Прошу, не заставляй меня убивать тебя

Резкая вспышка гнева Доумы никогда не приводила к хорошим последствиям. И вот голова встречается со столом в глухом ударе. Перед глазами все плывет, а шум воды из под крана становится таким далеким, словно ты где-то глубоко под водой. Лишь в эту секунду кажется, что все вновь стало хорошо, а затем резкая боль и новый удар головой о кафель или о холодильник, что стоит поблизости. —Аказа, вы в порядке?-Вдруг спрашивает доктор, вырывая парня из воспоминаний и глядя в его глаза, до боли пустые и печальные. Ему всегда становится не по себе от таких пациентов. Жертвы маньяков, жертвы садистов. Совсем молодой парень, а такое пережил. —Да.-Коротко отвечает Бум, он не имеет никакого желания разговаривать с этим человеком, его волнует лишь то, что он вообще делает здесь. Провалы в памяти мучают его уже некоторое время, во всем виной препараты, что суют ему врачи, утверждая, что это поможет забыть. —Но я не хочу ничего забывать, доктор.-Холодно подмечает парень, подтягивая к себе колени и обнимая их. —Это велюровое кресло такое мягкое и теплое, совсем как у мамы в животике…Видите?-продолжает Хакуджи, рукой поглаживая бархатный материал. Его взгляд опущен вниз, будто он опять потерялся в воспоминаниях и ушел из сознания. —Что же я должен увидеть?-растерянно спрашивает доктор, поднимаясь со стула и включая диктофон, что лежит на круглом стеклянном столике неподалеку. Аказа больше не кричит и не просит прекратить, он лишь бесшумно плачет, дрожащими пальцами вцепляясь в кимоно Доумы. Побои не длятся долго, они так мимолетны, непродолжительны и коротки, словно извержение вулкана. —Он любит меня. Поэтому не делает мне больно очень долго.-Голос Хакуджи вдруг млеет, а губы подрагивают в кривой улыбке. —Кто?-вновь удивляется доктор. Он стоит над пациентом, держа его за плечи. Сеанс не может длиться вечно, а парень вечно пропадает, словно в астрале, минут на пять, а то и на двадцать. —Доума!-вдруг повышает голос Аказа, он смотрит на психиатра с недоверием и слегка отстраняется, прижимаясь к спинке. Доктор вновь отходит от пациента, но теперь к полкам с какими-то препаратами. Он достает пачку таблеток с верхней полки и возвращается к Хакуджи, надеясь, что тот все ещё «здесь». —Но он делал вам больно, если человек любит кого-то, то не станет наносить ему вред. Разве не так?-доктор старается быть очень аккуратен в выражениях. Этот пациент не страдает посттравматическим синдромом, он очень далек от этого. Его главной болезнью является пограничное расстройство личности, которое, в связи с тем, что он был мучеником и пленником, очень мешает. —Так.-Соглашается Хакуджи и вдруг всхлипывает, а по его щеке стекает одинокая слеза. Доктор быстро растворяет таблетку в стакане воды и подает его пациенту. —Я не стану пить это! Вы не заставите меня забыть! Нет!-кричит парень, начиная махать руками и отталкивая от себя этот судьбоносный стакан. —Это нейролептик. Он лишь поможет вам успокоиться. —Нет!-не успокаивается Хакуджи. Его беспорядочная возня руками в воздухе, наконец, дает результат и стакан с водой летит на пол, разбиваясь на мелкие осколки. —Ничего страшного. Давай продолжим терапию.-Немного устало произносит психиатр, замечая, что пациент снова «пропал». Он всегда целует в лоб после побоев, слизывает выступающую с разбитой губы кровь. Его улыбка это нечто великолепное, бесценное. Аказа готов терпеть любую боль, лишь бы увидеть эту улыбку, почувствовать на себе горячие поцелуи, прижаться к телу Доумы. —Я люблю тебя.-Шепчет Хакуджи и наблюдает за тем, как губы Доумы растягиваются в улыбке. В такие моменты сердце замирает и все желание убежать пропадает. «Я люблю его.» Думает парень, несмотря на то, что пару дней назад пытался убить его. «Я люблю его.» Думает парень, хотя он пытался сбежать. «Я люблю его.» Думает парень, хотя миг назад он думал, что ненавидит его. —Оу, вижу вы проснулись.-Снова этот томный тон, заставляющий провалиться в царство Морфея, навсегда.—Расскажи мне, что ты чувствуешь по отношению к Доуме? Ты сказал, что согласен со мной. Избиение это плохо, а любовь не является причиной. Ты боишься его? —Да..-Следует долгое молчание и вряд ли пациент собирается продолжить. —Хорошо. Ты расскажешь мне, что чувствуешь?-В ответ тишина и непонимающий взгляд, словно и рассказывать нечего. —Ладно. Давай так. Я буду задавать вопросы, а ты просто говорить «да» или «нет». Согласен?-Хакуджи кивнул, собрав пальцы в замочек и начав перебирать их. —Этот человек бил тебя? —Да.. —Этот человек… —Его зовут Доума!-раздражённо добавляет Аказа бросая раздраженный взгляд на доктора. —Доума насиловал тебя? —Нет! —У вас не было физической близости? —Была.. —И..Это было по твоему согласию? —Н-нет.. —Но это называется изнасилованием. —Доума не насиловал меня!-снова этот раздраженный тон и некая жестокость в голосе, словно желание выместить гнев, желание убить. —Но у вас была физическая близость.-Доктор говорит тише и осторожнее, смягчая свой голос. Он раз за разом проваливается в яму с копьями, не в силах найти верную дорогу. —Мы спали вместе. И делали..некоторые вещи. —Некоторые вещи? —Я не хочу обсуждать это. Доума хватает Аказу на руки и несет в комнату, кладет на матрас, стягивая костюм горничной, подаренный им. —Ты ведь не сбежишь от меня, Аказа-доно?-Шепчет сладким голосом блондин, целуя его в шею, а затем в грудь. Он берет в руки его тоненькие пальчики и облизывает их, совсем слегка задевая подушечки. —Нет..-Тем же шепотом отвечает Хакуджи, хватая возлюбленного за подбородок и целуя его в губы. Горячий, страстный поцелуй, Аказа вновь прикусывает губу Доумы зубами, прокусывая её до крови. —Ты сбежал от него? —Да.. —Как ты сделал это? —Однажды Доума ушел за продуктами в магазин, так как я попросил его купить мне фрукты, сказал, что мне не хватает витаминов и у меня анемия. Он не стал запирать меня в подвале, понадеялся на меня, и в этот момент я убежал.-Голос вдруг задрожал и Хакуджи заплакал. —Почему ты плачешь?-спросил доктор, протягивая пациенту платочек. Он знал, что тому надо было выплакаться, даже если симптомов посттравматического синдрома и не было обнаружено, у парня был шок и стресс. Ему стоило расслабиться, тогда удастся дать ему лекарства. —Я не должен был делать этого! Я предал его, а сейчас он сидит в тюрьме..И это моя вина, моя вина!-Плечи Хакуджи дрожали, все его тело слегка трясло и плач медленно перерастал в рыдания. —Ты не виноват. Он держал тебя там насильно, ты правильно поступил, если бы ты не сбежал, то с тобой могли бы слу.. —Я люблю его! Я не должен был убегать! Отпустите меня!-Кричал Аказа в истерике, он поднялся с кресла и побежал к двери, но стоило её открыть, как его схватили двое охранников. —Отпустите меня! Я должен пойти к нему!-Хакуджи кричал и вырывался, он пытался драться и кусаться. Его крики становились тихими и мало разборчивыми, он захлебывался собственными слезами и давился нехваткой кислорода. —Отведите его в палату и пристегните к кровати, ему нужен транквилизатор. —Нет! Умоляю! Я должен увидеть его, я в порядке! Позвольте мне встретиться с ним! Я умоляю вас!..Я убью вас! Вы все сдохните! Отпустите меня! Я перережу вам всем глотки! Доума придет за мной и все вы пожалеете! —Я тоже люблю тебя, Аказа-доно. Прошу, не заставляй меня убивать тебя...