***
Она любила искусство. Картины и фрески; бесконечные силуэты старых дворцов и соборов; интерьеры прошлого, выполненные так, словно эта эпоха никогда не уйдет. Все помогало ей отвлечься. Забыть, отпустить. Красота лечит людей, и не так важно, в чем именно она находится. Когда-то, в их большом, бесконечно сдержанном особняке, предметы искусства -были самым живым из того, что окружало ее. Поэтому, когда она впервые заходит в картинную галерею музея — у нее холодеет в ногах. Глаза разбегаются, а девушка, сопровождающая ее, тихонько посмеивается. — Красиво, да? — Удивительно, — с трудом выдыхает Пэнси. Обустроиться у нее получилось на удивление быстро. Уже спустя неделю невысокая, очаровательно-пухленькая хозяйка приветливо улыбаясь, передавала ей ключи. Небольшая квартирка с уходящими в пол окнами расположилась недалеко от центра; и, хотя стоила она недешево, зато прекрасно удовлетворяла всем потребностям Пэнси. А еще в ней была большая кровать и мало мебели. Все как она любила. Пожалуй, лишь один вопрос все еще оставался открытым после ее переезда: как выразить благодарность Блейзу? Его маму она поблагодарила уже давно (между ними даже завязалась теплая переписка), но он- это другое дело (та еще задница). Прослонявшись с этим вопросом несколько дней, она в конце концов отправила ему небольшое письмо. Ответ друга был лаконичен и представлял собой жирно выведенную цифру три. Ну да, это действительно третий раз в жизни, когда она говорила ему «спасибо». Были у нее с этим некоторые сложности. К счастью, на другой стороне бумаги нашлось и написанное мелким шрифтом «на здоровье», прочитав которое, она успокоилась. Пары, как и было указано в расписании, начались с первыми числами октября. И отшив парочку надоедливых, но, к счастью, не слишком настойчивых однокурсников, она наконец погрузилась в череду обычных будней. К первым дням учебы ребята даже прислали ей пару открыток с напутствиями. Над несколькими из них она хохотала до слез; в еще одной Блейз обещал прилететь к ней в гости на новый год (очевидно, ему нравились итальянки). И еще было письмо. Его она сложила в ящик не читая.***
Так вот. Говоря о том, что кроме прекрасной аристо-кра-тичной стервозности и любви к искусству идеально характеризовало ее саму, Пэнси никогда не забывала упомянуть умение вляпываться в приключения. Прямо-таки притягивать их к себе. Так, новые знакомые сначала вопросительно приподнимали бровь, но, проведя с ней больше суток, всегда с пониманием опускали ее обратно. Подтверждение этому сейчас, прямо сейчас, происходила на ее, Пэнси, глазах. Каблук ее идеально красных, как и губы, туфель, с грустным хрустом отлетел в сторону. Она неловко замирает, а затем выпрямляется, стараясь сохранять спокойствие. Правила гласят: чтобы не происходило, никогда не теряй лицо. Даже если это твои третьи туфли за неделю. Выдержка, уверенность, хладнокровие. Сквозь туман лет эти слова слышатся ей и сейчас. Она наклоняется, осматривая ущерб. В этой ситуации были и хорошие новости: экскурсии на сегодня уже закончены, и никто из посетителей не увидит ее небольшой фейл. Несмотря на то, что за окном стоял декабрь (непривычно теплый для любого жителя Англии), а до Рождества оставалось всего лишь две недели, посетителей пока было еще немного. Она сдувает челку со лба, стягивая туфли, и все-таки принимает решение купить себе те самые маггловские кроссовки. Очевидно, с ее новым ритмом жизни, каблуки — не лучшая идея. К счастью, на улице все еще не слишком холодно, и солнце заливает зал. Она по кошачьи жмурится от него; и думает, что в толпе туристов никто и не обратит на нее внимание. Мысленно она уже простроила маршрут через площадь, мимо больших фонтанов, где в одном из переулков примостился тот милый магазинчик с обувью, который она присмотрела на прошлой неделе. Она снова с удовольствием жмурится, чувствуя, как досада отступает. Наверное, именно в этот момент она и должна была хоть что-то почувствовать. Чутье ведьмы могло бы дать ей знак, предчувствие кольнуть, а внутренний голос нашептать, но….Но нет. Ничего из этого не произошло. Выходило обидно. У самого выхода из зала ее ловит начальник, кидающий короткий взгляд на ее обувь. Смотря на его озабоченно-сосредоточенное лицо, Пэнси кажется, она буквально листает главу из книги о его внутренней борьбе. Зная, она могла использовать это время, чтобы сбежать, но момент был, увы, потерян. — Пэнси… Ммм. А что у тебя с туфлями? — она мысленно закатывает глаза. Фамильярен до ужаса, как и всегда. — Каблук отлетел. Но не беспокойтесь, у меня нет больше экскурсий сегодня. Завтра все будет в порядке. — Хмм. Вообще-то… Ну да, бывает. Но ты, конечно, могла бы одолжить кроссовки у мисс Беатриче. Она все равно их не носит. Она пожимает плечами. Конечно не носит. И естественно, не могла бы. Они были совершенно отвратительного золотисто-земельного оттенка. Кажется, мисс Беатриче просто жаль было их выкидывать и поэтому она притащила их в музей. Возможно, лет через сто, они даже станут частью экспозиции под названием «Примеры абсолютной безвкусицы». — Не думаю, что это необходимо. На улице тепло, и я смогу добежать до ближайшего магазина, чтобы… — Понимаешь, мне нужно, чтобы ты провела еще одну экскурсию сегодня. Молодой человек только что оформил индивидуальный тур. Наверное, будь она посообразительней, то догадалась бы… Но ничего не кольнуло ее вновь. — Но… — Все остальные заняты, — Пэнси в сомнении приподнимает бровь, — ну, и он просил именно тебя как экскурсовода. Она открывает рот, а потом закрывает. Очевидно, у нее нет аргументов и она кивает. — Именно меня? — Ну да. — Ээээ, ну хорошо. С чего бы кому-то просить именно ее? Может быть какой-то парень с курса, которого она не успела отвадить? Ну, с другой стороны, какая ей разница, даже, если и нашелся такой идиот? Ей доплатят за это; и у нее будет еще одна возможность себя проявить. Куратор буквально расцветает. — Спасибо, я знал, что ты не подведешь! И все же легкое чувство досады не оставляет ее. Хотелось ругнуться и на начальника, и на этого незваного гостя, и на его каприз. Это желание пришлось запихнуть в самую глубь, хотя и было очевидно, что новая обувь сегодня буквально ускользала от нее, уступая место совершенному вкусу мисс Беатриче. — Конечно. Всегда рада. Пусть немного подождет в зале. Мне все-таки стоит сменить обувь.***
Стоило признать, что обувь оказалась довольно удобной. И этот факт почти компенсировал моральные страдания Пэнси, связанные с их внешним видом. Она, легко толкнув белую, отделанную золотой лепниной дверь, оказалась в небольшом овальном помещении. Здесь обычно собирались все посетители, заказывавшие для себя индивидуальные туры (стоили они раза в три дороже обычных). Входя, она на секунду отвлеклась, но все-таки успела расслышать слова куратора, уже представляющего ее гостю. — ….мисс Пэнси Паркинсон сегодня проведет Вам экскурсию по нашей Галерее, как Вы, мистер Гарри, и просили. — Я рад это слышать, но можно Гарри. Просто Гарри. Показалось, что она поперхнулась слюной. Моментально подняв взгляд, она буквально застыла на месте. Да быть не может. Но, видимо, могло. Он стоял прямо перед ней в одном из своих фирменных белых свитеров, очках и этой его-я-всех-вас-люблю улыбочкой на лице. Усмехнувшись, он дружелюбно протянул руку в приветственном жесте. Ей следовало догадаться раньше. — Поттер?! К счастью, куратора к тому моменту уже след простыл. — И тебе не хворать, Паркинсон. Он с интересом осмотрел ее с ног до головы; и под его взглядом она вспомнила, что забыла подкрасить губы, и часть помады с утра уже, наверное, съелась. — А это часть твоей формы? Ну, в смысле такой цвет обуви. Его улыбка стала еще шире. — Да, Поттер. Это часть моей формы. Вообще-то мы здесь обычно ходим в нормальной обуви, но, когда к нам приезжают такие гости, то, специально для них мы одеваем золотую. Ну тип особое отношение к героям, все дела. Ты понимаешь. — Гарри. — Что? — У меня есть имя, и ты его знаешь, — он на секунду замолкает, — Пэнси. Она закатывает глаза. Идиот. — Все знают твое имя, — и разворачиваясь добавляет, — пойдем. Время экскурсии все-таки ограничено. Видимо ей все-таки придется вознести хвалу своему происхождению и привычке чистокровных семей бесконечно дрючить своих детей манерами. Иначе она вряд ли смогла бы взять себя в руки. К счастью, ей хватило одного взгляда в бюллетень, чтобы понять какую именно экскурсию он выбрал. Их путь из овального зала лежал прямо, и почти сразу они попадали на выставку картин искусства раннего Возрождения. К третьему залу у нее наконец получилось окончательно выровнять дыхание и ее рассказ начинает походить на обычную экскурсию. Поттер таскался за ней по залам, с видом хорошего щенка, бегущего за своей хозяйкой. Его восторг зал от зала, кажется, только рос, как и желание уточнить каждую возможную деталь и мелочь. После пятнадцатого вопроса (в какой-то момент она начинает их считать), вежливо улыбаясь (скалясь), она напоминает ему, что время экскурсии ограниченно. Поттер, также вежливо улыбаясь в ответ, говорит, что готов доплатить и приобрести дополнительное время. Она, выплевывая все свое дружелюбие, с сожалением уточняет, что и время работы самого музея скоро подходит к концу. Но он, конечно же, сможет прийти завтра и продолжить экскурсию (она как раз возьмет выходной). Гарри с радостью смотрит на часы и подмечает, что у них есть еще час до закрытия, поскольку сегодня длинный день (о, гадюка!). Пэнси внутренне лютует — их цели прямо противоположны: она хотела быстрее закончить экскурсию и уйти, а он- судя по количеству вопросов, остаться здесь навсегда. Знай она заранее, что Поттер такой зануда, сразу поставила бы на него в войне. В очередном зале она просто вздыхает и не удерживается. — Просто признайся мне: сколько ты готов оставить здесь денег? Гарри удивленно приподнимает бровь, отрываясь от рассматривания очередного прекрасного полотна. — Ты на любой мой комментарий отвечаешь, что готов доплатить — нехотя поясняет Пэнси, — героям правда столько платят? Юноша расплывается в очаровательной (сладенькой, если точнее) улыбке. — А ты так и не назовешь меня по имени сегодня? — Что? Она смотрит на него ошалело. Раньше он не умел так мастерски переводить разговор. — Ну, в смысле, ты ведь знаешь мое имя, да, Пэнси? — он, уже полностью отвернувшись от картины, делает шаг к ней, и теперь, находясь совсем рядом, нависает над ней, — разве у вас нет какого-то стандарта, где было бы прописано, как обращаться к гостям? Она уже жалеет, что решила вообще что-то спросить. Сожаление становится совсем невыносимым, когда он наклоняется к ней ближе, и их глаза оказываются на одном уровне. Она чувствует, как в голове у нее бьет набат, и всматриваясь в синеву его глаз, неловко-шумно сглатывает. — Пэнси? — его голос мило-обеспокоенный, и он очаровательно взмахивает этими своими потрясающе длинными ресницами; но ей нестерпимо хочется вцепиться ему в лицо и выцарапать ему все глаза. Просто ебанный пиздец какой-то. И стукнув ногой о пол, она, сделав невероятное усилие, вновь разворачивается к картине, лишь бы не видеть его лица. Это, безусловно, ее худший рассказ о любимом художнике.***
На выходе из музея, после ее отчаянного бегства, она все-таки не выдерживает и набирает Блейза (а Пэнси, если что, терпеть не может мобильники). — Блейз, это ты сдал ему то, где я работаю? — ее голос слаще меда. — Прости, Пэнс, но золотым мальчикам не отказывают, — она уверена, он слышит, как скрипнули ее зубы, — но и твоей карьере это пойдет на пользу, я уверен. — И что ты получил за предательство друга? Мм? Признавайся. Его ответ, увы, она так и не успевает разобрать. — Пэнси! Уф! Пэнси! Стой!!! Куратор больно ловит ее за локоть, не давая возможности сбежать. Он запыхался от бега и даже не успел надеть куртку. — Да? ЧТО ЕЩЕ? Послушайте, если это по поводу экскурсии, то я признаю, что это был не мой лучший рассказ и… — Да-да, именно о ней. Она с сожалением вздыхает. Еще бы. — Тогда я хочу сказать, что Мистер Поттер. — …в абсолютном восторге! — он все еще не отдышался; и его сгибает приступ кашля. — Что? — Пэнси пялится на него. — Понимаешь, он так доволен, что готов стать нашим спонсором, — он доверительно понижает голос, — видимо мистер очень, очень! Богат. Она закатывает глаза. Еще бы. Завали самого опасного злодея поколения, и безусловно, те, кто выживут, в благодарность будут скидываться тебе на пожизненную пенсию. Ровно до появления следующего психа. Ну и нового спасителя. Два героя для одной страны — все-таки слишком дорого. — Ты, наверное, помнишь, что у меня была идея комплексных туров. Не только наш музей, но весь город! А наш музей как часть… — он прерывает сам себя, судорожно мотая головой, — И он готов стать спонсором нашего проекта. Понимаешь? Она отстукивает ногой чечетку. Ей становится холодно. — Это потрясающе. Я очень за Вас рада. Но при чем тут я? — Понимаешь, он хочет стать первым гостем нашей программы! Если все пройдет хорошо, то он согласится. Это был бы огромный прорыв для нас, для нашего музея… Пэнси с сожалением смотрит на него. Даже если сам Волан-де-Морт предложил бы ему продать душу за свой проект, он бы согласился не раздумывая. — Здорово, поздравляю, — она разворачивается, чтобы уйти, но он буквально вцепляется в нее своими клешнями. — Но мистер Поттер был так впечатлен Вами, что согласен только на то, чтобы ты проводила ему экскурсию. Она снова открывает рот, чтобы ответить, но он не дает ей вставить ни слова. Лишь тараторит без остановки. И она вынуждена признать, что тактически — это верное решение. — Ты наверно помнишь, что скоро Миссис Джулия уходит на пенсию… Естественно, ее место будет твоим. Официальное оформление, зарплата в два раза больше текущей, возможность придумывать выставки. Нам очень нужна твоя помощь. Но, естественно, за это, ты станешь полноценным сотрудником нашего музея. Пэнси на секунду закрывает глаза. Уже зная, что пожалеет. Но разве не ради этого, она все это делала? — Благодарю Вас за возможность проявить себя. Я с огромным удовольствием стану сопровождать Мистера Поттера все эти дни.***
Поттер нагоняет ее за поворотом, и ловко примостившись рядом, начинает свой путь ровно в такт ее шагам. Пэнси вздыхает: потрясающий попутчик, чудная обувь, восхитительный день. Что еще нужно для счастья? Сил сопротивляться у нее уже не осталось, и украдкой взглянув на него, она лишь отметила, что он сияет так, словно выиграл в лотерею. Вот уж кому действительно море всегда по колено — любезно подсказал ей червячок завести на дне желудка. Пришлось снова поднять на него глаза. — Ты не отвяжешься от меня, да? — все-таки попытка не пытка; а ее голос был полон искренней тоски. Но Поттера этим, конечно, не разжалобишь. Он, смотря прямо на нее, удивленно-вопросительно приподнимает бровь, и почти нутром чувствуя его полную возмущения тираду, Пэнси перебивает первая. — Пойдем поедим хоть тогда, что ли. Раз ты все равно прицепился ко мне как банный лист. На лице Поттера проскальзывает тень искренней обиды; и она почти ловит себя на желании пожалеть его. Но… Как говорится, не пойман — не вор. — И платишь, кстати, ты.***
Небольшая уютная кофейня, вся залитая светом, с милыми бежевыми столиками, и пропахшая ароматом булок, плавленного сыра и кофе, вызывает в ней плохо скрытое чувство восторга. Пэнси с удовольствием втягивает носом запах, прикрывая от удовольствия глаза. Кайф. И открыв, моментально смущается, видя, как Поттер наблюдает за ней. А как мы знаем из всех учебников — лучшая защита- это нападение. — Ну? Мне купи круассан. С шоколадом. И… тосты с сыром. И кофе не забудь. Капучино. — Я знаю. И Поттер ухмыляясь, наконец-то уходит. А Пэнси, сняв плащ, неторопливо садится за свой любимый столик. Вид из окна открывается прекрасный: еще залитая лучами солнца улица; проходящие мимо люди. На нее внезапно накатывается тоска. Она многое могла представить в своей жизни, но это… В ее прошлом осталось так много теней и ошибок; неправильных решений, без возможности что-то изменить; что она почти почувствовала, как все эти сожаления берут ее за горло. К счастью, пару минут спустя вернулся Поттер; и шумно выдохнув, она подняла на него глаза. Лучше уж он, чем сожаления. Он хотя бы ее бесил. Принеся оба подноса, он также вальяжно устроился напротив нее. Поттер напоминал ей большого белого кота, полного уверенности в себе. На секунду она даже позавидовала ему и этой его устойчивости; но сама тут же себя одернула. Никому не известно, чего все это ему стоило. Проверять Пэнси не хотелось. — Ты чего не ешь? Ммм? Не вкусно разве? Она чертыхнулась, отвлекаясь от разглядывания парня. Черт. Хоть бы не заметил. Но было поздно. Поттер уже отложил приборы и хитро улыбался, смотря прямо на нее. — Залюбовалась? И как тебе? Не стало хуже? — Не обольщайся, Поттер. Я просто ждала, когда ты подавишься. Спасибо всему- врала она прекрасно. И наконец взяв свой круассан, тоже начала есть. Но парень, увы, уже совсем потерял интерес к своей еде. — Ну? Ты и искусство? Расскажешь, как это случилось? Не самая очевидная связь. Я потратил довольно много времени, чтобы найти тебя здесь, — он лениво откинулся на спинку стула. Пэнси приподняла бровь. Вообще-то ответ на этот дурацкий вопрос был готов у нее заранее. Не Поттер первый, не Поттер последний. — Я просто люблю все красивое. Какая разница туфли, сумки или картины. Все одно. Он вперся, именно вперся в нее взглядом, и она заерзала на стуле. Она нервничала и покачивание ногой выдавало ее с головой. Поттер звонко рассмеялся. — Хороший ответ. Но я хотел бы услышать правду. — Ну чего ты ко мне прицепился, а, Поттер? — она готова была выть от безысходности, — тебе что, стало некого спасать, и ты решил сменить профиль? Он лишь пожал плечами и перехватив покрепче кружку с кофе, сделал глоток. И Пэнси невольно засмотрелась на его красивые руки. Аристократичные пальцы. И громко сглотнув, мысленно ударила себя рукой по лбу. Только этого ей не хватало. Ну нет, ей и без этого хватило неудачных историй. Еще раз она на это не поведется. И вперившись (теперь уже она) взглядом в Поттера и оценив его расслабленность по школе от нуля до десяти на девять, решила, что попытка не пытка. — Слушай, а может сменим тебе экскурсовода? А? Ну в смысле, я ведь еще только учусь. И никогда не водила экскурсии по всему городу. Тут полно профессионалов, я тебе такого подгоню, что закоча… Ее решимость таяла словно снег поздней весной. Он, оторвавшись от чашки, спокойно поставил ее. И вроде даже слушал. Но что-то в его взгляде ей не нравилось. Кажется, это была ошибка. Но Пэнси не была бы Пэнси, если бы не попробовала еще раз. — Ну в смысле, ты знаешь, три дня, это ведь недостаточно. Это удивительно красивый город. Дворцы, музеи, площади… — она чувствовала, что ее несет, — со мной за это время ты точно не успеешь посетить все нужные места, а вот с профессиональным гидом… — Точно! — Гарри хлопнул в ладоши и засиял как медный чайник. — Точно? — она напряглась. — Ты права, отличная идея! — Правда? — девушка почти не верила своему счастью, душой ощущая подвох. — Конечно. Ты права. Трех дней действительно мало. Пожалуй, дней за пять ты точно успеешь показать мне все. Правда ведь? — он почти предано заглянул ей в глаза. Пэнси смогла лишь обреченно промычать. Похоже, это точно была ошибка. — Но… Это ведь так долго. Наверняка Джинни будет против и… Поттер взял чашку снова и равнодушно пожал плечами. — Забыл сказать. Мы расстались, — и повернувшись к прилавку, прищуриваясь от солнца, которое теперь светило ему в глаза, спокойно уточнил, — будешь еще кофе? Пэнси солнце вовсе не слепило, но виделось все словно через какую-то дымку, и она смогла лишь неопределенно пожать плечами.***
Когда они вышли из кафе солнце уже село. — Я, наверное, уже домой пойду. Поздно, — ее уверенность таяла с каждой секундой. — Давай я… — Нет, нет. Не надо. Я уже вызвала себе такси. Ты запомнил где мы завтра встречаемся? И я предупреждаю, если ты опоздаешь, то… В этот раз ее сумбурную болтовню прерывает Поттер. Пэнси закатывает глаза. Перебивать друг друга — классика. Он вдруг снова наклоняется к ней почти вплотную, так, что она от неожиданности вздрагивает. Его раскалённые (или ей так кажется) пальцы касаются ее уха, убирая выбившуюся прядь. — Ты говорила, что любишь все красивое. А я? Я достаточно красив для тебя? В его глазах пляшут чертята и Пэнси тяжело сглатывает. Грёбанный. Гарри. Поттер. — Да пошел ты, Поттер! — она почти отпрыгивает от него. И под его смех, чувствуя, как краснеют уши, щеки, шея и вообще все, она спешно ретируется. Впереди ее ждали долгие (и прекрасные) пять дней.