед, и Роджер еле уворачивается от столкновения с отбойником. — Ублюдок, — зло цедит Роджер сквозь зубы, напряженно сжимая руль. — Сейчас я его догоню. — Роджер, оставь, не надо, — Фредди мягко кладет руку ему на бедро, и тот сразу успокаивается. Удивительно, как Фредди влияет на него. Рядом с другим человеком он бы уже гнался за этим придурком, не слушая ничьих возражений. Они проезжают еще километров десять, как вдруг, сразу за поворотом, видят эту ебучую хонду с отлетевшим колесом. Они не успевают ничего сообразить, Роджер лишь пытается уйти от прямого столкновения, но машину ожидаемо заносит, они на сильной скорости пробивают ограждение и вылетают за дорогу в какие-то кусты. Всё, что успевает увидеть Фредди — ужас в глазах Роджера и то, как его любимый с силой ударяется о руль. После становится темно. Фредди открывает глаза и чувствует, как кто-то пытается вытащить его из машины. Во рту он ощущает стойкий вкус крови. — Она горит, горит, Фредди, давай же. Помоги мне, милый, помоги, вылезай, — он тараторит, пытаясь отстегнуть ремень у Фредди. Роджера трясет, от шока и, наверное, от боли — он не может шевелить левой рукой, но ему нужно срочно вытащить отключившегося Фредди, потому что машина, блять, горит. Роджер боится. Боится и чувствует, как по щекам текут слезы. Ему нужно успеть вытащить Фредди, а тот никак не придет в себя. У Фредди всё лицо в крови, и от этого еще страшнее. Фредди, наконец, приходит в себя и вдруг вспоминает, что произошло. На секунду его сковывает ужас, но тут же, на чистом адреналине, он выскакивает из машины. Роджер оттаскивает его за руку подальше, видит, что Фредди сам стоит, и только тогда начинает дышать. — Фредди, посмотри на меня, посмотри! — он хочет оценить его состояние. У того всё лицо в крови, Роджер пытается найти источник кровотечения и понимает, что у Фредди глубокий порез на голове. Он снимает рубашку, оставаясь в одной футболке, сворачивает ее и прикладывает к порезу, — Фредди, нужно с силой нажать и держать, ты справишься? Фредди тошнит и кружится голова. Он прикладывает рубашку к голове, осматривая Роджера и пытаясь спросить, как он сам, но у него заплетается язык. — Я, кажется, руку сломал, — Роджер вытирает лицо от слез и пота. Его всё еще трясет, он никак не может надышаться. Он, в отличие от Фредди, не терял сознания и видел, как одновременно начинает загораться машина, а безжизненное лицо Фредди заливается кровью. Роджер глотает воздух, но не может насытиться. Ему было так страшно, страшно, что Фредди умер. — Ебаный пиздец, как мы живы остались, — сказал он, обернувшись на машину. — У тебя кровь идет. Левая сторона белой футболки Роджера насквозь пропитана кровью. Он болезненно морщится, понимая, что у него там рана. Только теперь он начинает ощущать, что ему, на самом деле, очень тяжело дышать и чувствует странное давление с этой стороны, причем давление это как будто изнутри. — Бля, у меня как будто легкое проткнуто. Слушай, давай присядем, я слышал, как этот дебил кричал, что попытается найти телефон, чтобы вызвать скорую. Фредди садится на землю, облокачиваясь на одинокое дерево. — Как твоя голова? Очень больно? — Не знаю, вроде нормально. Блевать тянет. Роджер, иди сюда, пожалуйста, и никуда не уходи, — Фредди видит, что тот порывается пойти посмотреть, что там с машиной, — Просто… будь здесь, твою мать. — Да здесь я, здесь… — он опускается на землю, Фредди жестом приглашает лечь на него, — Сука, машину жалко, — Роджер устраивается между ног у Фредди, голову кладет ему на бедро. Ему кажется, что он очень устал, и только теперь чувствует, что его понемногу отпускает страх, выливающийся в неконтролируемую дрожь. — Дааа… ну и в дерьмо мы вляпались, — Фредди гладит Роджера по волосам и, если бы не авария, можно было бы подумать, что у них просто свидание на природе. Роджер поворачивает голову и утыкается лицом Фредди в живот. Он часто дышит и никак не может восстановить дыхание. Ему обидно и больно. В нем сейчас столько эмоций, что он не может сдержать слез и начинает беззвучно рыдать. — Эй, милый, ты чего? — Фредди самого потряхивает, но ведь они живы и всё обошлось. Он пытается перевести всё в шутку, — Не плачь, слышишь? Купим мы тебе новую машину! — он разворачивает лицо Роджера и гладит по щеке свободной рукой, вытирая тому слезы. — Да уж… — Роджер выдавливает улыбку, — Боже, Фред, а если бы мы разбились насмерть? — Хорошо, что мы живы, иначе Брайан бы нас убил. — Только хотел сказать! — Роджер пытается смеяться и смотрит Фредди в глаза. Фредди долго смотрит на него в ответ. «Эти глаза… красивый, до чего красивый Роджер. Держать бы его так на своих коленях вечность и никогда не отпускать. Боже, никаких больше гонок по серпантину, будем сидеть в студии и носа не высовывать, пока не допишем альбом. Заставить что ли, его написать еще одну песню о машине? Продолжение этакое, блять…» — Фредди… Ты же знаешь… что я люблю тебя? Люблю так сильно, до боли в сердце. — Эй-эй, ты чего? Всё же хорошо, я тоже люблю тебя, дурачина ты мой, — Фредди через боль в голове наклоняется и нежно целует Роджера в теплые губы. А потом поцелуями собирает скатывающиеся из глаз слезинки любимого человека. Ему хочется крепко обнять Роджера, чтобы успокоить, но он боится сделать ему больно. — Роджер? Он замечает, как Роджер часто и поверхностно дышит. От спокойствия Фредди не остается и следа, тем более, когда тот просто молчит, не отвечая ему. Он ладонями направляет лицо Роджера на себя, его руки начинают мелко дрожать. — Что-то не так, Фредди, — шепчет он. В выражении его лица смешиваются чувства страха, извинения и подступающего рыдания. — Мне как будто не хватает воздуха. Мне страшно, Фредди. Тот крепко сжимает его руку в своей. Если бы он мог, он отдал бы ему весь свой воздух, каждый свой вздох. Если бы он мог, он бы дышал за него, только бы Роджеру больше не было страшно. — Роджер… Родж, посмотри на меня. Я прошу тебя, будь сильным. Всё будет хорошо. Пожалуйста. Просто дыши и постарайся не отключиться. Главное, не переставай дышать. — Не перестану. Ты тоже должен быть сильным, Фредди. Обещай мне. — Роджер, я итак сильный, — он еще раз наклоняется, целуя. — Фредди. — Обещаю, — шепчет он ему, уткнувшись в ухо. Он чувствует тупую боль во всей голове, не надо было ему вообще двигаться. У него кружится голова, и он откидывает ее назад, чтобы опереться на дерево. — Роджер, я немного посижу с закрытыми глазами, хорошо? — спросил Фредди, на самом деле снова теряя сознание. *** Роджер не знает, сколько проходит времени. По тому, как Фредди перестал сжимать его руку он понял, что тот отключился. Он не слышит никаких посторонних шумов, кажется, что они остались одни в этой вселенной, всё что он может — наблюдать как плавно поднимается и опускается грудная клетка Фредди. Самому же Роджеру становится только хуже. Он уже откровенно хватает ртом воздух, но его легкие никак не могут расправиться. Он хочет плакать, но слезы будто высохли, грудь болит, шея словно раздувается. Он из последних сил сжимает руку Фредди и смотрит на него широко раскрытыми глазами, полными ужаса и сожаления. — Я дышу, Фредди, я дышу, дышу, дышу…я дышу… Фр… Роджер больше не смог дышать. Он умер. *** Фредди вытирает лицо от пота, улыбается, оборачиваясь на Роджера и садится за пианино. Привычно заигрывает со зрителями, напевая вступление Somebody To Love. Он доволен, концерт проходит на ура, а ведь только начало. Дело доходит до припева, и тут он понимает, что не слышит Роджера, который должен ему помогать. Не успел? Забыл? С ним такое не случается… ко второму куплету он встает и идет в центр сцены, собираясь заодно проверить, почему тот ему не подпевает. Не переставая петь, он подходит к барабанной установке, и в секунду всё вокруг меняется: зрители исчезают, становится темно, лишь несколько прожекторов подсвечивают сцену. На ней вообще нет никого, кроме Фредди и Роджера за установкой. Они вообще на сцене? Или это какая-то невесомость? Роджер смотрит как будто сквозь Фредди, как будто его вообще здесь нет. Он сидит за барабанами, упершись кулаками в колени, в руках зажаты палочки. Фредди слышит какие-то странные звуки… какая-то музыка… отдаленно напоминает его импровизацию на пианино, когда они записывали The Game, только она в какой-то странной, наводящей тревогу, обработке. Он смотрит на Роджера, а тот медленно глубоко и шумно дышит. От этих звуков Фредди покрывается мурашками, внезапно музыка прекращается и наступает давящая звенящая тишина. Вдруг за собой Фредди слышит резкий звук — то ли упавшего на плитку металла, то ли клоуна-неваляшки, выскочившего из коробки и бьющегося об пол*. Вздрогнув, он оборачивается, но ничего не видит в темноте. В ужасе он поворачивается обратно к Роджеру, но его там больше нет. Пустая барабанная установка. У Фредди начинает кружиться голова, он роняет микрофон, делает шаг и проваливается… в пустоту? «Фредди!» Голос Роджера, позвавшего его по имени звонко и очень твердо, заставляет Фредди открыть глаза. *** Фредди видит перед собой безжизненные открытые глаза Роджера. У него из груди вырывается резкий короткий выдох. Потом еще один и еще. Лицо искажает гримаса боли, и Фредди издает нечеловеческий то ли стон, то ли крик. — Нет, — кричит он шепотом, — Нет, нет, нет, пожалуйста, нет, нет, Роджер, боже, нет, ну пожалуйста, нет. Он зажмуривается, хочет сильно тряхнуть его тело, разбудить, но запястье крепко сжимают мертвые пальцы Роджера. Фредди кричит. Кричит и плачет, без остановки из его груди вырываются животные стоны. Он жмурится, он хочет это прекратить, он хочет проснуться, но не может. Завывая в рыданиях, он снимает со своей руки руку Роджера и целует пальцы. Потом гладит неестественно трясущейся ладонью его лицо и целует в губы, на которых застыл последний вдох. Он целует его открытые глаза, и, не в силах смотреть в их неживую глубину, закрывает их своей рукой. Он обнимает его тело, сильно прижимая к себе обеими руками, зарывается лицом в его волосы и трясется в рыданиях. Он хочет слиться с ним воедино, чтобы дышать за него. «Он может дышать за них обоих, нужно только крепче обнять Роджера» — Умоляю, милый, любимый, прошу, проснись, пожалуйста, Роджер, пожалуйста. Прошу… *** Всё, что происходит дальше остается в его памяти лишь одним острым комком боли. Фредди очнулся перед дверью студии. Как туда попал — он не помнит. У него не течет кровь, на голове повязка, однако, одежда пропитана кровью, своей и… Роджера. «Роджер…» Фредди опять жмурится, мечтая открыть глаза и оказаться во вчерашнем дне. Когда он проснулся в объятиях самого дорогого человека, который во сне закидывал на него почти все конечности и смешно сопел ему в шею, а при пробуждении целовал еще до того, как открывал глаза. Слезы опять льются из глаз, кажется, он и не переставал плакать. Он дотрагивается до дверной ручки и не дыша заходит внутрь. Словно привидение доходит до пультовой комнаты, где слышит голоса Джона и Брайана. Что он им скажет? Как он им всё расскажет? Он опирается рукой на стену, не в силах сделать ни шага, как дверь распахивается, и на него чуть не налетает смеющийся Джон. — Блять, Фредди, что с тобой?! Эй! Фред… — Джон внезапно осекается, заметив, что тот весь в слезах, — О боже, что случилось, давай зайди внутрь. Брайан! Они стоят втроем друг напротив друга, Фредди облокачивается на стол, задевая стакан, который падает на пол и звонко разбивается, отчего Фредди сильно вздрагивает и в испуге делает шаг в сторону. Брайан и Джон взволнованно переглядываются. — Фредди, почему твоя одежда в крови и что с головой? — Фредди, где Роджер? — ледяным голосом перебивает Джона Брайан. Фредди вдруг смотрит на свою руку, в которой крепко сжимает окровавленную рубашку. — Он дал мне свою рубашку, у меня кровь шла, вот отсюда… я вот так… прижимал. Он сказал надавить и держать. Вот — надо будет ее постирать… — Фредди. Где. Роджер, — Брайан сжал спинку стула до побелевших костяшек. — Он… там… мы там… Ему было тяжело дышать, он говорил, что боится и… понимаете, машина… Она горела и… он так смотрел на меня, — губы Фредди задрожали, он поднял на парней красные, полные слез глаза, и добавил, — Роджер… Он умер. Роджер умер. На моих руках. Он, обессилев, сползает по стене на пол. Брайан резко роняет лицо в ладони, сгибаясь пополам и падая на диван. Джон отрицательно машет головой, по его лицу катятся неконтролируемые слезы. — Я не смог… Я не смог его спасти, — сказал Фредди, смотря невидящим взглядом в одну точку, — Я даже не успел с ним попрощаться. Просто не успел. Джон подошел к нему, поднял с пола и обнял Фредди, рыдая ему в шею. — Неужели он не заслужил последнего «прощай»? — Фредди смотрит в глаза Брайану. — Его глаза. Он смотрел на меня, Брай. Он хотел попрощаться. Он хотел, а я… я… — Фредди, ты не виноват, — Джон смотрит ему в лицо и говорит очень серьезно. Он вдруг чувствует, что Фредди винит себя во всем, он всё еще не знает, что произошло, но уверен, что Фредди сделал бы всё, чтобы помочь Роджеру. — Боже, Роджер… Скажи, что это неправда. Джон идет в сторону пульта и спотыкается о стул. Со злостью он дергает его в сторону, секунду смотрит, потом хватает за спинку и с силой швыряет в стекло, отделяющее пульт от их инструментов. Все трое вдруг смотрят на барабанную установку Роджера. На палочки, аккуратно оставленные рядом днем. Они не могут поверить, что больше никогда не увидят его, сидящего там, за барабанами. Осознание приходит четко и горестно. — Расскажи, что произошло. *** Дни пролетают как в тумане. Люди, объятия, слезы, сочувствия, какие-то бумаги, вопросы, слова поддержки. Тело Роджера в… в гробу. Это Фредди помнит отчетливо. Роджер красивый и умиротворенный. Он как будто всего лишь уснул. Его глаза закрыты под длинными ресницами. Глаза, которые Фредди больше никогда не увидит, и которые до конца жизни будут сниться ему в кошмарах. Роджер красивый, но… холодный. Фредди стоит у гроба в темных очках, под которыми спрятаны стеклянные опухшие глаза, дотрагивается до ледяной руки Роджера, потом аккуратно кладет свою ему на грудь. Это его последний шанс удостовериться — вдруг, под своей ладонью он сейчас почувствует, что сердце его любимого бьется, вдруг Роджер сделает вдох, и это всё обернется просто страшным сном. Прошу. Конечно, нет… Он невесомо дотрагивается до его щеки и в последний раз прикасается к таким обожаемым волосам. Смотрит на неестественно кукольное лицо и до боли в пальцах цепляется в гроб. Земля уходит из-под ног, сейчас он отойдет от Роджера и больше никогда, никогда его не увидит. Он знает, что это глупо, но вдруг кладет в мертвую ладонь посеребрённую подвеску на длинной цепочке, которую они в далеких 70-х делили на двоих. — Увидимся, Роджер. Он помнит Брайана и Джона, таких же убитых, неестественно спокойных. Они видятся часто, вспоминают Роджера, напиваются, засыпают, просыпаются и напиваются, и так длится неделями. Какой-то ублюдский водоворот в аду. В один из дней к нему заходит Мэри. Она хочет обнять Фредди, поддержать, но боится подойти: он никого не подпускает к себе, он как дикий кот, который шипит на каждого, кто хочет протянуть ему руку. Но она больше не может смотреть, как он разрушает себя, поэтому всё же подходит и кладет руку на его плечо. — Фредди… Он стоит, вдавившись руками в обеденный стол. Он не хочет говорить. Даже с ней. Еще нет. — Фредди, нужно что-то делать. Тебе нужно хотя бы поесть. — Я не голоден, — отвечает он спокойным металлическим голосом. — Милый, нужно жить дальше. Роджер не хотел бы видеть тебя таким. — Уйди, Мэри, — он поворачивает к ней красные злые глаза. — Ты должен быть сильным, Фредди… «Обещай мне быть сильным, Фредди» Он чувствует, как в нем закипает кровь, глаза наливаются яростью. Фредди сильно трясет стол, что тот чуть не опрокидывается, и всем корпусом поворачивается к Мэри: — И зачем мне это?! Мэри испуганно пятится назад, ей кажется, что Фредди сейчас набросится на нее с кулаками. Он хватает со стола стеклянный кувшин, и тот летит через комнату, прямо в зеркало, которое разбивается на миллионы осколков. Как и его сердце. С тумбочек летят на пол антикварные вазы и статуэтки, которые он с любовью вез из Японии. Ему ничего не нужно. Ему нужен только Роджер. Который взял с него обещание, а сам исчез. Фредди зол, и он кричит: — Мэри! Уйди! — видя слезы в ее глазах, он тихо добавляет, — Прости. Но уходи, прошу. Не дожидаясь ее ухода, он во внезапном порыве бежит на второй этаж в комнату и начинает яростно срывать с окон занавески. Фредди плачет навзрыд и ищет глазами знакомые окна напротив. «Теперь ты можешь подглядывать за мной, Роджер» *** Проходит долгих четыре года, прежде чем Фредди постепенно возвращается к жизни. Он написал и выпустил сольный альбом, он не говорил, но все знали, кому он посвящен. После долгих и мучительных разговоров о том, что без Роджера нет Queen, в 1995 году они приглашают в группу молодого двадцатитрехлетнего барабанщика Тейлора Хокинса. Он уже давно поклонник Queen, он знает, и спасибо ему, что не сможет заменить Роджера Тейлора, и не пытается этого сделать. Все эти года Фредди невероятно достают журналисты. Они постоянно просят интервью, они хотят знать ответы на одни и те же идиотские вопросы: «как вы пережили потерю своего барабанщика? Часто ли вы о нем вспоминаете? Что хорошего вы можете рассказать о Роджере Тейлоре?». Ему приходится каждый раз говорить одинаковые заученные фразы, он не собирается раскрывать этим гиенам душу. Фредди записывает еще три сольных альбома, но практически не поддерживает их — петь в живую эти песни для него слишком тяжело. Роджер просил для него песню? Он написал их десятки. С парнями он тоже выступает всё реже. Свой последний концерт они дали в 2011 году. Он стоит перед зеркалом в гримерке и смотрит на себя — постаревшего, сбрившего усы, вновь отпустившего волосы, в которые вплетены несколько цветных лент. Глаза ярко подведены черным карандашом, белая рубашка расстегнута на половину пуговиц, обнажая грудь, где болтаются несколько длинных цепочек. Он очень красив. Он смотрит в зеркало и понимает, что хочет видеть рядом такого же длинноволосого старого «модника». Они бы посмеялись друг над другом от души. Стоя перед выходом на сцену, Фредди разминается, слегка подпрыгивая на месте, кажется, сейчас уже его выход. Он по привычке, совершенно неосознанно, оборачивается, чтобы подождать… Роджера. Брайан замечает это едва уловимое движение Фредди и у него холодеют руки от взгляда, который он видит. В глазах Фредди замешательство, сменяющееся болью. Он смотрит на Брайана, который приобнимает его за плечи, закрывает глаза и коротко кивает головой, давая понять, что готов выйти на сцену. Тысячи поклонников встречают их такими необходимыми овациями. Концерт проходит потрясающе для всех, кроме трех «королев», а особенно — для Фредди. Он больше не в силах смотреть на символично установленные на сцене пустующие барабаны Роджера. Он больше не хочет петь, не поддерживаемый этим хриплым высоким голосом, который, казалось, был создан небом, чтобы сливаться воедино с голосом Фредди Меркьюри. И вот, середина концерта, на сцене остаются Фредди и Брайан, чтобы петь Love of My Life. Фредди представляет, что Роджер сейчас за кулисами, переодевается как обычно в новый наряд, а он сейчас снова будет петь ее для него. Брайан замечает, что лицо Фредди в слезах, одного взгляда достаточно, чтобы понять — он просит Брайана спеть самому. В толпе загораются тысячи и тысячи фонариков на телефонах, и гитарист начинает петь, подхватываемый залом. Однако, после первых двух куплетов Фредди выражает готовность продолжить. Он поет своим сильным чувственным голосом, скользя по наэлектризованному воздуху: You will remember When this is blown over And everything’s all by the way When I grow older I will be there At your side to remind you How I still love you, I still love you 24 ноября, спустя 5 лет после этого последнего концерта и спустя 30 лет после смерти Роджера Тейлора, Фредди Меркьюри тихо и безболезненно уйдет во сне. *** Фредди еле поспевает за Тимом, протискиваясь между людьми в баре. — Эй, Роджер, привет! Круто выступили, сегодня аншлаг! — Тим оборачивается на подоспевшего Фредди, — О, это Фредди Булсара, я про него рассказывал, помнишь? Роджер приветливо улыбается и смотрит на Фредди своими голубыми бездонными живыми глазами. Какое-то непонятное, еле уловимое чувство отзывается у Фредди в груди, и он улыбается ему в ответ. Тим уже куда-то испарился, оставив их вдвоем. — Привет, я Роджер, — он протягивает ему руку. Фредди жмет руку, и теперь незнакомое чувство поселяется в груди Роджера. — Привет. — Слушай, Фредди, пойдем поедим, я голодный как сто волков. — Ну пойдем, — Фредди ухмыляется, и они идут к выходу, — Кстати, классная у тебя подвеска.